Я приблизился к стене. Это было изображение трахающихся мужчины и женщины, мне уже приходилось видеть подобное.
Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Подумала было, что ты не пойдешь, — улыбнувшись, сказала Марина, когда я поравнялся с ней. — Хотела поворачивать обратно.
Мы вошли в дом, и то же самое: душа обрастает плотью, жажда остаться здесь, среди золоченых статуй, огромных картин, мягкой мебели, стеллажей со старинными книгами, кактусов и пальм в изумительных кадушках, плазменных панелей и стерео колонок, искусно маскирующихся «под старину», столь сильна, что дрожит сердце.
Сделав удивленное лицо, Островцев указал пальцем себе на грудь: «Вы мне?».
Багровая вода исчезала в решетке на полу, находя дорожки в мыльной пене.