Все цитаты из книги «Закон обратного волшебства»
— Я когда пришел из армии, — заорал он неожиданно, — а эта… как ее… блин, как же ее? Ленка! Ленка замуж выходила. Понимаешь?! Она, значит, все это время знала, что мне от ворот поворот, а тому, значи…
Ну вот. Чтобы они пошли в кино и смотрели там….. что он предлагал?,. «Заповедник» с троллями, гоблинами и поцелуем в финале — ей ведь так нравится, когда поцелуй в финале! А потом долго ели бы в рест…
Она, Мика, как раз из тех женщин, которым подают лимузины прямо к ковровой дорожке. Каблучки которых никогда не месят земную грязь, а пальчики не стирают пеленки и не зажигают газ под замызганным чай…
Длинным и чистым коридором они пошли к торговому залу. Лампы сияли, отмытый линолеум сверкал, и сильно пахло лекарствами. По дороге им попалась магазинная тележка, доверху наполненная яркими коробочк…
Смерть Анфисиных родителей по-прежнему оставалась табу для домашних разговоров.
— Ты чего? — спросил он. — Ты чего делаешь, а?
Она отрицательно покачала головой. Илья достал сигарету, прикурил и посмотрел на нее сверху и сбоку.
— Вы же его недолюбливали, Марфа Васильевна. Стали бы ругаться, зачем я во вражеский лагерь хожу.
Мика приоткрыла глаза, но в зеркало смотреть не стала — взглянула на свою руку, лежащую на ручке кресла.
— Из-за них, сволочей, всю страну под откос пустили! — поддержал ее гражданин в шляпе и посмотрел воинственно. — Хоть бы передохли все!
— Здравствуй, моя дорогая. Ты уже открыла свою аптеку?
— Когда мы с тобой поедем на Крит, надо будет обязательно посмотреть оливковые рощи. Их еще со времен Древней Греции разводят. А так на острове зелени почти нет, представляешь? И еще мы посмотрим хра…
Хмурый дядька, который был представлен ей как Юрий Латышев и который должен был ее прикрывать, на Мику вовсе не смотрел. Любезничал с кондитершей, у которой, как в рассказе Бунина, были розовые ногот…
— Моя дорогая, — провожая ее утром, сказала бабушка, — боюсь, что ты даже не подозреваешь, в какое отвратительное дело впутываешься! Еще только бандитских разборок тебе не хватает!
— У меня к чаю шоколадка есть, — похвасталась Анфиса. — Съедим?
— Я не умею играть в эти игры! — сказал он с досадой. — Я, блин, ничего в них не понимаю! Я когда с армии пришел…
— Курю, дамочка, — покаялся мужичонка, — куда нам без курева, нам без курева никуда…
— Поздно, — вдруг сказал он. — Я уже не могу отправить вас домой. Так что пойдем.
— Значит, первый вопрос. Скажи мне, кому мог мешать твой Дима Ершов? Только подумай хорошенько, что ты про него знаешь. У нас времени мало, и мы не можем по двадцать раз обсуждать один и тот же вопро…
Бутылку Анфиса взяла двумя пальцами и отнесла в корзину для бумаг, а бушлат положила на стул сэра Квентина. Потом уселась и придирчиво посмотрела по сторонам.
Это Наталья зря спросила. У него на лбу было крупными буквами написано, что он не водитель, а хозяин. Впрочем, может, подобного рода надписи были отчетливо видны только Анфисе?
— Да ничего страшного, — пробормотала Наталья неуверенно. — А что?.. Приключение.
— Думай быстрей. Если не хочешь прогуливаться вместе Грегом.
Да и способ какой-то… как бы это выразиться… женский, а в его окружении решительно не было никаких женщин, которым хотелось бы таким способом с ним покончить.
— Ну да, — согласился Илья Решетников и неприязненно потянул из рукава пиджака манжету, словно она ему мешала. — Я к нему пошел, а то, думаю, правда в другой раз меня кто-нибудь… того… уконтрапупит!
— Да говорит, что никто. Говорит, что упал.
— Да какой я водитель! Я директор. У меня фирма, грузовыми перевозками занимается. Мы все подряд возим. Машины. Пиво. Панели. Бревна. Ну, канистра у нас есть, ее нам всякие химики часто заказывают. Н…
— То есть, как ты от налогов уходил, как ты «черные» зарплаты платил — он все знал, да?
— Да и черт с тобой, — сказал он устало. — Домой так домой.
Старый хрен наверняка решил, что заместитель вскоре станет и его зятем, и институт, таким образом, перейдет на «семейный подряд».
Впрочем, кто же такую красоту добровольно захочет есть?!
Если кому-то суждено умереть весной, значит, суждено. Каждый судит по-своему. Он уже осудил, значит, все решено.
— Вот. — Она легонько дотронулась до его макушки. — Синяк. Вчера у тебя его не было.
— Я вам заплачу, — энергично пообещал он. — Сколько скажете, столько и заплачу. В пределах разумного.
— Где мой «Ксеникал»? — завопила она. — Мне надо срочно принять таблетку!
У летчиков это называется «расстояние принятия решения» — точка, после которой только вперед, назад уже нельзя. Топлива не хватит.
Сидеть ему было неудобно, ноги затекли и болели, ныла спина и было страшно, что сумасшедший мужик все-таки вытащит его из укрытия. Человек почти не дышал, лишь иногда тоненько и почти неслышно скулил…
— Значит, вчера она приезжала без предупреждения? Или так обычно бывает?
— Ну что ты молчишь?! Ну что ты молчишь, а?
Она рванулась вперед, кажется, задела что-то, потому что жалобно и испуганно зазвенело стекло.
Сигарета хорошо пахла, тоненько дымилась, и фен опять загудел, мягким теплом обнимая затылок и шею. Мика закрыла глаза.
— Коржикова, переодевайся, и на рабочее место, — строго сказала заведующая. — Лидия Андреевна, открывайте. Вон уже первые посетители! — и она кивнула за стеклянную дверь.
Подлый пакет без ручки выскользнул из перчатки и плюхнулся в грязь.
— Не обращай внимания, — посоветовала Наталья тихонько. — Это она оттого, что несчастная.
Она потушила сигарету и еще раз набрала номер Ильи. Длинные гудки и больше ничего.
— Да лучше моих пирогов ничего на свете нет!
Анфиса завернула пиджачок так, чтобы этикетку никто не увидел, туфельки тоже задвинула подальше и по длинному и чистому коридору, застланному линолеумом и освещенному ровным аптечным светом, побежала…
— А почему я должен что-то тебе говорить?!
Бабушка всегда так выражалась — чуть более сложно и витиевато, чем все обыкновенные люди.
— Почему?! — простонала Анфиса. — Почему не приезжать?!
— Ах, господи! Вас, девушка, не спрашивают. Своих родите и учите, а я своего сама выучу!.. А от этих витамин точно умнеют?
Сзади вдруг послышалось урчание мотора и шуршание шин, которое стремительно приблизилось и смолкло прямо за ее багажником. Анфиса напряженно взялась рукой за щиток и заставила себя посмотреть в зерка…
Аптечный остряк программист Славик называл их «толстый и тонкий», демонстрируя таким образом не только остроумие; но и знание классической русской литературы, полученное в средней школе.
— И грибы! Как вы думаете, если я притащу домой банку с белыми, Клавдия меня убьет на месте или будет долго пытать?
— В Англии? — удивилась Анфиса. — На автобазе работают люди, которые учились в Англии?
— С той стороны лестница. Можно по ступенькам.
Иногда он ездил за рулем сам — когда не хватало водителей, или случался какой-то форс-мажор, и это ему тоже очень нравилось, хотя бывшая жена каждый раз, когда он «уходил в рейс», начинала биться в и…
— Добавьте мне, Клавдия Фемистоклюсовна. Стоит наш Петр Мартынович в исподнем и вроде даже… покачивается немного. Ну, думаю, как видно, гуано себя показывает, которое он день и ночь нюхает! А Юра мне…
— Спросила! Владимир Геннадьевич в плановом отделе какого-то КБ подвизается, а Геннадий Геннадьевич врач-гинеколог. Весьма почтенные люди, хорошие специалисты. Так сказал их дядюшка. Ни в какую их пр…
Зомби. Вот как. Книга про инопланетян «Вечный зов».
— Вы не думайте, голубушка, я не из праздного любопытства, просто лицо у вас такое… грустное.
Кажется, он пока не делал тебе предложения руки и сердца и не навязывался в отцы будущим малюткам.
Машинка — английская, добротная, похожая на картинку 30-х годов — показалась ей верхом элегантности и лукавства. Несмотря на консервативную и сдержанную внешность, она оказалась приемистой и быстрохо…
Ларионов регулярно заезжал к ним за подгузниками и детским питанием и олицетворил собой «полную аптечную безопасность». Все знали, что «в случае чего» нужно немедленно звонить Ларионову, и все будет …
— Держитесь за меня. Он не должен быть слишком длинный.
На этот вопрос он не ответил. Свесив голову, он смотрел вниз, в подпол, водил лучом по ровным рядам банок.
— Да я и не смотрела даже, — удивилась заведующая. — И понятия не имею!
— Надо было милицию вызвать, — заявила Лида и взглянула на Таню, ища поддержки. — Мало ли кто это! Может, бандит!
Помимо прочих прелестей, существовала еще «никчемушникова» мама, которая объясняла сыночку, что для такой простой девки, как Наталья, он просто подарок судьбы и надо хорошенько подумать, стоит на ней…
Пепельницу — точную копию уничтоженной — ему вскоре привезли дальние деловые партнеры из Киева. Еще они привезли «Горiлку з пэрцем», шмат розового сала, обложенный чесноком и завернутый в чистую марл…
Жить Анфисе хотелось все меньше. Она набрала номер Ильи, но безрезультатно, телефон не отвечал, а на секретаршу надежды не было никакой — Алиса Мурзикова, и точка! И ничего тут не поделаешь, и ничего…
В узком и тесном Воротниковском переулке по вчерашним лужам скакало солнце, брыкалось, попадало на стекла кривобоких особнячков, еще не прикупленных богатыми дяденьками, а потому облупленных, кое-как…
Даже сейчас, утром, в кофейне было многолюдно, но никакого шума, грохота музыки или разговоров во все горло. Все по-утреннему оживлены, сдержанны и готовы к наступающему дню. Шуршат газеты, бармен ра…
Стоит, почесывается, босые ноги поджимает на холодном полу, вид несчастный — и впрямь поверил, что заболел! Еще затемпературит, не дай бог, вообще от него никакого житья не станет.
Мастерица выключила фен, сунула его в кольцо, прикрепленное к стеклянной столешнице, и принялась разбирать ее волосы на пряди, одну за одной. Мика откинула голову и улыбнулась. Ей очень нравилось, ко…
Красавец дико на нее взглянул. Как видно, оценить Анфисин юмор по достоинству вот так, с ходу, он не смог из-за своего болезненного состояния. Он хищно шмыгнул своим безупречным носом, моргнул, собра…
Она знала, что, как только выключит радио, ей придется остаться наедине со всеми словами, которые наговорил ей Валя, ее любимый Валя, ее друг, ее надежда и опора, ее единственное спасение.
Бедный дом, подумал Юра Латышев. Скоро здесь все изменится, и ничего и никогда не вернется.
— Затем, что я хочу с тобой поговорить. Очень сильно хочу. Поговорить, в смысле.
— Стоп, — сказал Илья Решетников, пошарил рукой, нашел пачку и опять закурил. — Какие барышни, Наталья?! Что ты несешь?
Маршрутка еще раз затормозила, вильнула и, съехав на обочину, еще некоторое время потряслась по кочкам, а потом встала.
— Здравствуй… те, — пробормотала непомерно удивленная Анфиса.
Под окном шли машины, тяжелые строительные грузовики. Мутный от мороза свет фар возникал из-за поворота, секунду бил в глаза, так что приходилось зажмуриваться, грузовик грохотал под стеной, очень бл…
— И не доставай меня! Ты же знаешь, что я…
Анфиса не знала, потому что крем продавался в соседнем отделе, в Натальином. Отдел назывался красиво — «готовых форм».
— Имели, имели! Идемте. Сейчас во коридору направо.
Юра Латышев протиснулся мимо, нашарил ногой лестничку и полез наверх.
Ну ведь в здравом уме и твердой памяти человеку должно быть понятно, что невозможно похудеть путем ношения специальных штанов, к примеру! Ведь если бы было можно, человечество, нарядившись в чудо-пор…
— Вы правы! — воскликнул он с энтузиазмом. — Нонна Васильевна, он прав! Это и есть теорема Гаусса!
— Илья, мне было бы значительно проще, если бы ты наконец объяснил, что ты имеешь в виду.
И еще дети — две или даже три штуки, он считал детей исключительно на штуки. Два мальчика и одна девочка, так примерно. С мальчиками он будет ездить на рыбалку под Астрахань и на Селигер, а девочку в…
В процессе всех этих мечтаний выяснилось, что жена его никаких детей не хочет — ни одного, даже если считать в штуках. К жизни за городом она относилась без всякого энтузиазма и считала, что хорошо т…
Он ткнул сигарету в пепельницу и обеими руками взялся за голову и с силой сжал, чтобы она затрещала, как переспевший арбуз. Ему надоели эта постоянная головная боль и пограничное состояние, которое о…
Илья закрыл окно, прицелился, глядя в боковое зеркало, а потом рванул с места — взвизгнули колеса, и Наталья стукнулась затылком в подголовник. В машине было тепло и очень уютно, какие-то лампочки го…
— Ах, господи, да не нужна мне никакая природа, что вы, в самом деле! Мне нужно, чтобы мой сын стал отличником!
— Давай, — велел Певцов, как только распорядительница отошла. — Да не под столом, дура! Так давай! Я не шпион, твою мать!..
— Ну, давай. Поднапрягись, Давно он у тебя работал?
Хлопнула пассажирская дверь, и опять все замерло.
— Илюша, — пролепетала дочка академика Тягнибеды, — Илюша…
Свет коротким ударом хлестнул по глазам и погас.
Она состояла на пенсии последние лет тридцать и работала фасовщицей, потому что жить без аптеки не могла. Ей было лет сто или двести, и она имела привычку время от времени спрашивать у всех, помнят л…
Из машины никто не выходил. Человек помедлил, а потом осторожно приблизился. В машине сидели двое. Один, кажется, спал, уткнувшись головой в руль.
— Держитесь, держитесь, я вам не клумба!..
— Договоров нет, мои дорогие, — сказала заведующая серьезно. — Обыскала все. Если Коржикова не найдет, придется милицию вызывать. Со служебно-розыскной собакой.
У него в портфеле была целлулоидная папка с какими-то ничего не значащими бумажками.
Она сняла очки, посмотрела на них и нацепила обратно.
Марфа Васильевна глянула и отвернулась. Цепкие пальчики, совсем не старушечьи, молодые, уверенные, рылись в сумке из итальянской соломки.
— Ты это… — сказал он и зевнул, — ты привези мне чего-нибудь. Витаминчиков там… Колбаски…
— Он неважно выглядит, — сказала Мика и расправила плечи — что она, в самом деле, так их боится! — Наверное, от усталости.
Заведующая кивнула — давай, мол, работай! — и удалилась.
Он помнился ей с детства. Мама всегда так пахла — лекарствами. А еще она пахла чистотой и иногда забиралась в узкую Анфисину кроватку, просто так, чтобы они могли полежать, обнявшись. Они обнимались,…
— Да в ней нет ничего романтического. Правда, клянусь тебе! Меня не бросала жена, у меня не убивали напарника и в службе я не разочаровывался!
— Бабушка, что еще за Панкратий?! Откуда ты его взяла?!
Он посмотрел с сомнением. Лед под марлей был жестким и холодным.
Она искренне верила в то, что, как только разведется со своим танкообразным мужем, блестящий и образованный Валентин Певцов немедленно кинется к ее ногам, осыплет ее дождем из роз и бриллиантов — есл…
Красавец утер нос, еще раз напоследок им шмыгнул и с некоторой натугой принял высокомерный вид.
— Ничего. Никаких следов. Но нужно на участке тоже смотреть, потому что в последний раз мать ему за яблоней померещилась. Может, он со страху придумал, а может… кто его знает.
Его нос возле ее собственного Анфису нервировал.
Она пошла. Очень гордилась собой, наряжалась и прихорашивалась. У нее было серое финское пальтецо с капюшоном — на капюшоне опушка неопределенного меха. Еще был красный капроновый шарфик, гофрированн…
— Ты знаешь, какие я ему бабки платил? — вскинулся сэр Квентин, вроде уличенный в плохом отношении к своему военному вассалу. — Да он бы до таких бабок в иностранной конторе через десять лет дослужил…
— Гении, — сказал старичок с чувством и махнул рукой в коричневой вязаной перчатке. — А ездить к вам, сюда. Я очень люблю ездить, хотя мне это тоже тяжело. Слишком много впечатлений.
— Спасибо, не нужно, — поблагодарила Наталья, которая не любила никакой навязчивой любезности. Кроме того, она беспокоилась о своем батоне и о колбасе тоже — все это следовало беречь от чужих ног, а …
— Потому что у меня была такая работа. Думаете откуда Иван Иванович меня взял?.. Кстати, на крышке погреба капель воска нет, вы заметили?
Аптека была старинная, огромная, с ореховыми диванами, фикусами в кадках, с деревянными шкафами, полными лекарств и загадочней бутылей темного стекла, по горлышку опоясанных бумажными шарфиками. Без …
— Нужно опросить всех, кто вечером работал, — озабоченно сказала заведующая. — Потому что вчера, когда я уходила, документы точно были! Я еще печать поставила на договор по «Ксеникалу», который тольк…
Мика кивнула и выложила на стол узкий диктофончик, наспех купленный в большом магазине на Триумфальной.
— Твой отец гений, — сказал он с нажимом. — Он гений во всем. Он неосторожен и неразборчив в контактах. Он и не подозревает, за что именно ему платят. Ты что, маленькая? Ты не знаешь, откуда берутся …
Варвара Алексеевна захлопнула папку, которую все время держала на весу открытой, со стуком положила ее на стол. И строго посмотрела на Анфису.
— А зачем тогда ты вытащил меня из маршрутки? Такой… цирк устроил?!
Принесли яичницу, огромную, как поднос, посыпанную зеленью, сдобренную беконом и ветчиной, и Анфиса накинулась на нее, словно никогда в жизни не ела яичницы.
Хорошенькая головка, черт побери все на свете!
— Прилично, — протянула Анфиса, получавшая в день зарплаты восемь тысяч восемьсот тридцать два рубля семьдесят семь копеек.
— Пока никуда не надо, — отозвалась она сердито. — А откуда вы знали, что в кухне можно влезть в окно?
Во всем институте работала только одна «группа», которую возглавлял сам академик. Молодым и среднего возраста дарованиям в этой группе отлично платили. Певцов заботился об этом лично. Покупалось доро…
Лестничка поднималась до третьего этажа. На втором стояли два продавленных кресла и кофейный автомат, а дверей никаких не было. Анфиса задумчиво изучила автомат, задрала голову и посмотрела наверх. Н…
— Подожди, — остановила его Анфиса. — Успеешь. Мика, вы не видели третьего? Ну, того, который убил Ершова и посадил его в машину вашего мужа?
— У меня-то хватает! А вот здоровье девочка угробит, что будем делать, Марфа Васильна?
Белые в расписной мисочке наверняка были те, летние, и Анфиса вдруг успокоилась немного.
В конце концов, она ничего про него не знает, кроме того, что старый друг Иван Иванович Калитин счел нужным сообщить. Но что они понимают, эти старики!
Да. Ситуация выходила из-под контроля, это уж точно.
— Ну что? — спросила та, перестав качаться, — ты завтра опять уедешь?
— Анфиса Коржикова, — произнесла Анфиса почти по слогам.
Кота звали Архип, как у Паустовского, которого бабушка называла дядей Костенькой. Дядя Костенька когда-то был другом семьи.
— Да ты что? — поразилась Анфиса. — Петра Мартыновича?! К нему домой?!
— Молодец, — похвалил он и сильно затянулся.
— Садись, садись скорее, все остынет. Вот курочки кусочек, — домработница захлопотала, вкусно звякнула тарелка, салфетка зашуршала. — И овощей тебе положу.
И голос старческий, и руки, которым тысяча лет.
— Девушки, — громко позвала Анфиса и один о другой стащила башмаки. Она терпеть не могла развязывать шнурки. — Девушки, я приехала!
Все повернулись к нему, он быстро взглянул на них и опять стал помешивать в чашке чай.
— Я не шумлю. — Анфиса начала все сначала. — Вчера он упал мордой в забор, и я ему дала телефон нашего Соломона Израилевича. Он вчера же к нему побежал, правильно я понимаю?
Бабушка, время от времени заезжавшая в аптеку, увидев это название, спрашивала: «Материальная» на месте, а где же «духовная»?"
— Чего тебе здесь надо, а? — спросила она пронзительным голосом. — Что ты все шпионишь, Лидочка?! Чего тебе не хватает?!
Тишина стояла такая, что было слышно, как на улице чирикает удрученный непогодой воробей, а за стенкой что-то басит Илья. Слов было не разобрать.
Придерживая его за локоть, похожий на медвежий окорок, очень горячий и влажный под тонкой тканью рубахи, Анфиса повела его за собой, во внутреннее помещение. Он послушно пошел, придерживая рукой марл…
Анфиса насторожилась так, что даже ладошку убрала, которой прикрывала телефон. С бабушкой следовало держать ухо востро — чуть зазеваешься, упустишь, и потом ни за что не догонишь, вот такая у нее баб…
Ну почему все так трудно? В чем она виновата?!
Все умолкли и какое-то время просто стояли, как в детской игре «Море волнуется раз»" кто как был.
— Да вы не обижайтесь, не обижайтесь на меня, — заторопился старичок и, стараясь быть как можно более убедительным, придвинулся к ней еще ближе. Наталья несколько сдала назад и чуть не свалилась со с…
— Здесь закуски на много лет вперед. Если еще и самогоночка есть…
— Да ничего, — начала Анфиса, не приготовившаяся врать дальше, — просто я говорю, что опоздала из-за того, что в метро…
В дверь заглянула Оксана, сделала большие глаза и убралась обратно в коридор.
— А… Ирина Буфер — ваша клиентка? — спросил он негромко.
— Я слишком стара, чтобы объясняться сигналами, Клавдия Фемистоклюсовна!
— Ну да. Славик. А что? Почему он не мог у нас работать?! Мы тут рядом… в двух шагах!
— Вы кофе просили, Марина Николаевна, — прощебетала секретарша. — Я приготовила. Вы будете, Илья Сергеевич?
— Девочки, идите скорее, сейчас уже открываться будем.
Кто же еще мог написать «Повести Белкина», если не Белкин?!
Не то чтобы Анфиса была очень в нем заинтересована, но ей вдруг захотелось поэкспериментировать.
— Пропали, но их никто не брал, — зашептала Анфиса, — их Славик по ошибке в принтер сунул. Он принтер чинил и сунул туда всю пачку — чтобы проверить, печатает он или нет!
Человеку некуда было уйти — шлагбаум с каптеркой, в которой спал мертвым сном бдительный охранник, были за спиной у Ильи Решетникова, а через забор не перелезть.
Когда Анфиса вошла в столовую, бабушка уже качалась в своей качалке — волшебные таблетки сделали свое дело. Клавдия подавала на стол.
— Как?! — удивилась Анфиса. — И вас тоже? Что это такое здесь? Семейный подряд?
— Ничего. — Анфиса пожала плечами. — Просто я думаю, вдруг ты заблуждаешься? Вдруг он мог бы уже по пятнадцать получать, и ты ему трешник платил и уверен, что он был счастлив!
Анфиса с Натальей посмотрели друг на друга.
— Господи помилуй, да что нам с ним делать?
— Вы будете пить чай с бабушкой и Клавдией Фемистоклюсовной.
У Мики девичья фамилия была Тягнибеда, и это очень смешило Валентина Певцова. Вполне замечательная такая малороссийская фамилия!
Анфиса посмотрела на Наталью, ища у нее поддержки, и Лида перестала переставлять флаконы в шкафчике.
— Марфа Васильевна утром повезла ему пироги. Такая у нее идея возникла почему-то…
— Ты вот что, — продолжал он, как ни в чем не бывало, — скажи мне… ты хочешь или не хочешь со мной?.. Если не хочешь, то лучше скажи сразу! И про этого своего ты мне даже не намекай!
— А вдруг у нас маньяк?! Вот и Юра говорит, что это может быть маньяк. Да, Юра?
— А надо было на террор отвечать террором, — с силой оказал Юра. — Как Ленин впоследствии! Вот уж кто ничего не боялся, и за душу свою бессмертную не хлопотал! А они все прощали, потому что им так Го…
Может, имеет смысл сказать ему об этом?..
Он пролетел лужу, въехал в арку, задвинул машину между помойкой и шикарным лимузином.
Посреди двора, как-то боком к выезду, стояла здоровенная представительская машина, и было видно, что стоит она тут как бы «неспроста», и Анфиса вдруг подумала, что стряслась беда.
Маша пропустила Мику в кабинет и секунду постояла, ожидая указаний относительно кофе, но Певцову не хотелось унижать ее. О его связи с Микой она, конечно, знала.
И в тот же момент он почувствовал, что она приняла решение. Она вся собралась под белой курточкой, вытянулась, как на смертном одре, — и решилась.
— Начальник, — икающим шепотом возвестила секретарша, — у-у, бандитская морда! Он и убил!
— А когда ты в машину садился, головой бился обо что-то или нет?
Одно из окон особнячка напротив было вымыто до блеска к сверкало на солнце.
— Здравствуйте — поздоровалась Анфиса с его спиной.
— Нет, я не следующая, — успокоила ее Анфиса. — Я просто пытаюсь помочь вашему мужу. У него неприятности.
— Надо взять, — велел он самому себе, потянулся, пошарил, достал портрет и опять сунул его себе в штаны. — Видите? Вон там?..
Он понятия не имел, что именно Анфиса Коржикова собирается там проверять, но пойти с ней в пустой дом «с убийством» означало некое романтическое приключение, а ему вдруг очень захотелось… приключения.
— Все, все через десять минут, черт подери!..
— Вы все надеетесь, что я скоро выживу из ума, а я все никак. Я не разрешаю тебе идти в темноте одной. Юра тебя встретит.
Она не тянула. Это Мика потянулась за своими мыслями, которые оказались острыми, как отточенная железка, впились в горло, не давая дышать.
В аптеке все без исключения именовались «девушками», даже бывшая кассирша Целя Израилевна.
Как хочешь, будто бы объявил он дочери, а позориться я тебе не дам. Там и без нас есть кому позориться.
Кажется, он назвал ее Наткой в первый раз в жизни.
Анфисе не хотелось, чтобы он оказался замешанным. Не хотелось, разумеется, из соображений бабушкиной безопасности, из-за чего же еще!..
Ах ты господи, как же это она забыла! И правда фонарь у нее!
Муж Клавы Ларионовой, бывшей Ковалевой, работал в уголовном розыске и имел репутацию первоклассного сыщика. В свое время он даже спас Клаве жизнь, когда какой-то придурок вздумал стрелять в нее в апт…
Он взглянул — просто потому, что она его об этом просила. Что там можно высмотреть и при чем тут фотография?!
— Да этот ваш, — охотно объяснил старичок. — Писатель. Они все, писатели, знаете ли, немного якшаются с сатаной. Уж я-то знаю. Но когда это не переходит границ, мы смотрим сквозь пальцы, голубушка. Н…
— Все в порядке. Ты мне лучше про соседа…
Заведующую, несмотря на все ее строгости и чудачества, все очень любили и старались никогда не подводить.
— Нина, Нина! Где Нина?! Нина, сюда, и захвати тряпку!
— Да не надо меня по отчеству! Илья, и все.
— Только ты одна не ходи, — сказала она. — Ты с Юрой иди. Пусть Юра у него лопату попросит. Или грабли, что ли? Заодно в сарае посмотрит. У соседа один сарай или нет, ты не видела?
Что-то с ней случилось. Или только случится?..
— Ну, не к кому мне обращаться! — сказал он с тоской. — Какой еще частный детектив?.. Выдумки из телевизора!.. А мне надо… разобраться. Этот ваш… Израилевич сказал: в следующий раз вы того… помрете. …
Весна хороша сама по себе, ибо местные жители, именуемые северянами, — потомки все тех же незадачливых племен, выбравших для жизни болотистый бор, а не солнечную лужайку. Поэтому так и радуют незатей…
— Ты должна сделать это завтра или послезавтра. Я все приготовлю, а ты сделаешь. Потом я улечу, и мы встретимся только в Германии. Я надеюсь, что ты не напортачишь.
Она оказалась «нашей» и вся очередь моментально приготовилась брать ее на абордаж — все замучились, хотелось домой побыстрее. Только что усталые люди стояли рядком, но машина подкатила, и они преврат…
— Значит, так. Моя жена очень красивая, и она совсем ни при чем. Я даже не помню, как я был на ней женат. Честно. Вот не помню и все. Особенно с тех пор, как тебя встретил.
— Ничего особенного. Сказала, что его машина вот-вот выедет на Садовое.
Тут случилось происшествие, которое, как написали бы в детективном романе, полностью изменило ход событий.
Он ничего не ответил, взял фонарь и посветил по сторонам.
— Пришли Тимофееву ко мне. Много там народу?
И, кажется, только теперь осознала, что натворила.
«Девушки» появились с двух разных сторон — бабушка из гостиной, а домработница Клавдия из кухни.
— Кто? — спросила непочтительная Марфа Васильевна. — Сам Господь?!
— Да зачем мне доказывать-то? Мне не надо. — Он прикурил и посмотрел на свою сигарету. — Ты зря старался, папку ей подсовывал, а потом ее в контейнер положил! Зачем?! Для отпечатков, что ли? Да кому …
Ах, да? Глянец, вот как! Гламур, вот еще как.
— Тогда, может, за оставшиеся три часа мы попробуем разобраться? Если уж тебе не надо в СИЗО прямо сейчас, а я на работу все равно опоздала!
Он докурил, рванул раму — она не открылась, — распахнул форточку и кинул наружу бычок.
— Иван обещал, что мы за ним будем как за каменной стеной. Он никакой не бандит, а наоборот!..
Ждать весну, чтобы влюбиться, так же глупо, как читать поваренную книгу, чтобы найти там рецепт вечной молодости!
Она зашикала на него, и он послушно замолчал.
В обед вдруг заявилась бывшая жена, чего он никак не ожидал.
Глупо было изображать из себя гордую птицу чайку Нину Заречную, но Анфиса изобразила — вскинула сумочку на плечо, нажала кнопочку на брелочке, задрала подбородок и гордо прошествовала мимо студентов.
— Но ведь собиралась на электричке? — ехидно осведомилась бабушка и, судя по звукам, перестала качаться туда-сюда в своем кресле. — Надуть меня хотела?..
Он даже «здравствуй» не сказал, забыл, наверное.
— Анфиса, это неприлично! Разве девушка?..
— Калорий больно много. И вообще сейчас пост. Я в прошлом году на посту сидела, пять килограмм скинула.
— А я что? — он пожал необъятными плечами. — Я хочу, чтобы вы мне еще раз… помогли.
— Ты подглядываешь за барышнями в кафе? — не удержалась Анфиса, но он был мрачен.
— Клавдия Фемистоклюсовна, от нас до милиции бежать далеко!
— Значит, так, — сказала она и помахала рукой, разгоняя дым. — На работу я уже все равно опоздала, и полную смену мне не зачтут. Давай быстро расскажи мне, в чем дело, и мы попытаемся разобраться.
— А ты думаешь, что у… нас есть выход? Ну… какой-то еще? Другой?
Он вытащил запонки, швырнул их в бутафорскую чернильницу из настольного прибора и закатал рукава. Руки тоже были волосатые и отвратительные.
— Как ты вернула контейнер, говори! Быстро! Быстро говори! — Во рту было сухо, и он опрокинул в себя воду, сильно глотнул, закашлялся, покраснел. Пакет он держал одной рукой, цепко, как будто когтями.
— Мужик, мужик, ты на дорогу смотри! Смотри на дорогу, не дрова везешь-то!
— Вот попробуйте «Кларитин», он очень быстро снимает аллергию, и без ненужного снотворного эффекта.
Вот поэтому все зависит от того, кто совершает преступление.
— А это, часом, не наш сосед, Юра? Может, он служил немцам?
На этот вопрос никто не мог ответить толком.
— Здесь должен быть выход, — сам себе сказал Юра. — Держите.
Эта «тряпочка» прозвучала очень трогательно, но Анфисе было не до того.
Тут Илья Решетников смутился почти до слез.
— Я тоже не могу, — пробормотал Юра, — и не надо меня уговаривать, я не школьник.
Впрочем, накануне они договорились, что поедут вдвоем с Натальей, но утром Анфиса позвонила подруге и все перерешила — она не могла, ну не могла прийти в аптеку после ночных приключений и делать там …
И об этих, вторых, ничего не известно! То есть решительно ничего — их нет! Их так и не удалось поймать! Никто не знает, какие они. Никто не знает, что они думают, что чувствуют и как ведут себя, когд…
Продолжая игру, Анфиса понизила голос до заговорщицкого шепота, призывая тем самым красавца сунуть ухо почти в окошко. Он не хотел совать, и Анфиса отлично видела его колебания, но сознательно говори…
Анфиса посмотрела на бабушку, которая сидела на краешке дивана — прямая спина, сложенные замочком пальцы, каблуки туфель прижаты друг к другу.
Ее сосед, удрученный всем увиденным, не к месту и не ко времени размякший, вспомнил свою Верку, и как все у них было, и как он ее любил, и как она его любила, и как в парке однажды он отогнал от нее …
— Я не спорю с Господом! Я спорю с людьми, которые позволили проделать с собой то, чего нельзя было позволять! Почему я должен прощать какому-то подонку смерть своего любимого человека?! Только потом…
— Может, я пойду? — с надеждой спросила Татьяна Семеновна. — А Завьялову пришлю. Вы у нее спросите, заходила она или нет? А то там народу полно небось!..
Если в американском кино действует маньяк, значит, героине непременно приспичит среди ночи прогуливаться по парку, хотя по телевизору и радио день и ночь говорят о кошмарных преступлениях, которые эт…
В трубке никто не отвечал, хотя должен был, а в зеркале отражалась она сама и девушка, которая укладывала ей волосы. Мика очень любила, когда ей укладывают волосы, и вообще парикмахерские она любила.
Никто ниоткуда не вышел, но он точно знал, что здесь кто-то есть, спрятался, затаился, обливается потом от страха. Илье казалось даже, что он слышит, как тот дышит в темноте.
— Ты… ты кто?! Урод! Ты… пусти, я пойду!..
— Но мы с Марфой Васильевной встретили его на улице! Помните? После чего ваша бабушка решила, что должна все выяснить и угостить его пирогами.
— Значит, до пяти мы должны найти убийцу, — заключила Анфиса. — Правильно я понимаю? Ну, разумеется, в том случае, если не ты убил.
Она выключила приемник, распевавший про французскую любовь хриплым голосом Эдит Пиаф, и опустила стекло. Воздух был холодный и острый, колол глаза и легкие. Анфиса открыла рот и подышала немного — от…
Спешит она. Торопится. На работу, должно быть, опаздывает. Он подчиненных за опоздания гонял в хвост и в гриву, и мысль о том, что она опаздывает, доставила ему удовольствие.
— Я подъехала, — согласилась Анфиса и заглянула ему за спину. — Ты… читаешь?
— Да я точно не знаю, но там инструкция есть, и в ней норма ежедневного приема, — успокоила ее Наталья, подцепила ногтем крышку и показала. Внутри действительно была инструкция. — Вы почитайте и все …
— Не «да ладно», а бросить! Если вы ничего не видите, значит, дело зашло далеко.
— Время не терпит, — произнес он, как только официанточка отошла. — Если ты на самом деле уверена, что сможешь, нужно действовать. Ты уверена?
— Я… боюсь. — сказала она, и глаза у нее налились слезами. — Я так боюсь, Валя! Что будет, если мы… если я… Что будет со всеми нами?!
Юра знал, где калитка, соединяющая участки. Юра знал в саду каждое дерево и каждый куст. Юра видел в темноте, как кот Архип, а может, даже и лучше.
— Генина жена к нему ушла. К Диме. Помнишь, я тебе говорил? На шесть лет старше и все такое!
— Раиса! — прикрикнул он, вернулся в кабинет и захлопнул за собой дверь.
— Значит, знаешь: нет никаких привидений, кроме, может, утопленника нашего! Похоже, Петра Мартыновича кто-то свой пугает. В каких-нибудь гнусных целях. Наследники или что-то в этом роде, кто хочет ег…
— А… все нормально. Он в некотором расстройстве чувств.
— А вот у меня есть замечательная истерия, — поглядывая на Юру с каким-то новым чувством, начала Марфа Васильевна. —И как раз про революционэров, раз уж у нас такой… разговор. Вы толкуете про борьбу …
Зря он сказал про «осмотр места происшествия»! Как-то само получилось, и он не успел проконтролировать себя. Очень привычное, ладное, всегдашнее выражение, удобное, как кобура с пистолетом под мышкой!
— Слушай, дамочка, ты отвянь от меня, а? — попросил он и опять стал читать бумажки. — Ну, не до тебя мне, ей-богу!
Заведующая ей все выскажет — непременно, — уж Лида могла бы воздержаться! Хоть и невелик грех, а выскажет. Может, даже и не сейчас, а через месяц, к примеру. Заведующая очень любила «накапливать» фак…
Анфиса искренне считала, что после таких вот «разумных действий» любой разумный мужчина вместо поцелуя наградит любимую пинком под зад, и, собственно, именно этим пинком, а не поцелуем, фильм и долже…
— Разводиться никому не рано и никогда не поздно, — объявил он тогда, и они развелись.
Это был спичечный коробок и свечной огарок.
— А вы по дороге в магазин возьмете у охранника список сотрудников, которые оставались на территории после десяти часов. И номера всех машин, которые въезжали и выезжали, поняли, дорогая Раиса?
Она стояли так довольно долго, или Анфисе только показалось?
Все мялись и от прямого ответа уклонялись, потому что, в случае если кто Айседору Дункан в Москве не видел, Целя Израилевна пускалась в рассказы, которым не было конца. Подчас не было и начала, но ее…
— У-у, — промычал он, прикуривая, — у меня жуть что случилось. Тебе не понять, радость моя. Вали в свою аптеку, спасибо, что зашла.
Внучка лихорадочно соображала, чего же больше.
— Юра, вы должны их охранять! Вы понимаете?! Они… последнее, что у меня осталось. Больше ничего и никого нет. Я не могу их потерять.
— Нет, — сказала она несколько растерянно и подняла на него глаза, — нет, это не имеет никакого отношения… А почему тебе показалось?..
Господи, что случилось? Что могло случиться, ведь Валя в прошлый раз сказал, что время пока есть!
— Гена, — вмешался Илья Решетников. — Он у меня один. Это мой личный водитель.
— Буфер принимает. Буфер все принимает на себя, — пробормотала Анфиса и, сжалившись, выбила наконец чек. Уборщица Нина, протиравшая фикус и замершая на табуретке, как соляной столб, тихонько вздохнул…
— А окорока? — вдруг спросил Юра у самого ее уха. — Еще должны быть окорока, свешивающиеся с крюков!
В кофейню частенько захаживают знаменитости, но не те, что поют с эстрады глупые песни или ведут сомнительные телешоу, боже сохрани, а вполне приличные люда. Валентин Певцов два раза поздоровался — о…
Илья Решетников вскочил со своего стула и одним махом пересел за стол. Пересевши, он вдруг стукнул кулаком по бумагам, но вышло тихо, неубедительно.
У него бизнес, дело, которое ему подходит, он не ворует у пенсионеров деньги, управляя пенсионными фондами, и не качает из земли газ. Он занимается перевозками, — чинно и благородно. У него везде сво…
Он расстегнул портфель и достал папку, а уж предлоги он всегда изобретал виртуозно.
На улице было свежо — в пиджаке она быстро замерзла, а доставать из машины дубленку ей не хотелось. Деревья шумели высоко-высоко, и в воздухе чувствовалась уже не просто весна, а предчувствие лета, о…
«Чепуха!» — говорила она, и казавшееся сложным дело вдруг теряло не то что сложность, но и всякий смысл.
Наталья сопела, тянула «молнию». Как же «черт с ней», когда ее заело, и глаза не накрашены!
Какое глупое, безысходное, необратимое слово — навсегда. И кто только его придумал?..
— Валя сказал, что папа…ппапа, — нет, она решительно не могла выговорить ничего подобного. Ну не получалось у нее, и все тут!
— А если я не найду никого? Я же не профессиональный сыщик?
«Маленькая девочка» — заведующая — с куревом всех нещадно гоняла, презирала и строгим голосом говорила, что «медицинский работник не может себе позволить такие безобразные безобразия.»
Она старалась не думать об этом, не давать себе вспоминать, и знала, что никогда этого не забудет.
Зато он точно знал, как зовут вторую. Ту, из аптеки.
— Генерал Калитин, спасибо ему, определил меня на работу к твоей бабушке. А то пришлось бы в тайгу уезжать. А тут у нас тайга под боком, своя… собственная. — И он повел рукой окрест, и Анфиса вдруг п…
— А вы не каркайте, Клавдия Фемистоклюсовна!
— Алло, — сказал из телефона «частный номер» приглушенным голосом Ильи Решетникова" — ты где?.
Как назывался фильм, который он смотрел однажды вечером, лежа на диване в «домике охранника» и потягивая скверное пиво?
В ходе следствия выяснилось, между прочим, что на месте нынешнего соседского дома когда-то был барский флигель, еще когда вся усадьба принадлежала бабушкиному прапрадедушке. Флигель после войны слома…
— Нет, — вид у Мики стал совсем несчастный. — Валя дал мне контейнер. Металлический, с магнитом. И сказал, чтобы я просто подсунула его под днище. В середину, чтобы не было видно из-за колес. Он сказ…
— Да вроде работает. Какие-то книжки читает.
Убийца был или свой в доску, да еще такой, которого напуганный старик легко оставил ночевать, или у преступника были ключи.
Из подъезда вышла бывшая тюленева жена, посмотрела вверх — на небо, посмотрела в стороны — на дома.
— Нет, — вдруг серьезно сказал Юра. — Вы не правы, Марфа Васильевна.
Анфиса пригубила кофе, обожглась и подула в кружку. Наталья подумала и тоже подула в свою.
— А тогда почему у вас щека разорвана? Вон смотрите! — Она осторожно отняла от его лица марлю. Он перестал косить и моргнул, преданно таращась на нее. — Даже края у раны рваные. Сейчас кровь останови…
Анфиса засопела и стала потихоньку съезжать в дыру под полом.
Он накажет беспутную бабу, переведет все стрелки на того, кого ненавидит, он уберет с дороги врага.
— По-моему, вы забыли поставить ее на «ручник».
— Экий вы конспиратор, — пробормотала бабушка, — мне так ни разу и не сказал…
— Почему? — натурально перепугалась Клавдия. — Как же не член! Конечно, член!
— Ужасно, — пожаловалась бабушка, примерилась и взяла с блюда второй пирог, — как это можно на ночь так трескать!
— Успокойтесь, — сказал он сердито, вдруг устав от своего монолога, — я не убийца и к соседу никакого отношения не имею. Все будет хорошо, мы благополучно вернемся домой, обещаю вам.
— А тебе какое дело, умею я читать или не умею!
— Как всегда. После часа, наверное. Я вышел покурить и выпустил его.
— Да что я, дурак, что ли, головой биться?!
Клавдия моментально убралась в кухню, а Анфиса прошла в гостиную. Бабушка качалась в кресле, а Архип мыл заднюю ногу. Увидев Анфису, он перестал мыть, встряхнул ушами и уставился на нее неопределенны…
Все уставились на него в изумлении, словно он сказал некую непристойность.
— Да никто не баловался, — Анфиса была очень довольна собой и впрямь чувствовала себя папашей Пуаро. — Он утром пришел, принтер настроил и, чтобы проверить, как он работает, сунул в него первую попав…
Юре не хотелось объяснять, но он знал, что все равно придется.
Швейцария бабушке тогда не понравилась, она заявила, что больше никогда в эту страну «жвачных животных» не поедет.
Там кто-то стоял, наклонив голову, словно приготовившись прыгнуть.
У-ух, как Анфиса сегодня ненавидела эта «дворники»!
— Наташка, — серьезно сказала Анфиса, — тебе его надо срочно бросить. Знаешь, как это называется?
— А и правда, пресвятой Панкратий! Был у него на руке воск! Был! Я еще подумала, бородавки у него, что ли?!
— Говорят — «из армии». «С армии» не говорят.
— Мика! — закричал из кабинета академик Тягнибеда. — Девочка, это ты?!
Как только она оказалась за чистым стеклом, в окошко сразу сунулся заморенного вида мужичок в брезентовой куртке.
«Молния» не застегивалась. Наталья стянула куртку, кое-как пристроила ее в гардероб и выхватила зимнее пальто. Она в этом пальто под дождем с ума сойдет, как монгол в войлочном халате! Сначала под до…
— Да так. Я не помню. Как будто все это было не со мной. Вот спроси меня что-нибудь из той жизни, и я тебе не отвечу.
Наталья перестала заправлять бюст за столешницу, нагнулась к Анфисе и зашептала. Анфиса внимательно слушала.
— Чш-ш-ш. Меня сосед тогда попросил, Петр Мартынович. Он дверь захлопнул, а ключи забыл. И он же мне сказал, что влезть можно только в кухне, через форточку. Там грузовик впору протащить, не то что ч…
Устроил словно специально для девиц с их «тонкостью» и изумленными взглядами!..
— Я не открывала, — сказала Мика с ударением на слове "я".
— Будет всю оставшуюся жизнь на диване лежать, а ты ему котлеты жарить?! Он же ничего не умеет, и не выйдет из него ничего и никогда!
Анфиса, чувствуя себя бабушкой Марфой Васильевной, захлопнула дверь в приемную, повернулась и оказалась нос к носу с подозреваемым в убийстве.
Илья Решетников никогда ни о чем не сожалел в силу своей крайней толстокожести, и о разводе не жалел тоже, но о том, что ему так и не удалось «создать семью», пожалуй, сожалел.
— Моя дорогая, я, конечно, стара и слаба, но все же не в полном маразме! Человек, напуганный кем-то или чем-то, ложится спать, забывает запереть входную дверь и ночью умирает во сне?! Это что такое? …
Конечно, ничего такого она оттуда не вычитала.
Залитый кровью мужик морщился и шипел, прижимая марлю к щеке, а потом вдруг шагнул и сел прямо на чистую скамеечку, под фикус. Этими скамеечками «для больных» аптека № 5 особенно гордилась.
— Все в порядке, — сказала Анфиса одними губами.
Он вытащил Мику с ее места, повел к выходу.
— Клава, — нетерпеливо сказала Анфиса, — ты что, не член нашей семьи?
— Господи, что это значит — ненадолго?! Он что, шпион, которому нужно… отсидеться в глуши?
— Да не угнали! Он ее на той стороне поставил, а там же уклон, вот она и покатилась!
Анфиса сунула английский зонт в сумку и отправилась жить дальше.
— Я сказал тебе, что нужно делать. Или ты сумеешь отправить весь компромат… туда, где он не будет опасен, или нет.
Однако бабушка некогда не начинала «просто так». Слушателей надо было как следует подготовить.
Заметила, поняла Анфиса. Все заметила. Теперь обязательно припомнит.
— Вот когда мы уйдем, тогда и будешь пить! Не раньше и не позже! Поняла?
По тому, как она говорила, Анфиса поняла — не только озабочена, но и встревожена.
У бабушки «от толпы» под вечер сделались мигрень и слабость, даже могучая но-шпа помогла не сразу, и с тех пор Юра выпускал собаку, только когда твердо знал, что никто уже не нагрянет, зато сам он то…
— Ты, блин, даешь, — тихо сказал Илья Решетников своей бывшей жене. — Хоть бы мне сказала.
Когда закончилась малина и был выпит последний глоток кофе, дождь кончился тоже, на небе откуда-то взялось солнце, и машины поехали быстрее, и жить захотелось, и стало наплевать на «Хождение по мукам…
— А спина?! Что со спиной?! У вас радикулит?
Впрочем, в последнее время, Чукотка замерзать решительно отказалась, пришлось даже отчасти переключиться на высыхающие реки Сахары.
Илья Решетников взялся за ручку двери, на которой была нарисована рюмка и куриная нога, и обернулся вопросительно.
— Да как же это все равно?! Что вы больше любите?!
— Итак, что мы должны обсудить прежде всего? — спросила она, достала из портсигара свою вечную сигарету и закурила. Все помалкивали. — Я так полагаю, что загадочную смерть нашего соседа в первую очер…
Наталья Завьялова торопливо причесала перед зеркалом кудри, будь они неладны, посмотрела так и эдак и вздохнула протяжно. Водолазочка была узковата, подсела после стирки, и бюст выпирал над лифчиком …
Илья ничего не замечал — отрезал себе толстенный кусок черного хлеба, укладывал на него сало и сверху несколько колечек лука, наливал стопку ледяной «горилки», весело опрокидывал ее в себя и заедал х…
— Ты не любишь разговаривать наспех, — быстро закончила она, — не все-таки скажи мне, ничего страшного?
Юра поднял голову, обнаружил Анфису перед самым своим носом и неловко вскочил, неловко скатал журнал в трубку и неловко же засунул его за спину, как подросток свою первую сигарету при виде грозного р…
— Он отвозил бумаги в аптечное управление, вернулся к пяти, и я ушла.
Валентин Певцов тоже был один, а лошадей вокруг много!
Молчание накрыло их и оказалось глухим и очень долгим.
— А как ты думаешь, менеджерам надо платить? Чтобы они врагу не сдали?
— Да я и не пугаюсь, с чего вы взяли, что я…
Когда сало подходило к концу, Мика уже твердо решила с Ильей развестись.
— Ты допивай, допивай спокойно, — хладнокровно посоветовала заведующая. — Не лети. И про лифчики можете продолжать, но потише только.
На данной стадии отношений, все еще уверенная в том, что он «давно готов», Мика выполнит любые его требования, даже самые дикие. Во-первых. потому, что он держит ее на крючке, во-вторых, потому что е…
А помнишь Крым, Ливадию и старые кипарисы вдоль каменистой дороги? Мы привезли ее оттуда, нашу девочку, которая нынче вдруг вышла замуж; из тех теплых, черноморских, пахнувших цветами и солью ночей, …
— Но откуда ты знаешь, что у них… не останется ничего… такого?! Откуда ты знаешь, что, если мы… если я… смогу переправить эти бумаги, отцу больше ничего не будет угрожать?! Ты же не работаешь… в спец…
— Ну конечно! Когда помогает мне сумки нести.
Поэтому, пообещав Наталье, что вечером обязательно ей позвонит, Анфиса отправилась в кофейню страдать и спасать себя куском орехового торта.
Хрупкие пальчики оставляли на стекле с морковным фрешем влажные, мутные отпечатки, и внезапно отчетливая мысль пришла ему в голову.
Дверь за их спинами — с табличкой «Закрыто» — неожиданно распахнулась, и показалась Лена Андреева. На лице у нее была тревога.
— У него наверняка было какое-нибудь присполение.
Анфиса, как давеча Клавдия Фемистоклюсовна, закатила глаза, но спорить не стала и рассказала все сначала — как застряла в пробке, как потом поехала на троллейбусе, потому что Садовое кольцо стояло, к…
— А вдруг он ошибается? — простодушно осведомилась Анфиса и пододвинула на прилавке упаковку таблеток в сторону страдающего красавца.
— Ну да, — согласилась Анфиса. — Конечно. Извините. Мы работаем в аптеке напротив, если вам что-то понадобится, приходите к нам.
Он улыбнулся, и в темноте она услышала, что он улыбнулся.
Изо всех сил он рванул створку окна и не открыл — рамы были выкрашены осенью и, видно, залипли, да еще заклеены, но шум сверху, похоже, насторожил шедшего, потому что он вдруг замер посреди двора и п…
— Не хочешь, — перебил он. — Не надо. Все отменяется. И мы закрываем тему.
Анфиса никогда не видела у людей более бессмысленных лиц.
Ее зовут Наталья. У нее кудрявые, волосы, полные руки и шикарный бюст. И пахла она хорошо, какими-то легкими духами, несладкими и не навязчивыми. Она выглядела и пахла так, что ему хотелось ее нюхать…
В этом тоже было что-то наигранное и театральное, будто из пьесы про «вечную проблему отцов и детей», как писали в критических статьях о «современном театре и драматургии сегодняшнего дня».
Наталья Ивановна и Татьяна Семеновна разом обернулись к Тане и замерли в ожидании, словно она должна была открыть им новый закон природы или что-то в этом духе.
— А милиция? Почему она решила, что он умер… естественной смертью?
Последнее было сказано просительным тоном, который, как и ресницы от куклы Барби, очень ему не шел.
— Да! Да! А он велел его принести и сказал, что он меня… уроет, если я не принесу!
Старое дерево скрипнуло в пазах, и крышка легла на свое место.
Пойдем в кино, пригласил ее Илья, а она отказалась.
— Но тогда было светло, — зашептала она в ответ, — а ночью темно! Когда светло, силы зла не действуют! Вы что? Ничего не знаете о привидениях?
— В пробку попала, — прошептала внучка, — на Триумфальной. Я тебе потом позвоню, хорошо?
Дверь была прочно сколоченная, как латами, перетянутая ржавыми железными скобами.
— Сядь, — сказал он. Запах канифоли перебил все остальные. Утренние, приятные. — Сядь и остановись, Мика.
Украсившись шарфиком и ботами, она еще напоследок вытянула челку перед зеркалом. Тогда все носили челки, и Наталья свою челку не любила, она все время закручивалась в разные стороны, потому что волос…
— Скорее всего, не рыцарские времена, — перебил Юра, — а подпольщиков. Простите великодушно, Марфа Васильевна. Ничего не вспоминается такого?.. Никто из семьи революционными идеями не страдал?
— Подожди, подожди, — перебила Анфиса — какой утопленник?!
— Подожди, — перебила его Наталья, и голос у нее задрожал. — То есть она так же важна для тебя, как… мать?
На глаза ему попалась красивая девушка, и он стал смотреть на нее — чтобы хоть куда-нибудь смотреть! Кроме того, смотреть на нее было приятно, она как будто из журнала выскочила.
— А говорят, вы человека убили, — с порога произнесла Анфиса, — правду говорят или врут?
В его нормальности были кое-какие сомнения, но посвящать в них Решетникова явно не стоило.
Но насколько бывший мент Юрий Латышев знал Анфису Коржикову, она непременно спросит. Обязательно.
— Потолкую с ним про племянников, про дом, про мать. Может, что-то и узнается!
Он вытащил из-за ремня снятый со стены портрет, пристроил его на пол и вдруг лег на живот, подтянул рукав и зачем-то сунул руку в щель между бревнами.
Она вышла в крохотную комнатку, служившую приемной, где стоял секретарский стол и всегда паслись водители, уезжающие за границу. Перед самым отъездом они получали бумаги в «центральном офисе», как ши…
Он аккуратно свернул тряпку, но запихивать в штаны почему-то не стал, видимо, потому, что там уже был портрет, ошибочно принятый им за фотографию времен Первой мировой войны.
Она обернулась и посмотрела на него. В полутьме старого дома ее глаза казались очень темными, и рот казался очень темным.
Он найдет того. Он загнал врага в ловушку, ему некуда деваться от этого ослепительного света и от Ильи!..
— Здравствуйте, — сказала она осторожно. — А как мне увидеть… Илью Решетникова?
Юра издалека потянул носом и слегка отодвинул вытянутую руку, в которой была тряпка.
Она у бабушки. Ничего плохого не может случиться.
— Ну что? — спросила Анфиса и покосилась на него. Его подбородок почти лежал у нее на плече. — Увидели?
— Да какой, блин, я маньяк! Я грузовыми перевозками занимаюсь. Фуры у меня, понимаете?!
Юра попросил Грега всех выпустить, и они моментально выскочили и рассеялись по полю и по своим машинам, у кого они были.
— Да ну тебя, — Анфиса захохотала. — Сто лет назад говорила я тебе, брось ты этого своего придурка!
Певцов опять усмехнулся. Нет, он не даст им ни одного очка форы — ни одного!
Подземелье закончилось внезапно. Перед ними выросла глухая стена, по которой шарил луч Юриного фонаря.
— Что-то должно было случиться накануне, — вдруг сказал Юра. — Совсем недавно. Только что?
— Да-да, — согласилась она быстро. — Да, конечно. Я возьму себя в руки. Сейчас. Сейчас…
— М-м, — протянула хорошо осведомленная Анфиса, — кто же не слыхал. Его по телевизору день-ночь показывали, когда Нобелевскую премию давали. Значит, ты у нас выходец из академической среды?
Химический свет фонаря заливал весь двор, только в дальнем углу, за фурами, было темно, и именно в тот темный угол по двору шел человек. Он не слишком спешил, длинная тень, похожая на комара из-за бе…
— Я говорю, — тихо сказал Юра. — «Отпусти им. Господи, ибо не ведают, что творят»!
Таня перепугалась еще больше. В том, что «дело уголовное», было нечто, угрожающее лично ей, а она здесь ни при чем, ни причем!..
«Не надо было вообще ничего трогать в моей комнате. Я просил сто раз. Если она опять полезет, я опять буду орать, предупреди ее сразу!»
Крышка, сколоченная из половых досок, тяжело скрипнула, отваливаясь к стене, и открылся зев, черный и страшный, гораздо темнее и страшнее, чем окружающая их лунная тьма.
И, словно боясь, что ему не поверят, он несколько раз конфузливо кашлянул. Анфиса задумчиво его изучила. Предлагать ему новомодное средство за триста пятьдесят семь рублей не имело никакого смысла.
Она всегда будет его любить, это же очень просто. Она будет любить его разной любовью. Сейчас одной, через десять лет другой, а через сорок третьей. В этой их любви навсегда останется привкус сегодня…
— Да с его собственной стороны в сто раз удобней, — нетерпеливо сказала бабушка, — что там к нему проникать-то, когда забора путевого нет как нет! Одни дыры. В заборе дыры, зато парников развел!..
— Еще не хватает — милицию с собакой! Антисанитария полная! пробормотала Наталья Ивановна.
По всем детективным законам самый активный ловец бабочек и есть злодей.
Наталья улыбнулась — она не ожидала такой наблюдательности.
— Я ездил на соседский участок. Мне нужно было кое-что посмотреть.
— Не тянешь ты пока на Майкрофта Холмса. Но уже приближаешься, по-моему!
— Вот именно. Зачем местному участковому, который один на сто квадратных километров, какой-то дурацкий «глухарь»?! Незачем он ему. В привидения он не верит, хотя ваша бабушка пыталась ему что-то тако…
— …у подруг, которые возьмут и кинут вдруг! Твоя любовь им до звезды, у них нет душевной красоты! Только бабки им подавай, рядом с ними не зевай!
Единственное окно особняка напротив даже и под дождем блестело, как отполированное.
— Дорогая Раиса, — провозгласила Анфиса Коржикова, — я хочу кофе с сахаром и взбитыми сливками. Кофе нужно сварить, а не насыпать из банки. Поэтому вы сейчас же пойдете в магазин и купите его. Там же…
— Какое, блин, кино! Я заболел! Ты что, не видишь?
Шоссейка сузилась, сошлась в однорядную, перелетела через мостик над ручьем и уперлась в ворота.
Она была не только в волнении, но и сердита. Это так на нее похоже — она всегда сердилась и раздражалась, когда волновалась. Она с каким-то яростным наслаждением копалась в сумочке, что-то искала.
— Ну да. Вот… совсем недавно писателей на дачах прятали, а они из себя истопников изображали. В семидесятые годы это было, Леонид Ильич Брежнев такие игры с писателями очень уважал! А тогда? Разве не…
— Это нонсенс! — торжественно произнесла бабушка. — Полный нонсенс и больше ничего! Если он так боялся, что накануне был не в себе, почему дверь-то не запер?! Он должен был ее на три замка запереть, …
На пиджачке, под самым воротником, пришита приметная этикеточка одной известной французской фирмы, и именно ее следовало спрятать от посторонних глаз. Эти самые глаза могли быть только у уборщицы Нин…
— Найдутся, — безмятежно махнула рукой Завьялова, — хотите хлебушка, Наталья Ивановна? Отрезайте!
Почему-то ночью ей было не так страшно, как сейчас, после разговора.
Гена спиной продвигался на лестницу, волоча за собой Раису.
Маршрутка дернулась так, что все повалились друг на друга — как видно, водитель получил свой оброк сполна, — потом вильнула, все повалились на другую сторону. Потом выровнялась и наддала.
Анфиса пожала плечами. Лида громко фыркнула.
В зеркале он посмотрел на нее. У него были очень внимательные и настороженные глаза.
Особнячок напротив сверкал одним чистым окном, и Анфиса на него оглянулась. Потом еще раз оглянулась.
И двумя пальцами он поднял с пола прямоугольный кусок толстой тряпки. Анфиса схватила его за плечо.
— Илья, никогда в жизни я не слышала, чтобы кто-то кого-то убил в бессознательном состоянии. Так бывает только в кино! Когда нужно для сюжета. Во сколько приедет твой одноклассник? Как его? Витек?
Одна дверь была открыта, и Анфиса заглянула в нее.
Он бы на ее месте подслушивал. То, что он намеревался сказать дальше, не было предназначено для Машиных ушей, поэтому он поднялся из кресла и ушел в «комнату отдыха», где стоял телевизор, диван и неб…
Краем глаза Анфиса уловила бабушкино движение и оглянулась. Марфа Васильевна прижимала палец к губам, как бы говоря — тс-с-с.
— Я никогда не замечаю, как она приходит, — продолжала светскую вечеринку Анфиса, — вроде вчера еще снег лежал, а сегодня… — и она повела рукой в перчатке вокруг себя.
— Никто не хотел никакого блага. Может, десяток человек из… образованных, а остальные… Для остальных это все была только борьба за власть. Не за идею. Власть привлекательнее всего остального, и ничег…
— Ничего, — отчеканила Анфиса. Почему-то она вдруг позавидовала Диме Ершову, который точно знал, чего хочет. — Все правильно.
И она простерла руку и указала на стульчик, примостившийся за полированным шкафом. В шкафу заведующая держала «вкусное» к чаю, записные книжки, старые и новые, которые дарили аптечному руководству на…
— Ну да! Так чего делать-то? Вы мне этого… вашего… подсунули, а теперь чего?
— Бабуля, ты о чем? Если о старике Конан Дойле, то помню. Что это ты вдруг про него вспомнила?
— А контрабанду? — вдруг опросила Анфиса. — Возили?
— А… да, здравствуйте, — проговорила бывшая осторожно. — А вы кто?
А последняя задача, как говаривала математичка, на смекалку!
— Анфиса! — с удивленной укоризной воскликнула Лида, словно видела коллегу первый раз в жизни. — Что это ты так сегодня?
Что-то случилось. Что-то страшное произошло. Ворота открыты, и никто не отвечает.
— И не говорите мне ничего, все я сама знаю. Курить — здоровью вредить, но я слишком стара и слаба, чтобы тратить оставшееся мне время на отвыкание!
Он не хотел марать руки, но быстро понял, что, не замарав их, ничего не достанешь из той кучи дерьма, что простиралась перед ним. Однако думать о том, что не только руки, но и он сам, весь, по самое …
И пошел к своей машине. Пакет с одной оторванной ручкой он тащил под мышкой.
«Лекарства — не товар, — говаривала заведующая наставительно. — От лекарства, бывает, человеческая жизнь зависит!»
В зеркале Мика видела, как Юрий Латышев покрутил головой, выискивая местечко, плюхнулся у выхода и развернул газету.
Следующей была молодая женщина с коляской, в которой подпрыгивал жизнерадостный розовощекий малыш, тряс погремушку и жмурился. Этим было нужно очень много всего — и витамины, и масло, и носовые платк…
— Как?! — поразилась Анфиса, словно он признался, что принимает от аллергии морилку, настоенную на сушеных клопах.
"Гертруда и Роналд обвенчались. Счастье их было безоблачным.
— Ты мне копчененькой привези. Ладно, Наташ?
— А решила я, что завтра отнесу ему Клавиных пирогов для поправки здоровья.
Частный номер означает, что звонит Илья. Больше ни у кого из ее знакомых не было никаких «частных номеров». «Частные» телефонные номера бывают в другой жизни.
Он совершенно, абсолютно, стопроцентно прав, и тот старичок из маршрутки сказал ей, чтобы она не слишком медлила.
Соседа Петра Мартыновича, любителя гуано, жившего в двух шагах, нынешней ночью задушили подушкой.
— Что на самом деле? — вдруг перебил он и глянул внимательно. — Ты что? Влезла в коробку?
Анфиса шла, каблучки цокали. Ветер стих, и сосны тоже моментально притихли. Фокари еще не зажгли, усадьба была сумеречной и очень романтичной.
Граждане пассажиры привстали со своих мест, чтобы во всех подробностях рассмотреть, как водитель будет показывать «козлине», что именно следует, а чего не следует делать на темной дороге.
— Два вопроса, — проговорила она сухо. — Кто такой Игорек? И почему три часа? Вначале было пять!