Все цитаты из книги «По машинам! Танкист из будущего»
Я посмотрел в прицел. Есть! Есть попадание: я четко видел, как после моего выстрела у пушки отлетели колеса и взлетели вверх обломки снарядных ящиков.
– Спи, Саня, завтра тяжелый день будет, отдохнуть тебе надо.
– Вот что, боец. Ты пока поспи, а я покараулю.
А в ночь на первое декабря нас подняли по тревоге, раздали автоматы с боекомплектом, усадили в крытые брезентом грузовики. Никто не знал причины, некоторые курсанты предположили, что немцы прорвали ф…
Команда приобрела военный вид. Мы наелись тушенки с перловой кашей.
– Зайди в дом, притворись пьяным. И никакой стрельбы, только ножом. А уж мы – за тобой.
– Не горюй. Вот к своим выберемся, там научат. А теперь бери узел, пойдем деревню искать. Не все же нам в лесу под дождем сидеть.
– Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого его не окажется в нужный момент.
– Нет, так далеко мы не забирались, «языка» можно и поближе взять.
– Что делать, – сокрушенно развел руками лейтенант. – Война! А вот что снайпера снял – молодец! Я к начштаба пойду – доложу.
– Вот это мы попали! Не думал, что город уже под немцем. Ну, ничего, хорошо прошлись. Эх, поддержку бы нам да пехоты немного – отбили бы город. Как-то неожиданно все получилось.
– Огонь! – скомандовал я себе и нажал на педаль спуска. Выстрел! Я соскочил с кресла, схватил новый снаряд, загнал в ствол. Прицелился… Выстрел!
Я вернулся, подобрал с пола автомат «Сидорова». Если уж немцы встретятся, без стрельбы не обойтись.
– Пешком, что ли? Я их броневичок перевернул. Садись, едем.
Я перелез в башню и осмотрелся в перископ. Лес вокруг, ничего не видно.
Я прицелился в голову неосторожно высунувшегося немецкого солдата, выстрелил. Повел винтовкой вправо. В это время рядом со мной упал на землю воин.
Конечно, желаю. Оброс за месяц, что я здесь, а всегда короткую прическу носил – привык еще с курсантских времен.
– Если так рассуждать, то вон танкист должен за собой танк сгоревший тащить.
– Да ты что, танкист, никак не можно! – изумленно-испуганно глядел на меня старшина.
Сам же отбежал немного назад, к деревьям. Выбрал дерево потолще да погуще. Сбросил скатку и вещмешок, полез на дерево. Хорошо, сучки да ветки раскидистые были, лезть удобно. Забрался метров на пять, …
Недооценили немцы морозы наши – здесь они не только с обмундированием промахнулись. Ошибка была изначально сверху заложена. По плану «Барбаросса» немцы Москву к зиме взять должны были. Потому в двига…
Я вернулся во взвод, взял банку тушенки, фляжку водки – самые большие ценности на передовой – и пошел в медсанбат, к Кравцову. Уважал я командира взвода. Разведчик опытный, характер неплохой – не нуд…
– Ну, ты это – не встревай, не указывай командиру.
Часа через полтора хода, перед нами, по лесной грунтовке, проехали немецкие мотоциклисты. Рядом совсем – и пятнадцати метров не будет. Хорошо, лес густой, они нас не заметили.
– Подбери винтовку убитого, а автомат выброси. Ты тем самым перед бойцами пропаганду ведешь, что германское оружие лучше нашего.
Мы пошли прочь от села. Кравцов посмотрел на часы.
– Считай, повезло тебе, парень. Крови много потерял, не без этого, но кость цела. Заживет – еще бегать будешь. Скажи спасибо, что осколок не в живот угодил.
– Сведения ваши я передал куда следует. Майор, командир полка, сказал, что если знамя вынесли – точно не дезертиры. На сборный пункт вас отправить или здесь у меня останетесь? – Капитан, раздумывая, …
За столом сидел средних лет мужчина, в военной форме, но без знаков различия на петлицах. Лицо невзрачное. Посмотришь на него, отведешь взгляд, а как он выглядит, вспомнить не можешь. Мне он сразу не…
Я уселся на стул, опустил голову на стол. Щетина на подбородке заметно отросла и кололась. «Надо к парикмахеру сходить, пока я в штабе» – подумал я. Распахнул дверь, а там – часовой с винтовкой.
Ни бочки, ни канистры не нашлось, зато у разбитой телеги нашел разбитый ящик с двумя снарядами. Так подмышками их и принес.
– Казенное имущество, как же его бросить? На мне числится.
Я вытащил из сжатой руки мертвого сержанта пакет.
– Бойцы, слушай мою команду! Идем вдоль колонны – пятеро слева, пятеро справа. Подбирайте себе оружие, а если провиант найдете – шумните.
– Обшарьте все мотоциклы. Забрать все – пулеметы, автоматы, патроны, еду, выпивку, карты.
Мы перешли грунтовку, изрытую гусеницами бронетехники. Дальше глухомань пошла, потому двигались быстро, стараясь уйти как можно дальше от передовой. Слава богу, «языка» брать не надо, иначе чего бы н…
– Теперь мне помоги, надо скорее убираться отсюда.
Мы пристроили к веренице стоящих машин и наш трофейный мотоцикл, прикрыв брезентовой накидкой свастику на боку коляски.
– Товарищ старший сержант, вы что себе позволяете?
Да, знамя части – святыня. Пока цело знамя – цел полк. Наберут новых командиров и солдат, и будет полк продолжать жить. Погибнет знамя – сгорит, скажем, или немцы захватят – все, конец полку. Расформ…
Ругая себя за оплошность, я подкрутил маховичок на два деления. Прицелился снова, а офицеров-то уже не видно! Я водил прицелом влево-вправо. Есть! В двух метрах правее прежней позиции показалась пило…
Я сунул в патронник патрон с бронебойно-зажигательной пулей БЗ. Она тяжелее обычной Л, и потому ее меньше сносит ветром.
Я разобрал винтовку, осмотрел. Она нуждалась в чистке. Шомпол-то на винтовке есть, да вот еще маслица бы. В прикладе нашелся и ершик, и пенал с маслом. Надо же, удобно. На АКСу, что у нас в танках бы…
– Зачем тебе карта? – вмешался я. – Идем на восток, мимо своих не промахнемся.
На видимом участке первой траншеи никого не было. Пока все складывалось удачно. Мы перебрались через нее – и дальше, снова ползком, уже по территории, занятой немцами. Метров через сто пятьдесят прох…
– Выпросил одну бочку в эшелоне. Давайте по-быстрому заправляйтесь.
Подошел к опушке, остановился. Впереди – открытое пространство, луг метров триста шириной. Надо осмотреться.
– Мне в Москву позвонить надо. Оттуда приедут и все объяснят.
Из-за танка выбежал последний танкист, схватил упавшего поперек груди и потащил в сторону. Я выстрелил, и одновременно с той стороны дороги хлопнул негромкий выстрел.
– Не найдешь ничего, все бурьяном поросло. А сама деревня вон там стояла: проедешь вперед – и за березами вправо, вдоль реки. Остались вроде трубы печные, а может, уже и их нету – давно я там была, с…
– Свои. Я боец Красной Армии, к своим пробираюсь. Покушать не найдется ли чего?
Пока еще не рассвело, мы решили обойти село и укрыться в первом же лесу, где места поукромнее – в самой чаще. Нашли такое место – овражек, поросший на склонах кустами, внизу ручеек журчит. Совсем мал…
Взошедшую луну периодически закрывало тучами, идти было тяжело – ноги цеплялись за коряги, кочки, траву. Чем дальше отходили мы от брошенных позиций, тем гуще становился лес. Ветки в темноте так и но…
Объехав столицу стороной, мы выехали на Владимирскую трассу – эти места были мне знакомы. Майор остановил грузовик. Подкрепились «сухпаем» и – снова в путь. Вот и Владимир позади. Проехали мост через…
Мы подползли к траншее. Салов заглянул в нее и махнул рукой. В мгновение ока мы перемахнули через траншею. Пленный офицер не сопротивлялся, сам видел – передовая. Начнется стрельба – ему тоже не позд…
– Командир, найди мне снайперскую винтовку и не посылай на задание с неделю.
– Это их работа. А довольными или недовольными здесь могут быть они – нами.
– Все, не могу больше! – В изнеможении он рухнул на землю.
– Однофамильцы, значит. А это, – механик указал рукой на невысокого черноволосого парня, – стрелок-радист, Зырянов Алексей.
На следующий день на построении нам объяснили, что был выброшен немецкий авиадесант, имевший цель захватить Кремль, даже конкретнее – товарища Сталина.
Когда взрывы прекратились, я поднял голову и осмотрелся. Вся поляна была изрыта воронками. Пулемета не было видно, а пушечка стояла, и вокруг нее уже суетились два бойца.
Из соседнего окопа выбрался молодой красноармеец.
Военный пододвинул ко мне пачку папирос «Казбек» и спички. Сам вышел из комнаты, но тут же вошел лейтенант и застыл у двери.
Держа в руке наган, на дорогу вышел усатый сержант, и за ним – несколько парней.
– Через четыре часа разбужу. Время пошло.
Я подполз к танку. На башне слева зияла дыра в кулак. Так вот куда немец угодил!
Мы решили пообедать. Из ранца достали консервы немецкие, одну банку передали мне. Это была свиная тушенка, судя по надписи на этикетке – бельгийская. Управились быстро. Я было банку в кусты забросил,…
И сапоги мне нашлись – да не кирза, а яловые! Я тут же переоделся.
– «Сидоров» жив, но ранен в ногу – я его оставил в деревне, а «Иванов» убит.
Мы расположились на опушке. На поляне стояли гаубицы. Но где ночуют офицеры? Деревни рядом нет – я по карте смотрел. Значит, должны быть блиндажи или палатки.
Я сразу же облюбовал себе для огневой позиции колокольню деревенской церкви. Невысока – метров десяти, но здесь это самое высокое место. Правда, и риск выше. Высокие места облюбовывают артиллерийские…
Это с какого перепугу мы должны отходить? После того как все так хорошо начало складываться? Пушки подбили, по окопам проехались – и отходить? Ни фига, надо развивать успех.
– А, понятно. Тогда в моей роте остаетесь, потери у меня большие. Из младших командиров никого не осталось. Будешь своими командовать. Слева холмик видишь? Занимай там оборону, закапывайся. Если наши…
– Видел я, как ваши танки горели. И еще… – Лейтенант замолчал. – Бойцы передали – за нами заградотряд стоит.
Я медленно ехал по полю, объезжая воронки и рытвины, разбросанную разбитую технику, тела фашистов в черных мундирах. Подъехав к нашим позициям, крутанулся между окопами. Бойцы с восхищением поглядыва…
– Сгодится, – сказал майор, записывая фамилию танкиста.
– Да брось ты, лейтенант, – не удержался я, – обороняться-то надо, а из автомата сподручнее.
– Ну пойми ты – в самолете одно место. Документы нам позарез нужны, да и раненого вывозить надо. Ему через передовую самому не перебраться.
Когда все стихло, я дополз к ближайшему мотоциклу и снял пулемет, чтобы притащить его к себе в окоп. Заодно и поглядел на убитых немцев. Рослые, все как на подбор упитанные, рукава мундиров закатаны …
Шли долго – мой конвой не торопился. Перед штабом остановились. Один из бойцов зашел в здание и через несколько минут вышел вместе с уже знакомым мне начальником штаба, на ходу застегивающим гимнасте…
– У меня приказ – держать оборону здесь, – твердо возразил комбриг.
– Да ты ешь, сержант, я сейчас чайку подогрею.
Я открыл замок пушки, из боеукладки вытащил фугасный снаряд, загнал в ствол и клацнул затвором. Подправил прицел и нажал педаль спуска. Танк дернулся.
Начштаба снова провел меня в комнату, где, как и прежде, находился «товарищ Иванов».
Петр сбегал к танку и принес бумажный пакет. Большая банка тушенки, ржаные сухари, пачка горохового концентрата. С горохом решили не возиться: это ж надо костер разводить, варить его – ждать долго. О…
– Не, слабенькие, разве что побаловаться только ими. Ну, прощевай.
Вдали раздался странный жужжащий звук. Он быстро приближался.
– Вот что, Колесников. Я понимаю – местность не успели изучить, трудно ориентироваться. Но нужен «язык» – лучше офицер. Если карта при нем будет – совсем хорошо. Приказ ясен?
Я встал на опушке леса и махнул рукой. От основной группы, скрытой за деревьями, отделились еще пятеро и побежали к нам. Вроде и недалеко, но по кочкам, и трава высокая. Я пока добежал, запыхался.
– Я уже две машины пережил, – поддержал разговор стрелок-радист Сергей Васильев, из Костромы. – На первой – на Т-40 – и суток не провоевал. Тоже снаряд в борт угодил, в правый. Двигатель – вдребезги,…
– Чего зубоскалите? Человек уже пороху понюхал, в танке горел, устал, не то что вы, желторотики!
Передо мной было несколько домиков из красного кирпича, их окружал редкий заборчик из жердей. Я обошел его: ворота нараспашку, вверху на арке надпись – «МТС». Во дворе – ни одного трактора, только бо…
Майор терпеливо ждал нас у входа. Всего танкистов оказалось четверо – готовый экипаж.
Прибыли на какую-то станцию. Состав поставили на первый путь и стали выносить раненых на перрон.
Я помалкивал, поглядывая по сторонам. Знать, документы важные, раз меня в Москву доставили и за документами самолет посылают.
– Там же, где и твоя, наверное. Разбита. От батальона я один живой остался, вот к своим пробираюсь.
Командир чужой группы пополз в сторону от блиндажей, а сзади – еще один пыхтит, мне в спину дышит. Для подстраховки, что ли?
– Давай уйдем от греха подальше, у него на коляске пулемет, – прошептал мне в ухо Василий.
Мы шли по дороге к Вязьме, а немцы впереди на «юнкерсах» продолжали смертельную карусель. Через полчаса, израсходовав запас бомб, пикировщики пролетели над нами на запад. И лишь часа через два, взобр…
Долговязый немец сидел на нашем бойце и бил его по лицу кулачищами.
Я посветил фонариком – пусто, никого, только на сиденьях шлемы экипажа лежат.
Под утро замерз, свернулся клубком, снова придремал.
Поистине странная прихоть судьбы: я сам, добровольно стал частью системы НКВД. Как кролик, что боится, пищит, но безропотно лезет в пасть удава. Воистину, неисповедимы пути твои, Господи!
Как-то неожиданно это получилось. Наверное, так же и мы, когда придет время, покинем стены этой казармы. В ОМСБОНе – лишь небольшой постоянный штат инструкторов и преподавателей школы разведки. Остал…
Фары описали полукруг, звук мотоциклетного двигателя стих, а с ним и погасли фары. Но при свете их, когда мотоцикл разворачивался, я успел заметить танковую корму – гусеницу и кормовой лист брони. Пе…
– Парикмахер приехал, все свободные от службы уже постриглись. Не желаете?
– Троих из нее убил? За это хвалю. Но только казенное имущество все же не порть.
Большая комната, крытый зеленым сукном стол с настольной лампой и тремя телефонами. За столом – мужчина средних лет в военной форме, но без знаков различия на погонах.
Я отполз подальше и только лишь под прикрытием деревьев встал. Ноги уже держали лучше, однако голова немного кружилась. «Здорово долбануло, но уже и то хорошо, что живой остался», – подумал я.
– Командир, тебя посыльный из штаба уже дважды спрашивал. Никак, случилось чего? Срочно иди – начальство ждет!
Я с ходу ударил броневичок в борт, перевернул его на бок и погнал дальше. Ну, погнал – это я погорячился, но километров тридцать пять – сорок в час я точно ехал. А ведь как идет, подлец! Мягко, едва …
В прицел осмотрел все кочки, кустики, в неярком еще свете восходящего солнца сверил местность со схемой. Ничего не прибавилось, никаких новых кочек. Осмотрел деревья – тоже ничего особого! И лучик от…
Стрельба в городе затихала, звучали только отдельные выстрелы. Добивали десант.
В штаб меня вызвали только на третий день. Понятное дело, не чаи гонять – за заданием.
Кувалды продолжали стучать, работа по ремонту продолжалась.
Проехав мимо окопов, ощетинившихся стволами пулеметов и винтовок в сторону дороги – здесь держали оборону бойцы полка, мы въехали в городишко. Штаб нашли быстро: известное дело – его обычно в добротн…
К моим ногам упал узел с одеждой. Развернув его, я обнаружил рубашку, штаны, растоптанные ботинки. Ну, раз приказали – переоденусь. Им виднее. Я скинул форму, скатал ее в узел.
Ну, теперь пора и винтовку посмотреть – все-таки чужое оружие, да и не держал я никогда СВТ в руках. Из винтовки СВД – снайперской, Драгунова – стрелял в училище и позже – в армии. Но на этой оптичес…
Раненых с обеих сторон унесли. Над полем боя установилась недолгая тишина.
Недалеко стояла деревушка о пяти домах на одной улице.
Обеими ногами я надавил на плечи водителя. Клюнув носом, танк встал. Я лихорадочно крутил маховики наводки. Время шло на секунды. Кто окажется быстрее – я или немец?
Вот перекрестье прицела легло на щит пушки. Я тут же нажал на спуск. Грохот выстрела, звон вылетевшей гильзы… В башне сильно запахло порохом.
Парень рванул через луг, споткнулся, упал, вскочил, снова помчался. И не успел я выматериться, как он уже был на опушке леса, с другой стороны луга. Говорил же я ему – «перебежками!».
– Было такое. Не обыскал я его при задержании, он с ножом на меня кинулся, я и выстрелил в него.
И еще одна сложность была во взятии «языка» – надо было суметь уйти с ним с немецких позиций. Но одно дело – ползти самим, и совсем другое – тащить пленного, который был связан и сам ползти, естестве…
Приблизились немцы к деревне, и колонна стала разворачиваться в боевой порядок.
Дальше всю дорогу молчали. Я шел впереди, а парочка – метрах в двадцати за мной. Так надежнее: если на немцев внезапно наткнемся, огонь мне достанется, парочка же успеет спрятаться или отойти. «Товар…
Прибыл на место, на дно короба уложил вещмешок с документами, ранец и оружие, а уж сверху и «Сидоров» устроился. Конечно, катить тачку даже по кочкам и выбоинам было легче, чем нести его на себе.
Явился. За столом – военный, естественно, без знаков различия.
– Убили командира и заряжающего, товарищ комбриг, еще в самом начале атаки. Из пушки в башню угодили. Мы бы хотели за телами сходить, похоронить по-человечески.
Меж тем самолет снова заходил на боевой курс. Надо немедленно убираться отсюда!
Надо отметить, что броневой щит у немецкой пушки РАК-40 низкий, пушечный расчет от огня толком не прикрывает. Двоих из обслуги пулеметчик зацепил – упали. А мы уже рядом. Гусеницы громыхают, пулемет …
– Короткие, ими только провода резать. Ты у разведчиков спроси. На худой конец – у вооруженцев. Я видел – они трофеи собирали. Может, штык плоский немецкий подберешь.
И верно: после бомбежки из разных укрытий стали подниматься танкисты в темно-синих, как на мне, комбинезонах.
Наш танк, свалив несколько деревьев, подъехал к ним. Механик заглушил двигатель. Танкисты выбрались из боевой машины, я – с ними. Встал, раздумывая – идти к усатому сержанту в пехоту или остаться зде…
– Кто такие? – строго спросил сержант c треугольниками в петлицах.
Лейтенант осекся и отвернулся, скрывая навернувшиеся слезы.
Мы обошли село и стали подбираться к облюбованной избе сзади. Собак опасаться не приходилось, немцы их отстреливали сразу.
– Только скажи, мне, сержант, ты зачем казенное имущество портишь?
Нам досталась правая в ряду «тридцатьчетверка». Мы подошли к свежевыкрашенной зеленой краской боевой машине. «Ну, здравствуй, стальной друг! Досталось тебе, видать, отведать крупповских «гостинцев»! …
Мотор то взревывал, то смолкал, но звук шел с одного места.
– В двенадцать смена караула должна быть у них – у немцев с этим четко. Подождем еще с полчаса.
– У них что, рога должны быть? Воюют умело, в технике и вооружении недостатка нет.
Он разлил оставшуюся водку в алюминиевые кружки. Мы выпили.
Наверное, и в самом деле видок у меня был еще тот. Одежда в грязи, лицо в копоти от пороха и в крови.
– Бомба-двухсотка, – уверенно пробасил с верхней полки один из раненых. Свесившись, он безуспешно пытался разглядеть что-нибудь в темени окна.
– Ну, так я же не в тылу на продовольственной базе отъедаюсь.
– Натура не позволяет. Я человек деятельный, а на снайперской позиции неподвижно лежать надо. Часами! Не принуждай, командир, поверь – не мое это дело.
Потому и не спалось мне по ночам, все думки в голову лезли. И не в последнюю очередь потому, что о Великой Отечественной войне я читал книги, видел документальные фильмы, говорил с фронтовиками в той…
Ага, знаешь! Фига! Не Петр я вовсе, а Сергей.
Автомат немецкий у меня сзади висел, потому комвзвода его сразу и не увидел.
– Неужели немецкого снайпера снял? – недоверчиво покосился взводный.
Я взялся за винтовку. Сначала осмотрел позиции без оптики, потом приник к прицелу. Конечно, оптика приближает и позволяет разглядеть то, чего не увидишь невооруженным взглядом, но она и поле зрения с…
Пока шел обстрел, я рассматривал немецкий автомат. И дело было даже не в любопытстве. Ложа автомата – моего ППД – была сломана, а в диске оставалось всего два патрона. Ей богу, ситуация – только заст…
– Я не вырядился, я танкист. Танк сгорел.
Брехня, знаем мы, что такое немецкий концлагерь. Единственное, что зацепило, так это сообщение, что «доблестные германские войска окружили в районе Вязьмы крупные советские соединения». Вот это могло…
Осторожно я пролез внутрь, прикрыл створку люка, повернул защелку. То же самое проделал со всеми остальными люками. Есть на танковых люках такие задвижки. Запер экипаж люки изнутри, и попробуй выкури…
Вот и окопы наши, форма русская. Перемахнули траншеи и ходом – в тыл. Заползли за деревья, встали.
– Боязно мне чего-то. Хватятся немцы, догонят.
– Ты коммунист? – вдруг неожиданно спросил Василий.
Ленин сразу же выслал из страны элиту – умных и интеллигентных людей. Оставшихся образованных сгноил в Сибири.
Добивали мы немцев в мелкой траншее, в окопчиках, по кустам прошлись, чтобы ни одного не осталось.
Я жадно накинулся на еду, набил полный рот картошкой с колбасой. Вкуснятина! Съел все подчистую, до последней крошки.
Мы нашли небольшую ложбинку за кустом, улеглись. Я перевернулся на спину, заложил руки за голову и, кажется, впервые за эти дни по-настоящему увидел звездное небо, Млечный Путь … дорожку от края до к…
Клацнул затвор. Я обеими ногами толкнул механика в плечи. Танк замер. Я навел прицел и выстрелил.
Наши войска ежедневно несли потери, но не это было главным – все стали бояться ходить свободно даже в тылу. Это сильно угнетало бойцов. А уж когда ранило майора из штаба армии, терпение штабистов лоп…
Хм, для этого надо было ко мне на позицию по полю ползти? И ведет себя нагловато, подумаешь, сержант! Цаца какая – не генерал, чтобы я перед ним во фрунт тянулся.
Мы пошли в глубь леса. Первым остановился Василий.
Поскольку уже наступило утро, старшина был у себя.
Метров через триста, за поворотом дороги, мы наткнулись на брошенный прямо посреди дороги грузовичок. Дверцы распахнуты настежь, машина с виду цела.
– Охолонись, лейтенант! Где ты немцев видишь? Нет их в лесу ни одного – ушли.
– А маманя моя дома уже корову подоила. Парное молоко – оно знаешь какое вкусное? И пахнет по-особому, – мечтательно говорил Санька.
– Так леском. Немцы только на шоссе. Машин с солдатами там полно, тягачи с пушками.
Выстрел грянул как-то неожиданно, оглушив. Немец упал ничком в грязь.
Я в оптику нашел какого-то офицера. Он сидел в коляске мотоцикла и говорил по рации. С трудом, но можно было разглядеть наушники на его голове. Далековато – метров триста – триста пятьдесят.
– Ну, Петр, удачи тебе. Не дай себя убить, очень прошу – перейди фронт. Пусть в штабе знают – где, что и как.
Василий обидчиво поджал губы и замолчал. Вот навязался на мою шею. Ведь сдаст по своей наивности особисту, с потрохами сдаст. А если меня в кутузку посадят, так ведь и его тоже.
Однако оба моих попутчика добросовестно попрыгали на месте. Ничего не стукнуло, не звякнуло, из чего я сделал вывод, что такие вылазки им делать не впервой.
– Начштаба благодарность тебе передать велел. Жаль, что подтверждение о гибели этого снайпера получить нельзя.
– И это – боец Красной Армии! Пойдем со мной.
Немцы явно растерялись, залегли. И было от чего. Из леса выползает немецкий танк и начинает стрельбу по своим же.
Я взобрался в башню, обтер ветошью замок, поставил его в казенник, попробовал закрыть и открыть. Работает. Вытащил из боеукладки снаряд, загнал в ствол, проверил – заряжена ли лента в спаренный с пуш…
Начало светать. Встающее из-за горизонта солнце бросало на землю первые косые лучи. Самое время для наблюдения. Воздух свеж и прозрачен, ветра нет – это для снайпера очень важно.
Окопчик во время взрывов трясся, как при землетрясении, на нас сыпались комья земли, остро пахло едкой немецкой взрывчаткой. И хоть бы одна зенитная пушечка, пулемет зенитный! Наши позиции были безза…
Мне приходилось менять траки на гусенице в училище. Работа не из легких, кувалдой намашешься от души. Казалось бы, что здесь такого – выбил пальцы, поставил новый трак из запасных, вогнал пальцы наза…
Было видно, что старшина колеблется. Бросить жалко – казенное имущество; тащить с собой – груз уж очень обременительный, почитай, три пуда бесполезного железа, поскольку патронов нет. У каждого бойца…
Чувствовалось, что уходить в ночь и под дождик Василию не хочется. Что с него возьмешь – пацан совсем еще. Ему бы с девками на околице деревни гулять. А тут темень, опасность – одному страшновато.
Я открыл верхний люк, выглянул. Ничего опасного, одни деревья вокруг. Эх, жалко танк бросать, нашим вполне бы пригодился этот трофей. Я снял с пушки замок, размахнулся и забросил его подальше. Хотел …
Мы рухнули у корневища упавшего дерева. Я подтащил «Сидорова» к углублению, уложил на плащ и свалился рядом.
Мы нашли наш грузовик «ЗИС-5», залезли в кузов, и колонна тронулась.
– Знаю, да где их взять? У пулеметчиков, что за нами, патронов – на полчаса боя.
– Ах ты, крыса тыловая! Водку в тылу жрешь, а сам на передовой не пробовал?
– Все, «Сидоров», документы в самолете, дело теперь только за тобой.
Явился Кравцов. Бросив автомат на стол, подошел к Семенову. Разведчик не дышал.
Я передернул затвор и начал выцеливать мотоциклиста, но меня опередили. Рядом ударил выстрел, и мотоциклист упал грудью на бензобак.
Я шел и шел, упираясь, как бык. И только когда почувствовал, что все – сейчас упаду, опустил жерди волокуши на землю. Боец без сил свалился рядом.
Сказано – сделано. И надо спешить – поскорее уйти подальше от Приднепровской.
Все, все сомнения отпали – так звали мою бабушку.
Врач присел перед носилками. «И при этом записки нет, – пробурчал он. – Сколько уже передаю в санбаты – отмечайте, когда ранен боец! Э-эх!» Руки его быстро пробежались по ноге.
Мы вышли во двор, обошли здание. Бывал я уже здесь – у старшины хозвзвода.
Вот и парашют, болтается на дереве, зацепившись куполом. Летчик лежит на земле. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять – ничем помочь ему уже нельзя. Синий комбинезон был весь изрешечен пулями и за…
– Слышал, командир, когда под Вязьмой воевали, от хлопцев экипажа нашего. Нет уже в живых ни механика нашего, ни стрелка. – Я вспомнил Петра и Алексея. Да и что мне еще оставалось ему сказать, когда …
Впереди раздался глухой выстрел, вверх полетела осветительная ракета. Все уткнулись носами в землю. Черт, как ярко и долго горит!
Мимо меня, глядя перед собой ничего не замечающими глазами, шли бесконечной чередой измученные люди. Одежда несовременного покроя, сплошь черного и серого цвета. Лишь иногда мелькнет чья-то коричнева…
– Вот что, Николай! Вручаю тебе узел и назначаю ответственным за его сохранность.
Самолеты делали один заход за другим. Казалось, бомбардировке не будет конца.
Притопал я в медсанбат, с помощью санитарки нашел палату, в которой лежал командир. В комнате человек двадцать лежало – не сразу его и признал. В исподнем, бледный, осунувшийся.
– Похоже, парни, мы попали в окружение. Старшину в тылу немецкие танки обстреляли.
Мы зарядили фугасный снаряд, я навел прицел на пушку и выстрелил. В прицел заметил, как ее перевернуло взрывом.
Снова повел прицелом. Черт, ветки мешают, закрывая сектор обстрела. В оптике мелькнул витой погон. Я вернул ствол чуть назад. Точно, офицер немецкий, рядом с ним – еще один. Перед ними планшет развер…
– Вот и славненько. Я – к начальнику, готовься.
– Зато у тебя двое детей, – огрызнулся я.
Топали часа два. Пришли на место, откуда я брал людей в кузов полуторки, а там пусто.
Кацуба полз впереди – тащил к нашей передовой немца за веревки, которыми тот был связан. Я ухватился за ворот гимнастерки Семенова и тянул его за собой.
Немецкие танки перестраивались, растягиваясь в цепь. Я оказался у них на правом фланге, и пока ими явно не замеченный. А и заметят – невелика беда. Пушки этих танков на дальности свыше трехсот метров…
Сержант поглядел на приклад винтовки с зарубками, поцокал языком и по-пластунски уполз к нашим окопам.
– Правильно сообразил, в корень зришь. А уж назад – пешком добирайся, сам.
Шли дни, миновала неделя моего пребывания в госпитале.
– Так бы и сказал, а дураком чего обзываешь?
Он что, совсем меня за дурака держит? Я бы таких к нашим сам не привел.
«Сидоров» выразительно глянул на меня и замолчал. Может быть, тогда это и было секретом, но я-то уже знал, что в предвоенные годы, особенно в 1930–1932 годах, в Советском Союзе обучались немецкие лет…
Подозрительно мне это стало. Нет, я не впал в истерический психоз НКВД, люди которого, наряду с совершенно необходимой в условиях войны бдительностью для выявления шпионов и диверсантов, часто переус…
Оставшиеся в живых члены экипажа – механик-водитель и стрелок – приняли меня сразу, испытав в бою. На войне, да и в мирной жизни, так случалось не всегда. Они еще в том бою молчаливо признали меня св…
Я кивнул, подсел к командиру, открыл планшет и достал карту.
Вот березы, поросшая травой, едва угадывающаяся грунтовка. Слева речушка тянется-вьется, два метра шириной.
Мы вскрыли по банке тушенки и не спеша, с удовольствием съели, запивая ее вином. Вот чего не хватало, так это хлеба. Но и на том спасибо.
В лесу, где укрылись танки, выбравшийся из своей боевой машины комбриг собрал нас, еще разгоряченных боем и чумазых от пороховой гари.
– Простое, чисто русское у нее название – Зайцево. Не забудешь?
Я долго лежал неподвижно – даже тело затекло. А после обеда узнал от солдата, что в соседней роте снайпер убил офицера. Как чувствовал немец – ушел на другую территорию. А может, снайпер не один? Сег…
Раздались удары кувалды, матерок. Не может русский человек без мата в атаку идти или тяжелую работу выполнять.
– Документы, – потребовал солдат. Висящая за спиной винтовка с примкнутым штыком была едва ли не больше его самого.
– Эй, товарищ! Как в НКВД местное позвонить?
Сержант НКВД стоял перед военным по стойке «смирно», «пожирая» его глазами. Интересно, какое у москвича звание и кто он вообще такой?
– Ну и хрен с тобой, тогда сам и выбирайся.
– Ну, может, от караула чего-нибудь осталось?
Петр развернулся на месте и повел танк параллельно опушке, ломая деревья. Ну аки слон в посудной лавке! Потом повернул вправо и остановился на опушке.
Внезапный выход на боевые порядки нашей армии не удивил: единой линии фронта не было, и мы вышли в расположение своих частей, даже не заметив передовой. Просто в кустах стоял часовой и поодаль виднел…
Вечером я рассказал о происшедшем лейтенанту Кравцову.
Я выжидал. Должен же он как-то себя проявить.
Мы побежали к танку и забрались внутрь. Я высунулся из люка, посматривая на танк комбрига. Раций-то в танках не было, вот потому и боялся упустить сигналы, подаваемые флажками.
– Ты вообще поосторожнее с особистами, они каждое слово против тебя обернуть могут.
Я взял прицел чуть выше дороги и левее танка. И как только из-за танка мелькнул танкист, нажал спуск. Убить – не убил, но в ногу ранил. Немец упал и начал что-то кричать своим.
– Я и сам так подумал, – подхватил мою идею комвзвода. – Отводи бойцов, я – к пулеметчикам.
– Пулеметчик? Очень хорошо. Вас только двое? Не густо. А ты чего в комбинезон вырядился? – обратился он ко мне.
– Рубаха на нем белая, ночью видать далеко.
Утром немцы пошли в атаку. Обычно они сразу, издалека, начинают стрелять из автоматов. Огонь неприцельный, но на психику действует сильно.
Бойцы послушно сошли на обочину, с любопытством и ужасом разглядывая покалеченную боевую машину.
– Тебя не спросили, – оборвал Петр. – Как комбриг решит, так и будет.
– Неуж и взаправду и американы пойдут войной на Гитлера?
– Целы, вмятины только на броне, но не одной пробоины.
И я стал рассказывать с самого начала. Как передовую перешли, как я в Приднепровской схватку в доме увидел, как раненого «Сидорова» тащил – в деревне у старика оставил.
Мы летели еще около часа, потом летчик снова показал вниз. Я всмотрелся. Да, похоже – та деревня.
– Никак нет. К родным в Белоруссию поехал, под бомбежку попал, документы сгорели. Вот так рядовым бригады стал.
– Вот что, сержант. Давай отнесем раненого к особистам, пусть сами с ним разбираются.
С передовой за городом доносились редкие выстрелы – обычные будни прифронтового городка.
Шагалось без груза значительно легче, только автомат висел на плече да две обоймы в карманах. Непривычно без формы: боец не боец – партизан ли, дезертир? И документов нет никаких.
– Имечко самое простое – Лукерья, проще – Луша.
– Живой, невредимый? – обрадовался взводный. – Молодец! Слушай, ты чего пошел за ранеными?
Я плюхнулся на водительское сиденье. Довольно удобно. Так, оба рычага передо мной, три педали – фрикцион, тормоз и газ. Ну, с этим понятно. А где стартер? Панель приборов скудная, у каждого тумблера …
– Ладно, черт с вами – лезь! В баках бензина уже меньше половины – авось поднимемся.
А у меня на сердце было неспокойно – не верилось, что немцы ушли насовсем. Не для того они на нас напали. Вероятно, опять какую-то пакость придумывают. Вояки они умелые, сильные, умные и, как мы толь…
Сначала татаро-монгольское иго прокатилось асфальтовым катком по молодой и слабой еще Руси, унеся многие тысячи жизней убитыми и угнанными в рабство. Потом – полусумасшедший деспот Иван Грозный с его…
– Вариантов у меня нет. Буду тебя с грузом потихоньку к передовой тащить. А там – по обстоятельствам.
Прошло два дня. Штабисты меня не беспокоили, с разведкой в немецкий тыл не посылали. Я ломал голову – интересно, для чего меня вызывал «товарищ Иванов»? Вроде как крючок закидывал, вызнавал мои возмо…
– Вот что, старшина, – вспылил я, – иди куда хочешь, можешь даже назад вернуться, в землянку к особисту. Я же в Вязьму иду.
За околицей начиналось поле, местами заросшее бурьяном, а больше – в черных проплешинах гари. И – никого. Понятно. Тем немногим бабам да старикам, что остались здесь, сейчас не до того. Огородики бы …
Бойцы взвода выкопали могилу. Семенова переодели в чистое из его вещмешка, завернули в плащ-палатку и похоронили. Выпили фронтовые сто грамм, потом Кравцов принес еще водки. Эту мы выпили, не чокаясь.
Стоило ли так рваться к своим, чтобы тут же попасть в лапы «органов» с перспективой быть расстрелянным? Многих, вышедших из окружения, обвиняли в измене Родине, и, согласно Приказу Наркомата обороны,…
Танки с ходу прогромыхали к немецким позициям, десант спрыгнул перед самыми окопами. Началась интенсивная перестрелка, пули залетали и сюда.
– Командирам отделений выделить по четыре курсанта – помочь санитарам эвакуировать раненых и погибших. Остальным – по машинам!
Лейтенант постучал в двери, зашел, и меня сразу же пригласили войти.
Танк рванул вперед, обгоняя пехотные цепи.
Ага, солдат бойцами называют. Надо запомнить. Плохо, что я не знаю знаков различия на петлицах, отмененных с 1943 года – с введением погон. Единственно – запомнил, что у офицера на петлицах было два …
– В лесополосу, быстрее! Ложитесь, окапывайтесь! – крикнул я.
Вернуться в свои траншеи удалось только под утро. Задание, естественно, сорвалось. Но было бы куда хуже, если бы немцы обнаружили нас первыми.
Лейтенант был немногословен, но я сразу понял, о чем речь. Претило только, что это структура НКВД – к этой организации отношение у меня было свое, но ведь я собирался уничтожать врага, а не охранять …
Мы поели галет, покрутили в руках банки с консервами да и отставили их в сторону. Называется – видит око да зуб неймет. Ни консервного ножа, ни штыка – ничего, даже просто острого, чтобы открыть банк…
Разведчики склонились над стонущим Ильей.
Вокруг броневичка бегали немцы. Увидев свой же танк, который возвращался назад, они замахали руками. Ну прямо дети малые! Они что, думают, что я остановлюсь и верну им технику? Ой, извините, взял пок…
– Куда! Стоять! – Сержант схватился за кобуру нагана, и это промедление стоило ему жизни.
– Так, «…препровождается в Вязьму…», так, «…НКВД… двое изменников Родины…» Слышь, старшина, мы изменники!
– Кацуба, тащи немца, Колесников – Семенова, я прикрою.
– Мы чемодан с золотом из банка помогли доставить. Видно, пожалели за заслуги, послали на передовую кровью позор смывать. Но пообещали шлепнуть по законам военного времени, если еще раз увидят.
Уходя, я оглянулся. Трофимыч стоял, опираясь на клюку и задумчиво глядя мне вслед – худой, длинный. Что он в те минуты думал обо мне – простой русский старик, коих у нас на Руси тысячи, для меня навс…
– Сержант Колесников прибыл. Со мной еще шестнадцать человек, – доложил я.
Я заметил: в тыл к нам стали подтягиваться свежие части. Их не пускали на передовую, из чего бойцы сделали вывод, что готовится наступление. Это было удивительно. Ведь до сих пор мы только отступали,…
Увидев и узнав, майор ухватил меня за рукав и потащил в штаб.
Я тоже перепрыгнул – того ручейка метр с небольшим. И только приземлился, как мужик распрямился пружиной и на меня кинулся, а в руке – нож. «Зря не обыскал», – лихорадочно мелькнула запоздалая мысль.…
– Ты мне не командир. Мой командир полка – вон он. – Санька мотнул головой в сторону могилы.
– Это твоя группа окруженцев с майором Меркурьевым из немецкого тыла вывела?
– Слушай, сержант. Я кадровый командир, танкист, в отпуске был. Танк, по которому ты стрелял, я с Василием у немцев угнал. И не подбил ты его, я сам в лес съехал. Давай я к нему вернусь. Как полезут …
– Вот! – Замполит поднял палец. – Стало быть, о смелых и решительных действиях вашего экипажа надо написать в бригадной многотиражке.
Летчик сделал круг, подыскивая место для посадки, приземлился на дороге, подкатил к избам, развернулся и заглушил двигатель.
В казарме было пусто, и я откровенно скучал, слоняясь по казарме и бытовке, но к вечеру сразу ввалилась толпа курсантов в военной форме, и все без знаков различия. И что у них тут за мода такая? Секр…
Мы сдали пленного и – сразу в санбат, а там уж сестрички, дежурившие ночью, подключились, подготовили Кравцова и – на операционный стол.
– Ну, расскажи, танкист, как немцам продался, как танк потерял.
В чащобе я помог ему переодеться в мою военную форму. Ножом поддел дерн, выкопал ямку, уложил в нее снятую с раненого немецкую окровавленную и порезанную форму, присыпал землей, а сверху положил дерн…
От вида страшной трагедии перехватило дыхание. Шатаясь, я побрел к кустам на обочине дороги и присел. Надо собраться с силами и обдумать, что делать дальше. Повезло мне на этот раз – я один остался в…
Я поднял свой автомат со сломанной ложей, подобрал немецкий автомат, сорвал с убитого немца подсумок с магазинами и – бегом в свой окоп. Бойцы – за мной.
– Вот боец говорит: погонят они еще немцев, с силой сберутся и погонят обратно! – с гордостью сказал старик бабке.
Мне ничего не было видно, стоять, согнувшись в три погибели, было неудобно. Но все равно это было лучше, чем на пузе через немецкие позиции к своим ползти.
Я прислушивался к словам раненых и видел – была в них горькая сермяжная правда. Слышали б ее и те, от кого зависело техобеспечение строевого полка на фронте…
Первая машина сгорела дотла, и мы ее миновали, не останавливаясь. Вторая была изрешечена осколками. На пассажирском месте сидел, откинувшись на спинку, убитый капитан. Дверца машины была распахнута н…
– Плохо. А вообще, хоть и есть в тебе поповская червоточина, коли надумаешь в партию вступить, рекомендацию я тебе дам. Видел в бинокль, как ты в рукопашную шел.
И с его правдой нельзя было не согласиться. Уничтожив несколько фашистов, а главное – смертью опытного немецкого снайпера остановив череду убийств наших солдат и офицеров, мы потеряли и несколько сво…
Моей машины не было, а по грунтовке шли люди – с рюкзаками, сумками, баулами, узлами. Тащили за руки детей, катили коляски и тачки, груженные домашним скарбом.
И точно: не посмотрел сразу – хомутик прицела на тройке стоит.
Боец с явной неохотой подтолкнул ко мне винтовку. Давно я не держал в руках трехлинейку. Прицелился, задержал дыхание, подвел мушку к спине немца и плавно выжал спуск. Бах! Винтовка ощутимо ударила в…
На шестой день город подвергся бомбардировке. Тяжело груженные бомбовозы Люфтваффе низко кружили над городом и сбрасывали бомбы. Они рвались рядом, но в госпиталь не попала ни одна. Наверное, у гитле…
Мы выбрались из танка и направились вдоль шоссе по лесу.
– Товарищ майор, теперь пусть они попрыгают, – я указал на «окруженцев».
Я не раз размышлял, лежа на госпитальной койке, о причинах нашего отступления, о массовых потерях в боях людей и техники. Почему-то России не везло с соседями и собственным руководством.
Петр забрался спать под танк, на брезентовый чехол, Алексей – на брошенную на землю ватную телогрейку, я же улегся в окопе. Вещами я здесь еще не обзавелся, и стелить мне было нечего.
Меня чуть холодный пот не прошиб. Вот бы напросился на ночлег – в избу с немцами! В лучшем случае – лагерь военнопленных, в худшем – расстреляли бы у забора. Эх, оружия никакого нет! Жалко, что не ус…
Бойцы в окопы попрятались, а танк куда спрячешь? Высокий, неуклюжий, – вот ему и досталось. Похоже, немцы целили именно в танк.
Я стал осматривать крепление пулемета. Ага, понял. Снял с коляски пулемет с лентой патронов в круглой коробке. Тяжел, черт!
– Извини, документы показать не могу, перед заданием, понятное дело, сдал. А вы как здесь оказались?
В руке – стеклянная бутылка с наклейкой. Открыв пробку, танкист глотнул.
Моя охота не осталась без ответа со стороны немцев. Они не заставили себя долго ждать. Прошлись по нашим позициям из пулеметов да швырнули несколько мин. Но вяловато как-то. Видно, мой прицельный ого…
– Я об этом знаю, а больше никому не говори. С подрывным делом знаком?
Оглядываясь и озираясь, мы пошли вдоль разбомбленной колонны.
– А у меня документов нет, сгорели, – соврал я. – В Оршу к родственникам ездил, под бомбежку попал. Теперь ни вещей нет, ни документов.
Танкисты остановились и вскинули в приветствии руки к шлемофонам.
Танк выстрелил еще раз, и полуторка вспыхнула.
– А форму свою что – у немцев на это рванье выменял? И автоматик тебе фрицы на память придарили?
А было-то нас чуть побольше отделения. Надо своих догонять.
– Товарищ лейтенант! Я не снайпер – я же говорил!
Бойцы взяли винтовки на изготовку и пошли через лощину. Все с любопытством и тревогой наблюдали за ними.
– Надо же, и я из Ярославля. Значит, мы не только однофамильцы, но и земляки еще!
Мы поползли. Сыровата землица после вечернего дождя. Одежда на груди, животе и ногах сразу испачкалась. Но лучше быть грязным, чем мертвым.
Послушались. Потом попрыгали снова. Порядок!
Стрельба на соседних улицах и переулках то прекращалась, то снова вспыхивала. Наши теснили немцев и добивали последние очаги сопротивления.
Я подъехал поближе и дернул оба рычага на себя. Танк немного клюнул носом и встал.
Сержанты доложили командиру взвода о наличном составе отделений и потерях.
Я открыл замок пушки, посмотрел в прицел. Оптика классная, небось «Карл Цейс». И перископы в командирской башенке дают великолепный круговой обзор. В этом плане «тридцатьчетверка» наша уступает. В не…
От ручейка в немецкую сторону вела небольшая, поросшая травой ложбинка. Скорее всего, ее промыло по весне вешними водами, таявшим снегом. Я опустился в нее и пополз. Автомат мешал – цеплялся за все, …
– Ставят в вину, что «Максим» закопал, – успел бросить он мне.
– То-то я смотрю – комбинезон у тебя как у танкиста. Постой, а винтовка снайперская твоя?
– Не секрет – с передовой, командиром взвода разведки был.
– Товарищ майор, вам в комендатуру надо, может, там знают?
– Понял уже. Группу из скольких человек готовить?
– Брось, не на плацу. Боюсь, поляжем мы все здесь. Даже к своим отойти нельзя.
– А дальше Сталинград будет, триста тысяч немцев в плен возьмем – вместе с самим фельдмаршалом по фамилии Паулюс.
Лейтенант показал мне вход в столовую, завел в казарму. Зал большой, у входа – дневальный.
– Вроде живой, только голова гудит. Чем это они по нам шандарахнули?
– Тебя как звать-то? – подошел ко мне сержант.
Адреналин сгорел вместе с ощущением удачи, навалилась усталость.
Я по-пластунски сползал к ручью, умылся, попил воды. Осмотрел со стороны наши позиции. Проснулись уже бойцы – то голова мелькнет над окопом, то дымок от махорки повиснет сизым облачком, кто по нужде …
– Приготовиться к отражению атаки, – скомандовал я.
Биплан с расчалками и обтянутый перкалем фюзеляж не внушали доверия. На кочках самолетик смешно подпрыгивал, потом начал разбегаться и неожиданно для меня быстро поднялся в воздух и стал набирать выс…
За время движения мы несколько раз останавливались, потом снова ехали… Когда мы в очередной раз остановились, прозвучала команда: «Покинуть машины! Строиться!»
Кто-то из наших пехотинцев нашел в траншее ранец из телячьей кожи, а в нем – копченая колбаса да белый хлеб. Не иначе, сухой паек немцам принесли. Разделили мы еду по-братски да и съели ее мгновенно …
– Как думаешь, дед не выдаст? – тревожился «Сидоров».
А прифронтовая полоса с каждым часом – все ближе. Надо смотреть в оба – нелепо сейчас на мелочи провалить задание. Чувство ответственности за операцию, исход которой теперь зависел от меня, не позвол…
Мотор несколько раз чихнул, потом вновь заработал ровно – на несколько минут, потом опять чихнул и окончательно заглох. Стало слышно, как в расчалках на крыльях свистит ветер.
– Тоже мне – философ. Ладно, я прощаю тебе невыполнение приказа. Если бы не твое вмешательство, задание было бы сорвано. А так – документы у нас. Майора только жалко.
Однако странная, загадочная ситуация с внезапно исчезнувшими немцами разъяснилась быстро.
Глаза мои уже хорошо адаптировались к темноте. Надо только выждать немного. Сейчас часовой еще бодр, через часок устанет топтаться и остановится.
На следующий день, уже после обеда, меня через дневального вызвали в штаб, зачитали приказ о зачислении в штат ОМСБОНа курсантом школы разведки и выдали документы.
– Старшина, да брось ты эту бандуру – все равно ведь патронов нет, мешать только будет.
– Харчи есть, в избе переночуем, обсушимся. Даже огонь в печи можно развести, – предложил обрадованно Василий.
Взгляд выхватил лежащего на полу «Иванова» и рядом с ним – немца. Оба – в луже крови. Чуть поодаль лежал «Сидоров», и на нем – немец в форме. Двумя руками он держал над грудью «Сидорова» нож. Тот, ух…
Через неделю после тренировки попал я в свою первую вылазку.
Сарай был небольшим и сухим. В углу солома нашлась. Мы перетащили ее к двери и улеглись по обе стороны. В открытую дверь я выставил пулемет на сошках.
– А я к старшине – винтовку сдам. Хороша машинка, да не мое это.
– А ты как здесь оказался, взводный? Ты же оттуда сам добираться должен был!
– На безрыбье и рак – рыба. Начинать по моей команде.
Снова поворот. Слева, за деревьями, нес свои воды Днепр.
– Свободны, продолжайте нести охранение. Вот что, бойцы. За спасенное знамя – благодарность. Можете одеться.
Мы ползли еще метров сто, потом поднялись и короткими перебежками стали удаляться от передовой. Потом уж, когда в рощу вошли, поднялись во весь рост.
– Мы не беженцы. Я из Вяземского банка, эвакуируем ценности. Эти люди меня от бандитов спасли. Ценности надо доставить в Москву.
– Ставлю тебя, Колесников, часовым. На ребят надежды нет – уснуть могут. Через четыре часа сменю.
– У других – хуже. Строй отделение, выходим.
Мы понуро пошли во взвод, умылись наспех и – спать. Дело-то шло уже к утру, часа через два – рассветет.
– Платформы выбил, сейчас грузиться начнем.
– Считай, договорились. Свободен пока, товарищ старший сержант.
– Пойдешь ко мне в разведку? Я из 38-й дивизии, группа генерала Константина Рокоссовского. Слыхал про такого?
Мимо танка, с пистолетом в руке, тяжело дыша, пробежал командир.
Я переполз в соседний окоп, высвободил из рук убитого – молодого бойца – винтовку, клацнул затвором и осторожно выглянул из-за бруствера. До немцев не так и далеко – метров сто – сто пятьдесят.
Добрались до железнодорожного вокзала. На первом пути стоял санитарный поезд – зеленый, с большими красными крестами по бокам. Носилочных больных и раненых погрузили раньше, грузовик задним бортом по…
– Ага, ага, – закивал боец, – есть сборный пункт. Мы же туда задержанных отправляли. Ну там – отставших или уцелевших из разных частей.
– Сколько ждать? – деловито осведомился он.
В каптерке у старшины я отобрал из разных партий несколько горстей патронов с тяжелой пулей. У легких пуль баллистика другая. Зашел подальше в тыл, попробовал пострелять патронами из разных партий. О…
Я прикинул – до Москвы еще километров семьдесят.
Я достал из нагрудного кармана «Иванова» документы и сунул в карман своих брюк. «Сидоров», не отводя глаз, наблюдал за моими действиями.
Около часа шли молча. Все устали, проголодались.
– Танкист, Саня. Танк сгорел с экипажем, один я только и успел выбраться. Автомат с убитого немца снял. А уж винтовку снайперскую после подобрал, когда к позициям нашего батальона вышел.
А после завтрака все втроем чистили банником пушку, изрядно при том попотев. Потом пришел замполит – моложавый капитан со шпалами в петлицах и красной звездой на левом рукаве. Собрав всех танкистов, …
Пыль и черный дым затянули наши позиции. Жутковато!
– Вот что, танкист. Тебе мотоцикл водить приходилось?
– А может, вы диверсанты немецкие. Вот отведу вас к особисту – пусть разбирается.
– Я тебе не дяденька, а командир запаса. К своим пробираюсь.
Прыгнул мужик через ручей, да упал на берегу – за колено схватился, стонет. Ногу подвернул, что ли?
– Чего его искать, в темноте небось мимо нас прополз. В нашей траншее встретимся, он мужик тертый.
Батарея для разведчика – это просто находка. Стрельба без карт, на которых обозначены позиции, невозможна. Значит, осталось вычислить, где ночуют офицеры, и взять одного из них. Только это легко сказ…
Кравцов нашел командира роты, договорился с ним об условленном сигнале – двойном свисте, чтобы по возвращении не попасть под пули своих же.
Ехать было не очень далеко – не больше суток. Погода была теплая, и мы расположились на платформе, за танком. Открыли тушенку и с ржаным хлебушком умяли.
Оба моих попутчика выглядели как заправские немцы. Сколько я на них ни смотрел, какого-либо несоответствия в форме или оружии найти не мог. У рядового – автомат на плече, у офицера – пистолет на пояс…
И тут меня удивил старшина. Пока мы стреляли по немцам, он незаметно подобрался сзади к мотоциклистам, вскочил и, петляя, помчался к мотоциклам. Трое мотоциклистов, преследовавшие наших бойцов слева,…
– Да где же наши-то самолеты, чего сталинских соколов не видно? – с огорчением спросил один из парней.
Проснулся от крика: «Немцы близко!» Сон как рукой сняло. Подхватился – и к танку.
Саня объявился вскоре. На вытянутых руках он нес пилотку, полную ароматной малины.
– Да и так уже шишек столько на голове набил!
Мы спустились в траншею. Она шла, как и положено, зигзагами. Делалось это для того, чтобы при попадании снаряда или бомбы осколки не разлетались по траншее далеко, не поразили сразу многих, да и взры…
Надо нанести им как можно больший урон, пока нас не обнаружили. Прицелился, выстрелил.
А надо сказать – своих снайперов немцы вооружали маузеровскими карабинами 98К с цейссовской оптикой. Наша снайперская трехлинейка по дальности огня и точности не уступала. Но на такую дальность никто…
Я скосил глаза на ладонь – через стоявшие в них слезы осколок выглядел неясным красно-черным пятном. Теплым и тяжелым…
Оба не спеша вышли из леса и по грунтовой дороге направились к деревне. Немцы их заметили не сразу, спохватились, когда до ближайших домов деревни парочке оставалось пройти полсотни метров.
– Нести сможете? – обвел он нас измученным взглядом.
Когда я пришел в себя и немного осмотрелся, то увидел, что левая штанина разодрана, на голени – ссадины. Ничего страшного, зато сам жив, шею не свернул – уже хорошо. А ссадины до свадьбы заживут, обм…
– Храни тебя Господь! – Бабка перекрестила меня.
Немцы снова пошли в атаку. Впереди шли три танка, за ними – три густые цепи пехоты. За пехотинцами артиллеристы вручную перекатывали по полю несколько пушек. Вот с них я и начну, пока они не успели р…
Мы отползли в сторону от батареи. Не будут же немцы жить совсем рядом с гаубицами.
– Дурень ты, старшина! У тебя ремень в землянке отобрали, от тебя арестованным за версту несет. Надевай, пропадешь ведь ни за что!
– Мне кажется – рано еще, недостоин я пока.
– Кто там – ползи сюда, только чтобы я руки видел, – скомандовал невидимый мне командир.
– Отойди, тетка, не положено, раненых везем.
Васька подбородком показал на землю. Там лежал штык от мосинской винтовки. М-да, оружие называется. Штык четырехгранный, без рукояти. Только на то и годен, чтобы пристегнуть его к винтовке и колоть в…
Лейтенант зашел в штаб с моей красноармейской книжкой и вскоре вышел. Так я попал во взвод дивизионной разведки.
Уговаривать меня не надо было – я взлетел на крыло и залез в кабину. Места в ней и в самом деле не было. Я опустился на колени, грудью прижался к ногам «Сидорова», и все равно моя спина выступала над…
– Так утро давно, командир. Ты погляди, у немцев тут бутылки, ну, в башне.
– Немцы пошли, а нас только двое осталось, помогай, – прохрипел сержант. Лицо у него после обстрела было грязным, в земле, так что узнал я его не сразу.
Гитлеровцы уже преодолели половину поля. Пора действовать!
Лейтенант ушел. Второй, свободный дневальный подвел меня к застеленной койке на втором ярусе. Не любил я спать на втором – в училище таким макаром четыре года провел, но выбора не было.
Шли низко. Летчик ли от истребителей вражеских прятался или мотор не мог поднять отяжелевшую машину? Но мы летели.
Я бросился к зарослям, встал на четвереньки и руками стал обшаривать высокую траву и землю под кустами. Да где же он? Я аж вспотел от напряжения. Пальцы наткнулись на металл. Нашел! Правда, грязноват…
– Хлеб пеку раз в неделю, поскольку один в деревне проживаюсь, так что извиняйте – нету другого покамест.
В окопах я осмотрелся. Немцев пока не видно. Перекинув свой ППШ за спину, перебежками побежал на поле боя, фактически сейчас нейтральную полосу. Те мотоциклы, что находились поближе к нашим окопам, о…
– Надо и нам разгружаться, поезд дальше не пойдет. Тут недалеко осталось – всего с полсотни километров.
Я посмотрел через щели в башне. Кроме нас вперед шли еще три танка, остальные дымно чадили на поле. В основном это были легкие БТ.
Я был потрясен – этих тонкостей я не знал. В знакомой мне по действительной службе современной российской армии такого не было, да и с госбезопасностью мне сталкиваться не приходилось. Чуть не прокол…
– А у второй машины снарядом ленивец разбило, траки на гусеницах сорвало, – продолжал Сергей.
Вместе мы пошли в здание. Он меня завел в комнату, где я раньше в первый раз увидел «товарища Иванова».
Неожиданно почувствовал, как рука угодила в пустоту, и раздался возглас: – Петр, наконец-то! Здесь высоко – осторожней!
Я попятился и отошел. Известное дело – паны дерутся, а у холопов чубы трещат. В армии надо помнить, что кривая вокруг начальства короче прямой.
Лицо его скривилось, еще немного – и заплачет.
Прибежал наш майор Степанков. По-моему, просто ходить он не умел.
За колченогим столом сидел особист в фуражке с васильковым околышем. Стоявший у входа младший сержант сноровисто меня обыскал, вытащил из кармана гимнастерки документы и положил на стол. Я было рот о…
– Ты вот что, боец, топай к тем зданиям да звони начальству – пусть бензин везут и раненого забирают. Я от самолета уйти не могу.
– Как есть – старший сержант Колесников. Мы же у тебя на этом участке неделю назад переходили, трое нас было. Начштаба нас еще провожал – вспоминай!
Хлопцы проснулись и стали медленно одеваться. Эх, вас бы в мирное время в армейскую казарму. Командир отделения живо научил бы вас одеваться или раздеваться, пока спичка горит.
Грузовик остановился, полог подняли, задний борт откинули.
– Иди за мной. На немцев, ежели нарвемся, я задержу – у меня автомат.
Я по-пластунски подполз к окопу, где лежало трофейное оружие, набрал магазинов с патронами к немецкому автомату, даже три гранаты нашел – смешные, с длинными деревянными ручками, похожие на колотушки…
– Ой, кто здесь? – Старушка испуганно оглянулась на голос.
Перебежками, а где и ползком мы подобрались к блиндажам поближе. Салов толкнул меня локтем в бок. Я наклонил к нему голову.
Неожиданно раздался сильный удар по танку, причем довольно резкий – такой силы, что меня сбросило с кормы на землю. Отплевавшись от попавшей в рот земли и протерев глаза от пыли, я увидел, как танкис…
– Колесников, Сергачев – на выход, к писарю.
Явились заспанный переводчик и особист, как будто бы и не ложившийся. Пленного увели на допрос.
– Да мы не местные. Коня у нас убили, вот мы повозку и бросили.
Снаряд угодил в лобовую броню, выломав из нее изрядный кусок. Оба – и Петр и Алексей – были убиты. Не надо было даже пульс щупать – уж слишком обширны и страшны были раны.
– Зови ротного! – повернулся старший к молодому веснушчатому бойцу. – А ты, гад, стой и не шевелись.
Меня перекосило от злобы. Его бы, такого чистенького и правильного, – да на передовую. И пулемет бы с его бойцами там пригодился.
– У меня приказ был – здесь стоять, перед ручьем!
– Впереди – линия соприкосновения войск. Всем не пройти. Давай так поступим, майор. Мы с немцем и группой разведки уходим. Доберемся до своих, устроим стрельбу, немцев отвлечем. А ты со своими, как т…
– Пошли со мной, поистине царский подарок сделаю.
– Немцы! Приготовиться к отражению атаки!
– Ты говори, сынок, говори… Дальше! Что дальше-то будет?
– Пушку и пулемет за один день не освоишь.
– Не сглазь, – ответил Алексей, допивая из банки жижу.
Я выстрелил еще раз и с удовлетворением увидел, что пушка перевернулась. Нет ли еще одной?
– Да уж знаю, отец. И поверь мне – все именно так и будет.
Я пересел в кресло стрелка-радиста, щелкнул тумблером. Зажегся желтый циферблат, из динамика сразу донеслась немецкая речь. Я покрутил ручку верньера. Треск, помехи, музыка немецкая – в основном марш…
Дальше уже сами раненые стали обсуждать, как, по их мнению, развернутся события на фронте.
– Что я тебе – поезд по расписанию? – прошипел я. – Сколько нужно, столько и жди. Может, до утра.
Изнутри броня танка покрыта слоем пробки, окрашенной в белый цвет. Неплохо придумано, хоть экипаж от синяков и шишек уберечь можно при движении по пересеченной местности.
Собрали оружие у убитых, коего валялось предостаточно. Я не побрезговал снять ремень с подсумками у бойца с размозженной головой. Ну не в руках же патроны носить.
– Слышь, командир, немцы ракеты пускать перестали, а левее – у соседей – перестрелка. Как думаешь, к чему?
Я взял винтовку и вышел во двор. Стемнело, на небе появились звезды. Я поглядывал на часы. Ничего, вот подойдет смена, тоже отосплюсь.
Незнакомец ткнул карандашом в район села Усвятье. Я всмотрелся в карту. Это было немного дальше, чем позиции немецкой батареи.
Механик заглушил двигатель и выбрался через нижний люк. Через несколько минут появился в люке снова.
– О! Небось офицерский! Пойду, пошукаю трошки.
– Э, сержант! Надо разобраться еще. Завтра зайди ко мне, напишешь все подробно – кто, где и как.
Механик дернул за лопасть, мотор затарахтел. Я закинул в кабину автомат, залез сам. Пилот застегнул на мне ремень, занял свое место. Самолетик сделал короткий разбег и взмыл в воздух.
Вдали с оставленных мною позиций артиллеристов послышались выстрелы пушек, а потом – частые разрывы снарядов. Похоже, немцы накрыли позиции интенсивным огнем. Как там сержант? Уцелел ли?
– Не вешай нос, боец. На тебе знамя полка. Вот выйдем к своим, укомплектуют полк, и будет он под этим самым знаменем снова немцев громить!
Рассвело. Я наблюдал в бинокль. Похоже, немцев нет, а живут только в двух избах, да и то старики. Вот дед вышел во двор – ворот колодезный заскрипел.
Я пополз на голос и почти уткнулся в сапоги. А на сапогах – немецкие подковки. Холодом обдало спину. Непонятка!
– Только на обратном пути нас не подстрелите – бойцов предупреди. А если нас на нейтралке обнаружат, прикрой из пулемета.
В лесу стоял густой запах тротила, в воздухе висела пыль. Грохот был такой, что заложило уши. Может, потому я и прослушал сигнал к отражению атаки.
Танк принялся прочесывать пулеметным огнем обочины и рощицу. Пули так и чмокали по стволам деревьев.
Больше уговаривать старшину не пришлось. Он надел ремень, расправил гимнастерку, крякнул.
Собралось всего человек восемь. Остальные или были убиты, или просто разбежались.
– Ничего, я тебя в трибунал отправлю, там тебя быстро на чистую воду выведут, гад!
– Жалко полковника, сил нет, – тихо сказал красноармеец. – Второй день я здесь с ним сижу. Как ранили его – тащил на себе, сколько мог, да уже невмочь, тяжел он больно.
Минут через пятнадцать зашел заросший щетиной врач. Поверх халата спереди болтался клеенчатый фартук.
Километра через два вышли к небольшой деревушке. Долго с опушки леса наблюдали, не покажутся ли немцы. Вроде тихо – не видно техники, не ходят немецкие солдаты.
Разведчики придирчиво оглядели друг друга и, не найдя изъянов в обмундировании, ушли.
Вдалеке послышался шум моторов, и в деревню вполз средний немецкий танк Т-IV с короткоствольной 75-миллиметровой пушкой, прозванной самими же немцами «окурком», а за ним – легкий двухосный бронеавтом…
– Спасибо, бабуля. Вот соберемся с силами и погоним. Непременно погоним!
К вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, парочка засобиралась.
Ветки хлестали по лицу, я прикрывался рукой и углублялся в лес. Все, хватит.
Особист не удивился. Сноровисто, не церемонясь, он раздел и разул раненого. Тщательно осмотрел пиджак, даже туфлями не побрезговал. И нашел-таки, нащупал он что-то в подкладке пиджака – старого, заму…
– Пылинка попала. Давай еще выпьем – помянем парня.
Танк развернулся влево и понесся к нашим позициям – оставаться в горящем танке на немецких позициях вовсе не хотелось. Сколько возможно, надо проехать – хотя бы до подбитых танков. Тогда уже можно по…
Аккуратно, не уронив ни крошки, я съел все. Эх, про соль только бабка забыла, но и на том спасибо. Запил все молочком, и жизнь сразу показалась не такой мрачной.
– Сержант! Ты о живых подумай! Под твоим началом команда, врученная тебе на попечение. Оружия у них нет, в форму не одеты, а документы ты по оплошности в грузовике бросил, и они сгорели. Сколько чело…
Мне показалось – только уснул, как меня толкнули в бок. Едва открыв глаза, я увидел «товарища Иванова». Он держал палец у губ – тихо, мол.
– Здесь. Готов вернуться с группой и доставить документы и раненого.
Со ступенек спускался, судя по портупее и кобуре на ней, офицер.