И сапоги мне нашлись – да не кирза, а яловые! Я тут же переоделся.
Прибыла кухня. Все потянулись поглубже в лесок, где метрах в двухстах стояла полевая кухня на колесах, прикрепленная к трактору «Сталинец». Мы поели горохового супа, перловой каши, попили жиденького чая. Не сказать, что сытно, но голод утолили. И хлеб был неважный – черный, с сырым, непропеченным мякишем.
У одного из ручьев, звонко стекавшего в Днепр, мы остановились. Заглушив мотор, я захватил ППШ, по привычке поправил кобуру с пистолетом и пошел к воде. Наклонился. Какое блаженство – смыть соленый пот, разъедавший глаза, грязь, напиться живительной водицы!
Я припомнил, как не так давно вел здесь свою группу, и шел уверенно. Прислушивался, приглядывался, принюхивался. За прошедшие дни немцы в своем тылу могли расположить новую часть, и потому приходилось быть осторожным.
Единственное, о чем я жалел, – документы Петра остались в руках особиста. Я пока не связан, не за решеткой – убежать вполне можно, а потом пристать к какой-либо воинской части. Сейчас неразбериха, солдат и командиров из разбитых полков и дивизий собирают на сборных пунктах и доукомплектовывают потрепанные, но боеспособные части. Уговорить старшину бежать вместе? Но он, похоже, из фанатиков, свято верящих в идеалы коммунизма и законность власти. Я же хотел только защитить Родину от сильного и беспощадного врага. Меня этому учили, я был к этому готов – так не дадут же, вот что обидно.
– Да брось ты, лейтенант, – не удержался я, – обороняться-то надо, а из автомата сподручнее.