Перебежками, а где и ползком мы подобрались к блиндажам поближе. Салов толкнул меня локтем в бок. Я наклонил к нему голову.
В два прыжка я долетел до них и всадил нож в левую подмышку немцу. Он обмяк и уронил голову, но пальцы рук продолжали судорожно сжимать нож. Я едва успел отвести руку немца с ножом от груди «Сидорова».
– Разрешаю. И к писарю подойдите, доложите обстоятельства гибели – надо родным похоронку послать.
Я подполз к опушке, взялся за бинокль. На единственной улице стояли два мотоцикла с колясками – пустые. Сами немцы расхаживали между домами.
Я достал из-за пазухи пакет – серую бумагу, сложенную треугольником. Полковник надорвал, вытащил сложенный вчетверо лист и быстро прочитал написанное.
Нет, так нам не выбраться. У него рана на ноге, у меня на спине вещмешок. Крайне странная пара, если со стороны посмотреть. Любой патруль сразу остановит – очень подозрительно. Придется прорываться с оружием.