Все цитаты из книги «Град обреченный»
Плащ был положен у камина, и все принялись кидать письма в огонь. В камине сразу загудело. Изя запустил здоровую руку в недра этой кучи разноцветной исписанной бумаги, извлек какое-то письмо и, заран…
Андрей от нечего делать озирался. Да, частная торговлишка господина Гофштаттера представляла собой жалкое зрелище. И весы, конечно, не прошли соответствующего контроля, и с санитарией было неважно. В…
– Подожди, – сказал Андрей Вану. – Тебя куда вызвали? Сюда? – Он указал на дверь двадцать второй камеры, пытаясь припомнить, чей это кабинет.
– Подожди, дядя Юра, – сказал Андрей. – Ты-то чего сюда приперся?
Улица была раскалена. Солнце свирепо жарило лопатки и плечи. От стен домов медленными волнами накатывал жар. Ветра сегодня не было совсем.
Все было аккуратно прибрано, два упакованных чемодана отсвечивали добротной кожей, походная раскладная койка застелена была без единой морщинки, в головах на гвозде висела портупея с кобурой и фуражк…
– Тихо, скотина, – шепотом сказал Андрей.
Дверь внизу содрогалась и жалобно дребезжала стеклами. Андрей поднялся, заложил руки за спину и, стиснув их изо всех сил, встал посредине комнаты. Давешнее ощущение дурного томления и слабости в нога…
– Да. Он сказал, чтобы я к нему никого не пускал. Он сказал, что у него болят зубы. Я дал ему бутылку водки, и он ушел.
– Ясно, ясно, – сказал Андрей. – Так бы и говорил. Значит, так… Тут вся трудность в том, что мы не знаем ни кривизны мира, ни расстояния до солнца. Если бы у нас было много наблюдений вдоль всей лини…
– Зачем же он это сделал? – тихо спросила Амалия. Глаза у нее снова подозрительно увлажнились.
– Зачем же помирать? – бодро произнес Наставник. – Надо жить! Умереть, знаете ли, никогда не поздно и всегда рано, не так ли?
Чачуа сел, лицо его засветилось радостью.
– Это была чистая случайность, – сказал Гейгер. – Перестрелка.
– Вы же все это знаете сами, – ласково сказал старик. – Вы отлично все это знаете! Просто вы – атеист, молодой человек, и не хотите себе признаться, что ошибались всю свою – пусть даже недолгую – жиз…
– Ты мои докладные, вообще, читаешь? – спросил он у Гейгера.
Он и сам уже понял, что это люди. Или человек… Нет, кажется, двое. Стоят. Наверное, тоже заметили… Опять ни черта не видно за проклятой пылью.
– Ну что ты, что ты… – сказал он, неловко придвигаясь к ней. – Что было, то было. Все. Не расстраивайся. Может быть, и хорошо, что так у тебя получилось: здесь ты все наверстаешь. У меня полно друзей…
– А противотанковые мины ты не собираешь? – спросил Изя. – Или, скажем, кулеврины?
– Почему – фашистский? – ошеломленно спросил Андрей.
– Ерунда, – сказал он резко. – Хватит болтать, господа. Давайте ставить точки над «и». Экспедиция провалилась. Воды мы не нашли. Нефти – тоже. И не могли найти при такой организации георазведки. Несе…
– А пойдем и так и доложим: не пройти туда, и все тут.
Выйдя из подъезда, он остановился и поднял воротник плаща. По улице по-прежнему грохотали телеги – и все в одну сторону, к центру города, к мэрии. Андрей засунул руки поглубже в карманы и, ссутуливши…
Они сбросили постромки и побрели к развалинам.
– Да не говорил я этого никогда, балда стоеросовая! – просипел Изя. – Я говорил…
Дверь отворилась, и вошел Кехада, ведя за собой за рукав спортивного юнца.
– Полковник будет. Дольфюсы будут, Чачуа, может быть… А кто тебе, собственно, нужен?
Андрей соскочил со стола и пошел кругами по комнате. Вот ведь буржуйка. Шлюха, а туда же. Интересно ей, видите ли… Впрочем, прямота Сельмы ему даже импонировала. Прямота всегда хороша. Лицом к лицу, …
– У него все болит, у бедняги! – громко сказал Фриц, не оборачиваясь, впрочем, к Андрею. – Жалко же смотреть, как мучается человек. Здесь у него болит… и здесь у него болит… и вот здесь у него болит…
– «Что-нибудь вроде» существует и у нас, – сказал полковник. – Мы не ждем вторжения ни сверху, ни снизу. Мы не допускаем возможности серьезной угрозы с юга… исключая, разумеется, возможность успешног…
Он поскользнулся на следах павианьей деятельности, выматерился и стал смотреть под ноги.
Цепляясь лохмотьями за колючки, они преодолели пролом в стене и оказались в затишье. На четырехугольной гладкой площади возвышалось низкое строение с рухнувшей крышей.
– Это я понял, – терпеливо сказал Гейгер. – Я тебя спрашиваю: приближенно. Хотя бы приближенно можешь ты мне назвать это расстояние? Сколько это – тысяча километров? Сто тысяч? Миллион?.. Мы устанавл…
– А кто вы такие – разрешение у меня спрашивать? Что вы мне – полиция? Гестапо какое-нибудь?
– Они вас спрашивают, понятно… А что вы им отвечаете?
– Садитесь, полковник, – сказал Андрей. – Сигару? Виски?
Голос у него совсем сел, и они его не услышали, а может быть, и услышали, но не обратили внимания – они были заняты. Помещение было огромное, уходило в глубину черт-те знает куда, стеллажи, набитые к…
– Где же твой резервуар? – сказал он с презрением. – Трепло.
– Вы же сами… – сказал он обиженно. – Полчаса назад… Вручили мне повестки, велели доставить немедленно…
– Я вернусь значительно раньше, – сказал Андрей. – Эту вылазку я не рассматриваю даже как рекогносцировку. Я просто хочу показать этим трусливым ублюдкам, что ничего страшного впереди нет. Ходячие ст…
Рябь какая-то… Н-да. Ну, тут уж как повезет. Сие от нас не зависит. Думать надо только о том, что от нас зависит… Вот в Ленинграде никакой ряби не было, был холод, жуткий, свирепый, и замерзающие кри…
– Да чего вам ждать этих… как их… Плюньте вы на этих камаров. Вот завтра поеду поутру порожняком, телега пустая, три семьи свободно можно погрузить. Ты ведь не семейный? – обратился он к Андрею.
Она подняла на него глаза, улыбнулась и потерлась щекой о его руку.
– Я только что от вашего шефа, – сказал Кэнси, выплюнув хвостик. – Он у вас очень гибкий человек. Одна кривая идет вверх, другая кривая падает вниз, оборудование одиночных камер унитазами заканчивает…
Изя только посмотрел на него и сейчас же завозился, поднимаясь.
– А чего думать? – сказал Андрей угрюмо. – Все равно… Воды нет, увезли, а жратва вся сгорела. Дороги назад нет – через пустыню нам не пройти… Даже если мы этих гадов догоним… Да нет – где нам их догн…
– Можно патефон завести, – предложил Андрей стеснительно. Ему было неловко. Действительно, что это такое – ни радио, ни телевидения, ни кино…
– Подожди, – бормотал Румер, пытаясь отобрать у него телефонную трубку. – Что ты, в самом деле… Зачем звонить Гейгеру? Что мы – вдвоем с тобой это дело не уладим? Ты, главное, объясни толком, чего те…
– Действительно – ну и что? – сказал Дональд и неприятно рассмеялся.
Несколько минут, пыхтя, обливаясь потом, он неистово ковырял ножом и ногтями окаменелую глину, отгребал крошки и снова ковырял, а потом, ухватившись обеими руками за толстое основание корня – холодно…
– Так точно, господин советник. Сейчас ложусь.
– И правда, вода кипит! – сообщила Сельма с удивлением. – Что теперь с ней делать?
– Ну и я буду рад, – сказал Давыдов, улыбаясь. – Как-никак, а земляки все-таки.
– А вот у Манджуро за обедом водку подают, – сказал Изя.
В редакции все шло вроде бы как обычно. Орал кто-то по телефону, писал кто-то, примостившись с краю стола, кто-то рассматривал мокрые фотографии, кто-то пил кофе, метались мальчишки-курьеры с папками…
Как и полагается бывшему унтер-офицеру вермахта, в выражениях он не стеснялся, и слушать его было довольно противно. «Па-а-др-равняйсь! – орал он на всю площадь, словно командовал полком на строевых …
– Кто в мэрии не берет? – сказал Андрей. – Разве в этом дело? – Он вздохнул. – Ладно, схожу. Может, узнаю что-нибудь… А с Паприкаки что будем делать? Он же сейчас звонить побежит… Побежите ведь, а?
– Что ты понял? – заорал Изя. – Какие звезды?
– Да, я вижу. Это у тебя на лбу написано. Облава была?
– А какое еще дело они могут делать? – удивился он. – Есть только одно дело на Земле, которым стоит заниматься, – построение коммунизма! Это и есть дело Сталина.
Потом заныла, завизжала и грохнула дверь, и тогда Андрей снова машинально достал сигареты и закурил, представляя, как эти нежные белые ноги ступают по лестнице, ступенька за ступенькой… гладкие икры,…
– Хэ! Хо!.. – откликнулся Стась, всем своим видом стараясь показать, что воевал, что еще как воевал, слов нет выразить, как воевал.
Он подошел к двери и выглянул в приемную. Амалия была на своем месте – строгая, с поджатыми губами, совершенно неприступная – пальцы с обычной бешеной скоростью порхают по клавишам, на лице – никаких…
Он взглянул на Изю и осекся. Изя сидел, закинув руку за спинку кресла, галстук у него съехал под ухо, а сам он масляно сиял и победно глядел на Андрея.
– Неужели ты воображаешь, – сказал Изя, – что Гейгер потерпит у себя под боком хорошо вооруженную, крепкую колонию? Две сотни закаленных, битых-перебитых мужиков всего в трехстах километрах от Стекля…
– Километров двадцать, – сказал Изя. – Или тридцать.
– Часок простоим, – бодро сказал Андрей. – Пошли посмотрим, кто там впереди.
– Провалиться вам! – сердито сказал Гейгер. – Совершенно невозможно с вами серьезно разговаривать…
– Это вещь! – сказал он. – За жизнь, значит?.. Да разве это жизнь? – Он хихикнул, чокнулся с Немым и выпил. Глаза его увлажнились. – Хорошо-о… – слегка осипшим голосом проговорил он.
– Неужели вы ничего не слышали? – сказал Андрей с отчаянием.
– Должен получиться, – сказал Андрей твердо. – Все зависит только от нас.
– Ничего, он не обидчивый, – сказал Кэнси. – И потом, я точно знаю, что он берет.
– Ван, – проговорил он, внезапно охрипнув. – Я хочу тебя спросить, Ван.
– Ну, этого… – Румер хихикнул. – Работягу этого… со взрывчаткой…
Андрей снова криво усмехнулся и потянул себя за воротник.
Начальник научной части сидел прямо перед ним, широко расставив толстые, как у штангиста, ноги, чтобы не мокло в шагу, а Эллизауэр, как всегда, устроился у него за спиной, сильно там ссутулившись, чт…
Андрей прикрыл за собою дверь и прислонился к стене. Внутри себя он ощущал какую-то неясную пустоту, неопределенность какую-то. Он ожидал втыка, шершавого начальственного фитиля, может быть, даже уво…
– Давай, давай, работай! – поощрили его с волокуши. – Мы тебя огнем прикроем в случае чего.
– Картошки ему, – ворчал дядя Юра. – Мяса!..
– Что от нас зависит – мы делаем. Там делали, здесь делаем… Вообще-то, конечно, грех жаловаться. Жизнь хотя и тяжелая, но не в пример. Главное – сам ты, сам, понял? А если приедет какой-нибудь – урон…
– Это верно, – сказал Отто. – Да. Конечно.
– Побегу, – согласился Паприкаки без всякого энтузиазма.
Здесь стали попадаться встречные машины, уже пустые, – они шли со свалки и больше никуда не торопились. Потом от фонаря впереди отделилась неясная фигура, вышла на мостовую, и Андрей, сунув руку под …
В коридоре он молча взял Вана под локоть и повлек за собой. Ван покорился, ни о чем не спрашивая, и Андрею пришло в голову, что вот так же безмолвно и безропотно он шел бы и на расстрел, и на пытку, …
Андрей принялся рассказывать ему, где и как он достал этот маузер, но тут в передней раздался новый звонок. Андрей извинился и пошел встречать.
– То есть как это – со Стены? – удивился Андрей. – Разве на нее можно взобраться? Она же гладкая… И зачем? У нее и верха-то не видно…
– А вот так, – сказал Андрей. – Крыши кроет, баб кроет… – Он с кряхтением поднялся, полез в комод и вытащил сигареты. Опять двух пачек не хватало.
– А чего мне бояться? – сказал Изя. – Это Гейгер пусть боится… Да и не найдут ее теперь, если сразу не нашли. Я ее в люк бросил, а потом все гадал: попал или промахнулся… А за что тебе вломили? Ты же…
– Слушай, – сказал Изя жалобно. – Я хотел еще немножко почитать. У тебя лампа хорошая.
Он отшвырнул от себя бумаги, вскочил и снова подошел к окну.
Эту последнюю мысль постарался Андрей поскорее от себя отогнать, но было уже поздно. С ужасом он обнаружил, что для него, оказывается, отнюдь не маловажную роль играет его положение господина советни…
– Слушаюсь, сэр, – почтительно сказал Даган, взял пистолет и у дверей посторонился, пропуская в комнату Изю.
Сначала он ничего особенного не заметил, он только услышал – какое-то отдаленное громыхание, словно обвал, словно где-то камни сыпались… Потом глаза его уловили некое движение на желтом вертикальном …
– Все болит? – сочувственно осведомился он.
Андрей вспомнил, как ему не хотелось брать Изю в эту экспедицию – с его нелепым видом огородного чучела, с его вызывающе еврейской физиономией, с его наглым хихиканьем, с его самоочевидной непригодно…
– Вы же говорите, что это вроде сна. Тогда какая разница, видели вы меня во сне или не видели? Зачем что-то там давать понять?..
Раз-два. Андрей и Ван рывком подняли бак. Три-четыре. Дональд подхватил бак, крякнул, ахнул и не удержал. Бак накренился и боком грохнулся на асфальт. Содержимое вылетело из него метров на десять, ка…
– Ага! – заорал он радостно. – Явились!..
Опустив автомат, Андрей пересек перекресток. Изя уже поднялся с колен, и, подойдя, Андрей сразу понял – почему: от трупа в голубой сарже невыносимо тянуло сладким и тошным.
– Ты понимаешь, Ван, – сказал Андрей, – это был такой ад кромешный, стыдно вспоминать…
– Боишься ты не только этого, – с каким-то лукавством заметил Наставник.
– А что тебя интересует? – спросил Андрей рассеянно.
– Все равно ты такой девочки не… не найдешь в этом нуж… нужнике. Я вот тут свернулась калачиком… совсем-совсем голень… голенькая…
– Бросьте чепуху молоть, – отозвался Дональд, сморщившись. – Дайте лучше сигарету.
– Дальше я не ходил, – сказал Изя. – Но я знаю людей, которые заходили очень далеко – километров на сто – сто пятьдесят, а многие уходили и не возвращались.
– Понятно, – сказал Андрей. – Пусти рукав.
– Давай вали ее, чего время теряешь! – пронзительно крикнули с крыши. – Лопух молодой!..
– Никто не ожидал… – повторил Андрей с горечью. Он стянул плащ и бросил его на пыльный диван. – Если б не выключилось солнце, ничего бы этого не было…
– Часы, – сказал Андрей с трудом. – Часы надо поставить…
– Не знаю, – сказал он. – Не понимаю ничего… А ты понимаешь? – спросил он вдруг, повернувшись к Немому.
– Господи, – сказал пораженный Андрей. – Ну, ладно, давай так.
– И что же, ты так всю жизнь и намерен пробыть дворником?
– Слава богу! – сказал Андрей. – Наконец-то.
– Еще одно, – сказал Андрей, поднимая палец. – Хочу предупредить вас, Кетчер, Город и Стеклянный Дом заинтересованы в том, чтобы вы учились. Нам не нужны простые исполнители, их у нас хватает. Мы нуж…
Андрей потихоньку перевел дух и с удовольствием посмотрел на Кехаду. Кехада, криво улыбаясь, прикуривал новую сигарету от окурка старой. Эллизауэра не было видно вовсе.
– Ах, вот как… – Андрей почесал темя. – Гм… Ну что ж, это логично.
Он повесил трубку и посмотрел на Изю. Он сейчас же обнаружил, что не может на него смотреть, и стал смотреть сквозь него. Изя булькал и хихикал на своей табуретке, потирал ладони и непрерывно говорил…
Он встал на подножку рядом с Андреем и, держась за раму, всю дорогу недовольно крутил носом, словно бог весть что унюхал, хотя от самого от него так и шибало застаревшим потом, и Андрей вспомнил, что…
– Ну, а если там что-нибудь – ты сразу мне…
Лицо и руки его были покрыты копотью. Он устремился в глубь редакции, и Андрей пошел за ним. Только сейчас он почувствовал, что в помещениях основательно попахивает горелой бумагой. Изя с Сельмой шли…
– Между прочим, знаешь, Вана арестовали, – сказал Кэнси. – Предупреждал же я его, не послушался, упрямец.
– Ну, знаешь, мирные… Когда тебя поймают и начнут тебе ошейник клепать…
– Да не знаю я! Румер этим занимается, а я ничего не знаю!
– Вот это, значит, кто… – бормотал он. – Понятно… Понятно… Обложился, значит, взрывчаткой и вышел на площадь… Письма, наверное, разослал по всем газетам, чудак… Так-так-так… И что ты теперь намерен п…
– Ладно уж. Только если сам не придешь, не присылай, пожалуйста, Румера вместо себя, как в прошлый раз. Я, понимаешь, к себе не президента приглашаю, а Фрица Гейгера. В официальных заменителях не нуж…
– Фройлейн! – произнес Фриц, угрожающе выпячивая челюсть. – В сердце каждого истинного немца фюрер жив! Фюрер будет жить века! Вы – арийка, фройлейн, вы меня поймете: когда р-русский танк… в трех мет…
– Но он же так и ходил по квартирам – в халате! – шептала Сельма.
– Если судить, скажем, по Древней Греции, то очень ненормально.
– Но каково правило? В чем оно состоит? В чем его субстанциональная сущность, имманентная только ему и никакому другому предикату?.. И здесь мне, боюсь, придется говорить вещи, не совсем привычные и …
Стась протянул бутылку Андрею, Андрей помотал головой. Сельма взяла бутылку, отхлебнула два раза и вернула Стасю. Все молчали. Дядя Юра дымил и трещал цигаркой, бурчал горлом, как огромный пес, потом…
Дональд опять не ответил, только сделал странный жест рукой – попытался надвинуть на глаза несуществующую шляпу.
Андрей вернулся за стол, рывком откинул крышку ящика и извлек журнал и вчерашние рапорты. На стол с потолка упал еще один кусок штукатурки. Андрей посмотрел наверх. Комната была высоченная – метра че…
– Только Румеру обязательно позвони, – сказала Сельма. – Пусть даст человека.
– Н-н-н… не припоминаю… – проговорил он. – Потом – да. Уже когда Элла пропала, когда я ходил в полицию… когда был уже объявлен розыск… потом было много разговоров. Но до этого… Господин следователь! …
Жрать было нечего: куль картошки, начавшей уже прорастать, сомнительная банка с кильками и совершенно каменной консистенции буханка хлеба. Тогда Андрей залез в ящик кухонного стола и пересчитал налич…
– Бросьте, – сказал Гейгер. – Пятьдесят процентов населения Города – молодежь. На Земле они были никто. Как можно было определить, творческие они или нет?
– Рядовой Терман! – рявкнул сержант. – К полковнику!
Андрей бросил листок на стол и почесал подбородок. Откуда у Фрица столько денег на штрафы? Господи, до чего все надоело! Он встал, подошел к окну, выглянул. В жирной сырой тьме, еле подсвеченной улич…
– Библиотека – это не каждый объект! – немедленно возразил Изя. – Это первая библиотека за весь маршрут… Слушай, на тебе лица нет. Что случилось, в конце концов?!
– Рядовой Терман, ко мне, – сказал полковник.
– А вот этого я вам не скажу. Имею право.
– Этим и кончится, Юра, – сказал он. – Вот будет еще нашествие кальмаров, и тогда мы все как один подадимся к вам на болота.
– И с трудовой интеллигенцией! – вставил Изя.
Он замолчал. Андрей все размешивал жаркую, переливающуюся красными огоньками кучу, и через некоторое время Изя снова принялся подбрасывать в камин пачки бумаг.
– Да чего там «как сказать»? Хочешь пари? На сто щелбанов!
– А пошел ты на хер! – сказал Изя, вставая. Он сильно побледнел.
Андрей закрыл глаза и вдруг с необычайно острой тоской вспомнил про дядю Юру. И Вана нет за столом, и дяди Юры нет… Ну на кой ляд, спрашивается, мне этот Дольфюс?.. Призраки окружили его.
– Садитесь, – сухо сказал Андрей, показав подбородком на табурет.
– Сама позвони, – сказал Андрей. – Мне некогда будет… А впрочем, ладно, позвоню. Куда тебе его прислать? Домой?
– Какого министра? – поинтересовался Андрей.
Наблюдая все это, Андрей испытывал определенное злорадство. Не то чтобы он одобрял поведение человека в шлепанцах и тем более поступок мексиканца – несомненно, оба они поступили не по-товарищески и в…
Изя сел, вцепился скрюченными пальцами в пыльную шевелюру и принялся ожесточенно чесаться.
Ни черта не боялся он кровопролития – ни напрасного, никакого.
– Это ложь! – возразил Андрей сердито. – Поповская выдумка. Раннее христианство – это идеология смирения, идеология рабов. А мы – бунтари! Мы камня на камне здесь не оставим, а потом вернемся туда, о…
– Папку ты взял там? – спросил Андрей, протягивая руку.
– Зачем? – сказала Амалия. Она закусила губу, глаза ее налились слезами, слезы побежали по маленькому белому лицу, повисли на подбородке.
– Вот именно, – сказал Андрей. – Да и то.
– Я ведь его к тебе уже направил, через минуту у тебя будет. Цвирик его фамилия. Старший адъютор…
Отто жалобно хихикнул, вынул платок и вытер было лоб, но тут же испугался и принялся запихивать платок обратно, не попадая в карман.
– Тпр-р-р! – сказал дядя Юра на весь город.
– Еще бы, – сказал Кэнси. – Вы же сами его и написали.
– Понимали, наверное, – равнодушно ответил Дональд, с ходу проскакивая страховидную яму, наполненную черной водой.
– А если вас арестуют, это не будет насилие?
В дверь прямо напротив него решительно шагнул полный невысокий человек в хорошем пальто с белыми повязками на рукавах и в огромном берете с каким-то значком. На ногах у него были великолепно начищенн…
– Да, она шведка, – сказал Кэнси. – Но все равно. Это был рассказ по ассоциации.
Тяжелое округлое здание мэрии возвышалось над площадью, как пятиэтажный бастион. Почти все окна были темны, только в некоторых горел свет, и еще тускло и желтовато светились выведенные наружу колодцы…
– Ну, что там у тебя с ними произошло? Рассказывай.
– Дежурный! Где папка задержанного Кацмана?
– Так ведь последние дни – три дня – ни жрать не давали, ни умываться…
Начался новый день. Непроглядно черное беззвездное небо сделалось мутно-голубым, знойным, пахн<у>ло жарким, как из пустыни, ветром, и Город возник вокруг как бы из ничего – яркий, пестрый, исполосова…
– Нет, ну почему же… В городе, в магазинах-то все есть. Карточки отменили давно. Откуда берется? Из деревни ведь…
– Шевелить мозгами надо, Воронин, – просипел он. – Слухи, легенды – да. Мистическая оболочка – да. А зачем? Кому понадобилось? Откуда взялись слухи? Кто породил? Кто распространяет? Зачем? И главное …
– Не понимаю, – сказал Андрей беспомощно. – Ничего не понимаю… – Он бессмысленно уставился в письмо. – Виделись же недавно… Ну, ругались, ну, спорили… – Он снова посмотрел на Амалию. – Может, он прих…
Бородач, разбирая и вновь упаковывая пулемет, снисходительно пояснял, что гон на болотах бывает, брат, у краснух, а краснухи, брат, это вроде крокодилов. Видал крокодилов? Ну вот, только шерстью обро…
Вымытый и переодетый, с повязкой через правый глаз, Андрей полулежал в кресле и угрюмо смотрел, как дядя Юра и Стась Ковальский, у которого голова была тоже обмотана бинтом, жадно хлебают прямо из ка…
Оно было действительно красное, кирпичное, четырехэтажное, и окна нижнего этажа были забраны ставнями, и несколько окон на втором и третьем этажах светились желтым и розовым, а крыша была крыта оцинк…
Изя молчал. Андрей оглянулся. Изя стоял, медленно потирая руки, и с застывшей улыбкой глядел на него остекленевшими глазами.
– Такие, как Румер, это – не люди. Это живые орудия, Андрей. Используя таких, как Румер, во имя и на благо таких, как Ван, дядя Юра… понимаешь?
Время от времени с тротуаров навстречу мотоциклу выскакивали, кривляясь и приплясывая, синие от холода психи, орали что-то неслышное за шумом двигателя – полицейский мотоциклист притормаживал тогда, …
– Давай, Юра, давай… – бормотал Стась. – Да гони ты ее, стерву, что ты плетешься! Быстро ехай! – заорал он. – Вскачь! Вскачь!..
– Это я пошутил, – сказал Андрей виновато. – У нас этим делом вообще не торгуют.
– Да почти сразу же и ушел, – сказал Изя с набитым ртом. – Мы с ним осмотрели этот пантеон, ничего интересного не обнаружили, вот он и отправился.
Шумно сопя, Румер отобрал наконец у него трубку, положил ее на место, снова полез в стол – в правый ящик, – покопался там, заслонив содержимое гигантскими плечами, вытянул бумажку и, обильно потея, п…
Теперь можно было различить, что один из тех тоже идет навстречу – смутный долговязый силуэт в крутящейся пыли. Есть у него оружие или нет? Вот тебе и Антигород. Кто бы мог подумать?.. Ох, не нравитс…
– Кроме того, – продолжал Варейкис, – пятеро из этих восьми не дотягивают и до шестидесяти семи. Вот список.
– В том-то и дело! Сначала была идея, что там, наверху, тоже есть город, вроде нашего, и сбрасывают этих людей к нам с ихнего обрыва, ну, как у нас можно сбросить в пропасть. Но потом раза два удалос…
Дом был вообще, прямо скажем, странноватый, – солдат вполне можно было понять. Некоторые квартиры стояли нараспашку, там было просто пусто, совсем ничего, голые стены. Другие квартиры были заперты из…
– Нет. Пойдем к Гофштаттеру. У него и дешевле, и немец все-таки…
– Что вы можете сказать по существу предъявленного обвинения?
– У нас за вчерашний день девятьсот писем насчет хлеба! – заорал он. – И все – вот такого содержания, если не хлеще!..
Андрей покусал карандаш, пощурился на лампу и вспомнил еще одно: связаться с Петровым. Этот Петров в свое время плешь переел Андрею. У него пропала жена, и он почему-то решил, что ее поглотило Красно…
– Раньше вы говорили по-другому, – сказал Андрей.
– Вот этот пожилой господин полагает, что все мы находимся в аду.
ЭКСПЕРИМЕНТ ЕСТЬ ЭКСПЕРИМЕНТ. Мнение нашего научного обозревателя по поводу солнечных явлений.
«День 28-й», – вывел он на чистой странице и подчеркнул написанное двумя жирными линиями. Затем он взял рапорт Кехады.
– Я думаю, мне лучше пойти сразу, – сказал он, как бы извиняясь. – Прямо сейчас. Мусорщики, наверное, уже приехали…
– Ступай… Прошу прощения, господин советник. Всю ночь бегают. А случается, что и просто так… под себя… Раньше хоть марганцовка помогала, а теперь вот ничего уже не помогает… Угодно будет, господин со…
Пошли к Гофштаттеру. Гофштаттер держал на углу Главной и Староперсидского некую помесь зеленной с бакалейной. Андрей бывал здесь пару раз и каждый раз уходил несолоно хлебавши: продуктов у Гофштаттер…
– Нет, – сказал Изя. – Воспевать они не станут. Тебе же Андрей сегодня объяснил насчет ученых. Так вот, великие писатели тоже всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они – это больная…
– Теперь, когда вы получили разъяснение, – сказал Андрей и снова взял ручку, – продолжим. Ваше семейное положение?
– А вы не помните случайно, были у этого здания печные трубы?
…Знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы…
– Можете назвать людей, которых там встречали?
– Заткнись! – сказал Андрей, усилием воли раздавив в себе привычное любопытство и интерес, которые одолевали его во время Изиных рассказов. – Меня все это не интересует. Как ты здесь оказался? Откуда…
…Нет, конечно, не глотал. Это я бы сейчас глотал. Господи, как бы я глотал! Я бы весь бассейн выглотал, Изе бы не оставил – пусть резервуар ищет…
– Даллас, штат Техас, – неожиданно глубоким басом проговорил юнец, стеснительно улыбаясь. – Шестьдесят третий год.
– Когда же это вы его видели? – спросил он.
– Я уже сказал: создать модель коммунистического общества!
– Выйти… – сказал он хрипло. – На минутку.
Андрея толкали, тискали, прижимали к стенам коридора, оттоптали все ноги, и он сам толкался, протискивался, отпихивал. Сначала он искал Дональда, чтобы в качестве свидетеля защиты присутствовать при …
Пантеон высился перед ним и над ним всеми своими колоннами, разбитыми выщербленными ступенями, оскалившимися ржавой арматурой, из-за колонн несло ледяным холодом, там было темно, оттуда пахло ожидани…
– В зените, – сообщил он. – Или почти в зените. Ты как полагаешь, господин астроном?
В передней снова раздался звонок, и Андрей, вновь извинившись, вышел, оставив несчастного Отто на съедение британскому льву.
– Смертная казнь отменена, – сказал Гейгер. – Впрочем, точно не помню. Надо у Чачуа спросить…
– Не надо, – проговорила она устало. – Сама найду.
– О-хо-хо-хо-хо… Может, мне выйти, администраторы?
Справа, из-за серо-желтых клубов, выглянули какие-то руины – полуобвалившаяся глухая стена, щетинистая от пыльных растений, остатки неуклюжей четвероугольной башни.
– Как тебе, понимаешь… – начал он. – Сложно все это. Непонятно. А с научной точки зрения я тебе только одно скажу: вряд ли это другая планета, и тем более – звезда. По-моему, все здесь искусственное,…
– Я ведь не зря сказал вам, что вы счастливый. Вам и в самом деле можно только позавидовать. Все это идет как-то мимо вас. Или сквозь вас. А по мне это идет, как паровой каток. Ни одной целой кости н…
Цвирик вертел головой между Изей и Кэнси. Лицо его уже больше не лоснилось, оно медленно заливалось багровым.
Она напропалую спала с этим лысым доктором, весь дом знал. Он и не скрывался особенно. Да и никто не скрывался, впрочем.
– По-моему, ты недоволен обращением? – звучал между тем вкрадчивый голос Фрица. – Мне кажется, ты даже собираешься жаловаться. Так вот, зовут меня Фридрих Гейгер. Старший следователь Фридрих Гейгер…
– Давай ключ, – сказал Кэнси. – Пойдемте, я вас провожу, – сказал он девушке.
Едва очутившись на кухне, он понял, что в квартире все изменилось. В столовой гундел и сипел патефон. Слышался звон посуды. Шаркали ноги танцующих. И покрывая все эти звуки, раскатывался знакомый бас…
Смущало то обстоятельство, что Красное Здание ни разу не видели при солнечном свете; смущало, что не менее половины свидетелей видели Здание, находясь в состоянии более или менее сильного алкогольног…
Андрей уже взял себя в руки. Все, что было там, внизу, казалось совершенно нелепым и невозможным здесь – в этом строгом душном зале, под испытующим взглядом Изи, рядом с невозмутимо корректным Паком.
– Слыхали? Есть проект окончательного решения проблемы преступности. Полиция упраздняется! Вместо нее будут по ночам выпускать на улицы сумасшедших. Бандитам и хулиганам конец – теперь только сумасше…
– Пожарников! Пожарников надо вызывать! – твердил презрительный бас, предпочитавший павианов фосгену. – С лестницами, с брандспойтами…
– Последняя перед сном? – спросил Андрей.
– Н-да, наломали мы тогда дров… – сказал Гейгер задумчиво. – Молодо-зелено…
Тогда бородач поднял на него лицо и медленно поднялся.
– Только не пытайтесь выкручиваться, Кацман, – предупредил Андрей. – Не пытайтесь продать мне какую-нибудь очередную басню. Я вас вижу насквозь. Что было в папке? Списки? Адреса? Инструкции?
– Да нет, – сказал Изя. – Я просто постеснялся вам сказать, что именно думаю о вас иногда. И зря постеснялся.
– А? Да, пожалуй… Слушай, давай по стаканчику – четыре часа уже…
– Иосиф Кацман. Любопытный человек. Есть сведения, что часто удаляется в сторону севера, пребывает там некоторое время и возвращается обратно. При этом манкирует своими прямыми обязанностями, но это …
– Я думаю, что ты себе голову сильно зашиб. Я думаю, тебе надо умыться холодненькой водичкой и вообще прийти в себя.
– О литературе и искусстве, – сказал Изя.
– Здравствуй, Отто, – сказал Андрей. – Это Воронин говорит, из прокуратуры.
– Нет, – сказал Андрей. – Просто споткнулся. – Он поглядел на часы. – Еще по рюмке?
– Да вы что, голубчик, – сказала старуха, – вы что, верите в это самое Красное Здание?
– Изя Кацман, – представился он бархатным голосом. – Мусорщик.
– Какие дирижабли? – рассеянно спросил Андрей.
– Дармоеды вы, – сказал Гейгер с отвращением. – Сколько я в вас денег всадил, а толку от вас…
На кушетке сидел Дональд в своей потрепанной техасской шляпе. Он положил ногу на ногу и обхватил острое колено крепко сцепленными пальцами. Уходя не грусти, приходя не радуйся… А за стол уселся Кэнси…
– Но ведь ты же не нервничаешь по этому поводу, – возразил Изя. – Ты прекрасно понимаешь, что учетчик – человек подневольный. Поставили его учитывать, вот он и учитывает. А поскольку он учитывать не …
– Пошли отсюда, – сказал он. – Хватит. Пошли.
– Главное, Отто, не напрягайтесь, – говорил в то же время Кэнси, с удовольствием хрустя капустой. – Все равно никакого обучения нет и просто быть не может. Сами подумайте, зачем нужно профессионально…
Сельма вдруг затянула высоким голосом: «А наутро Катю… будила ё ма-а-ать… Ставай, ставай, Катя. Корабли стоять…» Но ее тут же перебил бархатный рев Чачуа: «Я принес тебе цветы… Ах, какие чудные цветы…
– Будет переправлена сегодня, – сказал Варейкис. – Я был обязан предварительно поставить в известность вас.
– Как ее зовут? – торопливо спросил Андрей у Кэнси.
– Ну естественно! Если мы сообразили послать, наконец, разведку, почему не предположить, что они сделали это давным-давно? Что в Городе полным-полно их шпионов? Не улыбайся, не улыбайся, дурачок! Это…
Ну и пусть изменится, думал он, защищаясь. Что я – с голоду подохну без этого положения? Пожалуйста! Пусть господин Кехада садится на мое место, а я сяду – на его. Дело от этого пострадает, что ли?..…
И вы у меня пойдете, мерзавцы! – сказал он спящей экспедиции. Не потому вы у меня пойдете, что я сам рвусь, как этот павиан бородатый, в неизведанные дали, а потому вы у меня пойдете, что я вам прика…
– С такой красотой и такую маленькую рюмку?!.
– Мотоцикл с коляской и одного полицейского. Немедленно.
– Ты останешься, – сказал Андрей устало. – Сельму вот можешь взять в газету… или Изю…
Отто залился пунцовым румянцем и зашевелил ушами.
– Дворник должен быть метущий, – наставительно заметил Андрей, крутя кистью правой руки и прислушиваясь к своим ощущениям: ему показалось, что он немного растянул сухожилие.
– Ну, как тебе объяснить… Раз-два, ножки врозь…
– Да понял, понял я, – сказал Андрей. – Правильно. Молодец.
Она послушно встала и вышла в другую комнату. Андрей пошарил во рту языком, нащупал еще что-то твердое и вытолкнул на палец.
– Да брось ты… – заныл он. – Зачем? Давай так дернем…
Эллизауэр вдруг воздвигся у него за спиной и, бормоча невнятные извинения, демонстративно держась за живот, кинулся вон из комнаты. Крыса, со злорадством подумал Андрей. Сволочь трусливая. Дристун…
Нет, этому человеку нельзя было отдавать ни Вана, ни центра . И Андрей быстро двинул вперед пешку, стоявшую на подхвате, не глядя, кто это, и думая только об одном: прикрыть, подпереть Вана, защитить…
Телега грохотала и тряслась, все молчали. Сельма тихонько нащупала руку Андрея, и он, отдавшись боли и усталости, совсем привалился к ее теплому свитеру и закрыл глаза. Плохо мне, думал он. Ох и плох…
Да, это было прекрасно! Это было прохладно, душисто, скрипуче, и справа, в пределах досягаемости, обнаружилась пачка сигарет и спички, а слева, в тех же пределах, – полочка с избранными детективами. …
Надлежало также выкорчевать без остатка примитивную мысль, что Кацман есть простой распространитель панических слухов о Красном Здании и о прочих мистических явлениях. Красное Здание – реальность. За…
– Тогда назовите его нам, господа политики!
– Что значит – покоя? Ты же на себя клевещешь! Если бы ты искал покоя, то нашел бы тепленькое местечко и жил бы себе припеваючи. Здесь ведь полным-полно тепленьких местечек. А ты выбрал себе самую гр…
– Очень может быть, у нас и видели, – сказала Сельма, улыбаясь обольстительно. – Он в соседнем подъезде живет. Кем он сейчас работает, Андрей?
Дядя Юра вперевалочку приближался к нему, заранее отводя ладонь для рукопожатия – все в той же гимнастерочке, в пилотке набекрень, и известный Андрею пулемет висел у него на широком ремне через плечо.
– Кр-ретин, – сказал Андрей. – Ладно. Забирай лампу и уходи.
Стол был совершенно пустой, обитый серым цинком, и тянулся перед ним, как шоссе. Дальнего конца его не было видно, в желтоватом тумане мигали там колеблемые сквозняком огоньки свечей, и Андрей с мимо…
– Поше-ауэтеку, – ответил Изя, неистово зевая. – Ф-фу, разморило совершенно к чертям…
– Меня шеф к себе вызывает, – сказал он не своим, скрипучим каким-то голосом, машинально выдвинул ящик стола и вложил пистолет в кобуру, чтобы быть по форме.
И вдруг Андрей почувствовал злость. Даже не злость, а бешеное раздражение, какое испытал сегодня в раздевалке после душа. Какого дьявола! Какого еще им рожна?! Чего им не хватает, этой швали?.. Идиот…
Андрей просмотрел заголовки: «Фридрих Гейгер предупреждает: вы погрузили Город во тьму, но мы не дремлем!»; «Радикальное возрождение – единственная действенная мера против коррупции»; «А все-таки, мэ…
В колонне стоял ад кромешный. Стреляли глушители, вспыхивали и гасли фары, двигатели ревели вразнос, сизый дым клубами поднимался к беззвездному небу. Из тьмы вдруг вынырнуло какое-то залитое черным …
– Вот – Стась… – продолжал дядя Юра. – Ведь воевал же, Стась, воевал, ну скажи! Нет, ты скажи: воевал? – требовал дядя Юра, горячо обхватив Стася за плечи и качаясь вместе с ним.
В лицо пахнуло жаром не успевшей остыть улицы, едкой гарью выхлопов, тошнотной вонью разогретого масла. В пыльном свете подвижной фары бородатые люди, рассевшись прямо на мостовой, лениво ковырялись …
– Да-а, грязь… – сказал Изя рассеянно. – Грязь – это тебе не сахар… Ты мне скажи, что ты все время пристаешь к Паку? Чем он тебе не потрафил? Я его знаю давно, чуть ли не с первого дня. Это честнейши…
Андрей не успел ничего ответить, потому что на спрашивающего зашикали со всех сторон, а кто-то зловещим шепотом проговорил: «Не видишь, дурак, повели человека!..» Сельма истерически хихикнула.
– Конечно, если у Румера есть недостатки, настоящий писатель обязан их изобразить. На то он и писатель, чтобы врачевать язвы…
Все ему, мерзавцу, было как с гуся вода. Он уселся, дернул бородавку на шее и с любопытством оглядел кабинет.
Он взял метлу и совок и принялся за дело, а Дональд присел на корточки на краю кузова и опустил руки между колен.
– Да не выключали мы его! – проговорил он с тоской. – Авария. Вне всякого плана. Никто не ожидал.
– Нынче на обеденном привале солдаты сговорились дальше не идти.
Тут Андрей увидел знакомое лицо – чиновника, бывшего сослуживца по бухгалтерии Палаты Мер и Весов. Андрей, распихивая встречных, догнал его, прижал к стене и единым духом выложил, что вот он, Андрей …
Через пять минут все формальности были закончены. Румер спрятал расписку в ящик, посмотрел на Андрея, посмотрел на фотографию.
– Господину полковнику было не угодно принять мое донесение к сведению, господин советник.
На перекрестке он приостановился, искоса глянул в переулок. Статуя была там – грозила полуметровым черным пальцем, неприятно ухмылялась жабьей пастью. Я, мол, вас, сук-киных котов!..
В домах по сторонам улицы многие окна были освещены, однако большей частью только в верхних этажах, выше второго. Очередей возле запертых магазинов и лавок не было, но Андрей заметил, что в некоторых…
– Город. – Изя помолчал. – Правда, и врут про те места тоже безбожно. Поэтому я и говорю только о том, что сам разузнал. Верные сто лет. Понял, друг мой Андрюша? Сто лет. За сто лет на любой эксперим…
Копчик снова застонал и протянул дрожащую лапку.
– Не может быть! – сказала она хрипло. – Неправда…
– Это как сказать, – мрачно проговорил Андрей.
– Этого, брат, никто не знает, – сказал Андрей. – Ты мне лучше вот что скажи: вода еще будет?
Андрей только посмотрел на него и, сказавши: «Вольно!», пошел дальше. На лестнице уже пованивало. Вообще-то здесь и раньше всегда пованивало, но теперь появился некий новый душок, и, спустившись прол…
Андрей ткнулся в подъезд редакции. Дверь была заперта. Он злобно ударил в нее ногой, задребезжали стекла. Он принялся стучать изо всех сил, шепча ужасные ругательства. Дверь отворилась. На пороге сто…
Он испытывал какое-то смутное беспокойство. Что-то ему не нравилось. Что-то было не так. Он взял у Немого автомат и, заранее щурясь, шагнул на раскаленные ступеньки.
– Надо же, – произнес он наконец с огромным удивлением. – Кто бы мог подумать, кто бы мог предположить… Коммунистическая пропаганда – здесь! Это даже не схизма, это… – Он помолчал. – Впрочем, ведь ид…
– Ты знаешь, что мы здесь нашли?.. – с азартом начал Изя и сразу же оборвал себя. – Слушай, да что стряслось?
– Дольфюсиха мне, честно говоря, не особенно нужна.
– Гадкий мальчишка! Да как же можно вас не любить?
– Потому и заинтересовала, что практичный, – сказал Гейгер. – Считайте, – предложил он и принялся загибать пальцы. – В городе выходят: два литературных журнала, четыре литературных приложения к газет…
– Да, боюсь. Всего боюсь. Пуганая ворона. Вас когда-нибудь били сапогом в промежность?.. – Новая мысль пришла ему в голову. – Да вы ведь и сами побаиваетесь? А?
– Это ваше заявление, – сказал Андрей равнодушным голосом, – уже фактически содержится в протоколе. Если вы не виновны, вам ничего не грозит. Сейчас вас препроводят в камеру предварительного заключен…
Но Андрей уже ничего не видел и не слышал.
– Вот! – сказал Давыдов. – Пришел-таки я, как обещал. Бутыль видел? Тебе. Картошка еще тебе – два мешка. Давали мне за них, понимаешь, одну вещь. Нет, думаю, на хрен мне все это. Отвезу лучше хорошем…
– Протоколы редколлегии! – спохватился Андрей. – За прошлый месяц…
– Понес, понес! – сказал Андрей, сморщившись. – Тебя же просто спрашивают: может существовать общество без творческих талантов? Правильно я понял, Фриц?
– Что вы ноете, в самом деле? – сказал он, выпрямляясь. – Всего-то час в сутки просят вас поработать, а вы уже разнылись, будто вам карандаш в задний проход завинчивают… Мозоль он, видите ли, сорвал!…
– О чем задумался, следователь? – спросил он. – Распутываешь запутанное дело? Поделись с общественностью. Общественность любит запутанные дела. А?
– Я тебе говорю: никто. Личные письма я всегда вскрываю сам.
– Да бросьте вы копаться, Ван, – раздраженно произнес Дональд. – Каждый раз вы копаетесь. Все равно ведь чище не будет.
– Трупов он не видал… – ворчал он. – Мира этого он не видал… Баба.
– Я тебя не учу… – начал было Андрей, повысив голос, но полицейский говорить ему не дал.
– А чего? Пусть идет, – снисходительно разрешил юнец слева.
– Это ваши сотрудники, господин Воронин? – деловито осведомился он, слегка поведя рукой из стороны в сторону.
– Но ты же следователь, – возразил Кэнси. – А я – нет. Я законами не связан.
– Ну нет, – гундел бас. – Пулемет все-таки – это вам не игрушка, не молотилка какая-нибудь там…
– Попадешь, – сказал Андрей. – Адрес мой не забыл?
– Ничего не понимаете! – сказал Изя. – Вы же тут все – кретины. А опасность грозит только умным людям.
– Ну, теперь, кажется, все, – сказал он. – Или вы еще тут что-нибудь придумали?
– Серьги сними, – буркнул Андрей Сельме и вышел на лестницу.
– А что – пулемет? Смычка, значит, города и деревни. Я тебе – четверть первача, ты мне – пулемет, все честно-благородно…
– Между прочим, их не так уж и много, – возразил Изя, снова запуская руку в бумажную кучу. – Я уж не говорю о том, что умные люди редко пишут в газеты.
– Что ты говоришь? – спросил он, отнимая руки от лица.
– Кстати, – ни с того ни с сего вспомнил Андрей. – А где цензор?
– Кто это сказал, что рукописи не горят? – отдуваясь, проговорил Денни. Он уселся за стол и закурил сигарету. – Прекрасно горят, по-моему… Ну и жара. Окна открыть, что ли?
– Ну и сволочи же вы с Фрицем, – сказал Андрей искренне.
– Да, да, понимаю… – проговорил Изя, с остановившейся улыбкой дергая и пощипывая бородавку на шее.
– Не скажи! Вот Фриц не даст соврать – кто уголь нашел? Триста тысяч тонн угля в подземном хранилище! Геологи твои нашли? Нет-с, Кацман нашел. Не выходя из своего кабинетика, заметь…
– Все из тех же, душа моя, – сказал Изя. – История – великая наука. А в нашем Городе она умеет особенно много гитик. Ведь чем, кроме всего прочего, хорош наш город? Архивы в нем почему-то не уничтожа…
Здесь тоже поднялись ему навстречу: толстый, вечно потеющий начальник геодезического сектора Кехада; апатичный, скорбный видом, белоглазый заведующий отделом кадров Варейкис; вертлявая стареющая тетк…
– Ребра болят? – тихонько спросила Сельма, наклонившись к уху Андрея.
– Кто это тебе в лоб засветил? – с профессиональным интересом спросил Румер, разглядывая Андрееву гулю. – Красиво кто-то засветил…
Андрей подошел к двери и выглянул в коридор.
И Андрей шагнул к столу, и взял свою рюмку, и поднес ее к губам, с привычным облегчением чувствуя, как снова рассеиваются все угрюмые сомнения и уже брезжит что-то впереди, в непроницаемой, казалось …
– У меня нет осведомителей, – холодно сказал Андрей.
Ван вздрогнул, жалобно улыбаясь, взял стакан и пригубил.
– Я в мэрию, – сказал Андрей, вынужденный остановиться. – А в чем дело?
– Слушай, Фриц, – сказал Изя. – Ну зачем тебе лишние хлопоты? Ну, появятся у тебя талантливые писатели, ну, начнут они тебя костерить в своих гениальных произведениях – и тебя, и твои порядки, и твои…
Он курил, вежливо разгоняя клубы дыма, секундная стрелка бодро бежала по циферблату, а пани Гусакова все молчала и только тихонько позвякивала своими спицами.
– Баки привезли! – сказал он, радостно улыбаясь.
– Даже здесь нам не удается избежать репараций, Отто, – сказал Фриц, раскрывая портмоне. – На! – Он сунул Андрею несколько бумажек. – Дай Отто какую-нибудь кошелку и скажи, что купить, – он сбегает.
За последние дни Изя здорово похудел. Все на нем висело, и все на нем было рваное. И разило от него, как от старого козла. Впрочем, и от всех так разило. Кроме полковника.
– Можете пройти, – вежливо сказал капитан, возвращая удостоверение. – Хотя должен вам сказать… – Он не окончил и обратился к дяде Юре: – А вы?
– Мы не можем тратить столько времени на каждый объект, – сказал он хмурясь. – У нас всего одни сутки. Пойдемте.
– Проклятье… – пробормотал он глухо. – Проклятая подлость.
– Не понимаешь? – спросил Гейгер, скривившись.
Ефрейтор фольксштурма Отто Фрижа испытывал к полковнику Сент-Джеймсу чувства, граничащие с благоговением. В присутствии полковника он вовсе терял дар речи, стальными болтами закреплял на своей физион…
– Да, – сказал Андрей и погасил окурок в пепельнице. – Во-первых, мне не хотелось. Просто не хотелось. Дома хорошо, жизнь наладилась, много работы. Во-вторых, если говорить честно, – страшновато.
– Это военная тайна, – сказал полковник. – Но вам я скажу. Это было ужасно! Такого я не видывал даже в Йемене. Да что там Йемен! Такого я не видывал, даже когда дрессировал этих чернозадых в Уганде!.…
– Идиот… – пробормотал Изя. – Совершенно свихнулся…
– Ну какой же взрослый человек может в это поверить? Дом, видите ли, у них бегает с места на место, внутри у него все двери с зубами, поднимаешься по лестнице вверх – оказываешься в подвале… Конечно,…
– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Андрей.
– Мать вашу в бога, в душу и святаго духа, – сказал Андрей, едва успевший отскочить. – Руки ваши дырявые!..
Все молчали, когда в столовую заглянул Ван, окликнул Кэнси и поманил его к себе.
Вернулась секретарша с охапкой блокнотов.
И сейчас же Андрей услышал тяжелые хрусткие удары, как будто кто-то огромный мерно ударял огромной кувалдой по крошащемуся камню.
Андрей изо всех сил давил на медную ручку, но она словно срослась с деревом двери, а дом двигался все быстрее и быстрее, и Андрей уже бежал, почти волочился за ним, как за отходящим поездом, он рвал …
Теперь он видел перед собой больше десяти затылков. Это было обидно. А Кацман на том конце стола бубнил все громче, все напористей, но все так же неразборчиво.
– Да, конечно, помню. Должен вам сказать, вид этого здания как-то поражает воображение, так что оно и сейчас как бы стоит у меня перед глазами. Там была такая черепичная крыша и три довольно высокие …
– Иська! Кацман! Иди, тебя матка зовет!..
Андрей качнулся вперед, чтобы стать между ними, но тут его сильно толкнули в плечо, и перед Цвириком оказалась Сельма.
– В семьдесят второй квартал – три машины! В семьдесят третий квартал – пять машин…
Фонари кончились, жилая часть города осталась позади. Теперь по сторонам разбитой дороги тянулись заброшенные развалины – остатки нелепых колоннад, просевшие в скверные фундаменты, подпертые балками …
Однако, попавши в кабинет, Отто Фрижа не стал ни облизывать себе пальцы, ни, тем более, помирать от зависти. Он увидел полковника.
– Сторожишь? – рассеянно-добродушно сказал ему Андрей. – Сторожи, сторожи, а то вот саданут меня чем-нибудь тяжелым из-за угла – что тогда будешь делать?..
У Андрея перехватило горло, он поглядел на Сельму и увидел ее расширенные, на все лицо глаза.
– Все, все, – поспешно сказал ей Отто. – Последнюю взяли. Там уже закрыто… Черт, умаял меня лысый дьявол… – сообщил он Андрею. – Чего я ему там плел! Оторвет мне Фриц башку, когда узнает… Да я и не п…
– Отто обещал – сегодня ковры будут, – сказала Сельма.
Все. Ощущая противный тошный холодок внутри, Андрей прошелся по кабинету, гася лишний свет. Все. Он сел за стол и некоторое время сидел, уронив голову в ладони. Он был весь в испарине, как перед обмо…
– Говорит советник Воронин! Я сказал – срочно!
Андрей сел, положил руки на колени и уставился в окно. Окно было забрано решеткой, за стеклом была непроглядная тьма. Часов одиннадцать уже, подумал он. Сколько же времени я потратил на этого мерзавц…
– Ну вот… – ворчал позади Изя. – Теперь – жрать на ходу… Я его как честный человек дожидался, а он толком пожрать не дает… Немой, дай-ка сюда мешок…
– Где такую морковочку брали? – осведомилась, проходя мимо, женщина в кожаном мужском пальто.
Немой, не шевелясь, смотрел на него, подняв широкое лицо.
– А я и сам там был, – спокойно сказал Изя.
– Чего тебе? – через плечо спросил Андрей и остановился.
Гейгер, шумно дыша через раздутые ноздри, смотрел на него в упор.
– Вы долго еще будете эту бодягу тянуть? Развели скучищу… Эксперимент, эксперимент… Дай закурить!
– Виноват, господин советник. Я обращался к господину полковнику. Вчера.
Что именно случилось с цилиндрами, Андрей так и не разобрал, хотя подносил листок к самому огню лампы.
Глаза Эйно Саари вновь смятенно забегали.
– Нормальный колледж. Потом много ходил с геологами. Разведка нефти.
– Так, – сказал Андрей, когда истекла четвертая минута. Он решительным жестом вдавил окурок в переполненную пепельницу. – Вынужден вас задержать. За сопротивление следствию. Воля ваша, пани Гусакова,…
Немой исчез. Андрей нервно зевнул и повалился боком на койку.
– Вы очень любезны, комиссар, – сказал полковник и медленно, в два разделения, уселся. Выглядел он как обычно – подтянутый, свежий, пахнущий одеколоном и хорошим табаком, – только вот щеки у него пос…
– Господин главный редактор! Я объявляю формальный протест!
– Полагаю… – начал было полковник, и тут его прервали.
– Выпьем. Надо допивать все к чертовой матери и ехать отсюда по домам. Чего, в самом деле, время тратить? У меня там картошка гниет… Пошли.
– А вы чем занимались? – спросил он, помолчав.
– А я – не понимаю! – объявил Андрей. – Все это – извращенное толкование, неверное… Эксперимент есть Эксперимент. Конечно, мы ничего не понимаем. Но ведь мы и не должны понимать! Это же основное усло…
– Можно, – сказал Андрей совсем уже кротко. – Все можно. Без ультиматумов можно, без науки можно, без экспедиции можно…
Фриц хохотнул, зажав сигарету в углу большого рта, и вылил на широкую ладонь новую порцию одеколона.
– Да, – сказал Андрей. – Все это так. Да.
– Вот, – сказал он, разводя руки и улыбаясь в ответ. – Оказался никому не нужен. Машину водить не умею, где находится гимназиум – не знаю… Суматоха, ничего не понять…
– Слушайте, у них хвосты есть? Или мне показалось?..
Они вышли во двор, погрузились в телегу, и Сельма накинула на плечи Андрея плащ. Дядя Юра вдруг сказал: «Тихо!» – и все стали прислушиваться.
И этот в город, думал Андрей. Зачем? Что им тут всем нужно? Хлеба они здесь не достанут, да и не нужен им хлеб, есть у них хлеб. И вообще все у них есть, не то что у нас, у горожан. Даже оружие есть.…
Андрей смял письмо, выбросил в корзину и взял следующее. Почерк на конверте показался ему знакомым, очень характерный почерк. Обратного адреса не было. Внутри конверта оказался листок бумаги, текст б…
– Ну, в чем тут дело? – осведомился тот негромко и очень хрипло.
– Смрад из окна… – сказал Андрей с трудом. – Не могу…
– А вы разве не верите? – спросил Андрей, несколько опешив.
– Зря, – сказал коренастый, отступая в сторону. – Проходите…
Ничего здесь не было, давно уже ничего не было. А может быть, и никогда. Солнце, глина, ветер. Только иногда пронесется, крутясь и подпрыгивая кривляющимся скоморохом, колючий скелет куста, выдранног…
Прежде чем вызвать Изю, Андрей все продумал заново.
– А я знал, что у тебя женщина, – ответствовал Изя, потирая руки и хихикая, – и поспешил взглянуть.
– А-а, разговаривать тут с вами… – сказал Андрей и, на ходу заворачивая комбинезон в газету, пошел из раздевалки.
– Амалия! – буркнул Кэнси. – Сто раз тебе говорил… Слушай, я сейчас Дюпену позвонил…
– Плохо ты кончишь, Румер, – пообещал ему Андрей, выходя.
– Что – понятно? – сказал Андрей. – Что это тебе понятно?! – вскричал он, накаляясь. – Что ты вообще можешь здесь понимать?! – Он замолчал. Об этом нельзя было говорить. Это надо было пережить внутри…
Преодолев спазм, Андрей проглотил последнюю ложку размазни, с отвращением оттолкнул манерку и потянулся за кружкой. Чай был еще горячий. Андрей взял кружку в ладони и принялся отхлебывать маленькими …
– Будет, – сказал Гейгер. – И транспорт будет настоящий. Такого еще у нас не было. На себе переть ничего не придется, разве что – оружие… Ты не отвлекайся, это все мелочи. Это мы все еще специально о…
Я этого не выдержу, подумал Андрей. И в конце концов, я совсем не знаю этого человека в пенсне, какое мне до него дело, почему это я должен жалеть его, если даже мой гениальный партнер думал всего не…
– За вдохновителя всех наших побед, товарища Сталина! – заорал Изя.
Один из первых обломков угодил вознице прямо между лопаток. Фермер вздрогнул, выпрямился и широко раскрытыми налитыми глазами обвел окрестности. Первым, кого он заметил, был все тот же очкастый интел…
– Я очень извиняюсь, господин следователь, – теперь в голосе Копчика явственно слышалась ирония. – Но ведь господин Гофштаттер того-с, это кому угодно известно. Все у него, значит, перепуталось. В ла…
Андрей залпом осушил свой стакан и, слегка оглушенный, торопливо тыкал вилкой в закуску. Все разговоры доносились сейчас до него словно из другой комнаты. Сталин… Да, конечно. Какая-то связь должна б…
– Не обо мне речь, – сказал Изя, осклабляясь. – Я-то себя рабом большинства, сиречь слугой народа, не считаю. Я никогда на него не работал и не считаю себя ему обязанным…
– Ну так, – сказал он. – Угу… Значит, рассказывали вы просто так, от скуки… – Он вспомнил наконец свой последний вопрос. – Значит, прикажете вас так понимать, что вы сами выдумали всю эту историю с Ф…
– Вторая Левая, девятнадцать, квартира семь.
– Ну что ж, – сказал Андрей. – Я очень рад, Кетчер. Вы мне нравитесь. Надеюсь, так будет и впредь.
Андрей заглянул в подворотню и ужаснулся. Навалено было, казалось, до самой лампочки. Только к двери дворницкой вела узенькая тропиночка.
– Рядовой Терман по приказанию господина полковника явился!
Андрей, вцепившись одной рукой в подоконник, другой бестолково шарил у пояса, забыв, что кобура валяется в кресле, но тут из темноты вынырнул сержант Фогель, налетел, как черная потная туча, гонимая …
– За меня не беспокойтесь, полковник, – проворчал он. – Если я чего-нибудь и боюсь, так это – пули между лопаток. Ни за что ни про что. От людей, которым я, между прочим, сочувствую.
– Какой-то болван, – сказал Андрей, роясь в баре, – получил на складе динамит и не нашел лучшего места споткнуться, как у меня под окнами.
Человек подошел к телеге. Это был, видимо, так называемый милиционер в кургузом пальтишке с белыми повязками на рукавах. На плече у него, дулом вниз, висела винтовка.
– Писателей выдающихся – нет, – продолжал Гейгер. – Художников – нет. Композиторов – нет. Этих… скульпторов тоже нет.
Он принялся пожимать руки: потную лапищу Кехады, вялый плавник Варейкиса, горсть сухих костей финансовой тетки (Какого черта она ко мне приперлась? Что ей тут могло понадобиться?) и чугунную лопату н…
– Действительно, – подал голос Эллизауэр. – До каких же пор можно идти? Мои люди меня спрашивают: что же это получается, господин инженер? Договорились идти, пока солнце не сядет за горизонт. Так оно…
Андрей пожал плечами и, стараясь избавиться от неприятного осадка, вызванного этим разговором, надел рукавицы и принялся сгребать вонючий мусор, помогая Вану. Ну, и не знаю, думал он. Подумаешь, дерь…
– Ты догматик! – гаркнул он. – Талмудист и начетчик! И вообще метафизик. Ничего, кроме формы, ты не видишь. Мало ли какую форму принимает Эксперимент! А содержание у него может быть только одно, и ко…
– А кто тут до тебя жил? – спросила она, останавливаясь перед огромным овальным портретом какой-то сиреневой дамы с болонкой на коленях. – У меня, например, – явный сексуальный маньяк. По углам порно…
– Очень может быть! – глубокомысленно сказал Андрей. – Я это тоже вполне допускаю.
– Мы будем вынуждены выпустить газету без вашей санкции, – сказал Андрей.
– Во имя Эксперимента? – хрипло спросил Андрей.
Оказалось, что прибыли экс-унтер-офицер вермахта Фриц Гейгер с личным дружком – рядовым того же вермахта Отто Фрижей.
Андрей осторожно положил ложечку в стакан.
– Да. До Фрица Гейгера, и через Фрица Гейгера, и невзирая на Фрица Гейгера. Не пускать же из-за Фрица Гейгера пулю в лоб! Эксперимент должен продолжаться… Жизнь ведь продолжается, несмотря ни на како…
– А, это ты… – проговорил он с видимым облегчением. – Чего тебе?
– Не знаю! – сказал Андрей. – Я тебе говорю: ощущение… – Он помолчал. – Во всяком случае, я правильно решил взять Пака с собой послезавтра. Нечего ему тут без меня в лагере делать…
– Ладно, – сказал Андрей. – А как все-таки насчет корейца? Агитирует он солдат или нет?
– Если бедные будут продолжать драться против богатых! Если коммунисты будут продолжать драться против капиталистов! Если черные будут продолжать драться против белых! Нас растопчут! Нас уничтожат!..…
Глаза у интеллигента горели, он жадно слушал, поминутно поправляя очки растопыренными пальцами. Фриц позвал из грузовика: «Эй, вы едете или нет? Андрей!» Интеллигент оглянулся на грузовик, посмотрел …
– Пошли, – скомандовал дядя Юра, громыхнув об пол прикладом пулемета.
Он сидел на подоконнике с ногами, обхватив руками колени, и смотрел в черноту за стеклом, озаряемую летящим светом фар. Когда Андрей вошел, он повернул к нему доброе румяное лицо, как всегда немного …
– Да ведь суд не знает и знать не может Вана, как знаю я!
Неподалеку кто-то – очень знакомый голос! – зычно командовал строиться в колонну по три, и Андрей, держа копье на плече, побежал туда и нашел себе место между грузным латиноамериканцем в подтяжках по…
– Настоящая пальба еще и не начиналась, – объявил Изя. – Слушай, Фриц, на тебя были покушения?
– Без соли не получишь, – сказал Андрей утомленно.
– Да. Случилось, – отрывисто сказал Кэнси, оправляя кобуру. – Дональд Купер застрелился. Около часа назад.
Да, испортил я допрос, думал Андрей с горечью. Испортил я, к чертям собачьим, допрос из-за этой стервы и из-за этого болвана-дежурного. Нет, я этого так не оставлю, я его, дубину стоеросовую, припеку…
– Солдаты всегда дерутся, – заметил он небрежно. – В британской армии это, собственно, поощряется. Боевой дух, здоровая агрессивность и так далее… Но вы, разумеется, правы. В таких тяжелых походных у…
Он исподлобья посмотрел на полковника. Тот по-прежнему сидел очень прямо, стиснув в зубах погасшую трубку. И он был очень бледен. Может быть, просто от злости. Будем надеяться, что всего лишь от злос…
– Постой, – сказал он, торопливо прикрывая телефонный аппарат огромной лапищей. – Ты это куда? Зачем?..
На ходу разворачивая телефонограмму, он прошел к столу, глядя в бумагу, показал тетке рукой на кресло, потом сел сам и положил телефонограмму перед собой.
– Всех, кого можно спасти. Все, что еще можно спасти. Ведь не может же быть, чтобы некого и нечего было спасать!
Остальные комнаты в огромной квартире были пусты, только на кухне, закутавшись с головой в какое-то тряпье, спала Мымра – измотали ее, видно, за этот вечер. Из-под гнусного тряпья торчали тощие голые…
Противу ожидания за парадной дверью не слышалось добродушного мата, не ржали кони и не булькала жидкость. Заранее улыбаясь, Андрей отодвинул засов, распахнул дверь, крякнул и отступил на шаг, вцепивш…
– Восемьдесят семь, – сказал Кехада, ухмыляясь.
– Это неважно, – сказал Андрей. – Тогда вы помнили, да и с другими показаниями это совпадает… Теперь у меня к вам просьба: опишите снова и поподробнее это самое так называемое Красное Здание…
Амалия молча кивнула, потом лицо ее вдруг словно скомкало ужасом.
– Ну ладно, – сказал Андрей нетерпеливо. – Мне некогда.
Вернулся бледный озабоченный Кэнси и принялся искать свой ремень. Мундир у него уже был застегнут на все пуговицы.
Изя с застывшим лицом шарил глазами по стенам. Он молчал.
– Что?! – хрипло спросил Андрей. – Ты что это?..
– У нас списки, – торопливо проговорил Кэнси. – Спецкоры и все такое прочее… Архивы…
– Ну, в чем дело? – осведомился он и тут же увидел Изю. – А, привет! – сказал он, заулыбавшись. – Что это вы затеяли посреди ночи? Спать пора, утро скоро…
– Да ну? – удивился Фриц. Несколько секунд он оценивающе разглядывал Копчика, потом сказал вполголоса: – Ты позволишь? – и, не дожидаясь ответа, соскочил со стола.
– Честное слово, – шептала Сельма. – Он же только на одну минутку зашел, он уже уходить собирался…
Андрей взял лист чистой бумаги и принялся медленно, слово за словом, пункт за пунктом набрасывать черновик плана. Через некоторое время у него получилось следующее.
– Ничего не случилось, – сердито сказал Андрей. Терпеть он не мог такой вот расхлябанности в людях. – Дай дело о Падающих Звездах.
– Попрошу в первую очередь называть людей, которые являются гражданами нашего города.
– Можно сказать, что я бежал, – пробубнил он.
– Должен вам сообщить, – доверительно сказал Андрей, – что в настоящее время ведется следствие по поводу так называемого Красного Здания, и мы чрезвычайно заинтересованы войти в контакт хотя бы с одн…
…Да, наверное, – сказал Андрей. – Наверное, все это так и есть. И все-таки эта идея еще не моя!..
– От стыда же подохнешь, – сказал он через плечо. – Проспишься – от стыда сгоришь…
Изя кончил разбирать одну пачку бумаг и извлек из-за пазухи вторую.
– Осмелюсь доложить… – начал было сержант.
Изя поднял голову и некоторое время смотрел на Андрея, обнажив среди волосни желтоватые, давно не чищенные зубы.
Фриц наморщил лоб, потом с любопытством взглянул на Андрея.
– Сука, – сказал Андрей вяло. – Впрочем, все мы суки…
Но Эллизауэр все-таки убрал свет. Слышно было, как на волокуше возятся и похохатывают. Потом там засвистели дуэтом какой-то марш.
– Да, я думаю, тебе это трудно понять, – сказал Ван задумчиво.
– Ну чего пришел? – сказал ему Андрей с тоскою. – Иди спи.
– Адрес запишите, – сказал Андрей. – Есть у вас на чем записать?
– Я поверил, – сказал Андрей коротко. Он стиснул зубы и с остервенением заворочал кочергой в камине. – А что там было на самом деле? – спросил он.
– Да не лупили меня в участке! Откуда ты это взяла? И вообще у нас в полиции никого не бьют, это тебе не Швеция.
Он говорил еще что-то – про колбасу, про масло, – Андрей больше его не слушал.
На каждое его слово Наставник коротко кивал, он больше не улыбался, лицо у него теперь было серьезное и сочувственное.
– Ну вот! – сказал Изя торжествующим шепотом. – А ты все стонал – подохнем…
– Нет, я с тобой. Мне тоже надо один вопрос уладить…
– …А поэтому, – поучал Изя, – уничтожать надо вовсе не просто те бумаги, где ругают нашего вождя. Ругать тоже можно по-разному. Уничтожать же надо бумаги, написанные умными людьми!..
– Я хотела тебе в кабинет. На стену. Помнишь, я еще в прошлом году говорила, как только мы въехали?..
– Профессорское, – немедленно сказал Андрей. Просто невозможно было удержаться.
Андрей, весь напрягшись, сунулся лицом к самому стеклу, всматриваясь в темноту. Но он увидел только неразборчивые тени, шныряющие по мокрому черному дну колодца между громоздящимися поленницами дров.