Все цитаты из книги «Жизнь насекомых»
Мальчик уклончиво кивнул, с трудом втиснул папин подарок в свою сумку и перехватил ее поудобнее, потому что тонкий полиэтилен ручек уже начал растягиваться.
Марина не понимала, о чем идет речь, но догадывалась, что за газетным обрывком стоит неведомый ей мир науки и искусства, который она мимоходом видела на старом расписном щите возле моря: мир, населен…
Опять вышла луна, и на каменной поверхности склона появились короткие резкие тени выступов. Митя ощутил беспричинную тоску и беспокойство, помотал головой и понял, что уже долгое время слышит странны…
Прогулочный катер успел отойти в море довольно далеко, а шел все прямо, как будто направлялся в Турцию. Слева выступила часть побережья, раньше скрытая горой, и хоть сам берег не был виден в темноте,…
Они спустились на пляж по скрипящей деревянной лестнице, прошли по крупной хрустящей гальке и оказались перед узкой полосой пены. К луне по морю шла широкая и прямая серебряная дорога, цветом напомин…
– Луна отражает солнечный свет, – сказал он. – А свет чего отражает Солнце?
– Понимаете, – заговорил Артур, – произошла техническая ошибка. Попался бракованный экземпляр. Вы не думайте, что все у нас «Русский лес» пьют…
– Нет, – сказал Никита. – Астраханского – это «Пленные негуманоиды в штабе Киевского военного округа». У меня тогда был длинный киргизский период, потом короткий астраханский, а потом опять киргизски…
– Ах ты дрянь неблагодарная, – рассердилась Марина. – Я тебе все отдала, всю жизнь тебе посвятила, а ты…
Далеко за пляжем и поселком виднелась невысокая гора, длинная и пологая, на вершине которой можно было разглядеть несколько разноцветных планеров. Сэм вынул маленький коричневый блокнот с золотой над…
Вершина оказалась небольшой плоской площадкой, где росло несколько мелких кустов боярышника и торчал стальной шест маяка. Две красные лампы, до этого скрытые каменным выступом, опять стали видны. Они…
Они поднялись на набережную. Доминошники уже исчезли, и от них остались только колеблемая ветром газета, несколько сдвинутых ящиков, пустые пивные бутылки и рыбья чешуя; из-за меланхолии, которую нав…
В комнате было темно; пахло одеколоном, плесенью и потом. В центре размещался большой стол, покрытый клеенкой; рядом стояли кровать и тумбочка, на которой блестел ровный ряд граненых флаконов. На кро…
Зеркало в тяжелой раме из тусклого дерева, висевшее над спинкой кровати, казалось совершенно черным, потому что отражало самую темную стену комнаты. Иногда Митя щелкал зажигалкой, и по черной поверхн…
– Про пятилетку. Ведь пятилеток нет больше.
– Дай ему по яйцам, – посоветовал он. – А потом, когда согнется, – замком по шее.
По интонации, с которой Сэм произнес последние слова, Артур понял, что тот щеголяет знакомством с русской идиоматикой.
– Конечно, – ответил Митя. – Вот только одного я не могу понять. Я стал светлячком только что или на самом деле был им всегда?
– Пошли обратно, что ли, – сказал он. – Эй, пяточку оставь!
Несколько минут они стояли молча. Вокруг было тихо, только снизу долетал слабый шум далекого моря.
– Вот вернусь домой, – сказал он, – буду смотреть это по телевизору и грустить.
– Вид у тебя стремный, вот чего. Переверни пилотку.
Больше на площадке ничего не было. Митя подошел к началу тропинки, по которой они только что прошли, и, цепляясь за кусты и камни, стал спускаться вниз. Прошлый раз он шел за Димой и даже не заметил,…
– Еще кто к кому поналетел! Сраная уродина! – победно крикнула она в ту сторону, где скрылась женщина, и зашагала к мосту; не дойдя до него нескольких метров, она остановилась, подумала, вернулась и …
Митя попытался сделать еще один шаг, и из-под его подошвы вывернулся камень – он чуть не покатился вслед за этим камнем, но в последний момент успел схватиться за усеянную шипами ветку, которая глубо…
– Доброе утро, – вздохнул большой. – Может, и кажется. Ты знаешь, Йа ведь старый уже. Здоровье шалит. Иногда утром проснусь и думаю – вот так буду где-нибудь катиться и…
– Оно считает, что ты находишься в его полной власти. Принадлежишь ему. А то, что ты пытаешься делать, этой власти угрожает. И это существо нападет на тебя с минуты на минуту.
– Не совсем. Меня друзья пригласили. На ежегодный прустовский праздник в город Комбре.
– У нас ресторанная категория, – сказала официантка. – Можете правила посмотреть. Ожидание до сорока минут.
– Ну что? Долго так стоять будем? – спросил Митя.
– А, – встрепенулся Максим, – вроде того, который он в Разливе выращивал и морячкам давал?
– Никто никого и не обвиняет, – сухо сказал мокрый Артур. – Это просто несчастный случай, очень несчастный.
– Наконец-то ты, Сережа, стал одним из нас.
К столику подошла официантка с багровым лишаем на строгом, как у судьбы, лице. В ее руке была огромная алюминиевая кастрюля с красной надписью «III отряд». Официантка поставила кастрюлю на землю, выт…
– Эй, – услышал он далекий голос. – Вылезай! Хватит. Не разбей бадью.
Наташа открыла лежавшую у нее на коленях сумочку, достала напильник, с недоумением посмотрела на него, кинула назад и вытащила маленький косметический набор.
Отлетев на несколько метров от стены, Сэм оглянулся на компаньонов. Артур с Арнольдом превратились в небольших комаров характерного цвета «мне избы серые твои», когда-то доводившего до слез Александр…
– Ничего себе, – сказал отец. – Ну давайте.
Никита не поддержал разговора. Шоссе, по которому они шли, уводило все дальше от моря; вокруг были только голые холмы, и Максим подумал, что, если опять начнется дождь, спрятаться будет некуда. Он на…
Планом Маршалла назывался один удивительный сорт с Дальнего Востока, который в прошлом году проходил на дальней периферии Никитиного мира, там, где уже начинались сложные уголовные расклады и за трав…
Главный корпус пансионата, наполовину скрытый старыми тополями и кипарисами, был мрачным серым зданием, как бы повернувшимся к морю задом по команде безумного Иванушки. Его фасад с колоннами, потреск…
– Так, – сказал Митя. – Мистический долг перед Марком Аврелием.
– Сэм, – прошептала Наташа, – а в Америке много говна?
– Ты, Никита, прямо как участковый стал, – мягко сказал Максим. – Тот тоже жизнь объяснял. Ты, говорил, Максим, на производство идти не хочешь, вот всякую ерунду и придумываешь.
– Ага, – сказал Дима, – значит, в тебе уже трое?
Это было совершенно непонятно. То есть было примерно понятно, что имел в виду Дима в метафорическом смысле, но было совершенно неясно, какой толк во всех этих метафорах, когда рядом летает совершенно…
«А вот начну с завтрашнего дня спортом заниматься, – чувствуя, как из живота медленно поднимается пузырящаяся надежда, подумала Марина, – похудею, опять пророю ход на юг, к морю… И найду того генерал…
– Именно так, – сказал Дима, – как ты подумал. Договорился с монтером, чтобы тот сидел в кустах и ждал, когда я дам ему знак. И все это исключительно для того, чтобы произвести на тебя впечатление.
– И выходит, – говорил Дима, – что в некотором смысле ты просто один из звуков, издаваемых летучей мышью. Так сказать, куплет из ее песни.
– Так это ж на каждом косяке бывает раза по три, – побледнев, сказал Максим.
Разбудили ее чавкающие звуки. Марина открыла глаза и обомлела. Из угла на нее смотрели два больших, ничего не выражающих глаза. Сразу под глазами были острые сильные челюсти, которые быстро что-то пе…
– Отец, – с холодным достоинством ответил Максим, – чего это ты пургу метешь, а? Мы ведь это проехали давно. Я тогда был художник-концептуалист, а это был хэппенинг.
– О нет, – сказал Сэм. – Никаких потемкинских деревень. Я предпочитаю двигаться наугад. Как ни странно, при этом получаешь самое верное представление о ситуации. И не завтра с утра, а прямо сейчас.
Максим полез в карман и вынул оттуда пачку «Казбека».
– Что ты звенишь на всю комнату? Что случилось?
– Вон, видишь, – сказал Никита, указывая на арку. – Что это за «Пэ» такое?
– Все как обычно, – сказал Артур. – Вы себе представляете ситуацию в Москве, Сэм? Считайте, тут то же самое, только несколько больше гемоглобина и глюкозы. Ну и витаминов, конечно, – корм тут хороший…
Труп медленно и немного карикатурно, в духе гигиеничных американских ужасов, поднял руки, схватил Митю за горло, и Митя почувствовал, что тоже кого-то душит. Он изо всех сил сжал пальцы и понял, что …
– …всегда были сложные отношения с ницшеанством. Достоевский пытался художественно обосновать его несостоятельность – и сделал это вполне убедительно. Правда, с некоторой оговоркой: он доказал, что т…
Шофер мрачно кивнул. Машина развернулась на месте и, обдав их желтой пылью, рванула назад. Стало тихо. Сэм с Наташей пошли по тропинке, которая зигзагом сбегала вниз по крутому каменистому склону. Сп…
– Если бы это, не дай бог, происходило со мной, – наконец сказал Дима со своего камня, – я бы перво-наперво как следует рассмотрел, кто передо мной стоит.
Артур взлетел и, стараясь звенеть по возможности тише, подлетел к Сэму. Тот пока еще не делал лунки и сидел на буграх кожи, между которыми торчали волосы, походившие на молодые березки.
– Выступая на сессии Организации Объединенных Наций, – заговорил ксилофонический женский голос, – король Иордании Хусейн отметил, что американский план ближневосточного урегулирования представляется …
– Нет, – сказал Максим, – раньше. Про конопляных клопов.
– А что делать? – развел руками Арчибальд. – Иначе за день сворачивается.
Танцплощадка была просто асфальтовым полем за высоким проволочным забором. К забору прилепилась невысокая деревянная эстрада, на которой громоздились черные коробки динамиков. По периметру площади в …
– Пятилеток нет, – сказал Никита. – Но пятилетний план остался. Его же на пять лет вперед сушили.
– Пригнись, – скомандовал Артур, – из рубки увидят.
– Да, – повторил второй, – дерева чикле, которое растет в юго-восточной части Юкатана.
– Сэм, – сказал он, – сворачивайтесь. Тут вам не Япония.
Митя еще раз оглядел небо. Размеренный, неторопливый тон Димы начинал действовать ему на нервы.
– Держи. Сейчас поймешь. Чтобы все вокруг стало навозом, надо иметь Йа. Тогда весь мир окажется в твоих руках. И ты будешь толкать его вперед.
– Помнишь вопрос, который я тебе задал? – спросил Дима. – Насчет того, какой свет отражает Солнце?
– Конечно, – сказал второй. – Да ты ведь и сам знаешь.
– Тогда включи радио. Там объявят. В три часа надо на рынке быть.
– Разрешите пройти, – повторила фигура. – А если вам стало грустно, перечитайте главу четыре.
«Господи, – подумал Сережа, – да разве hottest place – это рай? А не наоборот?»
– У меня все по-старому, – сказал Арчибальд. – Сейчас, ребята. Вы садитесь пока.
Он почти совсем забыл об осторожности и один раз случайным движением руки отбросил землю с круглого милицейского лица, изо рта которого торчал свисток. Лицо яростно посмотрело на него и надуло щеки, …
– Йа. Это священный египетский слог, которым навозники уже много тысячелетий называют свой шар, – торжественно ответил отец. – Пока твой Йа еще маленький, но постепенно он будет становиться все больш…
– А эта картина хорошая была, – сказал Максим. – «Смерть от подводного ружья». Она у тебя какого периода? Астраханского?
– Да какой я комар, – извиняющимся тоном проговорил Арчибальд, – так, слово одно. Мать была божья коровка, вот только крест от нее остался, – он вытянул из-за ворота халата золотую цепочку, – а отец …
– А то не помнишь. «Смерть от подводного ружья в саду золотых масок», – ответил Никита. – А ты что сделал? Вырезал в центре треугольник и написал «хуй».
– Сама гадина, – пятясь и дрожа, прошипела женщина. – Поналетели тут к нам, суки позорные…
Сэм молча обнял Наташу за плечи и развернул ее, чтобы она больше не могла смотреть на то, что совсем недавно ходило по земле, радовалось жизни, сосало кровь и называло себя Арчибальдом. Сейчас это бы…
«Нет, – подумал Митя, – так не выйдет. А может, перекрестить его? На всякий случай? Хуже ведь не будет».
«Наверное, – подумала Марина, – я и раньше видела в темноте, просто не обращала внимания».
– Чего это ты в сапогах ходишь? – спросил он. – Жарко ведь.
– У тебя папиросы есть? – спросил Никита.
– Хорошо, – сказала Марина, у которой сладко сжалось сердце, – но пусть это будет что-нибудь оригинальное.
Что почувствовал бы этот воображаемый наблюдатель и как бы он поступил – растерянно полез бы вниз по ржавой пожарной лестнице, единственному пути, ведущему прочь с давно и наглухо заколоченной террас…
– О колодце. О том, что существует некий колодец, которым можно пользоваться. Точнее, сначала им нельзя пользоваться, потому что на первой позиции в нем нет воды, на второй ее нельзя зачерпнуть, а на…
– Как вам сказать, – отозвался тот. – Я в молодости занимался чем-то подобным, поэтому в состоянии оценить чужое мастерство. Пройти так близко к скалам лично я не решился бы.
– Но если это весь мир, то что же тогда все остальное?
– Да нет, – сказал Сэм, – это, по-моему, древний татарский обычай. Я что-то похожее читал у Геродота, еще в колледже.
Никита поглядел на пачку так, словно первый раз в жизни ее видел.
Первое яйцо Марина снесла незаметно для себя, во сне. Ей снилось, что она опять стала молоденькой самочкой и строит снеговика во дворе магаданского оперного театра. Сначала она слепила маленький снеж…
Слева между холмами мелькнуло море, но дорога сразу же повернула вправо, и море исчезло. Впереди никого не было. Максим полез в карман, вынул оттуда косяк и закурил.
– Джамбул на коне, – сказал он, – как птица в небе.
– Знаете, – сказал он, когда Артур приземлился рядом, – я много путешествую, и что меня всегда поражает, это уникальная неповторимость каждого пейзажа. Я недавно был в Мексике – конечно, не сравнить.…
– Хороший, – сказал он, затянувшись два раза, – но все-таки не план Маршалла. Ближе к тайному плану мирового сионизма, а?
– Так что, – сказал Максим, – выходит, они в каждом косяке есть?
– Тебе надо успокоиться, – сказал Сэм. – Выпить чего-нибудь или…
Марина от неожиданности так испугалась, что чуть не выронила сумку. Но когда она оглянулась, то испугалась еще сильнее и отпрыгнула на несколько шагов назад. Перед ней стояла худая женщина в измазанн…
– А ты уже объяснил, – сказал Дима. – Когда про Луну говорил. Луна и есть главная танцплощадка. И одновременно главная лампочка главного Ильича. Абсолютно то же самое. Свет не настоящий.
– Совсем рехнулся, – сказал Максим. – Надо спрятаться.
– Я? – зловеще усмехнулся Сэм. – Я-то в порядке. А вот с вами порядок мы еще наведем…
«Но наступает день, – стала она читать дальше, – и мы узнаем, как устроен мир, и понимаем, что наша первая обязанность перед природой и обществом – дать жизнь новым поколениям муравьев, которые продо…
– А мне плохо не будет? – спросила Наташа.
Он спрыгнул на газон и стал ждать, пока Арнольд завершит сложные эволюции с переносом веса, полным оборотом жирного тела на сто восемьдесят градусов и повисанием на руках.
Лежать под шторой было тепло и удобно, но немного скучно. Марина сначала думала о всякой всячине, а потом незаметно для себя впала в оцепенение.
– ГОЭЛРО? – переспросил Максим. – Который на прошлой неделе курили? Не очень мне понравился. От него потом желтые круги перед глазами.
– Не помню, – сказал Арнольд. – И вообще хватит. Проехали.
– Сам не знаю, – развел руками отец. – Вот когда вырастешь, станешь философом и всем нам объяснишь.
– Видите ли, мексиканские вши очень ленивые, и им, конечно, легче высосать кровь из тонкого комариного брюшка, чем добывать пищу честным трудом. Но они очень неповоротливы, и если вша нападает, обычн…
Арнольд повернул голову к Наташе и впился в нее глазами.
Впереди была одинокая белая пятиэтажка с обвитыми плющом балконами, перед пятиэтажкой – иссеченный шинами пыльный пустырь, на краю которого пованивала декоративная белая мазанка придорожного сортира.…
Задув три косяка, Максим протянул один Никите, вторым вооружился сам и чиркнул спичкой.
– Вот тут я загорала, – сказала Наташа, залезая на камень. – С той стороны можно нырять – уже глубоко.
– Скажи. Пять миллиардов мух с тобой, конечно, согласятся. Но ведь ты не муха. Из того, что ты видишь желтое пятно, когда смотришь на Луну, совершенно не следует, что она желтая. Я вообще не понимаю,…
– Идемте, Наташа, – сказал Сэм, хватая Наташу за руку.
– Пролетим над пляжем, – сказал Артур, – сориентируемся.
– Нет, – по-военному сухо ответил генерал. – Мне не нравятся французские фильмы. Мне нравится творчество кинорежиссера Сергея Соловьева, особенно то место, где его бьют кирпичом по голове и он падает…
Лежать дальше было утомительно. Митя вынул из книги исписанный лист бумаги, сложил его вчетверо, сунул в карман и встал. Нашарив на столе сигареты, он отпер дверь и вышел наружу. Узкий проход между к…
Мальчик закричал от страха и поднял взгляд. Над его головой мелькнула тень, и на миг ему показалось, что он видит красную туфлю с темным пятном на подошве, уносящуюся в небо, и еще показалось, что в …
– Спасибо! – крикнула сверху Наташа. – Я взяла!
– Я боюсь, – прошептала она, – я не пробовала никогда.
– Но лучше всего, – сказал второй, – это прыгнуть в колодец номер сорок восемь.
Тут Марина заметила, что то, что она приняла за благосклонную улыбку, на самом деле было результатом паралича лицевых мышц, и смотрел на нее генерал вовсе не благосклонно, а скорее чуть напуганно.
– И ничего не шучу. Не хочу так, как ты, жить, понятно?
Он кивнул головой в сторону двери, ведущей в избушку.
Дырка оказалась узкой щелью между рамой и марлей. Артур с Сэмом протиснулись в нее без особого труда, а у Арнольда возникли проблемы с брюхом; он долго сопел и отдувался и пролез только тогда, когда …
На следующее утро Марина проснулась от скрипа. Висящий под потолком кокон слегка покачивался, и Марина поняла, что Наташа готова вылупиться.
Рука давила на плечи Арнольда с такой силой, что он осел под ней, как штангист, попытавшийся взять слишком большой вес, и даже вспомнил про каменную десницу из трагедии Пушкина, которую читал еще лич…
Это было правдой. Митя знал, что это, и отлично знал, что с этим делать.
Свесив ноги, они сидели на высоком деревянном заборе в начале набережной. Пальцы Сэма были вжаты в пластмассовые бока чемоданчика с такой силой, что их ногти побелели, а лицо было покрыто маленькими …
Но с неба вдруг упало что-то страшно тяжелое, окончательное и однозначное, и думать стало некому, нечего, нечем и незачем.
Арнольд кивнул и попытался поднять Сэма, но тот хлестнул его крылом по рылу, взмыл в воздух, понесся к окну и с невероятной ловкостью проскочил сквозь узкую щель между рамой окна и марлевым экраном, …
– Да, – сказал Сэм, переводя взгляд с двух бугорков под блестящей зеленой тканью Наташиного платья на дешевый серебряный браслетик между заприсосьем и запястьем, – интересно было бы вас послушать.
– А. Это коробок травы банкой накрывают и смотрят – если клопы выползут, значит, шухер.
Закурив сигарету, Митя увидел впереди темную фигуру, опершуюся локтями на парапет.
– Наташа, – через некоторое время позвала Марина, – слышишь, Наташа!
– Наташа, – позвал он, пытаясь отвести ее руки от лица.
– Проститутка! – выпалила Марина, чувствуя, как к оскорбленным родительским чувствам примешивается женская ревность.
– Я здесь подожду, – сказал Арнольд и похлопал себя лапкой по брюху.
Достигнутое им не существовало в виде чего-то такого, что можно было бы потрогать или сосчитать, – оно состояло из тех встреч и событий, которые приносил ему каждый новый день. Проснувшись утром, он …
«Куда это я иду?» – растерянно подумала она и поглядела по сторонам.
Справа по борту катера медленно поплыла огромная скалистая гора. Она была похожа на каменную птицу, расправившую крылья и наклонившую голову вперед, а на ее вершине мигало два красных огня.
Добив косяк, Никита взял лупу и склонился над листом бумаги, усеянным зелеными точками.
Отец не ответил. Он молча шел сквозь туман, и ничего не оставалось делать, кроме как следовать за ним. Мальчику померещилось, что они с отцом ползут у подножия главной елки мира сквозь огромные клочь…
На душе у нее стало легко и покойно, и если бы еще не жали туфельки, было бы совсем хорошо. Навстречу попадались загорелые волосатые мужчины в плавках – они оценивающе обводили стройную Маринину фигу…
– А, – сказал Дима, – это бывает. Ну а все-таки, свет чего отражает Солнце?
– Подумай, – сказал Дима, – чтобы исчез ты, летучей мыши достаточно перестать свистеть. А что нужно сделать тебе, чтобы исчезла летучая мышь?
Услышав это, Сережа ощутил холодную волну, прошедшую по всему телу. Он бросился к концу тоннеля, где висел календарь с портретом Николая Второго (Сережа вспомнил, что сам повесил его сюда, когда реши…
– Брось притворяться, – захохотали лица, – будто не понимаешь!
– Не надо, мать проснется. Сейчас глаза привыкнут. Ты только тише говори, а то ее разбудишь.
Через несколько минут Мите стало казаться, что он различает издаваемые мышью звуки – тихий шорох крыльев и скрип царапающих камень когтей. Может быть, эти звуки производил ветер, но Митя был уверен, …
Первой шла статья майора Бугаева «Материнство». Увидев перед собой это слово, Марина ощутила, как у нее екнуло в груди. Со всем вниманием, на которое она была способна, она стала читать.
– Я думаю, – сказал один из жуков, – что в мире нет ничего выше нашего одиночества.
– А почему ж мы их раньше не замечали? – спросил Максим.
Сэм неожиданно повернулся к Артуру и сгреб его за лацканы.
– А ты можешь так сделать, чтобы ее у тебя больше не было?
«Для коммунистической партии Латвии я оказался чем-то вроде Кассандры», – прочла она и отбросила газету.
Рассказав ей, что он когда-то чуть было не стал тараканом в далекой северной стране, Сережа вызвал у нее недоверчивую улыбку; она сказала, что он совершенно не похож на выползня из России.
Максим присел на корточки возле газеты и распечатал папиросы. Черный всадник на пачке тревожил его душу, и Максим, вынув несколько штук, спрятал пачку назад в карман. Взяв папиросу, он повернул ее на…
– Ты что, не понял ничего? – сказал Максим. – Нас сейчас брать будут.
– Здорово, дружище, – сказал Артур, появляясь из двери домика.
– Мы с вами, если задуматься, тоже рискуем ею каждый день, – заметил Сэм.
«Черт, – подумал Артур, глядя на спокойный и жутковатый профиль иностранца, – может, ему эту группу крови нельзя? Может, у него аллергия?»
Дима пошел по узкой тропинке, ведущей прочь от шеста с двумя красными лампами. Митя поплелся следом, еще позевывая, но через несколько десятков метров, когда тропинка превратилась в узкий карниз, под…
Прошло несколько лет, заполненных мерцанием указателей «work» – «don't work». За это время Сережа успел обжиться и выкопал множество полезных предметов – машину, огромный телевизор и даже бачок с при…
– Да, я не о фонарях. Я о Луне. Точнее, о лунном свете и Чехове, но это не важно.
– Спасибо, – ответил Сэм, – нормально. А что тут у вас?
Он падал спиной вперед, хватаясь руками за рыхлые стены, падал очень долго, но вместо того, чтобы упасть на дно, впал в задумчивость.
– Вот такие песни, – прошептала она, глубоко вдохнула пахнущий морем воздух и пошла по набережной навстречу сияющему дню. Вокруг прохаживалось довольно много муравьиных самок; они ревниво поглядывали…
– То есть я как хочу сделать, Паш, – тонким тенорком говорил Арнольду Сэм, – я туда поеду и возьму корыто, а назад своим ходом. Тут я корыто продам, а продам я его, Паша, круто. Они сейчас дорогие. И…
Успехи Наташи были удивительными. За несколько дней она так здорово выучилась играть, что Марина про себя решила – все дело в отцовской наследственности. Единственной нотной записью, которую они с На…
Наташа подняла на Сэма пустые и загадочные зеленые глаза.
«Приходя в эту жизнь, – писал майор, – мы не задумываемся над тем, откуда мы взялись и кем мы были раньше. Мы не размышляем о том, почему это произошло, – мы просто ползем себе по набережной, погляды…
Через несколько шагов она ощутила неясное томление – пора было что-то сделать. Марина никак не могла взять в толк, что именно, пока не обратила внимания на тихий шелест за спиной. Тогда она сразу пон…
– Каждый пейзаж имеет свое очарование, – уклончиво ответил Сэм. – Я бы сравнил эти места (он кивнул головой в сторону нависшего над шеей уха) с Канадой в районе Великих Озер. Только здесь все ближе к…
Время не то исчезло, не то растянулось – все, что он видел, менялось, не меняясь, каким-то образом постоянно оказываясь новым, а его пальцы все пытались уцепиться за тот же самый участок стены, что и…
– Просто Сэм, – сказал иностранец, протягивая руку.
Марина задумалась, пытаясь в несколько слов сжать весь свой горький опыт, все посещавшие ее долгими магаданскими ночами мысли, чтобы передать Наташе главный итог своих раздумий.
После нескольких эволюций Арчибальд встал на четвереньки, лицом к белой полосе пенного следа за кормой.
– Ладно, – сказал Артур. – Проехали так проехали. Ты мне только скажи, чего тебя на приключения потянуло? Ты же видел, что с Сэмом было.
– Папа! Йа теперь тоже слышу шаги! Что это? – долетел далекий голос сына.
Марина последовала его совету, и получилось не так уж плохо. Николай натянул сапоги, надел шинель, повесил на плечо баян и нырнул в черную дыру в стене; Марина последовала за ним. За дырой был длинны…
Дима показал на крохотный черный комок, ныряющий вверх-вниз на границе освещенного участка. Митя посмотрел туда и перевел взгляд на свои руки – они по-прежнему были окружены ровным голубоватым сияние…
– Так что ж вы ее сосете-то? – туповато спросил он минуты через три.
– А чего это ты о танцплощадке заговорил? – спросил Дима.
– Это верно, – сказал Сэм, задумчиво следя за треугольником, который опять повернул к скалам, – верно. А откуда они стартуют?
Сэм встрепенулся, помотал головой и поглядел по сторонам. Потом он раскрыл чемодан, поплевал красным в стеклянную баночку и спрятал ее назад.
– Сэм, – с усилием открывая рот, сказала она, – хорошо, что ты пришел. Видишь, как…
– …создал нас разными – не часть ли это великого замысла, рассчитанного, в отличие от скоротечных планов человека, на многие…
– Но ведь отражение всегда бывает в чем-то, – сказал он, поднимая взгляд на рогатую и черную папину морду, поблескивающую бусинками глаз.
Арнольд вместе со стулом повалился на пол и замер. За соседними столиками стихли разговоры, несколько граждан даже приподнялись со своих мест, собираясь не то вмешаться, не то убежать. Артур быстро с…
Доедая последнюю мятую сливу, Марина совершенно не волновалась насчет будущего – она была уверена, что ночью найдет все необходимое на рынке. Но, когда она решила вылезти и посмотреть, не ночь ли на …
Сделав несколько затяжек, Митя кинул окурок на асфальт, тщательно раздавил его и медленно побежал вниз по дороге. Через несколько шагов его подхватила волна воздуха, он пронесся между кронами деревье…
– Видишь, Наташа, эти пузыри? – спросил Сэм. – Вот так и мы. Насекомые убивают друг друга, часто даже не догадываясь об этом. И никто не знает, что будет с нами завтра.
– Не знаю, – сказал Митя. – По-моему, деление мотыльков и бабочек на ночных и дневных – чистая условность. Все в конце концов летят к свету. Это же инстинкт.
– Тут дырка должна быть в углу, – шепотом сказал тот. – Обычно наши делают.
Папироса в руке у Максима издала треск и выпустила длинную и тонкую струю дыма, похожую на ракетный выхлоп. Максим вздрогнул.
Проснувшись, он поворачивался к стене, некоторое время смотрел на нее, пытаясь вспомнить только что кончившийся сон, а затем несколькими быстрыми ударами лап пробивал ход прямо до ванной комнаты. Дни…
– Честно говоря, – сказал Митя, – у меня нет ощущения, что я сейчас лечу к свету.
– Слышишь, пап, – сказал мальчик, – мне сейчас вдруг показалось, что мы с тобой давно заблудились. Что мы только думаем, что идем на пляж, а никакого пляжа на самом деле нет. И даже страшно стало…
– Ты станешь работником искусства, – объяснила Марина, кивая на черную дыру в стене, – и пойдешь работать в Магаданский военный оперный театр. Это прекрасная жизнь, чистая и радостная (Марина вспомни…
– Еще бы, – отозвался второй. – Но самое интересное, что тот, кто нас заметил, прилетел прямо сюда и прячется сейчас за соседним стеблем.
За время дождя ведущая к пансионату грунтовка превратилась в сплошной разлив грязи, и увитый виноградом серебристый Ильич, торчащий на ее краю, казался носовой фигурой корабля, засосанного вязким рыж…
«А чего она может бояться?» – подумал он.
– Не понимаю, – сказал Дима, – какие сложности. Вон, видишь, сколько их горит. Выбрал любой и лети, пока сил хватит.
Только неудобное устройство ротовых органов удержало Сэма Саккера от самодовольной гримасы. Он выглядел совсем иначе: он был светло-шоколадной раскраски, с изящными длинными лапками, поджарым брюшком…
Она замахнулась на Наташу, но та быстро уползла в угол камеры, где Марина не могла ее даже видеть.
– Ну как, – ответил Максим. – Постмодернизм. Де Кирико. Хочешь, сам приходи, посмотри.
– Первый, второй и тот, кому они предлагают.
– Да, – сказал Сэм, когда котлован остался позади. – Удивительно. Я тут заметил одну странную вещь. Россия ведь третий Рим?
– Странно, – сказал Митя. – Как будто все то, к чему мы с таким трудом пытаемся всю жизнь вернуться, на самом деле никуда и не исчезало. Как будто кто-то завязывает нам глаза, и мы перестаем это виде…
– Вроде все, – сказал он Артуру, перехватывая руку Сэма. – Проведем его по набережной, пусть отдышится.
– Так тебе и надо, – сказал Никита. – Я сколько раз говорил: не верти пятки без табака. Но теперь уже, конечно, никакой разницы. Сейчас такое будет…
– Господи, – сказал он, – как я живу! Я ведь неправильно живу!
– Немедленно! – закричала Марина. – Какими словами на мать! Прочь отсюда!
Раскрыв цилиндрик с помадой, Наташа подкрасила присоски на лапках, и у Сэма мелькнула мысль, что это делает ее вульгарной, но вдвойне привлекательнее.
– Господа, – сказал Сэм, – прошу меня извинить. Я в ужасе от своего поведения.
Артур молча последовал за ним. Арнольд вздохнул и спиной вперед повалился следом, как аквалангист, опрокидывающийся в море с борта лодки.
Его удержали. Наташа открыла глаза, заметила Сэма и с испугом поправила челку на лбу. Усилие, видимо, оказалось для нее чрезмерным – ее рука бессильно упала и впечаталась в ядовитый клей.
– Не помню даже. Вы меня, ребята, на грустные мысли наводите. Зачем вам, а?
Ему в спину ударил ветер, и Митя чуть не врезался в каменный карниз, далеко выступающий от поверхности горы. После этого он полетел медленнее. Иногда в трещинах скалы появлялись кусты, которые казали…
– Ну, в общем, да. Правда, не совсем так. Я действительно подумал про монтера и про знак, но только не про кусты.
Вместо ответа Николай протянул ей два листочка бумаги. «Магаданский ордена Октябрьской Революции военный оперный театр», – прочла Марина, перевернула билет и увидела на другой стороне синюю надпечатк…
В кустах за афишей подрагивали последние сгустки тумана, но небо над головой было уже ясным, и с него вовсю светило солнце. В конце набережной был мост над впадающим в море сточным ручьем, а за ним с…
– А если я хочу перестать выбирать тьму? – спросил Митя.
Асфальтовая дорожка кончалась у длинного здания, где помещались магазин и непонятное заведение под названием «Волна», перед которым грелись на солнце два янычара в «Адидасе». Под навесом автобусной о…
Дмитрий сунул руки в карманы и пошел дальше. С его крыла сорвалась чешуйка и, качнувшись под ветром, приземлилась на покрытый облетевшими листьями бетон. Она была размером примерно с ладонь, расщепле…
– А это конопляные клопы, – сказал Никита.
– А я-то думаю, чего это у тебя изо рта так воняет?
Митя закрыл глаза и увидел в образовавшейся темноте – про себя он называл ее предвечной, потому что в детстве считал, что тонкие сияющие линии и мерцание возникают перед веками, – ярко-синюю точку. О…
– Кто это живет вместо меня? – спросил Митя. – И как труп может умереть?
– Я знаю, это сложно понять, – сказал он. – Но, кроме навоза, ничего просто нет. Все, что я вижу вокруг, – отец широким жестом обвел туман, – это на самом деле Йа. И цель жизни – толкать его вперед. …
Теперь Сережа откапывал указатели «work» и «don't work» каждый день, а кроме них стал регулярно натыкаться на одни и те же блестящие дверные ручки, ступеньки и предметы быта вроде кондиционера, гуден…
Видеобар оказался затхлым подвалом с кое-как подмалеванными стенами, пустыми сигаретными пачками над стойкой и мерцающим в углу экраном. Сразу за дверью Марину остановил выпуклый мужик в спортивном к…
– Там, – сказал Дима, показывая на кусты.
– Теперь ты уже не сможешь нести весь навоз в руках. У тебя теперь будет свой Йа, как у меня и мамы.
– Третий, – сказала Наташа, – точно. И еще второй Израиль. Это Иван Грозный сказал. Я в газете читала.
Сэм помотал головой и посмотрел на огромную кровавую лужу у себя под ногами.
– Итак, – сказала женщина за ширмой, – что написал Гайдар, мы более или менее выяснили. Теперь подумаем, почему. Зачем бритый наголо мужчина в гимнастерке и папахе на ста страницах убеждает кого-то, …
– Это я. Мы расстались пять минут назад, но вы позволили звонить вам в любое время.
– Неужели ты думаешь, – нежно спросил Сэм, – что я хочу тебе зла?
– Вот именно поэтому, – сказал Дима. – Иначе все, что ты понял, исчезнет. И в лучшем случае ты успеешь написать еще пару стихотворных посланий совершенно не нуждающимся в них комарам.
– Не знаю, – ответил Дима. – Это ведь не мой труп, а твой. Делай что хочешь. Все в твоих руках.
– Да, – ответил второй. – Но тот, кто нас увидел, принял нас за две красные лампы на вершине горы, стоящей у моря.
– Удалось, – ответил Арнольд, швыряя кейс на стул рядом с Сэмом. – Все теперь ясно стало.
Он поднял глаза на мигающие вверху лампы. Возле их стекол воздух трещал от крыльев сотен неведомых насекомых, безуспешно пытающихся пробиться сквозь толстое ребристое стекло к самому истоку света.
Весь следующий день она спала – один только раз ненадолго проснулась, подползла к выходу и, чуть отодвинув картонку, выглянула наружу. В нору ударил косой солнечный луч и долетел щебет птиц, такой сч…
– Не, – сказал Никита. – Показали. Я тоже не знал.
Он стал осторожно вдыхать, чтобы набрать в легкие достаточно воздуха, но почувствовал, что пальцы трупа сдавили его горло и с каждой секундой их нажим становится сильнее. Митя попытался отодрать холо…
– Зря мы это начали. Может, уйдем? Он же действительно за нами увяжется.
Он повернулся и пошел вверх по тропинке. Митя пошел следом, и через минуту или две они вышли на плоскую площадку между скалами, один край которой обрывался в пустоту. Отсюда было видно море с широкой…
– Еще не совсем, – сказал отец. – Над тобой должно совершиться главное таинство.
И действительно, было уже поздно: Арчибальд появился из своего домика. Он успел переодеться – теперь на нем были тяжелые туристские ботинки, военная рубашка и джинсы, перетянутые офицерской портупеей…
Мальчик внимательно поглядел на отца и вдруг увидел рядом с ним большой полупрозрачный серо-коричневый шар.
– Все о том же, – сказал Митя. – О том, что со мной происходит.
– Пожалуй, – согласился первый, – но уж этот гнилой пенек на соседней поляне никак не выше нашего одиночества.
– Мы не можем упасть в колодец, в котором и так находились целую вечность. Мы можем только выйти из него.
– Да. Ведь мы сами создаем себе настроение и все остальное. И надо стремиться, чтобы… Опять.
В траве впереди мелькнул красный огонек, и Митя автоматически повернул к нему. Когда он оказался так близко, что на всем вокруг появился слабый красноватый отблеск, Митя полетел, крадучись, подолгу з…
– В Ялте, – сказала Наташа, – часа три отсюда на катере, есть канатная дорога. Садишься на набережной и поднимаешься на гору. Там дворец строили или музей Ленина, не знаю. А потом бросили. И остались…
У Сережи появилась близкая женщина, которую он откопал целиком, чтобы изредка говорить с ней о сокровенном, а сокровенного к этому времени у него набралось довольно много.
– По-моему, – сказал Дима, – ты сам знаешь, что такое колодец.
Его лапка легла на прохладную и твердую Наташину спину и нащупала поросшее влажным мхом основание подрагивающего крыла.
– Хорошо, – сказал Дима, – не живет, а мертвеет. Это все слова. Не важно. Все равно бесполезно говорить. Иди и сам все увидишь.
– Но ведь есть же права насекомых, наконец…
– Но это, понятно, через баксы, – продолжал он, – а то их все сейчас продали, вот с рублями, козлы, и остались. Ты ведь понимаешь, Паш, не на голое место еду. А кстати, тебе охотничий билет нужен?
– Сэм, – сказала Наташа, – вот в Риме ты был, это я уже знаю. А во Франции?
«Удивительно, – думал он, – чем глупее песня и чем чище голос, тем больше она трогает. Только ни в коем случае не надо задумываться, о чем они поют. Иначе все…»
Удивительно красива крымская ночь. Темнея, небо поднимается выше, и на нем ясно проступают звезды. Из всесоюзной здравницы Крым незаметно превращается в римскую провинцию, и в душе оживают невыразимо…
– Успокойся, – велел Артур. – Мы тоже. Только истерики не надо.
– Не все сразу, – сказал отец, – подожди, пока твой Йа станет побольше, тогда поймешь.
«Йа вырасту большой, женюсь, у меня будут дети, и Йа научу их всему, чему меня научил папа. И Йа буду с ними таким же добрым, каким он был со мной, а когда Йа стану старым, они будут обо мне заботить…
– Сэм, – сказала Наташа, – вот ты уедешь, а я здесь останусь. Ты хоть знаешь, что меня ждет? Ты вообще знаешь, как я живу?
– Понятно, – сказал он, наглядевшись. – А вот чтобы пойти, к примеру, на ткацкую фабрику, крутильщицей или валяльщицей? Или волочильщицей? Это как? Не хочешь?
– Один-два всегда есть, – сказал Артур, наклонил голову и полетел впереди, стараясь двигаться не очень быстро, но и не настолько медленно, чтобы Арчибальд понял, что его щадят.
– Ничего, – сказал Дима. – Но главное достоинство в том, что она не понимает, о чем поет. Так же, как твой приятель, который не нашел ничего лучше, как пожалеть свет, уходя во тьму.
Впрочем, некоторые различия были – иногда контора, через которую Сережа совершал свой дневной рывок (он образовывал это слово от «рыть»), обновлялась – перемещались кульманы, менялась окраска стен, к…
– Свой Йа? – спросил мальчик. – А что такое Йа?
– Это то, что нас сейчас будет есть, – ответил Митя, чувствуя, как от несущегося со стороны моря свиста слабеют ноги и наезжают одна на другую мысли в голове.
Димы нигде не было видно. Митя полетел к тому месту, где они расстались, – оно было в стороне и значительно выше. На площадке Димы не оказалось, и Митя полетел к вершине. Он был уверен, что с Димой н…
– Наташа! – повторила Марина и беспокойно заерзала на месте.
– Для них сейчас день, – ответил Дима. – Солнце вовсю светит.
– Может, сел на попутку и в Феодосию уехал? – нарушил молчание Артур.
Максим вошел. Пока Никита запирал дверь и придвигал к ней тумбочку, Максим огляделся. Никаких изменений в обстановке не произошло, только появился где-то подобранный Никитой стенд «Средства воздушной…
– Арчибальд, – позвал Артур, – ты меня слышишь?
Марина ждала, что он станет ее ругать, но он ничего не сказал.
Он висел в пятне ярко-синего света, словно на нем скрестились лучи нескольких прожекторов. Но никаких прожекторов на самом деле не было – источником света был он сам. Митя поднял перед лицом руки – о…
– Видишь, – сказал Дима, – сколько вокруг света и тьмы. Выбирай что хочешь.
– А ты ведь не сдался еще в душе, – сказал Артур, – я как этот вертолетик увидел, так все и понял.
– Да? А тебе никогда не приходило в голову, что она на самом деле абсолютно черная?
То, что отец назвал лавкой, было длинным и толстым бревном квадратного сечения, лежащим на границе видимости. Один его торец сильно обгорел – видно, перекинулся огонь из подожженной урны, – и теперь …
Максим взял лупу и склонился над листом. Сначала он не заметил ничего необыкновенного в увеличившихся в несколько раз обломках листьев, но потом увидел на них странные симметричные полоски и внезапно…
Митя услышал треск цикады, направил синюю точку на него и вдруг вспомнил далекий вечер, когда он встал на ноги, – а произошло это очень рано, сразу же после того, как он вылупился из яйца и упал на з…
– Да, – сказал Митя, – наверное. Ну, допустим, я выбираю вон те два красных огня.
– Труп, – сказал Дима как нечто само собой разумеющееся.
– А шалаш, – догадался Максим, – так назывался, потому что весь из шалы был сделан!
Мальчик попытался так же глубоко погрузить руки в шар, и с третьей попытки это удалось – для этого просто надо было сложить пальцы щепоткой. Поворачиваясь, шар утаскивал за собой руки, и выскочить он…
– Вот такие песни, – шептала она, зорко вглядываясь во тьму.
Крупный навозный шар необычного красноватого отлива откатился в сторону, и навстречу поплыла длинная пустынная набережная. Далеко впереди стоял шезлонг, в котором полулежал еще один навозный шар, рыж…
– Ты веришь, – спрашивал он, – что нас ждет свет в конце тоннеля?
Репродуктор несколько минут шипел вхолостую, а потом мечтательно заговорил по-украински. Тут мужчина услышал за спиной шаги и обернулся. По балкону к нему шли двое. Первым шагал низенький толстяк в б…
– Но как же я могу одновременно видеть этот шар изнутри и толкать его вперед?
– Ну вот, – сказала Марина, – тогда начнем прямо сейчас.
Зато если бы он обладал нечеловечески острым зрением, то смог бы разглядеть вдалеке трех комаров, улетающих в сторону скрытого за деревьями поселка.
– Кто голову теряет? – сказал Максим. – Я? Это я, что ли, предложил мертвым притвориться, как эти клопы?
– Я даже не заметила, как он подлетел, – сказал Наташа. – Все машинально вышло.
Через минуту они вышли из-за пустого газетного ларька, оглядели три или четыре метра видимого пространства и сели на лавку по бокам от толстяка. Несомненно, это был Сэм, но от того Сэма, который вчер…
– Представь небольшую сельскую церковь, построенную около пяти веков назад, с грубо высеченными фигурами христианских королей, глядящих на площадь с облетевшими каштанами, ветви которых металлически …
– Она нас не увидит. Только у нее есть одна ужасная привычка – она все время вслух читает. Иначе до нее смысл не доходит.
– Эй, – крикнул Никита, – Максим! Ты живой?
Сэм нежно погладил колючий кончик ее брюшка и откинулся на диван. Наташа тихонько сглотнула. Сэм подтянул к себе стоящий на полу кейс, раскрыл его, вынул маленькую стеклянную баночку, сплюнул в нее к…
– Тогда, может, лучше тут затормозим? – предложила Наташа. – Здесь места очень красивые, дикие. Можно искупаться.
– Потому что они очень маленькие, – сказал он.
«Понятно», – подумал Митя, повернулся, поднял ногу, чтобы шагнуть, и почувствовал, что его за левое плечо опять схватила собственная ладонь. Он испытал мгновенный приступ ярости, лягнул труп ногой и,…
Подул ветер, и внизу зашуршали невидимые листья.
Сэм встал, прислонился к одной из березок и задумчиво уставился на далекие холмы сосков в густых рыжих зарослях.
– Художника-концептуалиста я в себе давно убил, – примирительно сказал Максим.
– Артур, – тихо спросил Арнольд, – ты не знаешь, что в этих флаконах?
К тому времени, когда он стал задумываться, все ли делает верно, его жизнь стала рутинной и состояла большей частью из очень похожих событий, повторяющихся в однообразной последовательности.
Прижимаясь к быстро надувающемуся и твердеющему брюшку Сэма, уже багровому, Наташа сжала его всеми шестью лапками.
– Вся жизнь, – ответил Дима, – и, как ты выразился, даже больше, существует один миг. Вот именно тот, который происходит сейчас. Это и есть бесценное сокровище, которое ты нашел. И теперь ты сможешь …
Арнольд закрыл лицо руками, вода потекла по его предплечьям, закручиваясь на локтях и двумя потоками падая на кафель.
– Ну ты даешь, – засмеялся Максим. – Совсем скурился чувак. Ты правда, что ли, ничего не заметил?
Со стола свисал, покачиваясь под ветром, узкий желтый лист липучки. К нему пристало несколько мелких листьев и бумажек, а в самом его центре, бессильно склонив голову, висела Наташа. Ее крылья были р…
– Ребята, – позвал он улетевших чуть вперед Артура с Арнольдом и, поняв, что его не слышат, зажужжал во весь хоботок: – Ребята!!
– А что делать? – спросил первый. – Шестерка червей.
– Там все время восходящий поток, – сказал Артур. – Поэтому они ее и облюбовали.
Внимательно вглядываясь в несущуюся под ногами тропинку, на которую он обычно садился, Митя широко раскрыл крылья, повернул их навстречу бьющему в лицо воздуху – они задрожали под ветром – и повис на…
– Эти двое как бы делят мое время, – заговорил он опять. – Один – это настоящий я, окончательный, тот, кого я считаю самим собой. Тот, кто хочет лететь к свету. А второй – это временный я, существующ…
– Для того чтобы на это ответить, – сказал Дима, – надо заглянуть в колодец. Сам все увидишь.
– Что ж ты, так и живешь? Да ты когда свежую кровь пил последний раз?
Артур вопросительно поглядел на Арнольда. Тот отрицательно покачал головой.
– Значит, теперь надо толкать его вперед?
– Нет, я не в том смысле. Ты просто так взял и поехал?
– Я уже сплю, – грудным голосом отвечает Марина.
– Вокруг, – сказал отец и указал рукой в туман.
– Молодец, – сказал отец, слезая со спички и чуть привставая на четырех задних лапках, чтобы передними ухватиться за свой шар. – Идем дальше.
– Я извиняюсь, – сказал Сэм, – а где мой портфель?
Перед ним на земле стоял большой навозный шар, и его руки уходили в него почти по локоть.
– Нет, – всмотревшись, сказал Арнольд, – не он. Это статуя волейболиста.
– Понимаешь, сынок, – сказал отец, – его природа настолько непостижима, что лучше о ней даже не говорить. Просто подожди, пока это произойдет.
– Не знаю, – сказал отец, трогаясь дальше. – Наверно, фонарь какой-нибудь забыли погасить.
– Вот, – сказал Дима. – Как все просто, да?
– Сейчас, дверь запру только, – сказал он с легким восточным акцентом и скрылся в домике.
На Максима обрушилась новая волна жара, и он почувствовал, что задыхается. По его рукам и лицу потек горячий деготь.
– Завязывай, – сказал Никита. – Опять думка начнется.
Через несколько минут Наташа вернулась с источающей холод черной коробкой.
Там был отвесный каменный склон. Когда он оказался достаточно близко, лететь пришлось почти вертикально вверх. Через несколько минут этого воздушного восхождения внезапно изменилась перспектива – Мит…
Видеть то, что осталось от папы, было слишком тяжело, и он, постепенно понимая, что произошло, побрел назад к своему шару. Перед его глазами встала добрая папина морда со страшными только на вид хити…
Эти слова произнесло одно лицо, чуть выступающее из земляной стены. Остальные лица закрыли глаза и стали шевелить усами, как бы ощупывая Сережу, чтобы проверить – действительно ли он один из них. Суд…
– Я бы сказал, что она скорее желто-белая, – ответил Митя, внимательно поглядев вверх. – Или чуть голубоватая.
Откуда-то в его руках появился кусок слежавшегося навоза. Он кинул его сыну, и мальчик еле успел подставить руки. Из отцовских слов было не очень ясно, как надо или не надо себя вести, чтобы вырасти …
– Так, – сказала Марина. – Знаешь что, Наташа, сползай-ка в коридор. Там баян стоит. Принеси его сюда, только осторожней, смотри, чтобы крышка вниз не упала. Снегу наметет.
– Вы слушали передачу из цикла, подготовленного специально для нашей радиостанции по заказу американской благотворительной организации «Вавилонские реки»… по воскресеньям… по адресу: «Голос Божий», Б…
Митя сунул в рот два пальца и изо всех сил свистнул вслед удаляющемуся темному пятнышку, а потом шагнул из расщелины в пустоту, после короткого падения затормозил в воздухе и повернул вверх.
– Выходит, и я тоже мертвый? – спросил Митя.
– Да чего ты орешь, – тихо сказала из-под потолка Наташа, – во-первых, добрых людей там нет, а во-вторых, все равно никто не услышит.
Николай кивнул в сторону проделанной им в стене дыры, и Марине показалось, что оттуда повеяло холодом.
Наташино лицо искривилось, и Сэм понял, что вот-вот она опять заплачет.
Над танцплощадкой зазвучала новая песня – женщина печально спрашивала у темного неба, луны и двух бредущих по пляжу фигур в темных плащах, где она сегодня, и жаловалась, что не знает, где ей найти не…
– А чтоб официально на стене висел. Если придут квартиру грабить – снимешь и… Ты подумай только, Паш, какая сильная вещь! Я сейчас оформляю себе – четыре инстанции надо пройти, и везде взятки платишь…
– Скажите, – спросила она, – вам нравятся французские фильмы?
– Если не считать эвкалиптов, – сказал второй.
– Практически да. Замечал – бывает, когда куришь, что-то трещит? И запах меняется?
Из тумана выплыла длинная и узкая палатка, похожая на стоящий на боку спичечный коробок. Внутри за разноцветными сигаретными пачками, парфюмерными флаконами и позорными кооперативными штанами скучала…
Из земляной стены перед ним появилась рука, сгребла пустые стаканы и поставила один полный. Стараясь держать себя в лапках, Сережа посмотрел вверх. Земляной свод, как обычно, нависал в полуметре над …
– Признайся, блядь, – сурово сказал Сэм, – ведь сосешь русскую кровь?
– Ерунда какая, – весело сказал Арнольд. – Подумаешь. Мы уж и забыли все.
– Какой третий мир, – с горечью сказал шофер, неестественно пошевелив усами, – продали нас. Как есть, всех продали. С ракетами и флотом. Кровь всю высосали.
– Санитарно она чиста? Вы ведь про кожу? – сказал Сэм.
– Нет, – с некоторым неудовольствием признался Митя. – Просто эта гексаграмма мне пять раз выпадала.
– Что вы, Сэм. Просто мне в детстве нагадали, чтобы я боялась римской цифры «три». Но я ее нисколечки не боюсь. А обижаться мне никакого резона нет. Я ведь не Россия. Я Наташа.
Тут дошло и до Никиты. Он прибавил шагу, оглянулся и увидел на шоссе тормозящий у развилки желтый милицейский джип с голубой полосой вдоль борта – к сожалению, эти цвета сейчас не имели к независимой…
– Ты цепляешься к словам. Я могу по-другому сказать. Когда я пытаюсь принять решение, я все время натыкаюсь в себе на кого-то, кто принял прямо противоположное, и именно этот кто-то потом все и делае…
– Меня иногда поражает твой апломб, – сказал Митя.
Там было темно и тихо. Марина положила свертки в снег, который намело внизу, и поползла спать. Уже вскарабкавшись на сено, она вспомнила, что произошло в театре, когда Николая почти кончили разделыва…
– Простите, а где тут пляж? – спросил отец у продавщицы.
– Кто продал? – спросила Наташа. – И кому?
– Я извиняюсь, – сказал он поставленным баритоном, – а Никита дома?
– Может, эти огни просто были не настоящие, – сказал Митя.
– А что, вша может напасть? – недоверчиво спросил Артур.
– Почему, – сказал маленький, – вовсе ты не старый.
Пилить крылья было не больно, но все же неприятно; особенно раздражал скребущий звук, от которого в лопатках возникало подобие зубной боли. Наконец крылья упали в траву, и от них остались только выст…
– Так что, выходит, все вокруг тоже навозники? Раз у них есть Йа?
Туман вокруг достиг такой плотности, что скорее походил на клубы пара в бане, и о движении можно было судить только по медленно уплывающим назад насечкам на бетоне. Через каждые три метра из белого н…
– Что с тобой, девочка? – спрашивала Марина.
Он толкнул свой шар дальше, и Арнольд некоторое время глядел ему вслед, прислушиваясь к путаному бормотанию Сэма.
Сзади опять долетел тошнотворный свист. Митя оглянулся и увидел ныряющую вверх-вниз темную тень. Пролетев еще с десяток метров, он заметил узкую расщелину в скале и метнулся к ней. Втиснувшись внутрь…
– Сэм, – сказала Наташа, – не смотри на меня. У меня глаза потекли.
– Ты ничего не слышишь? – спросил он у маленького.
– Так, – сказал он, – а мы почему из дома вышли?
Поверхность под ногами дрогнула, донеслось тихое мычание выдоха – Артур был уверен, что тело сделало это по своим внутренним причинам, без всякой связи с происходящим, но все же ему стало чуть не по …
На улице дул ветер и было прохладно. Недавно прошел дождь, но асфальт уже успел высохнуть. Максим с Никитой вышли на дорогу и двинулись в гору, по направлению к блестящим воротам, образованным трубой…
– Тогда нас тоже не будет. Тех нас, которые к ним полетели.
– Теперь послушай, Наташа, – сказала Марина. – У меня была тяжелая и страшная судьба. У твоего покойного папы – тоже. И я хочу, чтобы с тобой все было иначе. А жизнь – очень непростая вещь.
Большую часть действия она только слышала, но зато, когда настал самый главный момент и на сцене остались старый муравей и муравьиный лев, Марина сумела отлично все рассмотреть. Муравьиный лев был бр…
Наконец она нашла то, что искала, – на газоне стоял маленький стог сена, накрытый полиэтиленом. Марина заметила его еще в первый день. За несколько рейдов она перетаскала к себе все сено, потом, удив…
Четкой линии берега внизу не было – склон переходил в лабиринт скал, между которыми плескалось море. Сняв тапочки – Сэм с умилением понял, что на ногах у нее были розовые домашние тапочки, а не туфли…
– А если ты хочешь, Паш, – говорил тот, – то поезжай со мной в Венгрию. Билет шестьдесят долларов, дорогой, но поехать стоит. И насчет ружья тоже подумай – вещь очень сильная…
Сэм улыбнулся, кивнул головой и снова закрыл глаза. Солнце било прямо в веки, и за ними возникало слабое фиолетовое сияние, на которое хотелось глядеть и глядеть без конца.
Рынок оказался просто частью набережной под металлическим навесом. Вокруг никого не было, и Марина принялась шарить возле пустых прилавков, пытаясь отыскать хоть что-нибудь съедобное. Минут за двадца…
– Из машины вышли! – взвизгнул Максим, поскользнулся на мокрой доске, упал, вскочил на ноги, завернул еще за одну кладку плит и нырнул в пустую бетонную трубу, лежавшую на сырых досках перед огромной…
– Почти пришли, – сказала она, – теперь направо.
– Не знаю, – сказал Сэм. – Какая разница.
Он несколько раз моргнул и слегка надавил на веки пальцами. За ними разлилось слабое голубоватое сияние, но яркой точки, которая сияла там несколько минут назад, уже не было.
Минуту или полторы он писал, потом быстро сложил из листа самолетик, встал, подошел к обрыву и пустил его – тот сначала нырнул вниз, а потом круто взмыл вверх и пошел вправо, туда, где остался посело…
– А что делать, мам, – сквозь набитый рот ответила та, – жизнь такая. Если б Андрюшка быстрее вылупился, он бы сам меня слопал.
– А посмотри. Написано «Казбек», а что нарисовано?
– Ты, пока не поздно, купи на них денег, – посоветовал он и показал Сереже несколько зеленых банкнот. – И вообще надо отсюда рыть как можно скорее.
Марина услыхала шуршание крыльев, подняла голову и увидела еще двух снижающихся муравьиных самок, повторяющих маневры, которые несколько минут назад проделала она. С их плеч свисали точно такие же су…
– Да-да, – сказал Сэм. – Вы совершенно правы.
В первом свертке оказалась ляжка Николая в заскорузлой от крови зеленой военной штанине. Своими острыми жвалами Марина распорола штанину вдоль красного лампаса и стянула ее как колбасную шкурку. На л…
– Интересно, – сказал первый, – а почему в колодец номер один? Он ведь точно так же может прыгнуть в колодец номер три.
– А это потому, сынок, что ты был еще маленький.
– Брось, – сказал он, – это у тебя думка начинается. Идем.
– Ехали на катере, – сказал мокрый Арнольд, – и он вдруг ни с того ни с сего как взлетит. И с такой скоростью – мы его даже догнать не смогли. Кричали вам, кричали. А когда подлетели… Вы ведь и не за…
– Так вот, если написать «третий Рим», а потом дописать слово «Рим» наоборот, получится очень интересно. С одной стороны будет читаться «третий Рим», а с другой – «третий мир».
– Господи! Да за что это мне? – прошептал он.
Никита затянулся последний раз и отдал Максиму окурок.
– Да, – сказал первый, – наш дух действительно безупречен.
Наташа сморгнула слезы, поднесла к губам папиросу и потянула в себя дым. Папироса снова щелкнула и с шипением выпустила синюю струйку.
Марина поняла, что дочь права, и впала в оцепенение. Под потолком мерно позвякивал совок, так продолжалось час или два, а потом в камеру упал солнечный луч и ворвался полный забытых запахов свежий во…
– Осторожно, – раздался слева женский бас. – Пропустите-ка.
– Знаешь, Наташа, – сказал он. – По-моему, все мы, насекомые, живем ради нескольких таких моментов.
– Ну как же так? Ведь только что все понял, а? Давай опять логически. Спроси себя сам – если я вижу перед собой отражение и знаю, что передо мной Йа, что я вижу?
– Над морем ниже лететь опасно, – сказал Артур. – Чайки.
– Еще там был ленинский кооперативный план, – бормотал Никита, – план индустриализации и план построения социализма в отдельно взятой стране.
Внутри у Марины все сжалось, но она нашла в себе силы изящно приподнять очки и с холодным интересом взглянуть на майора.
– Минуты три назад еще помнил, – сказал он, закрывая кран и кое-как расправляя на голове волосы. – А сблевал последний раз – и сразу все как отрезало.
– А в мухи пойду, – ответила Наташа из-под потолка.
Митя представил себе, что случится, когда кора треснет и вода хлынет на живой ковер, покачивающийся вокруг пня, и ему стало страшно. И тут он заметил, что исходящий от пня свет странно мерцает – как …
Глядя на отца, мальчик старательно копировал все его движения. Отцовские руки при каждом толчке глубоко погружались в навоз, и было непонятно, как это он успевает их вытаскивать.
И тут же Митя увидел еще одно – все, что было в колодце под точкой, с которой он привык начинать свой личный отсчет, вовсе не было пугающим, за– или догробным (догробный мир, подумал он, надо же), та…
– Нет, – сказал Митя, – не прямо сейчас, а вообще в жизни. Никогда не замечал такой странности? Кому-нибудь другому очень просто рассказать, как надо жить и что делать. Я бы любому все объяснил. И да…
– Я ведь это не для себя, – сказала она, обращаясь к кубу темного пространства, в центре которого она сидела на четвереньках. – Я для детей.
По крыше автобусной остановки барабанил дождь. Наташа сидела на узкой железной лавке, забившись в холодный стеклянный угол, и плакала. Рядом сидел Сэм и ежился от долетающих брызг.
– Не так уж близко, – сказал он. – Но это не имеет значения.
Максим протянул руку к старому «ВЭФу» и щелкнул ручкой. Передавали новости.
У шофера были длинные рыжие усы, торчащие в стороны несколько несимметрично, словно он только что закончил что-то ими ощупывать, а пахло в машине бензином и перезрелыми персиками. Попетляв среди белы…
Наконец, кое-как удалось сесть на тумбочку. Тело поднялось с кровати, нависло над комарами, и в страшной тишине из-под потолка на них черной тенью понеслась огромная ладонь. Когда Артур с Арнольдом у…
– Я не знаю, где он тебя найдет. Но он уже здесь. Совсем рядом.
МУРАВЕЙ МУРАВЬЮ – ЖУК, СВЕРЧОК И СТРЕКОЗА.
– Конечно. Но те навозники, которые про это знают, называются скарабеями. Скарабеи – это те, кто несет древнее знание о сущности жизни, – сказал отец и похлопал лапкой по шару.
– Говно ты, – сказал он, отдышавшись, – а не художник-концептуалист. Ты просто ничего больше делать не умеешь, кроме как треугольники вырезать и писать «хуй», вот всякие названия и придумываешь. И на…
В центре пня была лужа, в которой плавало несколько похожих на соленые огурцы гнилушек. Точнее, даже не в центре – пень был настолько гнилым, что от него осталась только кора, а сразу за ней начинала…
– Да нет, – сказал Митя. – Свет настоящий. Свет всегда настоящий, если он виден.
– Я тебе даже так скажу, – с горячностью продолжал Митя, – если самый главный питерский сверчок возьмет лучшую шотландскую волынку и споет под нее весь «Дао дэ цзин», он и на сантиметр не приблизится…
Подходящее место нашлось рядом с главным корпусом пансионата – в широкой щели между двумя гаражами, где земля была достаточно сырой и годилась для рытья. Марина туфелькой раскидала пустые бутылки и р…
– На самом деле и Солнце, и свет тут ни при чем. О том же самом можно сказать по-другому. Взять хотя бы то, что происходит с нами прямо сейчас. Как ты думаешь, что видит летучая мышь, когда до нее до…
Было тихо; ветер шевелил листву над головой, и шум моря сливался с последними нотами затихающей песни – казалось, этот смешанный звук идет на самом деле от желтого круга висящей в небе танцплощадки. …
«Папина душа полетела на небо, – подумал он, вспомнив быстро уносящееся вверх пятно на огромной подошве, – и я уже ничем не смогу ему помочь».
«Какая страшная», – с омерзением думала она по дороге.
– Банзай! – радостно крикнул Максим в ответ, но то, что он принял за неожиданный и тем более прекрасный духовный резонанс, оказалось недоразумением – женщина не приветствовала его, как он решил в пер…
– Катись отсюда, гадина! – крикнула Марина.
Рыжий затылок муравья, по которому хлестали болтающиеся на ветру черные ленточки с выцветшими якорями, стал быстро наливаться темной кровью.
Отец рассмеялся и потрепал мальчика по голове. Потом в его руках откуда-то появился такой здоровый кусок навоза, что его хватило бы на голову крупной навозной бабы.
– Примерно, – ответил Сэм. – Я бы не хотел обсуждать чужую беду. Не знаете, где здесь можно перекусить? А то поесть так и не дали.
– Служу Магаданскому Муравейнику! – щипая Марину за ногу, чтобы она не вздумала сказать что-нибудь еще, ответил вытянувшийся Николай.
Он вытащил их, несколько раз брезгливо тряхнул и повернулся к Диме, который спрыгнул с камня и подошел к шару.
Шар был таким массивным, что требовал всего внимания и всей силы, и мальчик полностью погрузился в свой нелегкий труд. В его голове мелькали смутные мысли – сначала о судьбе, потом о папе, потом о се…
Марина опустила глаза и потрясла головой, чтобы собраться с мыслями. Мысли натряслись такие: надо сходить на рынок и выяснить обстановку.
– Если хотите знать мое мнение, – сказал Арнольд, грузно приземлившись в траву, – в таких ситуациях надо вести себя жестко с самого начала. Иначе обоим будет только хуже. Никогда не подавайте никаких…
– Да нет, дальше, у ларька. Из кустов выходит.
У колодца не существовало дна. Никакого начала никогда не было.
Артур толкнул дверь и вошел внутрь; Арнольд последний раз пригладил волосы и шагнул следом.
– Я тут одну вещь осознал, – сказал он. – Что папиросы «Казбек» на самом деле никакой не «Казбек».
– Ясно, – сказал Арнольд, – вы его там и забыли. Сейчас вернемся… Ну хорошо, хорошо, Сэм. Понимаю. Я лично слетаю и все выясню.
– Успокойтесь, Сэм, – по-матерински зашептал Арнольд, – видите, как вокруг хорошо и тихо. Вон чайки летают, девушки ходят. Вон кораблик плывет. Красота какая, а?
– Теперь можно вслух говорить, – сказала Наташа, – она ничего не услышит.
– И все равно ты постоянно замечаешь, что летишь во тьму.
Митя лежал в полутьме, задрав ноги в кроссовках на высокую решетчатую спинку кровати, и поглаживал рукой Марка Аврелия Антонина, сплющенного веками в небольшой зеленый параллелепипед, листать который…
– Здесь весь навоз, который мы с мамой дали тебе с рождения, – сказал отец. – Ты его все время нес с собой, просто не видел.
– Нет, – сказала Наташа, – совсем рядом. Минут семь идти от силы. Сэм, я, наверно, страшная, да?
Максим звучно кашлянул в кулак и подумал, что он всегда ошибается в людях, думая о них слишком хорошо.
– Доброе утро! – крикнул большой шар, покатился в сторону, откуда долетел ответ, и двигался довольно долго, пока не стало ясно, что они с сыном разминулись.
– Стой, – сказал Никита и поглядел на Максима безумными глазами, – мы так не уйдем. Они на машине.
– А ведь я беременна, – сказала она вслух.
– А вы и в Китае бывали? – спросил Артур.
– Так ведь это где – Магадан, – сказала она.
– Меня, надо полагать, – вглядываясь в небо, ответил Митя.
– А какое ему до меня дело? – спросил Митя.
– Значит, будет, – спокойно ответила Наташа.
Перед ним, прямо перед головогрудью и лапами, был круг темной твердой земли. Сзади, за спиной, оставался прорытый к этому времени тоннель, но Сережа никогда не оглядывался и не подсчитывал, сколько м…
– Я? Шучу? Ты сюда, сука, кровь прилетел пить и думаешь, мы с тобой шутки будем шутить?
Дима стоял там же, в той же позе и так же неподвижно, и Митя с раздражением подумал, что в его поведении, пожалуй, слишком много пафоса.
– Вот такие песни, – шептала она, глядя на быстро скачущие по клавишам пальцы Наташи.
– Oh yeah, honey, – пробормотал Сэм, – I can feel it.
Но после Никитиных слов проходить под буквой «П» было довольно страшно, и Максим с Никитой перелезли через трубу в нескольких метрах справа от арки, промочив штаны в сырой траве и вымазав ноги в гряз…
– Ты неправильно думаешь, – сказал отец. – Ты логически рассуждай. Если ты говоришь про что-то «Йа», то значит, это ты и есть. Твой Йа и есть ты.
– Туман, – сказал он, протягивая сыну несколько маленьких кусочков навоза, – это мельчайшие капельки воды, висящие в воздухе.
– Правильно, – сказал Дима. – Свет настоящий. Только откуда он?
– …вовсе не одинаковы, не скроены по одному и тому же шаблону…
– Кого зовут? – спросил Арнольд. – И кто?
Вдруг перед площадкой, обдав их волной воздуха, бесшумно пронеслась тяжелая черная масса и исчезла из виду. Минуту или две не было слышно ничего, а потом издалека донесся прежний пронзительный лай. О…