– Вон, видишь, – сказал Никита, указывая на арку. – Что это за «Пэ» такое?
– Сам не знаю, – развел руками отец. – Вот когда вырастешь, станешь философом и всем нам объяснишь.
– Тогда нас тоже не будет. Тех нас, которые к ним полетели.
Наташа подняла на Сэма пустые и загадочные зеленые глаза.
– Ничего себе, – сказал отец. – Ну давайте.
Они поднялись на набережную. Доминошники уже исчезли, и от них остались только колеблемая ветром газета, несколько сдвинутых ящиков, пустые пивные бутылки и рыбья чешуя; из-за меланхолии, которую навеяла музыка, казалось, что они не просто разошлись по домам, а рассосались в окружающей тьме – для полноты ощущения не хватало только их выветренных скелетов рядом с бутылками и чешуей.