Все цитаты из книги «Желтая стрела»
– Думать, а иногда и размышлять, – сказал сосед, сделав дирижирующее движение рукой, – разумеется, полезно и в жизни весьма часто необходимо. Но все зависит от того, откуда этот процесс берет, так ск…
Несколько секунд Андрей не мог поверить, что это действительно произошло. Потом он упал на живот, подполз к краю крыши и свесился с нее, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Вода под мостом была практ…
Вошел проводник с чаем. Поставив стаканы на стол, он прибрал сторублевку и закрыл за собой щелкнувшую никелированным замком дверь.
Вглядываясь в эти ровные строчки, Андрей повернулся к двери в свое купе, положил ладонь на ручку замка и вдруг заметил в самом низу листа постскриптум, короткую приписку мелким почерком, которой он р…
Андрей отодрал его руки от своей куртки, недоуменно наморщился и вдруг понял, что слышит ритмично повторяющийся стук стали о сталь, стук, который и до этого раздавался все время, но не доходил до соз…
– Остается самое сложное в жизни. Ехать в поезде и не быть его пассажиром, – сказал Хан.
Петр Сергеевич еще храпел. Андрей поглядел в окно. Небо было низким и серым и действительно, вовсю мутилось дождем, крошечные капли которого расшибались о стекло.
Андрей открыл дверь. В купе был неправдоподобный беспорядок – такой, какой возникает только при похоронах, родах и переездах. На диване Хана сидела пожилая полная женщина со следами былого безобразия…
– Слышь, Андрей. А чего это Григорий тебя мистиком называет? Шутит?
Да какая мне разница. Важно ведь совсем другое. Ближе всего к счастью – хоть я и не берусь определить, что это такое, – я бываю тогда, когда отворачиваюсь от окна и краем сознания – потому что иначе …
Выйдя в тамбур, он подошел к двери, сунул ключ в круглую скважину – он вошел неглубоко, потому что скважина была забита многолетним мусором, – и повернул его. Дверь со скрипом открылась, и на пол пос…
– Даже трудно так сказать. Просто человек едет в поезде по Индии и пишет о том, что с ним происходит. Причем так и не ясно – то ли он действительно по Индии едет, то ли просто так себе представляет. …
– Нормальный пассажир, – сказал Хан, – никогда не рассматривает себя в качестве пассажира. Поэтому если ты это знаешь, ты уже не пассажир. Им никогда не придет в голову, что с этого поезда можно сойт…
– Антон, – сказал Андрей, – ты ничего сейчас не слышишь?
– А что это такое, – спросил Андрей, – уровень жизни?
Напротив Антона сидела его жена Ольга, которая мелкой шкуркой зачищала поверхность банок. Ее ноги были закрыты одеялом, потому что дверь в купе была снята с петель и по полу сильно дуло. На месте две…
«Милость беспредельна, и я точно знаю, что, когда поезд остановится, за его желтой дверью меня будет ждать белый слон, на котором я продолжу свое вечное возвращение к Неименуемому».
– С добрым утром, Андрей! – сказал Петр Сергеевич и ткнул пальцем в газету. – Вот пишут: существование снежного человека можно считать документально доказанным.
– Прочти кусочек, а? А то у меня руки в краске.
Как только Андрей открыл дверь, он понял, что в его вагоне что-то произошло. У входа в одно купе стояло несколько человек в темных костюмах; плакала пожилая женщина в черной шали. Радио не работало, …
– Кончай интеллектом давить, – сказал Гриша, – пей лучше.
«советовал мне преподобный Шри Бававсенаху, я задал себе этот вопрос. Ответ пришел почти сразу – сколько я себя помню, больше всего в жизни я люблю подолгу стоять у открытого окна в коридоре, постави…
«Может быть, я и сам кажусь кому-то такой же точно желтой стрелой, упавшей на скатерть. А жизнь – это просто грязное стекло, сквозь которое я лечу. И вот я падаю, падаю, уже черт знает сколько лет па…
– Понимаю, – сказал Андрей. – Как не понять. Слушай, а ты когда-нибудь думал, откуда мы едем? Откуда идет этот поезд?
– Вы сегодня опять храпели, – сказал Андрей.
Андрей поднял глаза на телевизор в углу и увидел какое-то примелькавшееся лицо, беззвучно открывающее рот перед тремя коричневыми микрофонами. Потом камера повернулась и показала двух человек, которы…
Он снова поглядел в окно. Уже почти стемнело. По краям пути иногда возникали белые километровые столбики, отчетливо видные в сумраке и похожие на маленьких каменных часовых.
У горских народов Кавказа и, что характерно, у басков – «дарлан-бичесын».
Андрей поднял глаза. Перед ним стоял Гриша.
– День добрый, – ответила женщина, поднимая ничего не выражающие глаза.
Андрей хотел было спросить, чьему именно замыслу надо подчиниться и какому из замыслов, но подумал, что в ответ на этот вопрос собеседник обязательно всучит ему какую-нибудь брошюру, и промолчал.
Сквозь окно, возле которого стоял Андрей, была видна мертвая голова с бешено развевающимися на ветру волосами – она неслась в трех метрах над насыпью, и ее наполовину закрытые глаза были обращены к н…
«У-ку-лэ-лэ-у-ку-ла-ла-о-бэ-о-бэ-о-ба-о-ба».
– Ну хорошо, – сказал Иван, – с плацкартой понятно. А купе? Ведь там тоже…
– Не понимаю, о чем ты, – сказал Андрей. – Лично я никаких писем не получал.
Подошел официант и поставил на стол завтрак. Андрей посмотрел в алюминиевую миску. Там была пшенка и растаявший кусок масла, похожий на маленькое солнце. Есть совершенно не хотелось, но Андрей напомн…
– Уже плохо, – сказал Андрей. – Только в общих чертах. Вроде ничего особенного и не произошло. Как меня зовут, я знал, из какого я купе – тоже. Но это как будто был совсем не я. Я себя очень странно …
Хан появился минут через пять – на нем была брезентовая куртка с капюшоном и такие же очки, как у Андрея. Они молча пошли на запад, с разбега перепрыгивая пустоты над резиновыми сочленениями переходо…
– Скажите, а замки на дверях действительно из никеля?
Петр Сергеевич был пьян и весел. На столе перед ним стояла не обычная бутылка «Железнодорожной», а граненый флакон дорогого коньяка «Лазо» с пылающей паровозной топкой на этикетке. Рядом были разверн…
– Что такое желтая стрела? – повторил Хан. – Где мы?
Над окном был вогнутый карниз для стока воды. Андрей ухватился за его край и подтянулся вверх – теперь он сидел на краю окна, свесив ноги внутрь. Далеко впереди по ходу поезда показалась зеленая поло…
– Не знаю, – сказал Хан, – я их не видел.
– Тут письмо какое-то лежало. Написано – Андрею, а какому, непонятно. И от кого, непонятно. Может, это вам?
– Хорошо, – сказал Андрей. – Вы только проводника предупредите. А что, уже тридцатое?
На кустах и деревьях было множество следов недавних похорон – разноцветные полотенца, одеяла и наволочки. Они развевались по ветру, как флаги, приветствуя новую жизнь, несущуюся вперед и мимо, – так,…
– В углу, – сказал Хан, – на стене. Зажги спичку.
– Ага, – сказал он, вынул из кармана маленький калькулятор и погрузился в вычисления.
– Не знаю, – сказала мама, – там я не была.
«Я хочу сойти с этого поезда живым. Я знаю, что это невозможно, но я этого хочу, потому что хотеть чего-нибудь другого просто сумасшествие. И я знаю, что эта фраза – „я хочу сойти с поезда живым“ – и…
Андрей опять промолчал. Ассистент был не прав по всем понятиям – территория здесь была чужая.
– Просто вспомнилось, – сказал Андрей. – Действительно гениальная вещь была.
Он слегка топнул в пол и показал рукой на стену.
– Скажи-ка мне быстро, – проговорил он, – что такое желтая стрела?
– Нет, – сказал Хан. – Мне это не особо интересно. Мне интересно узнать, как с него сойти. Ты у проводников спроси. Они тебе объяснят, откуда он идет.
– Извини, старик, – сказал он, – мы в театр идем. Ты прочти самую последнюю строчку. Чем там все кончается.
Когда Андрей решил наконец распечатать письмо, было уже темно, а за стеклом плыла все та же стена деревьев. Он отвернулся от окна, вынул из кармана конверт и оборвал его край. Внутри оказался клетчат…
– Они сошли. Однажды ночью, когда поезд остановился, они открыли дверь и сошли.
Дверь в тамбур распахнулась, и вошел проводник. Андрей узнал своего соседа по столику в ресторане – только теперь он был в фуражке, а его китель с петлицами, на которых серебрились какието скрещенные…
– По-моему, хорошо, – сказал Андрей. – Только уж очень социально. Все-таки «Будвейзер Господа моего» у тебя куда сильнее был.
– Кручу, верчу, много выиграть хочу, – вдруг проскрипел наперсточник.
– Послушай, – сказал Хан, – опомнись. Пассажиры не знают, как называется поезд, в котором они едут. Они даже не знают, что они пассажиры. Что они вообще могут знать?
– Я вспомнил, – сказал он. – «Желтая стрела» – это поезд, который идет к разрушенному мосту. Поезд, в котором мы едем.
– Гришу часто вижу, – сказал Андрей. – Он сейчас, как они выражаются, поднялся, то есть денег много. Еще Серегу видел недавно. Очень сильно изменился. Не пьет, не курит. Утризм принял.
Утро было облачным – вместо неба вверху висела ровная серая поверхность, похожая на потолок в коридоре, только без вентиляционных дырочек. Петр Сергеевич уже ушел. На столе лежала записка для проводн…
– Да, Григорий, – сказал Иван, выпив и выдохнув, – совсем забыл. Слушай. Предлагают большую партию туалетной бумаги с Саддамом Хусейном. Она после войны осталась, а спрос упал. Очень дешево. Сколько …
Андрей включил лампочку над подушкой, достал письмо и перечитал его – никакого постскриптума там не было. На том месте, где он увидел его во сне, было только несколько малозаметных царапин, словно кт…
– А что, – спросил Андрей, – есть разные места?
– Приятного аппетита, – сказал он, улыбнувшись.
– Стоить-то она может много, – сказал Гриша. – Но я тебе, Иван, могу сразу сказать, что заниматься этим нет мазы. Реальный рынок для туалетной бумаги очень маленький – только СВ. Из-за этого даже бра…
– Пустой диван, – сказала женщина, – полка тоже пустая. Я чужого в жизни не возьму.
– Да, – задумчиво сказал Андрей, – они объяснят, это точно.
– Догадываюсь примерно, – сказал Андрей, чокаясь. – По звучанию. «Бить», «пизда» и «без нас». А вообще я последнее время много всяких слов слышу. Бизнес, гностицизм, ваучер, копрофагия.
– Ты что, – сказал Гриша. – Кроме Ивана, никто про это и не знал. А ему это незачем. Я же тебе говорю, просто урла.
– Да, – сказал Петр Сергеевич, – верно. Не получилось у него. Он сюда брата хотел переселить. Ты же понимаешь, один черножопый зацепится где-нибудь, а потом всех своих тащит. А бригадир документы пос…
– Нет, – ответила мама, – люди там не живут. Люди там едут в поезде.
– Судить их надо, – вдруг сказал он. – Судить надо этих сволочей, вот что я тебе скажу.
– А вы не Андрей? – спросила вдруг женщина.
Вообще, Андрей сомневался, что люди, которых он встречает на крыше, лезут на нее с какой-нибудь определенной целью. У него самого такой цели никогда не было, и он ничего от этих прогулок не ждал. Пра…
– Петр Сергеевич, – сказал он, – а вы когда-нибудь думали, куда мы едем?
Андрей спрыгнул на насыпь. Как только его ноги ударились о гравий, которым были присыпаны шпалы, сзади раздалось шипение сжатого воздуха, а еще через секунду лязгнули растянувшиеся сочленения между в…
– Скоро ты там? – спросил голос в коридоре.
– Новая серия, – сказал Антон и кивнул на стол.
– Я хочу туда-а, – пропела девочка на несуществующий мотив, – там-там, там-там…
– Извините за мой внешний вид, – сказал Гриша, широко улыбаясь разбитым ртом и косясь на свой изуродованный лацкан, – так обстоятельства сложились. Мне как раз нужна небольшая консультация насчет две…
Это была Гришкина реклама. В динамике что-то пискнуло, и жизнерадостный мужской голос продекламировал: «Сигареты марки „Бой“. Покурил, и хрен с тобой». Потом была долгая пауза, и, наконец, объявили «…
Видимо, это был условный знак – ассистент все понял, дернул головой и сразу же вернулся к прерванной перебранке с напарником. Андрей последний раз затянулся и кинул окурок им под ноги.
– Точно, – сказал Гриша и подмигнул Андрею. – Что это такое – бизнес, догадываешься?
«Там-там, – стучали колеса под мокрым заплеванным полом, – там-там, там-там, там-там, там-там, там-там, там-там, там-там…»
– Да? – сказал Антон. – Надо же. Не слышал никогда. А ты сам его, часом, не принял?
Андрей никогда не упускал возможности в одиночестве провести пару часов у окна купе. Это было совсем не то же самое, что стоять возле окна в коридоре, где постоянно приходилось пропускать идущий мимо…
– Нас никто не спрашивает, – сказал Андрей, – согласны мы или нет. Мы даже не помним, как мы сюда попали. Мы просто едем, и все. Ничего не остается.
– Чего еще пишут? – кивая на газету, спросил Андрей. Пока Петр Сергеевич не начал вспоминать о том, что было до реформ, его мыслям надо было дать какое-нибудь направление.
– Встань, встань, – повторил Хан и вылез из-за стола.
Андрей заметил, что в траве у насыпи стали все чаще попадаться засохшие белые цветы, которые он сперва принимал за презервативы. Он подумал, что они просто отцвели, но увидел, что многие из них завер…
– Да причем тут это, – сказал тот, прикладывая полотенце к скуле. – Это урла какая-то залетная. Не знают, на кого наехали. Ну да я завтра всех тут на уши поставлю.
Гриша открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг задумался и даже полуприкрыл глаза. Его лицо на несколько секунд стало неподвижным и мертвым – только кудрявые волосы шевелились в струе влетающего в о…
– Сегодня мы поговорим о фильме японского кинорежиссера Акиры Куросавы «Додескаден», – гнусаво заговорил ведущий, – снятом в 1970 году по новелле писателя Акутагавы Рюноскэ «Под стук невидимых колес»…
– Не знаю, – сказала она, – может, переехал, а может, умер. Мы не знаем. Мы очередники. Нас на площадь вселили. Вы у проводника спросите, он знает.
– Цифра не имеет значения, – сказал Андрей. – Я говорю «пять», потому что лично я помню себя пять лет назад точно таким же, как сейчас. Так же шатался тут повсюду, глядел по сторонам, думал то же сам…
– Так курс же печатают каждый день, – сказал Гриша. – Покупки и продажи. Ты вообще где живешь, а? У меня такое чувство, что ты из реального мира давно куда-то выпал. Тусуешься все с этим Ханом – это,…
– Чего это он скалится? – спросил Хан, когда проводник скрылся в вагоне.
– Знаете, – сказал Андрей, – я себе сейчас представил такого огромного пьяного мужика с гармошкой, до неба ростом, но совсем тупого и зыбкого. Он на этой своей гармошке играет и поет какую-то дурную …
Андрей повернулся на спину и некоторое время изучал тусклый желтый плафон на потолке.
– Нет, – сказал он, – ничего. А что я должен слышать?
– Да, – сказал Андрей, – и еще много другого. Ну пока.
– Что случилось? – спросил он Петра Сергеевича.
– Это как? – тихо спросил Гришу Андрей. – Что за схема?
Андрей вспомнил, что так и не купил сигарет.
– Надо просто перестать им быть, и все. Это со всеми нами иногда бывает.
– Эй, – сказал один из ассистентов, поднимая голову, – ты чего дымишь? Тут и так воздух спертый.
– Я думаю, что они там, – сказал Хан и кивнул за окно, где плыло бесконечное поле, заросшее травой, по которой, как по воде, шли волны от ветра.
Андрей помотал головой. Сняв ботинки, он улегся на свое место, повернулся лицом к стене и достал из кармана «Путеводитель по железным дорогам Индии», в который было вложено письмо. Поколебавшись секу…
– Да как же я смогу, Ваня? Ты бы «Файненшнл таймс» пореже читал. Если я хоть один рулон дешевле продам, меня в окно живьем выбросят. Я говорю, мазы нет.
– Кстати, насчет писем, – сказал Хан, подныривая под очередную веревку с бельем. – Ты и сам много раз их получал. Можно даже сказать, что ты их получаешь каждый день. И все остальные тоже.
– Но ведь они и правда этого не понимают. Как они могут понять то, что и так отлично знают? Они даже стук колес перестали слышать.
Сегодня день был не очень удачный – в нескольких метрах за окном неслась бесконечная стена деревьев. Обычно такие насаждения закрывали обзор на несколько часов, а иногда и дней, и оставалось только с…
– Глухой? – окончательно выпрямляясь, повторил ассистент.
– По-моему, ты что-то путаешь, – сказал Андрей. – «Желтая стрела» не останавливается никогда. Это все знают.
– Скажи, а от кого ты про все это первый раз узнал?
– Дела, – сказал Петр Сергеевич, зажал под мышкой потертую кожаную папку, с которой Андрей не видел его уже года три, и выскочил в коридор.
В тюркоязычных республиках Средней Азии – «бир-сум», «бир-сом» и «бир-манат».
– Понятно, – сказал Антон. – Интересно, конечно. Только читать этого я не буду, спасибо.
Андрей повернулся к стене и закрыл глаза. Стихи по радио кончились, и начались объявления. Андрей повернул ручку громкости против часовой стрелки до упора, но голоса все равно были явственно слышны.
«Но, конечно, красивее, задушевнее и нежнее всего колеса стучат в России – „там-там“. Так и кажется, что их стук указывает в какую-то светлую зоревую даль – там она, там, ненаглядная…»
– Бадасов умер, – сказал рядом чей-то голос.
– Как, как. Платишь старшему проводнику, а он чайные ложки списывает. Это человек серьезный – берет только валютой. Условие такое – ложки надо переломать, потому что целые за погрантамбур не пропустя…
– Еще там боги и духи, – сказала мама, – но их там никто не видел.
– В этом и концепт, – сказал Антон. – Они номерные, как литографии.
– Он похож на стрелу не только со стороны.
– А нас никто не спрашивал, согласны мы или нет, – сказал Антон. – Пришли и сказали, что конверсия. Из купейных в плацкартные. Подписать что-то дали, и все. Ну хватит об этом. Ты кого-нибудь из наших…
Андрея разбудил обычный утренний шум – бодрые разговоры в туалетной очереди, уже заполнившей коридор, отчаянный детский плач за тонкой стенкой и близкий храп. Несколько минут он пытался бороться с на…
Иван на секунду сощурил веки, словно смотрел на что-то далекое и ослепительное.
– Куда, куда. Тебе что, услышать хочется лишний раз? Ясное дело, куда. К разрушенному мосту. Что ты себе смолоду такой херней голову забиваешь, Андрюха?
– Это Авэль, – проговорил бас за дверью. – Ты там? Выходи, там бэлье дают.
– Ну, если смогу, – проговорил Петр Сергеевич.
– Я за тобой, – сказал Андрей, – а пока покурить схожу, ладно?
– Андрей, это я, – крикнул голос из-за двери. – Открой быстрее!
– Нормально, – сказал он. – Будем делать. А как по латуни?
– Пора идти, – сказала Ольга, отдергивая висящее в дверном проеме одеяло, – опоздаем.
Андрей не ответил. Можно в письмо газету написать, подумал он, – мол, братья и сестры, слышал я, у нас и воздух сперли.
– Всех, – сказал Петр Сергеевич и почему-то перешел на шепот. – Весь штабной вагон начиная с бригадира. Ты посмотри, что делается. Ложек уже нет, привыкли. Ладно. А теперь подстаканники. Где подстака…
В дверь постучали, и Андрей спрыгнул со стола.
Что-то было не так. Что-то случилось, пока он спал. Андрей поднялся с дивана, помотал головой и вдруг понял, что вокруг стоит оглушительная тишина. Колеса больше не стучали. Он поглядел в окно и увид…
– Пока да, – ответил Гриша. – Но нам это без разницы. Никто новый, я тебе отвечаю, туда не втиснется.
– Да, – сказал Петр Сергеевич, – тридцатое. Как время-то летит. Так и пожить не успеешь. Тебе налить?
– Подумай. Представь себе, что ты стоишь у окна и смотришь наружу. Дома, огороды, скелеты, столбы – ну, короче, как интеллигенты говорят, культара.
В Мексике (особенно у индейцев уичотль) – «тональ-нагваль».
– Имя, – сказал Андрей. – А кличка у него, если тебе интересно, Стоп-кран.
Андрей свесил ноги на пол и нащупал свои ботинки. На соседнем диване похрапывал Петр Сергеевич – судя по энергичным рывкам его спины и зада, прикрытого простыней с треугольными синими штампами, он со…
– «Театр на верхней полке», – сказала Ольга. – У них там все коллективно и анонимно, так что, чье там прочтение, никто там не знает. По секрету могу сказать, что декорации там рисовал Антон. Хочешь с…
– Хан, – сказал Андрей, – все-таки объясни мне. Как ты мог что-то узнать от тех, кого ты никогда не видел?
– Все это, знаете, не ново, – сказал он. – Иерархия демиургов, несовершенный уродливый мир и так далее, если вас интересует историческая параллель. Гностицизм, одним словом. Но ведь счастливым он вас…
– Что случилось? – спросил он, усаживая Гришу на диван.
Андрей поднялся на ноги и поглядел на Хана. Тот восхищенно качал головой и, судя по движениям губ, что-то говорил. Все вокруг смотрели в сторону скрывшейся реки – даже непонятные люди в рясах, обычно…
Андрей достал из кармана книжку, открыл ее на заложенной странице и начал читать вслух: «Куда они все идут? Зачем? Разве они никогда не слышат стука колес или не видят голых равнин за окнами? Им все …
Андрей увидел в стекле свое прозрачное отражение и попытался представить себе, как оно исчезает, а на его месте появляется другое, и так без конца.
Поезд мчался к реке или, может быть, узкому ответвлению озера, над которым был перекинут странный мост – у него были очень низкие ограждения, еле доходившие до крыши поезда. Андрей подумал, что их, н…
Наперсточник был старым и морщинистым, похожим на умирающую обезьяну, и пустая пивная банка для милостыни пошла бы ему куда больше, чем три коричневых стаканчика из пластмассы, которые он медленно во…
Андрею хотелось спать, и он плохо понимал написанное – слова налезали друг на друга и образовывали перед глазами сложные геометрические конструкции. Он закрыл книгу.
– Чтобы узнать что-то от человека, не обязательно его видеть. Можно получить от него письмо.
– Давай. Слушай, скажи мне, только честно, – тебе подстаканниками не страшно заниматься?
– Не понимаю, – сказал Антон, – почему, что бы я ни нарисовал, все с «Будвейзером» сравнивают?
– Это что, – спросила женщина, – в снежные люди, что ли?
– А может, – сказал он, – это действительно не его проблема.
Женщина хмыкнула и протянула Андрею конверт.
– Убери руки, – сказал Андрей, – что ты, одурел? Я просто так зашел.
Торопиться было некуда, но все равно он шел быстро, время от времени с извинениями задевая кого-нибудь из множества людей, бродивших, как и всегда в это время дня, по узким коридорам. Они глядели в о…
Петр Сергеевич пожал протянутую ему руку, улыбнулся и поправил воротник.
– Нет, – сказал Андрей, – я еще к Хану зайду. Давно у него не был.
В соседнем вагоне была пробка – там шли похороны. Мимо пропускали, но толпа двигалась очень медленно, подолгу застывая на месте.
Он уже давно мог повторить все необходимые движения с закрытыми глазами, но все равно каждый раз ему на несколько секунд становилось не по себе. В оккультных книгах, которые продавали в тамбуре у рес…
– Воруют нагло, – сказал Петр Сергеевич, успокаиваясь. – Ничего не боятся. Власть потому что ихняя.
– Нет, не страшно, – сказал он наконец. – А чернуху, Андрюша, я от себя гоню.
– Но нельзя же всю жизнь сигаретами и пивом заниматься, – закуривая, сказал Иван. – Надо на что-то крупнее переходить. Ты насчет алюминия выяснил?
– Так у меня работа такая, – сказал сосед. – Спасибо вам. А вот это возьмите на память.
– Сейчас, – сказал Андрей и смял газету в неровный ком.
Когда Андрей вышел в коридор, там все было как обычно – горел свет, пахло табаком. Но пол под ногами был совершенно неподвижен, и Андрей заметил, что чуть покачивается, шагая по нему. Дверь в служебн…
– Можешь не объяснять, – сказал Хан. – Ты просто стал на время пассажиром.
– Ну и я тоже, – сказал Андрей, – не мрачен, а задумчив. Сижу и размышляю.
– Вспомни, – сказал он, – почему ты сюда пришел?
– Соскин умер, – сказал Петр Сергеевич, откладывая книгу. – Сейчас похороны.
– Здорово, – сказал он. – Знакомьтесь. Андрей, друг зловещего детства. Иван, товарищ зрелых лет и партнер по бизнесу.
Андрей чувствовал, что наступивший день уже взял его в оборот и принуждает думать о множестве вещей, которые его совершенно не интересуют. Но сделать ничего было нельзя – голоса и звуки из окружающег…
Закрыв за собой дверь, Андрей включил воду, поглядел на свое лицо в зеркале и подумал, что за последние лет пять оно не то что повзрослело или постарело, а, скорее, потеряло актуальность, как потерял…
Сосед протянул ему маленький цветной буклет, на обложке которого было нарисовано неправдоподобно розовое ухо, в которое влетала сияющая – видимо, с отблеском высшей гармонии – металлическая нота с дв…
Появились первые посетители, и ресторан стал постепенно заполняться их голосами – у Андрея было такое ощущение, что на самом деле тишина оставалась ненарушенной, просто помимо нее появилось несколько…
– Тогда, – сказал Андрей, – я с того места начну, где сам читаю. Я тебе в двух словах скажу, что там раньше было, – сначала он пишет о том, что видит в окне, а потом начинает описывать тех, кто ему м…
– Выпьем? – спросил Гриша. Андрей кивнул, и Гриша налил из графина три больших рюмки «Железнодорожной особой».
Одевшись и выпив полстакана холодного чая, он сдернул с крючка полотенце с вышитым двухголовым петухом, взял пакет с туалетными принадлежностями и вышел в коридор. Последним в туалетной очереди стоял…
– Может, вы и правы, – сказал он, вставая из-за стола, – спасибо за беседу. Извините, у меня просто с утра настроение плохое. Вы, я вижу, очень образованный человек.
Над столом горела лампа, и Петр Сергеевич пил свой вечерний чай. Он подносил к губам аккуратно обмотанный вафельным полотенцем стакан, дул в него и громко чмокал губами. Чай он всегда пил с легким от…
Потом появилась длинная пустая платформа – в одном месте на ней Андрей успел заметить старую вставную челюсть, одиноко лежащую на голой бетонной плоскости. Рядом с челюстью торчал шест с пустым сталь…
– Что это вы такой мрачный? – удивленно спросил сосед.
– А сколько времени? – спросил Петр Сергеевич.
– Понятно, – сказал Андрей, повернулся и толкнул дверь вбок.
На двери в купе Хана висел непонятно откуда взявшийся календарь с котятами, который закрывал знакомую царапину. Несколько секунд Андрей не мог понять, в чем дело, потом огляделся по сторонам, убедилс…
– Слышь, Гриша, – сказал Андрей. – Вы тут поговорите пока, а я по коридору пройдусь. Посмотрю на всякий случай, ждет тебя кто-нибудь или нет.
– Я здесь постою немного. Догоню тебя минут через пять.
Далеко на западе на крыше стояли люди, но отсюда никого нельзя было разглядеть. Перепрыгнув через несколько вагонных стыков, Андрей нашел вмятину, по которой он узнавал место, под которым было купе Х…
Андрей услышал какое-то шуршание, поднял глаза и увидел, что жена Антона надевает сапоги. Антон вытирал руки измазанной в краске тряпкой.
Сначала все внизу сливалось в однородное серо-зеленое месиво, но через несколько минут глаза привыкали, и становилось достаточно короткой доли секунды, чтобы идентифицировать искусственные вкрапления…
– Вот именно. Тихо-тихо. Даже слышно, как ложечка в стакане звенит. Запомни, когда человек перестает слышать стук колес и согласен ехать дальше, он становится пассажиром.
– Не знаю, – сказал Андрей. – Наверно, это что-то мифологическое. Может быть, ночью, когда все его окна горят, он со стороны похож на летящую стрелу. Но тогда должен быть кто-то, кто увидел его со ст…
Петр Сергеевич выматерился, вскочил на ноги и принялся торопливо причесываться – оказалось, что он спал в костюме и даже с галстуком на шее.
– Еще бы, – сказал Андрей, – слово-то какое страшное. А что меня сделает счастливым?
Со стороны она действительно походила на сияющую электрическими огнями стрелу, пущенную неизвестно кем неизвестно куда. Андрей посмотрел в ту точку, откуда появлялись вагоны, а потом в ту, где они ис…
Голос был Гришин. Андрей вскочил на ноги, открыл дверь, и Гриша, скользнув внутрь, сразу же запер ее за собой. Его лицо было в крови, а пиджак испачкан в нескольких местах. Андрей заметил, что на его…
– Нормально, – ответил Андрей, – а у вас?
Напротив него уселся румяный седой мужчина в строгом черном кителе с небольшими серебряными крестиками на лацканах.
– Завтра меня весь день не будет, – сказал он, – с самого утра. И ночью тоже не приду. Ты за меня бельишко получишь?
– А вещи? – спросил Андрей. – Вещи остались?
– Так, – сказал Андрей. – Ничего. Ты когда-нибудь думал, куда делись последние пять лет?
– Не в ложке. Да ты что думаешь, мне ложек твоих жалко? Мне девочек жалко, чистых наших девочек, ласточек этих синеглазых, которые в плацкарте себя всякой мрази продают, понял?
Андрей поднялся на ноги, и Хан довольно грубо схватил его за воротник и несколько раз тряхнул.
– Вы сейчас иронизируете, а они между тем действительно есть. Бывает, что человек пытается сам решить какую-то проблему, хотя она решена уже тысячи лет назад. А он просто об этом не знает. Или не пон…
Андрей почувствовал, как Хан дергает его за рукав, и посмотрел туда, куда тот указывал. На соседней крыше стояла довольно странная компания – четверо человек, одетых, словно музыканты, в какие-то пре…
– А о чем там? – спросил Антон, поднимая банку над головой и внимательно ее разглядывая.
– Подожди, – горько вздохнула мать, – еще попадешь.
– Господи, – сказал Гриша, – на титане. Ты бы еще с официантом подружился.
В Монголии – «улан-далай». (Интересно, что во Внутренней Монголии колеса стучат совсем иначе – «ун-гер-хан-хан».)
– Что, – спросил он, – не заплатил вовремя?
– С добрым утром, Петр Сергеевич, – сказал Андрей. – Ерунда это. Вы сегодня опять всю ночь храпели.
– Я не весел, – ответил сосед, – я радостен.
– Садись, – сказал Хан, кивая на место напротив.
«Если бы все то, что существовало миг назад, не исчезало, – думал он, – то наш поезд и мы сами выглядели бы не так, как мы выглядим. Мы были бы размазаны в воздухе над шпалами. Мы были бы чем-то врод…
Он ткнул пальцем в окно. Андрей поглядел туда и увидел лес, далеко за которым, у самого горизонта, поднимались в небо три огромных, коричневых от ржавчины трубы какой-то электростанции или завода – о…
– Меня-то за что? Я всю жизнь честно работал. Ты пройди по купейным вагонам – половина дверей вот этими руками поставлена. Я при всякой власти нужен.
Мать дернула ее за руку, приложила палец к губам и, сделав страшные глаза, кивнула на толпу скорбящих. Заметив, что Андрей смотрит на девочку, она подняла на него глаза и чуть выгнула брови, как бы п…
– Там-там, – с ясной улыбкой сказала мама.
Андрей намочил из графина вафельное полотенце и протянул его Грише.
Голоса за разноцветными занавесками постепенно изменялись, стал заметен южный акцент. После тюремного вагона, где мимо запертых дверей ходил вооруженный проводник в ватнике и фуражке, начались полупо…
– Да, – сказал Андрей, – это точно. Это я на себе почувствовал. Я, когда в ресторан зашел, еще подумал – как тихо, когда нет никого.
Андрей отошел в сторону и прислонился к стене у окна. Радио угадало – день был и правда солнечный. Косые желтые лучи иногда касались приподнимающейся лысины наперсточника, клочковатые остатки седых в…
– Где мы находимся? Что ты сейчас слышишь?
– Спасибо, – сказал Андрей, убирая письмо в карман. – Большое спасибо.
С каждым вагоном на восток коридоры плацкарты становились все запущеннее, а занавески, отделявшие набитые людьми отсеки от прохода, – все грязнее и грязнее. В этих местах было небезопасно даже утром.…
Горячий солнечный свет падал на скатерть, покрытую липкими пятнами и крошками, и Андрей вдруг подумал, что для миллионов лучей это настоящая трагедия – начать свой путь на поверхности солнца, пронест…
– Нет, – сказал Гриша, – пойду. Сосед у тебя полезный мужик оказался. Я с ним завтра утром встречу назначил. Ну пока.
– Я у него в гостях был недавно, – сказал он. – Представляешь, в вагоне только три купе, и в каждом отдельная ванна. Уровень жизни, конечно…
– Много, – сказал он, – не спрашивай. Сегодня с Иваном расчет был – все забрали. Козлы. Ботаники.
– Так. За столом разговорились. А что делать, если это опять случится?
Он схватился руками за голову и сел на диван.
– Как это? Как ты мог что-то узнать от тех, кого ты не видел?
– Я хочу туда, – сказала девочка и постучала пальцем по стеклу окна.
– «Бронепоезд 116-511», – ответила Ольга. – Не пугайся, там авангардное прочтение.
«…в сущности, никакого счастья нет, есть только сознание счастья. Или, другими словами, есть только сознание. Нет никакой Индии, никакого поезда, никакого окна. Есть только сознание, а все остальное,…
– За наш бизнес, – поднимая рюмку, сказал Иван.
– А воры кто? – вскричал Петр Сергеевич тоном Чацкого, устраивающего очередное разоблачение в тамбуре вагона Фамусовых. – Да и не просто воры уже. Это раньше воровали. А теперь – знаешь, как это назы…
– Девкам будешь голову морочить, – сказала она с некоторой игривостью. – Все. Больше никаких вещей нету.
Он уже знал, что надо делать дальше. Шагнув к проводнику, он осторожно сунул руку в боковой карман его кителя и вынул оттуда ключ.
– Почему? А то, что ты рисуешь, – сказал Андрей и кивнул на расписанные банки, – это разве не то же самое на другом языке? Остановите вагон, и так далее? Или ты это не всерьез? Неискренне?
– Надо сказать, что герои фильма занимаются делами, которые с полным правом можно назвать важными и серьезными, – это мелкооптовая торговля, медленное умирание с голоду, воровство, деторождение и так…
– Нет, – сказал Петр Сергеевич, – понимаете ли, никелевое только покрытие. А сами замки…
В коридоре радио не работало. Андрею повезло довольно быстро – через два тамбура на восток он оказался в совершенно пустом вагоне. Судя по запаху, там морили тараканов, и пассажиры прятались от запах…
Пьяные проводники наконец управились с подстаканником, труп шмякнулся о землю, подпрыгнул и покатился вниз по откосу. Вслед полетели подушка, полотенце, два красных венка и мраморное пресс-папье – по…
– У всех нас на самом деле одна и та же проблема. Признать это мешает только гордость и глупость. Человек, даже очень хороший, всегда слаб, если он один. Он нуждается в опоре, в чем-то таком, что сде…
– Могу, – сказал он. – Но это надо долго идти.
– Ты можешь мне его показать? – спросил Андрей.
– А вот так, – сказал Хан, и Андрей понял, что тот не собирается дальше развивать эту тему.
«Мировая культура, – подумал Андрей, – доходит до нас с большим опозданием».
– Да, – ответил Гриша. – Это, кажется, реально.
– А вы не боитесь, что вас самого выкинут? – спросил Андрей.
Петр Сергеевич уже проснулся и сидел у стола, почесываясь и перелистывая старый номер «Пути», который Андрей выменял вчера у цыгана на банку пива, но так и не стал читать.
– А где лучше, – спросила девочка, – в поезде или там?
– Двери? – оживился Гриша. – Простите, вас как звать? Петр Сергеевич, очень приятно. А я Григорий Струпин, директор совместного предприятия «Голубой вагон».
Вскоре позади осталась скользкая крыша ресторана, вагон с погрантамбуром, и те, кто стоял впереди, стали приветственно махать руками. Андрей узнал нескольких человек и помахал в ответ. В обычном смыс…
Это, значит, парень из эмигрантов, понял Андрей. Они молча пожали руки. Андрей огляделся по сторонам в поисках знакомых лиц. Их не оказалось, зато вокруг, как всегда по вечерам, было много пьяных фин…
Больше всего было, конечно, пустых бутылок. Зимой они яркими зелеными пятнами выделялись на снегу, а сейчас их можно было отличить от травы только по блеску. Более легкие пивные банки сносило потоком…
– Да бросьте вы, – сказал Андрей. – Вы же не в подстаканнике родились. И не в ложке.
– Я бы не сказал, что мне это понравилось или не понравилось, – ответил Антон. – Просто это не имеет отношения ко мне лично.
– В сидячих она вообще никогда не шла, а сейчас из-за инфляции плацкарта тоже на газеты переходит.
– Там, – сказала девочка и ткнула кулаком в окно.
– К счастью путь только один, – веско сказал сосед и ковырнул вилкой в миске, – найти во всем этом смысл и красоту и подчиниться великому замыслу. Только потом по-настоящему начинается жизнь.
Он развернул Андрея к окну, и тот увидел кроны деревьев, бешено проносящиеся мимо стекла слева направо.
За окном творилось что-то странное – такого Андрей не видел еще никогда. Поезд шел через ночной город по низкой эстакаде, отделенной от улиц железной решеткой. За окном вагона горели бесчисленные огн…
– Пробовал. Они не понимают даже того, что едут в поезде.
– Самое главное, – сказал невидимый динамик совсем рядом с головой, – это то, с каким настроением вы входите в новое утро. Пусть ваш сегодняшний день будет легким, радостным и пронизанным лучами солн…
– По понятиям его провел? – спросил Иван.
– Вот странно, – сказал он. – Я сегодня в ресторане как раз думал о желтых стрелах. Точнее, не о желтых стрелах, а так. О жизни. Знаешь, там скатерть была грязная, и на нее свет падал. Я подумал…
– А как он считает? – прошептал Андрей, кивая на Ивана. – Откуда он знает, сколько кому надо платить?
– Что значит «не всерьез, неискренне», – сказал Антон. – Детские какие-то у тебя понятия. Есть жизнь, и есть там искусство, творчество. Соц-арт там, концептуализм там. Модерн там, постмодерн там. Я и…
Он повернулся и пошел прочь. Он не особо думал о том, куда идет, но вскоре под его ногами оказалась асфальтовая дорога, пересекающая широкое поле, а в небе у горизонта появилась светлая полоса. Громы…
– Не обманывать самих себя, – медленно повторил он. – Если мы не будем обманывать самих себя, нас немедленно обманут другие. И вообще, суметь обмануть то, что ты называешь «самим собой», – очень боль…
– Почему серия? – удивился Андрей. – Они же все одинаковые.
То, что он видел в окне, когда смотрел назад, – участок насыпи, украшенный каким-нибудь уносящимся в прошлое кустом или деревом, – был точкой, где он находился секунду назад, и если бы вагон, в котор…
Андрей вспомнил цепочку следов на снегу за окном, которую год назад видел из окна ресторана – это явно были отпечатки ботинок, несколько десятков метров тянувшиеся вдоль пути, а затем совершенно неож…
– Валюта-рубли-валюта-валюта-валюта, – сказал Гриша.
Доев кашу, он придвинул к себе стакан с чаем и принялся размешивать в нем сахар. Сосед продолжал улыбаться. Андрей подумал, что сейчас он опять заговорит, и стал крутить ложечкой быстрее.
– Нет, – ответил Андрей. – Я тебе, знаешь ли, поверил на слово.
– Никаких вещей тут не было, – оживляясь, сказала женщина, – что это вы придумываете? Какие такие вещи?
Андрей отвернулся от окна и поглядел на стену тамбура, где была панель с двумя пыльными циферблатами и надписью «проверять каждые…» (дальше был пропуск).
– Свистел, свистел, – ответил Андрей. – Еще как. Только без толку. Вы когда на спину переворачиваетесь, сразу начинаете храпеть, и потом уже все бесполезно. Лучше б вы себя привязывали, чтобы на боку…
Когда Хан вышел, Андрей повернулся к окну. В этих местах он был первый раз. Странно, но из-за того, что вокруг не было людей, ему в голову приходили необычные мысли, которые никогда не посещали его г…
Окно открылось сразу. Андрей выглянул в образовавшийся просвет – все соседние окна были заперты. Он надел перчатки, кепку и очки, повернулся к окну спиной и заведенными назад руками уцепился за верхн…
«Каждому, каждому в лучшее верится, – пропел детский хор, – катится, катится голубой вагон». – Фирма «Голубой вагон», – сказало взволнованное контральто. – Наш поезд – действительно скорый».
– Правда не хочу, – сказал Андрей, – спасибо.
– Вчера ночью. К Авелю теперь очередника подселяют.
Гриша исчез за дверью тамбура. Андрей закрыл брошюру, сунул ее в карман и пошел к себе в купе.
– Я думаю, да, – сказал Хан. – Должно быть много, только мы друг друга не знаем. Раньше точно было много.
В Англии – «клик-о-клик» (в Шотландии – «глюк-о-клок».)
P.S. Все дело в том, что мы постоянно отправляемся в путешествие, которое закончилось за секунду до того, как мы успели выехать.
– Для нас тоже нет ничего кроме поезда, – мрачно сказал Андрей. – Если, конечно, не обманывать самих себя.
– Нет, не принял, – сказал Андрей. – У меня все по-прежнему. Вот книжку хорошую читаю. Называется «Путеводитель по железным дорогам Индии». Совершенно случайно ее нашел. Потом, если хочешь, дам.
– Нет, – сказал Хан. – Да это и не важно. Я же говорю, писем вокруг полно – было бы кому прочесть. Например, слово «Земля». Это письмо с таким же смыслом.
– Брось, Андрей, – поморщившись, сказал Гриша. – Чего я не люблю, так это когда ты дураком прикидываешься. Давай лучше накатим.
– Как он там, кстати, поживает? – спросил Антон. – Нашел себя?
Когда за Андреем защелкнулась тяжелая дверь с глубоко вцарапанной надписью «Локомотив – чемпион» и небольшим заплеванным окошком, он вспомнил, что сигареты у него кончились еще вчера. К счастью, сраз…
Стена деревьев за окном прервалась вечером, когда уже начало темнеть. Сначала они стали расти реже, между ними появились просветы, а потом вдруг открылось поле с пересекающей его дорогой. Возле дорог…
– У тебя что, – спросил Петр Сергеевич сквозь пищу, – неприятности, да? Наплюй. Подумаешь там, одну бросил, другую нашел. В плацкарту сходи, там быстро развеешься. Знаешь, сколько там сучек этих? Там…
Петр Сергеевич показал большой волосатый палец.
Из открытой двери показался бледный профиль усопшего над краем оргалитового листа, который держали два проводника. Оргалитовый лист, специально использовавшийся для этих случаев, был с обеих сторон п…
– Тяжелее, – ответил Гриша. – В принципе схема та же, но только все подстаканники на номерном учете. На каждый нужен отдельный акт по списанию. Это надо заместителю бригадира платить, а у меня на нег…
– Да нет, – сказал Андрей, – вы не подумайте, что я с претензиями. Я спрашиваю просто.
В ресторане играла музыка, та самая вечная кассета, где в конце был записан обрывающийся на середине «Bridge over troubled waters». За одним из столиков Андрей заметил своего старого приятеля Гришу С…
– Что? – спросил Хан. – Ты про проводника?
– Чего это вы на меня так смотрите, – сказал женщине Андрей, – я, может, тоже туда хочу.
– Вот так, Андрей. Вот так. Говоришь, нынешние из окон не кидают? А надо кидать. Вот именно как раньше делали – руки-ноги вязать, и головой вниз на шпалы. Публично. Тогда и чай будет сладкий, и вежли…
Покойник был по горло прикрыт старым малиновым одеялом. Откуда-то взявшийся Авель засуетился у окна, открывая его, – оно не поддавалось, и пара мужиков пришла ему на помощь. Вместе они оттянули раму …
– Это религия такая, очень красивая. Они верят, что нас тянет вперед паровоз типа «У-3» – они его еще «тройкой» называют, – а едем мы все в светлое утро. Те, кто верит в «У-3», проедут над последним …
– Я и сейчас пассажир, – сказал он. – И ты тоже.
– Да. А большая часть этой культуры состоит из покойников вперемешку с бутылками и постельным бельем. В несколько слоев, и трава сверху. Это тоже называется «земля». То, в чем гниют кости, и мир, в к…
От этого щелчка проснулся Петр Сергеевич. Странно, но вместо того чтобы, по обыкновению, отвернуться к стене и заснуть еще часа на два, он, как на пружине, приподнялся на локте и посмотрел на Андрея …
Выйдя из купе, Андрей чуть не столкнулся с идущим по вагону проводником, но ни о чем не стал его спрашивать.
Водя пальцем по зеленоватому листу и однообразно матерясь, Петр Сергеевич принялся пересказывать передовую статью, а Андрей, кивая и переспрашивая, стал обдумывать свои планы на день. Сперва предстоя…
– Какой-то бред получается, – сказал Андрей. – Пассажиры не понимают того, что едут в поезде. Услышал бы тебя кто-нибудь.
– Помню, – сказал Петр Сергеевич. – Я тогда моложе был. Сейчас мне так не уснуть. Ой, беда какая. Это все нервы у меня. Я ведь раньше, Андрюша, до реформ этих ебаных, никогда не храпел. Ну ничего, пр…
В дверь постучали, и Андрей рефлекторно схватился за рукоять замка, чуть не свалившись с унитаза.
– Ну так скажите. Куда мы, по-вашему, едем?
Подписи не было. Андрей перечитал письмо, повертел его в пальцах, сложил и сунул назад в конверт. Потом он лег на свой диван, погасил лампочку над подушкой и повернулся к стене.
– Это такая штука на титане, – сказал Андрей, – чтобы пар выходил. Он раньше на титане работал, воду кипятил.
Он опять погрузился в чтение. Андрей вышел в коридор. Из купе уже выносили тело, и он остановился у окна – протискиваться мимо скорбящих было не принято. Впрочем, процедура обычно не затягивалась.
И в эту же секунду он понял, что не стоит в пустом коридоре поезда, а лежит на диване своего купе и видит сон. Он стал просыпаться, но за тот неуловимый миг, который заняло пробуждение, успел прочест…
– Кого? – спросил Андрей. Он лежал на своем месте, заложив руки за голову, и глядел в потолок, по которому ползла какая-то живая черная точка.
– Что значит – со всеми нами? Нас что, здесь много?
– Где-то оно здесь было, – забормотала женщина, шаря среди вываленного на стол белья. – Разбирать теперь все это полгода. Жизнь страшная стала. В коридоре давка, а сил нет. Ага, нашла. Вот оно. А точ…
– Нет, – ответил Андрей. – Ты бы посидел еще полчаса на всякий случай.
– Ты сейчас помнишь, что с тобой было? – спросил Хан.
– А я безбилетник, – развязно пошутил Андрей.
– Да, – сказал Андрей. – Конечно, шутит. Круче него тут мистиков нет.
– Так, – ответил Петр Сергеевич. – Про жизнь.
Перед Андреем стояла неспокойная девочка с огромными грязными бантами в волосах. Стуча кулаком в стекло, она глядела в окно, иногда поворачиваясь к стоящей рядом матери, одетой в турецкий спортивный …
Очередь как раз подошла. Авель куда-то исчез, и перед Андреем осталась только женщина с грудным ребенком на руках. Против ожиданий, они управились очень быстро.
Он встал, вежливо попрощался и пошел к выходу. Гриша проводил его взглядом и повернулся к Андрею.
Можно было идти за сигаретами, но Андрей все стоял и глядел в окно. Прошло несколько секунд. Вдруг зеленый склон оборвался, удары колес о стыки рельсов стали звонче, и мимо окна понеслись ржавые балк…
– А люди там не живут? – спросила девочка.
– Мама, – спросила вдруг она, – а что там?
– Я понять не могу, как же вы им разрешили дверь снять? – спросил он. – Ведь никто права не имел, если вы не согласны.
– Ты когда-нибудь думал, почему наш поезд называется «Желтая стрела»?
Они вышли в тамбур. Хан шагнул влево и молча открыл дверку, за которой зиял черный зев ржавой печки и изгибалась труба с манометром, на котором висела окостеневшая сухая тряпка. В последних вагонах п…
Андрей закрыл дверь, и никелированный замок громко щелкнул. У него мелькнуло какое-то нехорошее предчувствие – щелчок замка напоминал звук передергиваемого затвора. Потом собственный страх показался …
– Почти пришли, – сказал он, – следующий тамбур. Так почему наш поезд так называется?
Хан был один – он сидел за столом, прихлебывал чай и глядел в окно. На нем, как обычно, был черный тренировочный костюм с надписью «Angels of California», который всегда вызывал у Андрея легкие сомне…
В ресторане, длинном и узком помещении с десятком неудобных столиков, было еще пусто, но уже пахло горелым, причем казалось, что сгорело что-то тухлое. Андрей сел за свое обычное место у окна, спиной…
– Такого, чтоб не воровали, тут никогда не было, – сказал Андрей. – Нынешние хоть в окна живыми никого не кидают.
– Нравится? – спросил Антон. – Только честно.
– Почему? – спросил Иван. – А если ты дешевле продавать будешь?
– Вот он чего такой мрачный был, – сказал Андрей и посмотрел на книгу, которую читал Петр Сергеевич. Это был Пастернак, «На ранних поездах».
– Напали, – сказал Гриша. – Иду я, значит, из ресторана, один. Уже почти до дома дошел, и тут – представляешь? В переходе между вагонами. Четверо их было. Двое спереди и двое сзади. А у одного, сука,…
– Ну хорошо, – сказал Иван. – С ложками начинай прямо завтра, а насчет латуни потом решим.
– Андрюх, – подал голос Петр Сергеевич, – ну чего ты мурыжишься? Махни стакан.