Все цитаты из книги «Прозрачные витражи»
— Да уж знаю. Карина, нам надо встретиться.
— Во всяком случае, у нас всегда есть выбор, кем себя осознавать. Человеком или големом.
— Угу… — с явным удовлетворением заключает Чингиз. Не таясь, достаёт пейджер, не глядя на клавиатуру, набивает письмо.
— В новом, виртуальном мире нужны новые возможности для борьбы с преступностью, — говорит он вдруг. — Неожиданные. Революционные. Дающие кардинальное преимущество силам охраны правопорядка. Вы не сог…
— Разумеется, Карина. Проверяйте всё что угодно, сопровождающего я вам выделю…
Но я уже понимаю, что звать полицейского не стану. Стеков задал тот самый вопрос, что мучил и меня.
— Извини, Карина. — Чингиз мрачно посмотрел на меня. — Но мы уже хватаемся за соломинку. За самые фантастические варианты. Срок приближается, сегодня уважаемый подполковник Томилин намеревается прове…
— По старинке. С телефонной линии. — Чингиз морщится. — Ощущение, будто пересел на «жигули».
Кружится перед глазами цветная мозаика. Не то пытаясь сложиться в картинку, не то рассыпаясь. Рыцарский меч, доспехи, протянутая рука, самоцветный гребень, ящерка на стене…
— Вырядился? — с искренним недоумением спрашивает хакер. — Это обычная одежда заключённого.
— Дальше… полиция набежала. Притащили сканеры, сняли след… говорят — стреляли чем-то незаконным, второго поколения. Видимо, пожгли машину основательно. Стали искать стрелка… да куда там…
— Денис, выйди, — глядя на меня, командует Томилин. — Знаешь… что делать.
А я и не знаю уже, с чем согласна, с чем — нет. Нет, и Чингизу я не лгала. Средства, которыми пользуется Томилин, мне не нравятся. Вот цели… цели-то самые благие.
— Чингиз, а это не ревность? Не страх дайверов потерять свою уникальность?
Я подхожу к тому месту, где парковалась ночью. И замираю.
И вдруг лицо Томилина едва заметно меняется. Вспыхивает и гаснет улыбка.
— Кем? — спрашиваю я. — Растянутой на весь земной шар паутиной проводов и миллионами компьютеров? Электронным Франкенштейном? Монстром, чудовищем, големом, коктейлем из спеси, амбиций, похоти, пустог…
— Наши визитёры изолированы? — спрашивает Томилин Дениса.
— Если и знал, то ничем он мне не запомнился. Да ты не беспокойся. Наверняка ты ему важнее, чем он тебе. Карина?
— Ленивчик не работает, — вздыхает Стеков и в доказательство демонстрирует пульт дистанционного управления от телевизора. — Нет, я понимаю, если это наказание такое — пускай будет. Но если просто нед…
Стеков и незнакомец обнимаются, обмениваются какими-то репликами. Стараясь выглядеть непринуждённо, я присаживаюсь за соседний столик. Отключаю у сканера звук, хватит ему пищать.
— О Господи, ну что за настырная женщина! — громко вопрошает Стеков. — Вот почему!
Прохожу ещё несколько шагов — и начинаю смеяться.
А из радужных кусочков возникала стена. Каменная стена древнего замка, покрытая мхом, с выщербленной известью швов, с неяркой ящерицей, распластавшейся под лучами солнца.
Сексапильности во мне — не больше, чем в размазанной по тарелке остывшей овсянке.
— Он тоже не станет дайвером, — говорю я наконец. — Он что-то сделает… я даже не знаю, что именно… говорите, умирающая женщина в пустом городе? Нет, вряд ли он её оживит. Скорее — добьёт.
В камере и впрямь есть одна деталь, выбивающаяся из привычного тюремного интерьера. Между сверкающим унитазом и жёсткой откидной койкой — занавешенный плотной серой тканью дверной проём.
— Ещё скажи, что это твой настоящий облик, — саркастически улыбается Томилин.
Я присаживаюсь на ограждение высохшего фонтана. Закуриваю, мотаю головой и хохочу грубым смехом Ксении.
Поздно вечером я вернулась в свою комнату, к почти собранному паззлу. Если не знать, что одного кусочка не хватает, то это было даже незаметно.
— И ты веришь в дайверов, папа? — спросила я.
У меня несколько точек входа в глубину. Сейчас я нацелилась на портал в развлекательном центре, не самый лучший, зато прямо на пути хакера. Надевая шлем, попыталась вспомнить, какие там есть тела. Ка…
— Когда он приручит лисичку, то сможет принести её в камеру. Она станет совсем ручной, будет спать у него в ногах, бегать между камерами с записками… даже немножко понимать его речь. — Томилин чем-то…
А Чингиз будто подёргивается на миг туманом. Сидел рядом со мной кряжистый волосатый Антон Стеков, а вот уже — нет его. Взамен возникает прежний светловолосый красавчик.
— Да. Первый сеанс катарсиса. — Томилин досадливо машет рукой. — Хотели несколько позже, но… обстоятельства заставляют торопиться. Слишком много ретроградов… вы же понимаете, Карина?
Молча подаю ему удостоверение, приказ из Управления по Надзору, командировочное удостоверение. Что ни говори, а это замечательное изобретение бюрократии — командировка в виртуальный мир. Может быть, …
Ах какая замечательная идея — наказать хакера заключением в виртуальной тюрьме!
Подполковник закуривает недорогие «21 век», в глубине распространяющиеся бесплатно. То ли демонстрирует свою простоту, то ли благоразумно не хочет привыкать к дорогим сигаретам — в реальном-то мире т…
— Пожалуйста, к… — Я опять замираю на миг, размышляя. Может быть, к памятнику Последнему Спамеру? У памятников принято встречаться… я знаю… Или к виртуальному аналогу Пасечной улицы, где мы встречали…
Такси кружит по Диптауну. Выезжает на стык русского и американского сектора, к исполинской сверкающей арке, чей размах не оставляет сомнения в авторстве. Говорят, склонный к гигантомании скульптор по…
Понятно. Товарищ подполковник решил сделать тонкий намёк.
— Что-либо ещё? — спрашиваю я, опомнившись. Слегка пристукиваю каблуком по полу — и крошечный термит устремляется к заключённому.
— Может быть, и не так, — отвечает Чингиз. — Мы ведь не думаем о том, что наш разум — это искорки на паутине синапсов между кашей нейронов. Мы осознаём свою личность, а не уровень гормонов в крови и …
— Мы тоже, — кивает Чингиз. — Над Антоном экспериментов проводить не собираются. Сегодня назначены лишь три подопытных кролика.
Вслед за Томилиным я отдёргиваю занавеску и вхожу в зону чужого катарсиса. В чью-то «внутреннюю Монголию».
Нет, это хорошо, когда родители сами программисты. Причём не такие стандартные, как во «внутренней Монголии» у Антона Стекова.
Неудивительно. Тюрьмы никогда не пользовались популярностью. Даже виртуальные.
— Он сказал почти то же, что и ты, Карина. — Чингиз смотрит на меня из зрачков «стандартного программиста». — Что нельзя смешивать настоящий мир и глубину. Что виртуальность — это новое общество, нов…
Молчу. Зачем спорить, если мне не верят заранее.
Он был не для детей, как я теперь понимаю, слишком уж большой. Пять тысяч кусочков прозрачной пластмассы: малиновые и мраморные, лиловые и шоколадные, лазурные и морковные, лимонные и багровые, марен…
А пока я слушаю — про великолепные системы безопасности, про защищённый от любых проникновений сервер, про психологов, медиков, про молодой персонал с незашоренным мышлением, про то, какие замечатель…
Когда в кофейне Чингиз обменялся телами с Антоном, это меня не удивило. Это могло быть запрограммировано заранее. Чингиз ждал своего приятеля, и машина отработала на его приближение. Обычный набор за…
В машине, прогревая мотор, я достала из «бардачка» карту Москвы и стала искать улицу с милым названием «Пасечная». Старенькую «десятку» мне подарил три года назад отец, когда купил себе машину получш…
Ночью, наверное, был дождь. Виртуальный, конечно.
Молодёжь, сидящая у памятника, начинает нам аплодировать. Со стороны всё это, наверное, походит на объяснение в любви… белокурый рыцарь склонился перед прекрасной дамой…
— Во-вторых, очень трудно убедить человека, что его действия аморальны. Даже христианских заповедей не хватает. Сказано «не укради», но разве человек крал? Он всего лишь скопировал информацию. Постра…
Кусочек вставал к кусочку. Цветная мозаика слилась в узор.
Вслед за Томилиным иду в гостиную. Мысли по поводу игры, которую делают пять лет, держу при себе.
— Это один из простейших, но на мой взгляд — изящный вариант зоны катарсиса. У заключённого есть выход в пустыню. Пустыня безгранична, но замкнута — попытавшись уйти, он вернётся к прежнему месту. В …
Заключённый идёт по улице в своём настоящем облике. Он даже переодеться не удосужился! Пользуется тем, что виртуальные тюрьмы — дело новое, о побегах никто и не слышал.
— Это нарисованная лисичка, — говорит подполковник. — Обычная программа «домашний любимец» с замедленным инстинктом приручения. Её не надо жалеть, — он секунду медлит, потом добавляет: — а человека, …
— Так это в мире, — терпеливо объясняет Стеков. — Там много чего есть. Войны, к примеру. Прочая дрянь. Но вот удивительное человеческое свойство — всю имеющуюся гадость повсюду тащить за собой… Кстат…
— Да ничего, — садясь в машину, говорю я. — Сегодня такой странный день… представляешь, Томилин решил, что я — проверяющая из другой инстанции, из ФСБ…
Но я знаю — в этом паззле недостаёт одного, самого важного, фрагмента.
— Я вас не сдавала, — говорю я. — За вами следили с самого начала. Просто шум поднимать было не выгодно. Поэтому игнорировали… а когда стало нужно — отключили.
— Чингиз, — отвечаю я, морщась. — Хочешь, расскажу историю?
— Допустим, что я перестраховался. Испугался за вас. Понимаете? Бандиты могут быть сколь угодно обаятельны… в отличие от нас с вами. Но мы по одну сторону. Они — по другую. Этого… не стоит забывать. …
— Вначале ответьте, Карина, вы разделяете моё мнение? Или всего-то не желаете спорить? — спрашивает Чингиз.
Я обрушиваю бутылку на голову Чингиза, но он успевает отскочить.
— Полдвенадцатого… ты действительно поедешь прямо сейчас?
— Нет, — отец покачал головой, — нет, Карина. И не подумаю.
И ради этой цели он без колебаний подвергнет муке преступников.
— Под вентилятор системного блока, — быстро исправился папа. Но я уже скрылась за дверью.
На носу хакера — очки в тоненькой интеллигентской оправе. То ли линзы очень сильные, то ли он от природы пучеглаз.
Тут подполковнику крыть нечем, и он сразу же теряет ироничность.
— Это ваш настоящий облик? — неожиданно спрашивает Томилин.
Ничего необычного! Абсолютно ничего! Погода в виртуальной Москве меняется так же, как и в настоящей. Это обычная поддержка сервера, никаких сложностей. Ну и машины здесь ездят, создают фон. Простое с…
Когда я впервые увидела дип-программу, то поразилась — как похож её завораживающий калейдоскоп на старый паззл, рассыпающийся под моими руками.
Невольно улыбаюсь, отворачиваюсь в сторону, чтобы не смущать сиамское чудо. Забавное место этот «Старый суслик».
— Кто я? — пожимаю плечами. Вопрос мне задали риторический, но почему-то я собираюсь ответить.
— Лады, треть писал я сам, — самокритично признается сиамский близнец. — Треть — приятели. Но ещё треть — ведь настоящие?
И запоздало понимаю, что выдала реакцию, достойную шестнадцатилетнего оболтуса.
Официант приносит мой заказ. Яичница прямо в сковороде, шипящая, в меру прожаренная, с прозрачными кусочками сала и нежными ломтиками бекона. Сок свежевыжатый, «витамины в нём так и прыгают», как гов…
— Каринка, давай думать… Первое — как ты считаешь, этот Чингиз — он не врал насчёт тюрьмы?
Интересно, за сколько дней я сумею собрать паззл правильно?
— Вы начнёте с отчётности? — спрашивает подполковник мимоходом.
Заключённый Стеков досадливо крякает и подходит ко мне.
— Я самая обыкновенная, — говорю я Томилину. — Ну… я больше других брожу в глубине, вот и всё… Может быть, потому и поняла.
— Нет. Не приказ. Не смею больше вас задерживать.
Томилин — само радушие. Встаёт навстречу, галантно подвигает стул.
Задержка почти неощутима, и всё-таки она есть. Дверь открывается слишком медленно, будто пересиливаешь тугую пружину. Ещё один сервер, а может быть — закрытый участок тюремного сервера… надо будет вы…
— Тогда общий экскурс… Да, Карина, Пётр Абрамович ещё преподаёт?
— Не надо так убиваться. — Лже-Стеков мягко берёт меня за локоть. — Ничего ужасного не случилось, поверьте.
— Это не входит в мою компетенцию, — отмахиваюсь я. — Аркадий, ну а сам факт того, что в виртуальности находится толпа преступников? Если допустить, что сетевое сознание существует и формируется личн…
— Карина, но вы же понимаете, это ничего не изменит. Государству нужен контроль над глубиной. И не ради самого государства, ради мирных граждан, понимаете?
— Не помню, чтобы меня куда-то втягивали.
Почему-то подсознательно я ожидаю увидеть там новые лица. Каких-нибудь высоких чинов, с натужной улыбкой напяливших шлем перед входом в глубину и теперь ведущих себя будто дети на конфетной фабрике.
— Пока-пока, — вежливо попрощался со мной юный водитель. Идя к своей машине, я ещё услышала, как он спросил у Чингиза: — Что теперь, к Лёньке поедешь плакаться или к тем журналюгам?
— Не закармливай бедное животное, — строго сказала мама.
В результате минут через двадцать я была у дома номер пять по Пасечной улице. Загнала машину на тротуар, заглушила мотор.
И настал день, когда я поняла — сегодня паззл будет собран. Осталось ещё не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимых друг от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, цели…
— Ну и зачем ты её напялил? — продолжаю я. Неужто скажет, что убежал из тюрьмы?
Больше я спрашивать не стала. Наверное, папа работал на какой-то специфической операционной системе, и когда она перестала использоваться — не сумел вовремя переквалифицироваться.
— Разрешите вернуться к отбытию наказания? — спрашивает Стеков.
— Наверное. — Делаю вид, что размышляю. — Нет, наверное, вначале осмотрю условия содержания.
Но противней всего понимать, что никакой борьбы уже нет. Я выбрала. Чингиз с товарищами может быть сколь угодно красноречив. Даже прав… с общечеловеческих позиций. Вот только и Томилин прав — невозмо…
Но это уже слишком серьёзный шаг. За такое шестью месяцами не отделаться. И как бы меня ни раздражало их упрямство, но я мысленно молю их не делать таких глупостей.
— А зря. Давным-давно, когда ещё не существовало никакой виртуальности, когда компьютеры были большими, люди начали бояться электронного сверхразума. Его появление предсказывали и в объединённых теле…
Неужели в реальности возможно так выкрутить руль?
— Да, — кивает Чингиз. — Все мои способности… они ничего не стоят, когда провайдер отключает тебя от сети. По одной лишь команде из МВД.
— Извини, не хотел обидеть, — искренне говорит Чингиз. — Ну… и что там?
Терпеть не могу, когда мне пытаются устроить семейную жизнь!
Сквозь дверь донеслось что-то неразборчивое, заглушённое музыкой. С этими родителями беда! Как врубят свою «Машину времени» или других старичков — не дозовешься!
— Так что вы хотите мне сказать? — открывая пиво, спрашиваю я. — И учтите, всё сказанное может быть использовано против вас…
Он всем улыбается. Он не человек, а программа. Смесь справочного бюро, музыкального автомата и вахтёра. Каждый уважающий себя дом Диптауна обзаводится чем-то подобным. Либо играют во дворе неправдопо…
Но в следующий миг откуда-то из-за спины раздаётся хлопок. Лицо Чингиза заливает кровь — и он падает мне под ноги.
— Разрешите идти? — спрашиваю я. — Мне надо заняться отчётом.
Водитель кивает — значит адрес существует. Ничего удивительного. Одним из самых грандиозных и амбициозных проектов мэрии Москвы было создание в глубине копии Москвы, нашумевший рекламно-туристический…
— Так уж получилось… он работает непосредственно с глубиной. Но он не хочет вмешиваться.
— У меня с собой несколько сканеров, — добавляю я. — Знаете, есть мнение, что виртуальная тюрьма недостаточно защищена от побегов…
Но жалость — это не то, ради чего я готова просыпаться в девять утра.
Много ли времени нужно, чтобы проверить подлинность документов в глубине? Немного, но куда больше требуется на торопливые звонки начальству.
Начальник тюрьмы под два метра ростом, мордаст и широкоплеч, форма на нём сидит как влитая, грозно посверкивают звёздочками подполковничьи погоны. Нетрудно иметь бравый вид в виртуальности.
— Ничего, ничего, — говорю я так, что сразу ясно — очень даже «чего»!
— Выключите, — говорит Томилин. И смотрит на меня.
— Вас отключили? — спрашиваю я. Хочется спросить другое. Я говорю не о том! Я делаю не то! Но зато я делаю то, что… разрешено?
Я прохожу мимо «Старого суслика». Это очень милое кафе в стиле ретро, место богемное, пускай и не слишком известное. То есть я думаю, что прохожу, но останавливаюсь и решительно двигаюсь к дверям. Сп…
Я медлю. Я действительно пытаюсь ответить честно. Хотя бы потому, что кто бы ни стоял за всей этой жестокой пьесой, какие бы амбиции ни кипели в министерских умах, но для Томилина этот проект — совсе…
Паззл как паззл. Собираешь картинку из сотен кусочков разной формы.
В его голосе слышится искреннее возмущение. Нет, вряд ли он психолог. Скорее программист, переводивший расплывчатые указания в цифровую форму.
— В общих чертах — в курсе, — говорю я с заминкой.
Не сомневаюсь. На него небось ещё со школы девицы пачками вешались. Такие учатся от подруг уворачиваться, а не ухаживать.
И застывает, устремив на меня любопытствующий взгляд.
— Не только, — соглашается Чингиз. — У нас есть друг… он дайвер. Но его способности особого рода, они уникальны. Он может уничтожить тюрьму. Может сделать так, что никто из заключённых не станет дайв…
— Проваливай, и чтобы я до завтра тебя не видела! — командую я. Чингиз кивает — и растворяется в воздухе.
Папа вздохнул. Покосился в тёмное окно. По улице, скользя фарами по мокрому асфальту, проехал автомобиль. Хороший какой-то, почти бесшумно проехал…
А потом пошла на кухню и взяла свои сигареты.
Ну почему в глубине мы с лёгкостью готовы выглядеть хуже, чем есть на самом деле?
Бульдозеры грязи не боятся, ха-ха! Интригу такую закрутил, что финала вообще не нужно! Чего не хватает?
— Сто лет не видал старика… Так вот, первые шаги в этом направлении сделали американцы, мы, как всегда, отстаём. Всем ведь понятно, что зачастую исправительные учреждения своей цели не служат. Не пер…
Ну вот, началось! Раньше это называли дип-психозом, потом стали говорить «с матрицы съехал», сейчас в ходу совсем уж невинный эвфемизм «заблудился». Так говорят про тех, кто начинает путать реальный …
— Чингиз, ты ведь сам говорил: глубина живёт по своим законам. Создаёт новый мир, не разрушая старого. А ты хочешь, чтобы я смешала два мира! С методами реального мира полезла в виртуальный. Ты говор…
Тюремный корпус и впрямь построен по американскому образцу. Приличных размеров помещение, пассаж, где вместо магазинов — зарешечённые клетушки в три этажа. Неожиданности начинаются, когда мы подходим…
Человек будто не замечает этого. Рука касается меха, оглаживает зверька. И едва-едва угадывается в шуме ветра голос.
Ныряю в услужливый лифт — и тот с головокружительной скоростью падает из поднебесья к улицам Диптауна. Страдающих боязнью высоты просьба не беспокоиться…
— Храбрится, — неожиданно замечает Томилин. — Заключение в виртуальности для хакеров — самое неприятное наказание. Находятся в глубине, и при этом — никакой возможности взломать программы.
Но камера послушно сдвигается с места и плывёт вслед за водителем.
— Мы? — Подполковник интонацией выделяет слово.
Томилин устало прикрывает глаза. Нетронутый кофе на столе, горшок с геранью, фотографии… Я вдруг замечаю, что это фотографии пожилого мужчины и пожилой женщины. Очевидно, родители подполковника, а во…
— Бывает. Все мы иногда этого боимся, — серьёзно ответил Чингиз. Странная у него была манера говорить, словно всё время чего-то недосказывая. Это немножко злило и в то же время — интриговало. — Я сов…
— Чингиз, ничего я не смогу сделать, — сказала я. — Нарушать закон не стану, неужели не понятно? А в рамках закона… ну, выскажу своё особое мнение… кто на него посмотрит? Сам же говоришь — меня испол…
— Если дайверы есть, но таятся — то они вовсе не опасны. Это лишь любопытный феномен, подлежащий изучению. — Вот теперь Томилин говорит без иронии. — И пусть наши подопечные обретают ненормативные сп…
Воздух после короткого проливного дождя чистый и свежий, развиднелось и светит солнце. Тепло, но не душно. Во дворе бренчит на гитаре симпатичный парень, и очень хорошо бренчит. Когда я прохожу мимо,…
«Прозрачные витражи», вольное продолжение «Лабиринта отражений» и «Фальшивых зеркал», не совсем обычное произведение. Его первая публикация произошла в Интернете, и написана была повесть в «интеракти…
— Легенды создают люди. — Томилин достаёт сигареты. Мрачная женщина-охранник приносит кофе, бросает на меня косой взгляд и исчезает за дверью. — Карина, человеку свойственно придумывать страхи. Это з…
Киваю… и вдруг понимаю, что меня насторожило. Статья двести семьдесят два, часть первая. Исправительные работы на срок от шести месяцев до года, лишение свободы на срок до двух лет.
Мои собеседники (если парнишку можно было причислить к собеседникам) уже уехали, когда я прогрела мотор и выехала с Пасечной. На пути к дому увидела знакомого гаишника, всё так же зорко несущего служ…
Теперь я знала правду. Знала, почему так печально лицо принцессы и почему так безнадёжно-устало склонил голову рыцарь. Им никогда не коснуться друг друга. Между ними — пустота.
И на какой-то миг мне кажется, будто я вижу его — настоящего. Не молодого и не старого. Человека лет сорока, который упрямо учился работать на компьютере, пытался постичь глубину — не из любви к ней,…
А Чингиз — тот и вовсе замирает в остолбенении.
— Ну, кому не видно, а кому и очень даже… — туманно бормочет его собеседник, пытаясь сосредоточиться на йогурте.
Тем самым фольклорным персонажем, умеющим по желанию выходить из виртуальности. Человеком, всё время осознающим иллюзорность происходящего вокруг. Ему стоит лишь захотеть — и сквер вокруг превратится…
На самом-то деле я догадываюсь. И готова поаплодировать Чингизу, устроившему свой сюрприз. Вот только…
Стучу по мягкой синтетической обивке, вызывающей воспоминания о тех незабвенных днях, когда квартирные двери делались из фанеры и дерматина, а не из легированной стали. И вхожу, не дожидаясь ответа.
— Оп, — говорит Томилин. Успевает сказать, прежде чем изображение дёргается, переворачивается, начинает кружиться: виртуальная камера описывает немыслимую кривую, удерживаясь над кузовом грузовика.
Нет, я там не бывала. Даже через глубину. Но в моём представлении она так и выглядит: бескрайняя равнина до самого горизонта, каменистая земля с сухими стебельками высушенной злым солнцем травы, пыль…
— Врёшь? — растерянно спрашиваю я. — Ну не могло так получиться!
Иногда парень отвечает, но сейчас ограничивается лишь кивком. А я иду дальше. Можно взять такси, но тут недалеко, лучше пройтись. Заодно можно собраться перед беседой.
Рассыпается и складывается мозаика. Скользят разноцветные огни — глубина тасует свой паззл.
— А ты попробуй. Тебя посадили на полгода, ну, за взлом сервака и кражу файла…
Странно. Уже почти нет разницы — между глубиной и реальностью.
— Ну хорошо, пускай это всё моя заслуга, — соглашаюсь я. — Уговорил.
А смятая дверь кабины со скрежетом открывается. Скорее вываливается, чем выходит, водитель. И не глядя на серый туман в глубине магазина, бредёт сквозь стеклянное крошево витрины на улицу.
Лицо у него тоже самое обычное. С таким лицом трудно назначать девушкам свидания — не узнают, не выделят из толпы.
Выхожу из дома. Эта точка входа выполнена в виде старинной беседки в парке. Парк слишком уж красив, слишком картинно неухожен… нет таких в настоящей Москве, а может быть, и нигде в мире нет…
— Заключённый Антон Стеков, — с вальяжной небрежностью, хотя и без заминки, закладывая руки за голову, говорит хакер. — Осужден…
Но глубина всё росла и росла. Ей уже не хватало неписаных правил. Ей потребовались законы.
— Это не слишком бесцеремонно? — спрашиваю я.
— Виртуальные исправительные заведения — дело новое, непривычное. — Подполковник вольным жестом отбрасывает бумаги на стол. — И если их пытается инспектировать человек в годах, со старыми подходами, …
Хорошие и правильные слова говорит господин подполковник молоденькой инспекторше, первый раз прибывшей с проверкой в виртуальную тюрьму.
— Подготовили отчёт, Карина? — интересуется Томилин, так и не дождавшись ответа.
Я вскакиваю с койки в маленькой, узкой, как пенал, комнатушке. Распахиваю стенной шкаф — на крючках болтаются две девицы. Одна вульгарная до безобразия, размалёванная и в дурацком старомодном платье.…
— По старинке. С телефонной линии. — Чингиз садится рядом.
Много чего возможно… если дайверы и впрямь существуют.
— Я вас покину, господа, — произношу я и встаю. Паренёк в разговор так и не встревал — забавляется в углу комнаты со старой головоломкой, «кубиком Рубика». Антон Стеков печально смотрит на меня, врем…
— Чистую правду, — отвечаю я. — Что ничего, заслуживающего служебного расследования, в тюрьме не обнаружено… за исключением мелких нарушений трудовой дисциплины. У меня, правда, были сомнения. Показа…
Водитель, выронивший сигарету, достаёт другую. Садится на асфальт, закуривает, глядя на несущихся в никуда велосипедистов.
Охранник моим пребыванием в камере Стекова не интересуется. Либо не знает, что на самом деле там творится, либо получил инструкции не вмешиваться. В кабинет Томилина я возвращаюсь за полчаса до назна…
Пальцы Томилина медленно сминают цветок герани.
Человек горестно вскрикивает и лишь потом оборачивается.
— Нет, не понимаю, — честно отвечаю я. — Ведь мы справляемся сами. Худо-бедно, но справляемся. Разве в настоящем мире у нас не осталось работы?
— Проект начинался как следственный изолятор для лиц, совершивших преступления в глубине, — отвечаю я. — Понимаете, очень удобно было проводить следственные действия в самом Диптауне. Сейчас изолятор…
Вот уж чего я не ожидала. С одной стороны — удача… с другой…
Чингиз кивнул, спрятал зажигалку. Он сидел на переднем сиденье, а место водителя занимал парнишка лет шестнадцати-семнадцати, хмуро бросивший мне «приветик» и больше в разговор не вступавший.
Медлю. Незачем мне ехать в виртуальную тюрьму. Материалов для отчёта хватает. А знать результаты испытаний даже и не хочется.
— Чтобы привлекать внимание. — Стеков улыбается. Странно как-то… улыбка словно другому человеку принадлежит… — Вы знаете, что в глубине появились тюрьмы?
Наивно всё это, Чингиз, наивно… Дайвер мне понравился, и я почти во всём была с ним согласна. Но глупо надеяться, что можно победить государство. Ещё наивнее думать, что государство можно переспорить.
Я захожу в комнату, сажусь на диван. Пытаться арестовать незваных визитёров — бесполезно. Это будет как раз тот самый «шум», который хотел поднять Чингиз. Томилин, видимо, не в силах перекрыть неизве…
Он на глазах мягчеет. Наверняка глянул на год рождения.
Похоже, дайвер и впрямь в цейтноте… если готов всю ночь мотаться по знакомым и журналистам, пытаясь найти выход.
— Почему урод? — возмущается Чингиз, держась на безопасном расстоянии. — Карина, честное слово, я раскаиваюсь!
— Люди с… с необычными способностями… — Почему-то я избегаю слова «дайвер». Это всё равно что поверить в Бабу-Ягу или Деда Мороза. — Они и впрямь нужны. И замечательно будет, если эти способности смо…
Он всё держит передо мной руки, словно ожидая щелчка наручников на запястье.
— Избави Боже от таких союзников! — полушутя-полусерьёзно ответил Чингиз. — Наступят случайно и не заметят. Карина, глубина уже много лет живёт по своим законам. Худо-бедно, но справляется. Создаёт н…
Ну что с того, что моя подруга занимается в глубине прыжками с парашютом, а в жизни боится высоты? Что с того, что мой первый виртуальный муж в конце концов оказался десятилетним украинским шалопаем?…
— Не знаю почему. Но не выйдет. Вы чего-то не поняли.
Ох и хохотали же мы! Только настроимся на серьёзный лад, как полагается влюблённым женщинам, посмотрим друг на друга — и снова тянет смеяться. Никакой романтики. Так что мы выпили ещё шампанского и п…
В Диптауне, в городе, где у каждого — тысяча лиц. В городе, где каждый придумывает себе новую биографию и новое имя. В городе, где выдумка нужнее правды.
— Карина, это время ещё не пришло. Нельзя сажать на велосипед ребёнка, не научившегося ходить.
— У тебя бывало так, что вместо одного кусочка ты вставляла другой? И он вроде бы даже подходил… зазор оставался, но крошечный, незаметный…
За дверью — вовсе не тюремный двор, а полутёмный коридор. Стена, судя по всему, толщиной метров пять. Это вовсе не показуха. Пока я иду, цокая каблучками по щербатому бетонному полу, в мой компьютер …
Все мы настолько странные, что становимся обыкновенными…
На экране детектора по-прежнему горит зелёный огонёк — всё чисто. Но этот огонёк не играет никакой роли. Он для тех, кто глянет на экран через моё плечо.
В общем-то это конец всего в глубине. Здесь слишком много неудачных творений. Собранных из сэмплов опер, написанных левой ногой книг, безумных философских теорий и мёртвых картин. Все они уходят в ни…
— У меня есть задание, — сказала я. — Я должна составить отчёт.
— Карина, почему тюрьма находится в ведении МВД, а не министерства юстиции, как положено?
Нагибаюсь, поднимаю с тротуара размокший окурок. «Милд Севен». Что там курил Чингиз? Нет… не помню…
Отец удивлённо посмотрел на меня, глянул на часы.
Дракон. Всё правильно. И рыцаря жалко, и зверюга уж больно опасная, но если государственные интересы требуют…
— Пускай детишек, Денис, — распоряжается Томилин.
— Вы догадливы, Карина. Потом фенек умрёт. Он найдёт её в пустыне, дня через три после того, как лисичка перестанет приходить в камеру. И будет непонятно, то ли она умерла своей смертью, то ли кем-то…
— Чистую правду, — отвечаю я. — Что за исключением мелких нарушений трудовой дисциплины в первой виртуальной тюрьме не обнаружено ничего необычного. У меня, правда, были сомнения. Показалось, что в т…
— Арестуйте! — с напором повторяет Чингиз. — Проект мы не угробим. А вот вокруг тюрьмы шум поднимем. Мы с Тохой отделаемся условным сроком, это я вам обещаю. У меня хорошие адвокаты… и всё продумано.…
— Да не практика, я же неделю как вернулась… — начала я, но вовремя сообразила, что отец шутит. Стажировку в США я проходила в виртуальности, хотя очень надеялась на настоящую поездку. Вот и выслушив…
Неужели он тоже доволен, что проект по созданию дайверов провалился?
— А он везде под разными именами, — разъясняет Чингиз. — Впрочем, это к делу не относится.
— А сколько мне сейчас? — любопытствую я. Он и впрямь угадал.
— Бог его знает. — Чингиз пожимает плечами. — Я не всегда понимаю, когда он серьёзен. Он и сам, наверное, не всегда это понимает… Карина?
Когда-то, едва узнав, что я собираюсь поступать в юридический, папа сказал мне… тогда я не приняла его слов всерьёз, задумалась лишь позже. Нет, отец говорил не насчёт опасностей работы следователя и…
Я села на корточки, положила ладони на картинку. И повела левую руку — к себе, а правую — от себя.
А разноцветные фигурки вставали на свои, единственно правильные, места. Загоралась радуга над рыцарем и принцессой. Рука рыцаря сжималась на рукояти меча. В светлых (как у меня!) волосах принцессы за…
Если есть канал «наружу», через который Антон Стеков покидал тюрьму, то он работает и в обратную сторону. Ну а выбрать в качестве тел марионеток, разыгрывающих перед Стековым свой убогий спектакль, б…
— За вами ещё что-то тянется? — спрашиваю я в лоб. — От чего вы прячетесь в тюрьме? Другое преступление или бандиты…
И остался последний кусочек — я уже знала какой. Прозрачный, с тремя выступами. Вовсе не главный, всего лишь прозрачный кусочек между склонённой головой рыцаря и тянущейся к нему рукой принцессы. Я п…
— Более чем полезная, — говорю я, и Томилин на мгновение хмурится. Пускай покрутит в голове разговор, попытается понять, что же меня заинтересовало. — Скажите, а что следует предпринять персоналу тюр…
Я вспоминаю убийцу, пытающегося приручить лисичку.
Мы идём по лестнице, Томилин легонько толкает каждую дверь. Наконец одна поддаётся.
Ещё минуту ничего не происходит. Заключённый осторожно и бережно гладит крошечного зверька. Камера опускается совсем низко, заглядывает ему через плечо — так, что узкая симпатичная мордочка лисички з…
Скорость не так уж и высока. Сколь бы ни был пьян водитель, но он сбросил газ на повороте. Но удар всё равно силён.
— Психи! — только и говорю я, выскакивая из «внутренней Монголии» Антона Стекова.
На прозрачный пол высоченного небоскрёба, к скользящим в прозрачных шахтах прозрачным лифтам. Здание всё из стекла, лишь арендованные комнатки темнеют, будто капли мёда в сотах. Никогда не построить …
— Они подействуют, вот только как именно…
Стена замка треснула, ящерку разорвало пополам, рыцарь рассыпался сверкающими кусочками доспехов, принцесса разлетелась белыми обрывками платья.
И что за чушь насчёт свёрнутого кольцом канала? У меня самый обычный канал входа, ну, может быть, чуть более профессионально поставлена защита, но не настолько, чтобы её не вскрыли программисты Томил…
Стрелка указывает куда-то в сторону тюрьмы. Но уж никак не на Стекова!
— Жалоб нет, — быстро отвечает осуждённый.
— Я по-прежнему зову вас на прогулку. — Лже-Стеков совсем не выглядит напуганным. — Кстати, вы не задумывались, Ксюша, зачем виртуальную тюрьму поместили в Диптаун?
Но мне ни капельки не хотелось заниматься программированием или бухгалтерским учётом! Я даже учиться предпочитала по старинке. И поступила после лицея на юридический факультет: старомодный и солидный.
— Я инспектор по надзору, — говорю я. — Заключённый Стеков, у вас есть жалобы?
— Я не стану ничего отвечать, — быстро говорю я, пятясь к двери. — Всего доброго.
Обнесённое высоким забором с колючей спиралью поверх уныло-серое здание за сквером — это виртуальная тюрьма русского сектора Диптауна. Кто говорит, что мы отстаём от развитых стран? Может быть, в чём…
— А меня Чингиз. На самом деле. Так через кого?
Томилин смотрит на Дениса, кивает, и тот быстро выходит. Косясь на меня… и вроде бы с симпатией.
— Нет, — ещё раз говорит заключённый, проводя рукой по тельцу лисицы. — Нет.
— Да вы с ума сошли! — Я невольно отшатываюсь.
И мы оставляем Казакова в его «внутренней Монголии». Подполковник начинает говорить, едва мы выходим в обычную камеру.
Я помедлила секунду и выбралась из машины. Дождь уже кончился, было свежо и тихо. В домах вокруг почти не осталось светящихся окон.
— Денис, — очень спокойно говорит Томилин, — я же просил…
Он не верит в происходящее, этот злодей и убийца. Настоящий, без всяких смягчающих обстоятельств, злодей…
— Стресс. Сильные эмоции. Отвращение. Страх. Ненависть. Тоска. — Чингиз запрокидывает голову и смотрит в безоблачное небо. Над этим сквериком всегда чистое небо, это не знаменитый «Le quartier des Pl…
— Я против того, что делается, — честно сказала я. — И надеюсь, что проект сорвётся. И в отчёте своё мнение выскажу. Но выносить сор из избы на потеху всему миру не стану.
И я сижу на скамейке. Пью холодное пиво — оно холодное ровно настолько, насколько это нужно. Смотрю в чистое небо. Когда я была маленькой, я однажды испугалась неба. Я с родителями была на море и одн…
— Давайте-давайте, — не спорит Томилин. — Если можно, то постарайтесь закончить к двум часам дня, Карина.
А если и нет — то он не упустит случая поиздеваться над своими тюремщиками, высказывая такую версию.
— Спасибо, папа, — сказала я. — Знаешь, я всё-таки очень тебя люблю.
Чингиз улыбается всё шире и шире. Мне надо спросить его о другом… совсем о другом. О том, где же мы встречались на самом деле!
Я сказала ему, что войду в глубину. Чингиз предложил встретиться в реальности. Я ответила… как же именно я ответила? Какой-то странной фразой… «на нейтральной территории»… Чингиз согласился, предложи…
А Чингиз смотрит на меня так, будто ни секунды не сомневается — я послушаюсь.
— Мне, право же, очень стыдно, — снова начинает Чингиз.
— Знаю я про этот паззл, — вдруг отвечает Чингиз. Голос его меняется, становится смущённым, даже виноватым. — Ты в курсе, что все эти мозаики нарезаются случайным образом, по рассчитанным на компьюте…
— Я займусь им вечером. Разрешите ещё раз проинспектировать заключённых?
Это объяснило бы, каким образом он выбрался из тюрьмы.
— Иду, — выскальзывая из комбинезона, сказала я. — Сейчас.
Да чушь… невозможно это. Человек обязательно заметит подмену. Пусть я и болтаюсь между двумя точками — квартирой и работой, но людей-то меня окружает немало. Такой спектакль под силу устроить лишь со…
— Что плохого, если в человеке остаётся немного детства? — строптиво спросила я.
«Суслик» — пристанище российских обитателей глубины. И по раннему московскому времени народа здесь немного. Устраиваюсь за свободный столик, заказываю яичницу с ветчиной, апельсиновый сок и тосты.
— Поеду, — твёрдо сказала я. — И вызывать группу поддержки не стану. Всё равно не приедут, у нас не Америка.
Но этот фильм не интерактивен. Он режиссирован от первой до последней секунды. Что бы ни думал водитель грузовика.
В детстве эта игрушка была у меня самой любимой.
— Глубина — это больше, чем принято думать, — убеждённо говорит Чингиз. — Это не только среда обитания. Это что-то ещё. Мы — частички глубины. Она становится такой, какой мы хотим её видеть. Если бы …
— Но виртуальное пиво — это не самое лучшее, что есть на свете, — продолжает Чингиз. — Можно пригласить тебя в ресторан?
— Представил, — ответил папа. — Теперь представил. Дальше?
— Не знаю. Сейчас проверю, есть ли такая вообще… Есть. У пятого дома по Пасечной улице, хорошо?
— Взлом серверов, кража информации, составляющей коммерческую тайну. В общем — хакер, — представляет подполковник отсутствующего обитателя камеры. — В зону катарсиса пойдём?
Виртуальный патриотизм — это даже не смешно. Достаточно однажды разориться на настоящий чай, на те самые три верхних листика, вручную собранные с куста. Конечно, если ты олигарх из недобитых в начале…
— Запросить пост охраны, — мгновенно реагирует подполковник. — Если следов проникновения не обнаружено, то на любых возможных посетителей не стоит обращать внимание. Даже если заключённый будет заним…
— До чего дошло, книги про целлюлит стал читать, калории съеденные на калькуляторе высчитывал, из бани не вылезал, — продолжает убиваться Стеков. — Пробежки по утрам, прогулки перед сном… только аппе…
— Я понимаю, сынок. Мы обещали тебе велосипед, но нам с мамой сейчас очень трудно. У нас украли игру, которую мы так долго делали, и зарплату не платят.
Каждый из нас делает свой кусочек глубины. Творит мир — и дарит его другим. И чужая глубина не мешает твоей. И тюрьма Диптауну не помешает, что уж тут поделать — есть на свете тюрьмы. Зря паникует Чи…
— Это всё твоя американская практика? — невинно спросил папа.
Понимаю, что стремительно падаю в глазах Томилина. Но ничего не поделаешь.
Зона катарсиса хакера — подъезд многоэтажки. Грязноватый, с унылыми резиновыми ковриками у дверей. Почему у ковриков всегда такая тоскливая раскраска? Чтобы не спёрли?
— Так и я тоже. Это абстрактный русский хакер?
— Наверное, подполковник хочет сделать приятный сюрприз. — «Стандартный программист» улыбается жёсткой улыбкой Чингиза. И я вдруг понимаю — он тоже готовит свои сюрпризы. Что бы ни говорили я или тот…
— В этом теле вы мне нравитесь гораздо больше, — замечает Томилин мимоходом. Поднимает трубку телефона, командует: — Два кофе!
— Да, — с лёгким удивлением отвечает Томилин. — Сержант!
Но этого вовсе не нужно знать рыцарю и принцессе.
— Относится! — возражаю я. — Как такой опытный человек мог попасться на мелком взломе? Я смотрела его дело — он совершил грубейшие ошибки! Да и преступление… смехотворное. Подчистка телефонной базы н…
— Ты же всё равно не ходишь в глубину, — пробормотала я.
И я носилась по глубине, прилипала то к одной компании, то к другой, дружила и ссорилась, храбро пила виртуальное шампанское, несколько раз виртуально выходила замуж и разводилась. В глубине были сам…
И в любом случае: сейчас что-то прояснится.
Ожидаю со стороны подполковника какой-либо реакции, но её нет. Мы покидаем хакера, выходим в подъезд, затем — в камеру.
Невесть отчего, но я вдруг вспоминаю старый-престарый фильм, ещё коммунистических времён. Там действие происходило в пионерлагере, на сцене дети пели песню «На пыльных тропинках далёких планет…» А ди…
Останавливаюсь. То ли от уверенного голоса начальника тюрьмы, то ли под впечатлением только что увиденного, но я представляю всё слишком чётко. Человек, стоящий на коленях перед неподвижным тельцем з…