Все цитаты из книги «Привратник»
— Он не маг, и я теперь тоже не хочу иметь с магией ничего общего, — продолжала она с внезапной надменностью. — Слишком дорого обходится вражда господ колдунов, а дружба — ещё дороже… Это всё, что ты…
На секунду ему увиделось, как огромная, покрытая бронёй рептилия сносит с петель колдунову дверь, врывается вовнутрь, прижимает старикашку к полу, освобождает Гарру… Нет, девочка бы испугалась. Если,…
Страшные судороги скрутили Маррана. Его тело перестало быть человеческим. Зеркала равнодушно оглядывали его со всех сторон — и подробно отражали происходящее.
Я не успел сообразить, что же так её ужаснуло, но в эту минуту дверь отворилась, и мне показалось с первого взгляда, что никто не вошёл — но только с первого взгляда, потому что вошедший был невыноси…
— Дальше мы зажгли три свечи и стали смотреть… Но видно было не очень хорошо. Какой-то человек шёл… Лица не видно, вроде молодой. Потом… Стало страшно. Знаете, как бывает, когда видишь в зеркале обык…
Обри плеснул ему медового сиропа, малыш схватил чашку двумя руками. В эту минуту Итка сбила осу, кружащуюся над лицом мальчика, оса шарахнулась и, падая, угодила прямо в чашку.
Он оглянулся, и конечно, никого не увидел. Тянулись поля, маячили рощицы, колыхались несжатые колосья. И кто-то засмеялся тихо, вкрадчиво, где-то там, в нём, внутри, кто-то другой, посторонний, засме…
Влажная трава… Не сейчас. Круглые булыжники когда-то звонкой мостовой… Лоснящиеся листья, голубые лоскутки, зелёные заплатки… Оранжевое над изумрудным. Стрекоза отражается в глади… Не сейчас.
— Небо… пробормотал Ильмарранен, отшатываясь. — Мой пёс.
Руал надеялся согреться с его появлением — и не согрелся. Ждал, когда пройдёт тошнотворная слабость — но она не проходила, а наоборот, наваливалась всё сильнее по мере того, как Руал уставал. А устав…
Пшеничные колоски были измяты, изломаны, искалечены. Всё зерно высыпалось на землю.
— Да перестань врать! Я сегодня ел их мёд и прекрасно вижу твою противную физиономию!
Проводив его взглядом, я вздохнул свободнее.
Село было небольшое, зажиточное, опрятное, с невысокими плетнями вместо заборов. На длинных жердях сушились разнообразные глиняные горшки, расписанные цветами и пчёлами. Гордостью местных жителей был…
— А дальше? — шёпотом спросил мальчишка с поцарапанной щекой.
— Тихо! — закричал вдруг Регалар. — Замолчите все! И уймите глупых баб. С нами волшебник, он защитит нас!
Старик тоже только сейчас обратил на это внимание — покачав сокрушённо головой, он с некоторым усилием вывернул медный колокол наизнанку. Язычок теперь болтался снаружи и слабо дребезжал, катаясь по …
— Здравствуй, Аль, — сказал Легиар небрежно. — Ты, конечно, знаешь, что это за мальчик. Теперь я хочу тебе его официально представить — Руал Ильмарранен.
Я и сам им проникся, когда впервые переступил порог Лартова дома. Всё началось с того, что полочка для обуви укусила меня за щиколотку… Такое забывается не скоро.
Купчиха довольно улыбалась и с ещё большим воодушевлением продолжала свои выкладки.
Слушатели сидели тихо, как мыши. Ильмарранен яростно тёр переносицу, стараясь избавиться от ненужного, неприятного воспоминания — Бальтазарр Эст сжимает в щёлочку холодные, высасывающие волю глаза: «…
Осторожно, двумя пальцами, он выловил наконец несчастное насекомое и усадил к себе на ладонь. Жук по-прежнему не желал подавать признаков жизни.
— Главная же трудность, главная беда заключается в другом… Она, эта беда, завладела всеми помыслами вашей благородной…
Девочка всхлипнула на своей жёрдочке. Ильмарранен смотрел вслед старику. Его охватило острое, пронзительное, никогда раньше не испытываемое чувство.
Трактирщик между тем вдруг отступил, потом снова приблизился, не сводя с гостя напряжённого взгляда. Тот подмигнул Лине, взял со стола бутылочную пробку и вставил в глаз подобно моноклю.
— Действительная ценность всех этих образцов невелика, — продолжал менторствовать Ларт. — Это что, маслины? — он заглянул в очередную тарелку.
— Да. Он был сам не свой. Он говорил… Что-то про Завещание.
Снова хмыкнул Эст, но она, не глянув в его сторону, подошла к столу и села на пододвинутый мною стул.
— Ох и решительный народ… Как думаете, подожгут-таки?
Ильмарранен заплатил два гроша — за себя и за безденежную Тилли.
— Конечно, — благожелательно подтвердил Руал. — Только надо, чтоб было тихо…
Благодарный Руал, ни слова не говоря, взялся за кашу. Ему стоило труда сдержаться и не проглотить её сразу, всю. Парни, сопя, топтались в дверях, женщина присела напротив на скамейку, девочка, широко…
Он отступил, задыхаясь. Ему показалось, что Дверь готова сорваться с петель.
Трясущимися пальцами Руал раздвинул разрез на шейке ребёнка. Огляделся, поискал глазами… Полки на стенах, банки, лопаты и грабли в углу, метла, масляная лампа… Жестяная воронка. Скорее.
А когда чайки, потревоженные, поднялись над берегом… Парус был ещё далеко, светло-синий парус в тёмно-синем море. Мягко возились водоросли у берега, всплёскивали лохматыми ветвями, будто в растерянно…
Он и сам был форелью — крупной, грациозной рыбиной, и ему ничего не стоило догнать ту, что плыла впереди.
Руал пошёл быстрее, всё ещё спотыкаясь, но уже не падая, оставляя лоскутки рубашки на острых сучьях. Огонёк обернулся жарко пылающим костром. Руал, потерянный, вышел на широкий перекрёсток двух дорог.
К его удивлению, вскоре во дворе послышались голоса, среди которых выделялся уже знакомый. Оконце распахнулось, и другой глаз, пронзительный, карий, упёрся Руалу в лицо.
— У нас, — протянул обладатель поцарапанной щеки. — И у дядьки Крокуса…
На некоторое время стало так темно, что Руал не видел её глаз. Потом они снова озарились холодным светом — взошла луна.
Он глубоко вздохнул, повернулся на другой бок — и услышал тихий, издевательский смешок, будто бы внутри головы. Небо, опять. Это похоже на сумасшествие.
Тесная коробка, фанерный балаган. Не плачь, если случайно проломится стенка.
Не дождавшись приглашения, мы (Ларт впереди, я в отдалении) через длинный коридор прошли в комнату, служившую, по-видимому, гостиной. В центре этого огромного полупустого помещения стояло нечто, накр…
Легиар стоял, невыносимо огромный, длинный, с вечной желчной усмешкой на узком лице. По клинку его бегала молния. Похоже, он видел нечто, недоступное Руалу — видел, и глаза его наливались красным.
— У вас товар, у нас… — и вдруг подхватил девочку на руки и закинул к себе на плечо, не выпуская при этом связки дохлых змей.
Мелькнула в толчее до смерти перепуганная рожица Тилли, а офицер в красном с полосами мундире и его солдаты уже стояли рядом, сурово оглядываясь и с подозрением всматриваясь в лица. В толпе возникло …
Он зашагал ещё быстрее, под ногами у него была уже протоптана дорожка — чёрная дорожка в росистой траве.
— Да… — буркнул он раздражённо. — Когда луч достигнет колодца, прочитай это вслух и внятно там же, в передней. Желательно ничего не перепутать, не опоздать на пристань и поменьше болтать. Это всё.
— Там будет вся знать города, — продолжал между тем Ларт, — а также цеховые мастера, начальник стражи и так далее, все с жёнами и дочерьми. Предупреждаю: тебя захотят женить. Соглашаться или нет — тв…
Яблоки валятся в траву. Спина ноет — наклоняться.
— А в мире, мальчик, есть другие… маги, и кому-то из них ты помешаешь, а кто-то станет союзником… Если ты этого захочешь, конечно, — добавил колдун и внезапно, вдруг обернулся огромным грифом, хрипло…
Работники встали до рассвета — сонные, хмурые, они вылезали из сарая, смотрели на серое небо и вяло переругивались. Руал забрался на освободившееся тёплое место и проспал ещё пару часов.
Стоящий в проёме поднял свой клинок — и зеркала взорвались изнутри, разлетевшись мириадами жалящих осколков. Белый свет сменился жёлтым.
— Это всё? — осведомился Ларт, наблюдая за приближающейся шлюпкой.
— Как же, привиделось! — взвилась женщина. — Я морду его запомнила, он в человеческом обличье тут шнырял… А волком стал — клычищи до земли, и ухмыляется!
Бежит вестник с хутора, рот разинут, а крика не слышно. У бледной Лины выступили капельки пота над верхней губой. Капает соус с поварёшки…
Ларт издал странный скрипящий звук — вероятно, зубами. Купчиха милостиво мне кивнула, а Легиар вдруг изящно присел и с глубоким поклоном протянул ей этот окаянный плед.
Руал подошёл к Итке с мальчиком. Гай широко ему улыбнулся, а Итка вдруг передала ребёнка мужу и упала перед Ильмарраненом на колени. Ему еле удалось её поднять.
— Я не брал! — в тоске закричал темноволосый. Его оттирали к двери. Разрыдалась в голос хозяйская дочка, выбежала, чуть не сбив с ног брата, которого колотила крупная дрожь.
Ящерица стояла, утонув по щиколотку в остывающем песке, и смотрела, как они уходили.
Рванул ветер, заметались придорожные деревья, силясь убежать и спрятаться, судорога прошла по золотому полю неубранной пшеницы, и поле это вступило в чёрную, непроглядную тень. Небо предстало вдруг в…
— А драконы? Вы летали когда-нибудь на драконах?
— Да заткнись же! — и снова: — Откажитесь… Откажитесь…
Рот с чёрными губами судорожно полуоткрылся; и без того страшные черты умирающего исказились вдруг неслыханным, слепым ужасом.
Руал подхватил мальчика и кинулся по лестнице наверх, на чердак. Его схватили за ногу, он отбился, ворвался в чердачную комнатку и задвинул за собой засов. Небо, ребёнок-то жив ещё?
ТЫ НЕ СДАВАЛСЯ. НО ОНИ — ОНИ СДАДУТ ТЕБЯ ПАЛАЧАМ.
Уже поставив ногу в стремя, Ларт поморщился болезненно, поколебался (неслыханное дело!) и вытащил из кармана вчетверо сложенную бумажку.
— Мирена… — скромно ответили васильковые глазки.
Она не удержалась и всхлипнула — громко и жалобно.
— А вот собак спущу, — негромко пообещал хриплый бас.
Он поднял ладонь. Ладонь вспомнила тяжесть маленького, юркого, солнцем нагретого зверька, щекочущее прикосновение изумрудной чешуи и крохотных коготков.
— Ммм… — начал я. И опять увидел того, что отражался. На этот раз в крышке клавесина, отполированной до блеска. Я замер с открытым ртом.
— Ты не веришь мне, Легиар… Ты раскаешься. Вот уже три дня меня мучит прорицание. Оно во мне, оно рвётся наружу.
Палач, изящный молодой человек в красной накидке, взял Ильмарранена сзади за шею и нагнул, опустив его подбородок в специальное углубление на плахе. Потом примерялся топором — Руал шеей ощутил прикос…
Разбойником овладело смутное беспокойство. У идущего было пугающее, застывшее лицо и тяжёлый сверлящий взгляд.
Его отбросило, будто ударом гигантского кулака. Задыхаясь, он упал на пол, закрывая лицо руками, забился в судорогах…
— О миледи, не только ваши знания, но и некоторые принадлежащие вам ценные вещи известны далеко за пределами…
Он хотел потерять сознание, и сознание сжалилось над ним — начало мутиться.
— Дамир… — сказал он с подобием усмешки. — Как мы всегда… одинаково встречаемся.
Руал улыбнулся ещё печальнее, взял, не робея, руку девушки в свои и развернул её ладонью кверху.
— Не помню. Он иногда поминал огонь, когда ворчал.
Марран с трудом перевернулся на спину, оттолкнулся от притягивающей к себе земли, руками согнул сведённую судорогой ногу — встал, шатаясь.
Руал вскочил, хватая воздух ртом, мокрый, дрожащий, раздавленный ужасным воспоминанием.
— Она идёт… Она на пороге… Ожидает… Ждать — недолго… Ржавчина, ржавчина! Помни, Легиар! Огонь, загляни мне в глаза. Рваная дыра, где было солнце. Посмотри, вот лезвие исходит слезами, она, она…
— Послушай меня, Руал. Ты никогда меня не слушал — послушай хоть раз. Ничего не вернуть и ничего не исправить. Забудь о НИХ, и ты будешь жив…
Мои ноги, кажется, прилипли к полу. Я стоял, как болван, и ловил воздух открытым ртом.
Двор замка был полон возбуждённых, заинтригованных людей. На башне дежурил поварёнок, обязанный сообщать о положении солнца по отношению к горизонту. Погасли печи на кухне, опустела людская, даже стр…
Двумя широкими шагами хозяин подошёл ко мне. Я скулил, как щенок. Он плеснул в кружку воды из кувшина и дал мне напиться.
— А они возвращались? — тихо спросила Кастелла.
Прямо передо мной располагалось так называемое лохматое пятно — в этом месте постоянно отрастала шерсть на ворсистом ковре, и в мои обязанности входило регулярно её подстригать, уравнивая с остальной…
— Высеку! — закричал я, предупреждая купчихину реакцию. — Высеку, высеку, высеку, высеку!
Он сидел на ручке кресла, изящно закинув ногу на ногу. В кресле полулежала Кастелла — лица её не было видно в полумраке. Эст задумчиво портил кончиком шпаги гобелен на стене; Орвин играл со стеклянны…
Да, герцог мигнул. Быстро и как бы воровато, что совсем не вязалось с его манерами. Мигнул и весь подался вперёд, будто желая перехватить слова собеседника раньше, чем они слетят с его губ.
— Мы ещё пацанами к этой пещере бегали, — нервно сказал старший парень, на вид крепче и здоровее брата. — Там внутри тихо, тихо, а потом как зашипит — будто водой на горячую сковородку…
А потом они с Ящерицей выбирались на берег, потрясённые, притихшие, и жемчужные капли воды скатывались по обнажённым плечам и бёдрам…
Ларт был угнетён неудачей и не мог простить мне купчихиных помыканий. Наши отношения вконец испортились, я знать не знал, как загладить свою вину.
— Огонь, загляни мне в глаза… — сказал я неожиданно для себя.
Дверь распахнулась — на пороге встал Эст. Я отшатнулся, гадая о судьбе Легиара.
От первого глотка глаза герцога вылезли на лоб, поэтому он не видел, как довольно, мстительно усмехнулся знахарь.
— Предательство, — сказал Ларт в стену. — Предательство не прощается, Дамир.
Люди шептались, пожимали плечами — они не подозревали, по-видимому, о несчастье своего господина и не могли даже предположить, что задумал самозваный знахарь.
Ларт вскочил, опрокинув стул, одновременно вскочили Эст и Орвин. Женщина вдруг оказалась в центре нового круга.
Его уже стащили с бочки за ноги, опрокинули на землю.
Земля издевалась над ним, плясала под ногами, как утлая палуба в шторм; земля не желала подчиняться и не желала отпускать. Дорога то и дело ускользала из-под прохудившихся подошв, подсовывая вместо с…
— Я так понял, — хрипло продолжал он, — что могу… убираться восвояси?
Он шёл длинным берегом, увязая по щиколотку в теплом шёлковом песке.
— Орвин уехал… Я полагал, что ваш визит, так сказать, следствие…
— Воинственные соседи зарятся на земли и угодья вашей благородной светлости…
Руал ощущал всё своё тело, каждую сведённую судорогой, мучительно бесполезную мышцу. В поединке с магом могла иметь значение только сила другого мага. Руал здесь не имел шансов.
Похоже, он временно обо мне забыл — и слава небу.
Одна большая, рыхлая, глумящаяся рожа. Небо, чего же вы достойны?!
Человек пошевелился, судорожно дёрнулся и поднял на меня сумасшедшие глаза. Я попятился; он вскочил и перевёл взгляд на свои руки. В правой была зажата моя бирюзовая с золотом куртка. Он замычал и с …
— Подавай, — распорядился хозяин и вернулся в гостиную.
Не издав ни звука, Ларт выхватил у меня тяжёлые щипцы и яростно ткнул ими в горящие поленья. Изображение Эста заколебалось и растаяло с негромким шипением.
— Не сидится, — понимающе кивнул Свен. — Тянет вперёд, неизвестно куда, лишь бы в дорогу, лишь бы идти, будто подошвы зудят… Ведь так?
Ликующие крики отдалились — я, по-видимому, здорово увлёкся преследованием своего страшного с виду, но робкого врага. Пора было подумать о победном возвращении.
— Этот фейерверк мне кое-что напоминает, — проронил Ларт.
— А если никто не знает, то что ж мы скулим раньше времени? «Вывернет мир наизнанку», да, Орви? А что, если это благодеяние для мира, если он уже вывернут, если эта ваша Третья — не мясник, а костопр…
Он прикрыл глаза и увидел, как несётся навстречу земля, стелется, кренится в бешеной гонке. Где-то голосят, где-то хрипло кричат от ужаса. Горячий ветер с резким незнакомым запахом. Странный свет — н…
Они сидели молча вокруг низкого круглого стола, в центре которого, прямо на вырезанных в столешнице знаках и символах, лежал Амулет Прорицателя.
Что-то неприятно хрустнуло. Марран раздавил в руке стакан с остатками напитка и теперь наблюдал безучастно, как белую салфетку пятнают чёрные капли крови.
— Наверное, её отец думал, что она вам не ровня? — всхлипывая, спросила девушка.
— Ни днём… — повторил значительно Руал, который никак не мог нащупать верный путь, ни… ночью…
Он начал пить нехотя, через силу, но каждый глоток возвращал ему власть над мыслями и способность облекать их в слова.
— Вот-вот… Что-то похожее… Забавно, правда?
Её дом тоже стоял на пригорке, чуть особняком от прочего посёлка. А сам посёлок был мне хорошо знаком — на другом его конце жила моя подружка Данна, а хозяин здешнего трактира не раз угощал меня зада…
— А, — усмехнулся Ларт, — хочешь быть сильнее?
Ларт вздохнул и отвернулся. Великий Волшебник тяжело опустился в кресло. Его покатые плечи вздрагивали.
И тут меня осенило: а я ведь его знал! Я делал первые шаги у Ларта на службе, когда этот нахальный и самоуверенный субъект был, помнится, его любимцем.
Принял у Маррана Амулет, потрогал ногтем, оглядел придирчиво — нет ли где ржавого пятнышка… Пятнышка не было.
…Это было первое утро за последние три года.
ЭТОТ МИР ПОЛОН ПАЛАЧЕЙ. ВСЕ ПАЛАЧИ ИЩУТ ТВОЕЙ ШЕИ, МАРРАН.
Орвин осёкся, поскольку его цитата пришлась не совсем к месту.
— Не вздумайте бежать! — отрезал барон. Небо, он читал мои мысли.
— Потом он в пещере колдовал, — шептала женщина, — а теперь вот…
— А не надо было покупать, — откликнулась другая женщина, — все знают, что ихние горшки отравленные!
— Так сразу надо было по голове метить… А то такие и убить могут…
Стало тихо. Тишина эта нарушалась только дробным стуком сердца у меня в горле.
Будто ветер прошёлся в древесной кроне у него над головой; вздрогнули простёртые к небу высокие ветки. Нечто незнакомое, густое, тёмное поднялось волной в Руаловой душе, поднялось и перехватило дух. …
Я стоял на верхней площадке лестницы, он — на нижней, он прижимал к груди ребёнка, я держал перед собой медальон.
Управиться в посёлке было несложно — там меня считали «учеником чародея», а такое отношение здорово упрощает жизнь. Глупо же объяснять всем и каждому, что никогда я не был Лартовым учеником. Служкой …
Я тоскливо ждал, что предпримет Ларт в попытке восстановить уязвлённое магическое достоинство, но он бездействовал. Я покосился через плечо — и увидел, что Легиара у меня за спиной нет.
— Марран, — тем же отрешённым голосом продолжал Ларт. — Маг милостью небесной. Со временем он перерос бы и Эста, да, возможно, и меня… Не успел. Поторопился предать нас обоих. Наказание справедливо.
Волк переминался с лапы на лапу. Руал оглянулся на костёр — головни давно погасли.
Извивались над головой Маррана жёлтые и красные петли, захлёстывали друг друга, рвались с негромким треском, от которого хотелось оглохнуть; развернулась вдруг воронка, серая, бешено вращающаяся, и п…
— Руал, очнись… ЭТО прошло… Теперь ты снова жив и будешь жить…
— Непросто же до тебя добраться, Ушан, — пробормотал мой хозяин. — Сколько лет ты собираешь всю эту дрянь?
— По заслуге ворюге, по заслуге! Давай! Ещё!
— Он в пещере живёт, — сказала после паузы женщина. — Лет сто живёт, а может, и двести. Отец, бывало, рассказывал, что он смирный был, спокойный, помогал даже, если нужда была… Потом его лет двадцать…
Ящерица вскочила, вскрикнув, потому что все муравьи округи за две минуты собрались на месте, где только что покоился её локоть.
Розовощёкая веснушчатая Лина бухнула перед ним на стол огромную, в белой шапке пены, янтарную кружку. Он привычным жестом потрепал девушку по щеке.
…До поздней ночи я сидел в кубрике, ел до отвала, пил и делился подробностями из жизни магов. Слушатели смотрели на меня с ужасом и восторгом.
Он принял-таки её, эту жизнь — принял целиком, вместе с бесконечной дорогой и ноющими ногами, вместе с тяжёлой работой, за которую всегда полагался ломоть хлеба, вместе с ветром, пробиравшимся под ку…
— Ты мне зубы не заговаривай! Сдаёшься, не хочешь больше играть — так и скажи… Мне тоже надоело колдовать вполсилы… Ты же с тремя десятками муравьёв справиться не можешь!
Впрочем, купчиха была не так уж стара. Она и недурна была, пожалуй. На её холёном белом лице без труда читались привычка и вкус к неограниченной власти, а зал, где нас удостоили аудиенции, обставлен …
Колдун неуверенно топтался на месте, утопив голову в кружевном воротнике. Маленькая Гарра — Руал взглянул на неё мельком — так и обомлела на своей жёрдочке.
Восторженные вопли были ему ответом. Люди, сгрудившись под окнами, лезли друг другу на плечи, задирали головы и тыкали пальцами в сторону высокого балкона.
Сгустилась темнота, притомившиеся вояки собрались в трактире, и Руалу из его сарая была слышна их пьяная похвальба.
— Очевидно, действительно пришло время показать вам кое-что…
— Самострел у него… Не смей! Из-за тебя всех нас убьют! — плачущим голосом выкрикнул староста — толстый глупый человек, чей авторитет был давно и безнадёжно погублен.
Герцог закивал, а Ильмарранен быстро взглянул на туалетный столик, вдруг испугавшись, что ящерица была всего лишь наваждением. Но нет — на него так же внимательно смотрели изумрудные глаза.
— Хозяин, — сказал я жалобно, — хозяин, простите… Разрешите мне по-прежнему служить вам, просто служить, не разыгрывая представлений. Я не могу быть магом. У меня не выходит. Впрягите меня в карету в…
Подъёмный мост был опущен. На дне рва маслянисто поблёскивала жирная влага.
— Так ведь нельзя было, нельзя было… Не отдать… Никто в мире не отнимет у него… Никто… Подумай, что он сделал бы… С нами сделал…
У кузни было пусто — воинствующие сельчане, кузнец и подмастерья спали сейчас тяжёлым пьяным сном и видели во сне победу. На всякий случай Руал прислушался, постучал тихонько, потом вошёл внутрь. Нао…
Он проделал долгий путь, привязанный за пояс к седлу — то пешком, то бегом; потом бесконечно долго дожидался приёма в вонючей людской, откуда совершенно невозможно было сбежать, а теперь немеющими ру…
— Де богу больше… — шептал он страдальчески.
— То есть Луаян, — проговорил Ларт глухо. — Я хотел сказать — Луаян.
Его вопрос несколько меня отрезвил. Я раздевался всё менее и менее решительно, пока не застыл, поникший, комкая в руках кружевное жабо. Ларт сидел в углу и смотрел на меня не отрываясь — смотрел отст…
Разозлившись, он стал сопротивляться, намечал себе ориентиры впереди и шёл, не сводя с них глаз. Уловка эта помогала лишь отчасти — скоро он почувствовал, что ему подсовываются те метки, что выгодны …
Я снова закрыл глаза. Чума. Я был ещё совсем малышом, окна занавешивались рогожей, нас, детей, не выпускали на улицу, и дни слились в один долгий бред… А потом чума исчезла внезапно и необъяснимо, и …
— Зелье должно быть составлено прежде, чем солнце коснётся горизонта… — озабоченно твердил он потом обнадёженному герцогу. — До момента, пока диск его не скроется полностью, надлежит провести обряд о…
Ахнула толпа. Ильмарранен поднял лицо, залитое зловонной кашицей. Руки его были привязаны, он даже не мог обтереться.
Ларт подошёл и бросил на стол перчатки так, будто происходило нечто совсем привычное и обыденное.
— Ты? — спросил он со странным выражением.
НЕ СРАЗУ. ПОСЛУШАЙ. МИР МЕНЯЕТСЯ, ПЕРЕМЕНЫ ЭТИ БЛАГОТВОРНЫ. ТЫ ПОМОЖЕШЬ МИРУ, И ТЫ ПОМОЖЕШЬ СЕБЕ. ТВОЁ МОГУЩЕСТВО НА ПОРОГЕ, НО ОНО НЕ ВОЙДЁТ БЕЗ ТВОЕЙ ПОМОЩИ. ОТКРОЙ ДВЕРЬ.
Хозяин перевёл дыхание и ослабил хватку на моём плече. Марран стоял, потупившись, и слушал, как ветер хлопает оконной рамой.
— Мне учитель рассказывал, — пробормотал мальчик, будто смутившись.
— Земля твоя… присосётся, как клещ, к твоим подошвам…
— Ты что же, щенок? Ты о чём с Хантом поспорил?
«Ларт!» — подумал я, покрываясь потом и изо всех сил сжимая пальцы на подлокотнике.
При слове «маг» всё пришло в движение. Люди вставали, лезли на скамьи, возбуждённо галдели, стараясь разглядеть нечто новое в таинственном посетителе.
Зал суда был устроен проходным — в одну дверь палач выволакивал молящего о пощаде осуждённого, в другую стража вводила следующего злодея для нового разбирательства. Судья едва успевал подписывать бум…
Вернувшись в дом на холме и кое о чём поразмыслив, я сообразил, что, проявив расторопность, успею по дороге в порт попрощаться с Данной. Эта мысль придала мне резвости, и скоро Лартовы покои заблиста…
Он мысленно сосчитал до пяти, по-прежнему лёжа с прикрытыми глазами, потом медленно, чтобы не спугнуть зрителей, поднял голову и, будто спросонья, огляделся. За забором затаили дыхание.
— Он между… Он не… Он маг, который не маг…
Подошёл пёс, глянул на Руала печальными, всё понимающими глазами. Руал вздохнул и отломил ему кусок.
Тем временем Ларт смиренно занял своё место у меня за спиной. Его смирение казалось мне зловещим, я предпочёл бы, чтобы он прощипнул меня до кости.
— Хорошо, — кивнул Ларт и сразу, без перехода, наклонился и поднял корзинку, хлеб и свёрток с сыром. — Давай войдём в дом.
— Я сказал ему, что не было пари. А пари было. Мы побились об заклад с мельником Хантом, что…
Слушатели опасливо огляделись, желая удостовериться, что дракона поблизости нет.
А с другой стороны плоской площадки помещался дом — небольшой, добротный, окружённый крохотным двориком и палисадничком, в котором что-то зеленело. Над входной дверью приколочено было выкованное из ж…
— А если вы не поможете, умрёт Ларт, — выговорил я шёпотом.
— В дальнюю дорогу. Не бойся, я не собирался злоупотреблять гостеприимством… твоей семьи.
Всю ночь они вполголоса разговаривали, сблизив головы над письменным столом. Поднимая иногда тяжёлые веки, я видел, как Ларт водит пальцем по жёлтым от времени свиткам, разглаживает их ладонями, что-…
Небо потемнело ещё больше, сумерки сгустились, будто средь бела дня вдруг навалился вечер. Новая туча, явившаяся из-за реки, помедлила и разразилась жесточайшим градом.
Белый свет вдруг потерял силу, замигал, вспыхнул вновь. Палач на секунду замолчал, и в этот момент одно из зеркал лопнуло — не треснуло даже, а расползлось, как ветхая ткань, рваные края скрутились т…
Они уходили, спускаясь вниз, с холма. Руал не мог бежать — подгибались ноги. В отчаянии, что теряет её, он крикнул глухо, и крик тут же был унесён ветром, но она услышала и обернулась. Потом обернулс…
Он сидел, уронив голову на руки. В полубреду ему виделась ящерица на горячем камне.
— А-а-а! — с новой силой завопила женщина, и кто-то из обладателей мощных спин зажал ей рот рукой.
— Правда-правда, — устало отозвался Легиар. — Она следит за другим человеком, тем, кого видели в зеркале вод Луаян и его учитель.
И тут я по настоящему испугался. Опять же, не от слов. От того, что Ларт не рявкнул на меня, как обычно, и не высмеял, что тоже случалось. Он говорил со мной, как с равным. Значит, что-то действитель…
Дорога давно была пуста, но Руал смотрел и смотрел, и глаза его воспалились от ветра, который швырял к его ногам рыжие трупы зелёных листьев.
— В переносном смысле… Мне нужны слухи, мне нужен интерес к твоей персоне… Клянусь канарейкой, кое-кто давно должен был проявить к тебе интерес!
Когда за хозяином закрылись створчатые двери, Ларт, пребывавший в добром расположении духа, одним махом смял мою роскошную постель под шёлковым балдахином.
Незнакомец усмехнулся снисходительно и отошёл. Руал, сам не зная зачем, отошёл следом.
— Ах ты, ворюга! Да я сейчас тебя вздёрну на первом суку, мне только спасибо скажут!
— Откуда будешь? — спросила кухарка, с любопытством за ним наблюдавшая.
Упала дверь. Влетел Обри с безумными, белыми глазами. Увидел окровавленного ребёнка с воронкой в горле и зашатался.
Нож прыгал в его мокрой руке. Кажется, здесь, на шее…
— Мы ищем того, кто укажет на того, кто знает, что это такое.
Руала схватили за плечи, грубо встряхнули и швырнули вперёд; он споткнулся о крыльцо и упал лицом вниз. Больно впилась в грудь золотая фигурка.
— А что мне до чужих детей? Лишь бы своих пять душ прокормить…
Заглянуть за ограду… Прижаться лицом к деревянным… Нет, это прутья клетки. Это клетка, огромная, ржавая, и я в ней один. Остальные — снаружи.
— Картам ведомо многое, — Руал встал, не собираясь попусту тратить отпущенное ему время. — О плате договоримся вперёд.
Охапки золотой соломы придавали сарайчику опрятный, праздничный вид. Люди бросали ещё и ещё. Вой стих.
— Не открывайте, — сказала женщина. — Это ошибка.
Малыш танцевал вокруг матери на остывающем влажном песке.
— Это ошибка, — сказал Руал, стараясь говорить спокойно. — Я не видел никаких двух грошей!
— Ты не узнал ничего нового, — безжалостно констатировал мой хозяин.
— Клянусь. Светлым небом клянусь, я его не трогал.
Стало тихо. Невыносимо тихо, я боялся шелохнуться на своём табурете.
— И вы со всеми-всеми зверями можете говорить? — в восторге спрашивал конопатый мальчишка по имени Ферти, являвшийся, по-видимому, заводилой.
Он шёл и не мог представить себе размеров этого жилища, угнездившегося в толще земли. Где-то в путанице переходов и комнат колдун держал маленькую Гарру, босую, в ночной сорочке, с голыми детскими ру…
В тот же момент свечи погасли. Комната погрузилась во тьму. Прорицание, по-видимому, закончилось.
Я доложился, опустив, впрочем, последний эпизод.
— Сейчас Обри вернётся, — сказала Итка. — Я уже управилась, ужин готов, хлеб ещё остался, а завтра новый испеку…
— Так на чём мы остановились… Ага, — он порылся в бумагах, — выдал себя за знахаря… К этому вернёмся позже. Украл золотую статуэтку… — судья прихлопнул ящерицу пухлой рукой. Руала передёрнуло.
От рощи несло сыростью; Ильмарранену казалось, что он врос в пригорок, врос, заваленный листьями по колено.
Мальчишка проверил, не издеваются ли над ним, кивнул и снова потупился.
— Дамир, — бросил Ларт через плечо. — Костёр, быстро!
— Как я раньше не догадался попробовать… Прорицатели делали это и до меня. Вырез на медальоне проводил их в другие миры и другие столетия…
В потолке имелось круглое отверстие, сквозь которое в солнечные дни пробивался луч — узкий и острый, как вязальная спица. За день он проходил путь от оленьих рогов над входной дверью до гобелена на с…
— Что?! — подпрыгнул в седле барон. — А продырявьте его, вот что! Мне неинтересно, чтобы он возле моего дома малинку жрал!
Он водрузился на стол, опрокинув тощим задом пустой подсвечник. Я мрачно внимал ему, натягивая сапоги.
Золотая цепь, золотая пластинка со сложной фигурной прорезью. Я протянул руку — и отдёрнул. Протянул ещё раз, коснулся срезанного уголка — солнечный зайчик на потолке дрогнул и замер опять.
Руал Ильмарранен посмотрел, не мигая, на солнце, и опустился на дорогу. Выпал из мокрой руки стеклянный шарик — подарок мальчика Финди.
Он выпустил колокол из рук — грохнув на пол, тот растёкся маслянистой лужей.
— Так он травоядный, — сказал я убеждённо. — Уверяю вас, господин барон, что он вовсе не опасен.
Бесконечная дорога лежала у его ног, но нельзя было понять — то ли он отправляется в путь, то ли наконец вернулся.
Это была-таки салфетка, тонкая, белая, а в центре её расползались на глазах дыры с чёрными обугливающимися краями.
— Ай-яй-яй! — укоризненно пропел тонкий старческий голос у калитки. — Из зёрнышка да росточек, из яичка да пташечка! Уж мы ходили, уж мы следили, да наречённую и высмотрели!
— Я не забуду, — сказал Обри. — Я клятвой клянусь, что ты отныне мой брат и всё, что имею я, принадлежит тебе. До старости, до смерти ты можешь жить в моём доме. Всё, что ни попросишь, я исполню, хот…
Спустя несколько дней мы остановились ненадолго на постоялом дворе. Первой же ночью я проснулся от пронизывающего, леденящего ужаса.
— У нас перемены, — мрачно сообщил Ларт. — Мы меняем курс и завтра высадимся на берег.
После чествования, после публичного баронового признания, что магия, мол, есть величайшее сокровище живущих, после поздравлений, восхвалений моему мужеству и волшебному мастерству я остался, наконец,…
— Грабители… Ферму подожгли… Будут здесь… — он давился словами.
Мы стояли на круглом каменном пятачке, откуда открывался впечатляющий вид на предгорья и разбросанный в них посёлок. Крыши, улочки, дворы — всё было как на ладони, и если б у старого мага была подзор…
Я ехал по левую руку от барона, вооружённого длинной заострённой пикой; по правую его руку ехал старший егерь. Как мне объяснили, бароновы угодья просто кишели пригодным для охоты зверьём.
Он говорил тихо, зловеще, растягивая слова.
Такое предложение не вязалось с его предполагаемой трусостью.
— Говорить с тобой, — отозвался Ларт, не отводя прищуренных глаз.
И, так как охотников не нашлось, взялся за дело сам.
Старик поблагодарил жестом. Руал кивнул. Небо светлело, но костёр горел ещё ярко. В этом смешанном предутреннем свете старик увидел наконец его лицо.
Жена перевела на него тяжёлый, остановившийся взгляд.
Он сделал несколько неуверенных шагов и остановился.
…На обеденном столе горели две свечи. Топилась печка; щели вокруг чугунной дверцы светились красным.
— Время приходит! — объявил Марран. — Напиток готов. Вашу светлость ждёт обряд — и сразу за тем ночь восхитительных утех!
— Я пришёл сюда, и я пойду дальше, — процедил Ларт обычным своим голосом. — Держись рядом!
Маленькая девочка, сидящая на плечах отца, размахнулась и бросила в Руала чем-то, больно ударившим его по носу.
Ильмарранен пошевелил пересохшими губами.
Ему дали напиться. Улица перед трактиром быстро наполнялась смятенными, растерянными людьми. Матери в панике звали детей. Финди, Ферти, Пач и прочие пропали в толпе. Кто-то заплакал. На крыльцо выско…
Он снова взялся за горячий металл — и ощутил мягкий напор с той стороны двери. Будто порывы ветра наваливались снаружи, так что тяжёлый засов, наполовину уже отодвинутый, ёрзал в стальных петлях.
— Это хрустальный шарик… — прошептал он, заглядывая Руалу в глаза.
Зависла пауза. У меня не осталось сна ни в одном глазу.
— Обри! — крикнула Итка. — Коня, в посёлок, врача, скорей!
— Ничего не исправить… — проговорил он с трудом. — Ты права… Ящерица отращивает потерянный хвост много раз, до бесконечности. Но не всем так везёт…
— Кто тебя учил, негодяй? Что ты суёшь мне его, вместо того чтобы подать с поклоном? Ещё раз!
Зависла пауза. Я, замерев, ждал, как поступит Легиар. Тот постоял секунду, потом повернулся и потащился на исходную позицию.
Он проклинал себя, шагая улицами посёлка в сопровождении притихшей толпы. То и дело кто-то говорил громко: «Не пускайте его! Всем будет хуже!» Но впереди шли Гаран и Лита, и никто не решался заступит…
Пробка выпала из широко открывшегося глаза. Улыбка застыла на лице незнакомца.
Из трактира доносился мощный, многоголосый храп. Ни огонька, ни свечки не мерцало в тусклых окнах осевших в землю домов. Руалу предстояло найти кузню.
Посмотри на него. Посмотри на них на всех. Опомнись и посмотри. Они несчастны. Ты виновнее любого из них.
— Рискуете, господин Руал… Но так тому и быть… Я согласен.
Работа спорилась; я прикрикнул на таракана, выставившего усы из широкой щели в полу, и поспешил в гостиную — накрывать.
Я набрал в грудь воздуха, чтобы заорать что есть мочи. Ларт предупредил это намерение и быстро зажал мне рот рукой.
Проклятый замок бросил, наконец, играть в догонялки и теперь приближался неуклонно, но всё же очень медленно.
— Сейчас, — мрачно пообещал владелец глаза. — Только разгонюсь вот посильнее… А ну, пошёл отсюда!
И отвернулся, опустив плечи — поникший, усталый, будто вынули из него ту тугую железную струну, о которую обломала зубы чудовищная Третья сила.
Сейчас этот опасный самодур был в его власти — ненадолго, но зато крепко и полностью.
ИЗБРАННИК, Я НЕСУ ТЕБЕ ВЛАСТЬ. МИР ПОЧУВСТВУЕТ ТЯЖЕСТЬ ЭТОЙ ВЛАСТИ. ОН ЗАПЛАЧЕТ СНАЧАЛА, НО, И ПЛАЧА, ПРОСЛАВИТ ТЕБЯ. ОТКРОЙ ЖЕ ДВЕРЬ!
Занесённая грязная рука в последний раз дрогнула, потом ослабела и медленно опустилась.
Потрясённый, Руал касался ладонями жёстких, веером ниспадающих из темноты кружев. Кто-то говорил с ним изнутри — совсем так же, как тогда, на дороге, когда казалось, что сходишь с ума…
— Спасибо… — повторил Руал, машинально опуская шарик в карман, и, улыбаясь, зашагал ей навстречу.
— Папа-а! — закричал вдруг мальчишка, хозяйский сын, голосом подстреленного зверька. — Папа, прости! Отпусти Барта! Не надо!
Она в спешке наполнила стакан тёмной жидкостью, бормотала заклинания, плела руками сложное невидимое кружево…
Топился камин. Я смотрел в огонь, а Ларт расхаживал по комнате у меня за спиной. Слушая его шаги, я бессознательно водил пальцами по длинной жгучей царапине у себя на щеке — там, где коснулся кожи ра…
— А! — скрипел вояка Угл. — Вот и старина Крот! Самое время промочить глотку! — или: — А вот и Виль, глядите-ка! — и через минуту: — Ага, и Крокус явился! Ну и денёк сегодня выдался, верно? Лина, пив…
— Идём. Тут мы не поможем и нам не помогут.
— Правда? — спросил я с надеждой. — Правда-правда?
Некоторое время они шли молча, миновали засыпающий посёлок и вышли на широкую, вдаль ведущую дорогу. По всей степи гремели хоры цикад.
Руал обвёл взглядом обращённые к нему лица. В глазах у него стояло выражение, какое бывает при сильной боли.
— Ты вёл себя хорошо, — повысил голос Ларт.
В толпе мальчишек он был похож на одинокую мачту среди бурного моря.
Я не поверил своим ушам. Первой моей мыслью было, что я серьёзно в чём-то провинился.
И что-то бесформенное, тяжёлое и холодное сидело у меня на груди.
— Отчего же… Живёт. Мальчишка, ученик евойный.
— Снова наглый оборванец! — заметил он брезгливо. — Знаешь, негодяй, что бывает за потраву моих лесных угодий?
— Я несу?! — обернулся к нему Руал. — Да ты про оборотней что-нибудь знаешь? Ты знаешь, что такое разъярённый, убитый не по правилам оборотень? Ты хоть одно заклинание в жизни слышал?
— Несчастье, да. Сколько живу, такого не помню. Нам-то ещё ничего, повезло вроде…
— Знамение… О, ужасное знамение! — бормотал он в неподдельном отчаянии.
Впереди темнел лес. Руалу зачем-то хотелось спрятаться. Он шёл всё быстрее и быстрее, а перед глазами у него назойливо повторялись картины вчерашнего дня, повторялись медленно, будто участники их увя…
— Она помешалась, — твердил он в ужасе, сам сейчас похожий на помешанного.
— Я сейчас не в состоянии тебя защитить. Уходи, тебе нечего здесь делать. Сам ты, возможно, уцелеешь.
Знал, когда меня пороли, и знал, когда раздавленным червём корчился в гнилой канаве.
Он смотрел на меня непонимающе. По-видимому, этот забитый сельский мальчик вообще не знал, кто такие маги.
— Слушайте его, люди! Он может! Он уже изгонял оборотня, он воскрешал мёртвых, он говорил с ветром и травой! Слушайте чародея!
— Погоди! — закричал испуганный Руал. — Погоди, поторгуемся!
— Почему ты не докладываешь о посетителе?
Нет, не проси. Я знаю, как надо. Подожди. Я сделаю своё дело и приду за тобой.
— Не надо, Орви, — сказал на этот раз Ларт.
У выхода из залы обнаружился Ларт, жующий куриную ногу. По коридору отдалялись женский смех и шелест юбок.
— У вас золотая курочка, у нас красный петушок! Открывай, хозяин, снаряжай дочкину судьбину!
К приезду Маррана накрывался стол — Хантова служанка, робкая тощая девушка, сбивалась с ног. Она мучительно стеснялась, прислуживая господину Ильмарранену, краснела и роняла посуду. Марран иногда сни…
Лицо его исполосовано было Иткиными ногтями.
— Я с самого начала всё сделал неправильно, — пробормотал Легиар. — Я разыскивал её, приманивал её, собирал слухи, в то время как… — он запнулся.
Перед ним лежала на столе груда золотой фамильной посуды, сплошь в бурых пятнах ржавчины.
Руал отсмеялся, и ему стало легче. Ему стало совсем легко, и даже жалко этого старика с его игрушечной виселицей.
За портьерой упало что-то тяжёлое. Просительный голос испуганно вскрикнул, на секунду превратился в умоляющий, потом затих. Что-то успокаивающе проворковал Ларт.
Трещали щепки в огне; их, впрочем, должно было хватить ненадолго, а достать огромную сухую ветку, сломанную когда-то бурей и нависавшую теперь над головой, у него не хватало сил. Побои, едва не стоив…
— Крыс понадобится дюжина или две… — серьёзно и сосредоточенно объяснял знахарь. — Мизинец на правой крысиной лапке обладает силой, о которой известно не всем, о, не всем!
Трещали поленья. Один из работающих то и дело отходил от растущей чёрной ямы, чтобы подбросить дров в огонь. Костёр после этого пригасал, чтобы через секунду разгореться яростно и зло.
Мальчишка ухватил золотую пластинку двумя руками и радостно потянул её в рот, едва не выхватив медальон у доброго дяди.
Пискнули половицы у меня под ногами. Он замолчал, поставил бокал и обернулся.
Волшебник, стоящий в воротах, был страшен.
И на глазах у всей деревни лицо его внезапно и страшно изменилось, будто обуглившись. Люди отпрянули.
— Ну, пойдём… Пойдём, мальчишка будет капризничать… Пойдём…
Мне тоже, подумал я. Нечто недавнее и неприятное. Да! От такого вот огонька сгорел дом одной чванливой купчихи, сгорел, как свечка. А всё оттого, что вдова питала слабость к колдовским книгам, и одна…
Они сидели у костра, Тилли куталась в Руалову куртку и доверчиво рассказывала, как без шума поймать курицу, как наколоть рыбу на самодельную острогу, а потом испечь в золе, и что она обожает нянчить …
Я всё ещё смотрел на него затравленно. Он усмехнулся, вытащил меня из кареты на солнце и посадил рядом с собой, на козлах.
— Имя? — безучастно спросил маленький серый писец.
— Вы не понимаете главного! — вмешался Орвин. — Дело не в Марране и его мести вам… Третья сила вывернет весь мир наизнанку… — он перевёл дух.
— Жив ли… — вздохнул Орвин. — Ящерица, то есть Кастелла, считает его мертвецом.
Мост медленно опускался; вот между его тёмным краем и стеной показалось быстро растущее небо, и проём всё увеличивался. Руал крутил, надрываясь.
Господин в длиннополом кафтане держался рукой за грудь, и Ильмарранен подумал было, что у него сердечный приступ.
Каркая, поднялась из рощи воронья стая. Ильмарранену хотелось, чтобы жухлые листья завалили его по самые брови.
Мы шли, по щиколотку увязая в сыром песке. Мыс остался позади, и судёнышко скрылось из виду. Вместе с ним из виду скрылись завтраки, обеды, ужины, крыша над головой и увесистый дорожный сундучок.
— Поедем со мной. Здесь тебе будет слишком трудно.
— Это всё равно, что впрягать в одну упряжку двух буйволов и муху…
Руал тряхнул головой. Темнота, тишина, тот, кто говорил с ним изнутри, — всё это снова показалось наваждением, бредом.
Вот мальчик, ухоженный, плотный. Разве у него не было няньки? Светловолосый, на носу царапина. Встретился взглядом…
— Браво, Руал! А когда вы сообразили, что это пёс?
Тот не мог решить пока, что такое Руал. Однако, заинтригованный, он забыл о девочке и занялся незнакомцем — осторожно приблизился, вытянул дрожащую руку, намереваясь коснуться Руалового лица.
— Холодно… Оденься… — повторял Руал, пытаясь справиться с поднимающейся внутри сладостной волной.
— Я не помешал, мой господин? — спросил Легиар заботливо.
— Вы отдали её, — сказала она без всякого выражения, голос её был подобен деревянному стуку. — Вы отдали её.
Он придержал лошадей, а я, рискуя попасть под колёса, перебрался к нему на козлы. Он молча подвинулся.
— Чик-чирик, — сказал старик хрипло и подбросил парик.
— Назад, — крикнул ей отец. — В постель, быстро!
— Ах! — сказали в один голос маленькие дочери барона. Сынишка фыркнул, жена вздохнула, а старушка-приживалка достала платок и принялась чистить испачканное платье.
— Не прогоняй меня… — её рука расстегнула Руалов ворот и погладила шею. — Ты добрый… Все они скоты, а ты человек… Ру, ну что же ты!
И в наступившей тишине до них вдруг донёсся отчаянный плач. Плач накрыли потоки ругани, изрыгаемые другим голосом. Хлопнула дверь дома, что-то тяжёлое упало и покатилось в глубине крайнего, на отшибе…
Руал молчал. Он видел, что колдун уже миновал соседний справа двор, но не стал говорить об этом.
Пёс переступил с лапы на лапу. Руал снова замахнулся — тот отскочил, но уходить не собирался.
Лина вернулась за стойку, так и сяк повторяя про себя его слова.
Здание городского суда тоже выходило фасадом на площадь, но смотреть на него было неприятно — мрачное и приземистое, оно имело перед входом круглую чёрную тумбу с маленькой символической виселицей, н…
— А если я вам что-то дам? — это нахально торговался Ферти.
— Ру… — тихо, опасливо спросила Тилли, ткнувшись носом прямо ему в ухо. — А ты… колдуна когда-нибудь видел?
«А в саламандру умеешь? А в змею? А в дракона? Ну, посмотри на меня! Ведь это так просто!»
Старший сын поднялся наверх, и из его комнатушки не доносилось ни звука.
— Догадайся, Ящерица… Догадайся, что со мной…
Пронзительный женский визг, донёсшийся от противоположной стороны сарайчика, заставил его поперхнуться. Девчонки, пристроившиеся рядом на мешках, вскочили, будто ужаленные. Шум базара на мгновение пр…
— Гонятся, — сообщил Руал с глубоким вздохом. — За мной по пятам следует несчастная любовь!
Руал отошёл потихоньку, потоптался, пощупал свой отбитый когда-то бок, выругался, укусил себя за руку и вернулся к месту свалки.
На другом конце площади вспыхнул фейерверк.
— Не надейтесь, — криво усмехнулся Эст. — В случае смерти капли сделались бы чёрными, как смола. Просто почернели бы… А судя по тому, что вы рассказываете, там был целый фейерверк…
Конечно, это был Ларт, вездесущий, вовремя появляющийся Ларт, ответивший на моё замешательство скептической улыбкой.
Он тяжело поднялся — снова заболел отбитый бок. Ничего, подумал он с облегчением, теперь это ненадолго.
Вспомнились крутые бока глиняных горшков, расписанных цветами и пчёлами. Ровные ряды ульев…
Я лежал на пуховой перине в лучшей комнате гостиницы, пустой и тёмной.
Через пару дней перед нами замаячили горы, а ещё три дня спустя мы подобрались к ним вплотную. Здесь, в предгорьях, приютился древний и довольно большой посёлок, в котором, как утверждал Ларт, жил ст…
Руала сильно оттолкнули в сторону; стараясь удержаться на ногах, он ударился о чью-то спину. Обладатель спины покачнулся, но устоял. Ильмарранен ухватился за деревянную стойку, удерживающую лоскутный…
— Волчище, ох и волчище! Шерсть дыбом… Как глянет — а взгляд человеческий, чуть не говорит… Я так и обомлела, а он — в сарай…
Лартов ужин, оставленный мною на столе, стоял нетронутый и давно остыл. Свеча почти догорела.
В скорбном молчании мы вернулись в заколоченный Лартов дом.
Ларт, конечно, видел в темноте и уверенно тащил меня к хорошо ему известной цели. Вскоре во мраке подземелья прозвучал удивительно неуместный здесь скрип открываемой двери — и сразу стало светло.
Руал только сейчас увидел, как слезятся эти подслеповатые глаза, как беспомощно шлёпают губы, как трясутся узловатые руки. Старик смотрел на него недоумённо, растерянно, но никак не злобно.
— Знамение… — бормотал Легиар. — Она не далась мне в руки… Какая книга… Знамение!
Руал остановился. Нет, подумал он. Только не вмешиваться. С меня хватит.
Он оставил стол и задумчиво провёл ножом по своей щеке.
И мы двинулись вперёд. Это стало возможным потому, что я изо всей силы зажмурил глаза и открыл их только тогда, когда шипение осталось за спиной.
Я не пошёл их провожать — они, кажется, просто растворились в полумраке прихожей.
— Ничего, — сказал Руал благодарно. — Спасибо.
Увидев меня, она приостановилась было и хотела что-то спросить, но я опередил её, отпрыгнув назад и всем видом приглашая, нет, умоляя войти. Она, так ничего и не сказав, нерешительно двинулась за мно…
— Слуг — нет… — смущаясь, ответила пичуга.
— Вот, Легиар. Почти полностью. Ржавчина.
Ильмарранена сильно толкнули в спину: кто-то пробирался вперёд, кто-то отходил, и образовавшийся водоворот вынес Руала так близко в бочке, что тяжёлые кузнецовы ботинки оказались у него прямо перед л…
— Ты не принимал его во внимание, потому что тебе не хотелось, — тихо сказал Орвин. — Ты просто не желал видеть его Привратником. Маррана…
— Надо открыть, — прошептал старший из парней. — Надо открыть, иначе он не отстанет… Дом сожжёт, как Ложкарям!
ЭТО ТЕБЕ УГОТОВАНО, МАРРАН. ТЫ СНЯТ С ПЛАХИ, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ. СТОЯ НА ПОРОГЕ СОКРОВИЩНИЦЫ, НЕ ВРЕМЯ ПЛАКАТЬ О ТРЯПИЧНОЙ КУКЛЕ. ИДИ. СУДЬБА. ВЛАСТЬ. МОГУЩЕСТВО. МЕСТЬ. ЧТО ХОЧЕШЬ.
Руал сжался, вздрагивая от ударов; прутья не защищали его, а уклониться он не мог. Зазывалы не было слышно — так свистела и улюлюкала площадь.
— Она… Она наблюдает… Ищи, Легиар… Её дыхание среди нас, среди нас… Ей нужен привратник…
Чёрный огонь в печи жадно пожирал седеющие поленья.
Выбравшись из путаницы кружев и мешковины, он шагнул к очагу — надёжному и уютному.
Все тучи гремели им, как громом. Потоками дождя он топил или спасал.
Герцог восседал в кресле напротив; над его головой свирепо торчали клыки трофейного дикого кабана, который тоже нашёл свой приют на стене кабинета. Кабан и вельможа были похожи, как братья.
— Бить, — продолжала женщина, — и хлеб ихний себе забрать, чтобы по справедливости было! А то гляди ж ты — только дождичком подмочило!
Гуляние никак не начиналось — все ждали назначенного на это время исключительного зрелища.
Он бережно принял ящерицу в раскрытые ладони. Несколько секунд они смотрели друг на друга — глаза в глаза. Потом Ильмарранен наклонился и выпустил пленницу в придорожную траву. Мальчишки благоговейно…
Она злилась до слёз. Это было раньше, давно, давно, ещё в детстве…
— Горе путнику на зелёной равнине! Земля присосётся к подошвам твоим и втянет во чрево своё… Вода загустеет, как чёрная кровь! С неба содрали кожу!
Что-то негромко звякнуло — у книжной полки, где мгновение назад лежало тело Орвина, упал теперь на пол ржавый амулет Прорицателя.
Руал ощутил себя лежащим на полу — избитым, изувеченным, но — человеком.
ТЫ ПОСТУПИШЬ. ЭТО БУДЕТ ТВОЙ ПОСТУПОК, МАРРАН.
И двери распахнулись. Быстро, можно сказать, поспешно.
— Твоя собака? — спросила другая молодка, тоже румяная, но с россыпью веснушек по всему лицу. — Ух и здоровая, ужас!
— А если я тоже что-то подарю? — несмело вмешался Пач.
— Куда вы теперь? — спросил Свен, когда вдвоём они брели пустеющей дорогой. — Где заночуете?
— А хотите, я его вообще… повешу? — спросил я с воодушевлением.
Мы шагали налегке — молчаливый Ларт впереди, я следом. На каждый его шаг приходилось полтора моих.
Шум возобновился, правда, несколько тише, чем до этого. Девушка усадила гостя за единственный свободный столик. Тот положил рядом котомку, сверху бросил шляпу и устало вытянул ноги.
— А почему «Третья»? — шёпотом спросил я.
— А уж весна, — пробормотал старик рассеянно, вытряхнул из рукава деревянную лодочку и, кряхтя, пустил её в эту лужу. Лодочка качнулась, повернулась на месте и утонула, скрывшись из глаз, хотя лужица…
Ильмарранен бездействовал за дверным косяком, а старик тем временем возобновил свои попытки. На этот раз околесица заклинаний привела к тому, что пол во всей комнате покрылся крупной, твёрдой чешуёй.
На улицы выехала большая открытая повозка с установленной на ней узкой обезьяньей клеткой. В клетке, прикрученный за руки к прутьям, стоял человек в нелепом цветастом балахоне; на голову его был напя…
— Скорее в дом… В дом, Гаран, и парня сюда…
Ужас, слепой бесформенный ужас завладел им внезапно и без остатка.
Упала на мостовую тряпочка. Золотая спинка, изумрудные глаза.
Я вижу своё отражение в светлых глазах, вылезающих из орбит. Я чудовищен. Но дело не в этом тоже.
Он был тайфуном в море, он был самумом в пустыне, он был всеми ураганами на свете. Он вырывал из земли вековые деревья и сотрясал, играя, горы, тоже бывшие им.
Кузню специально построили в отдалении, чтобы звон и лязг не тревожил соседей. Сейчас это было как нельзя кстати.
Как и положено, здесь царил полумрак. Посетители волшебника должны немедленно проникаться благоговейным страхом.
Женщина подумала и кивнула, приглашая гостя войти в дом.
Коридор. Поворот. Факел в руке чадит. Где она? Где ДВЕРЬ?
— Не спится, да, парень? От любви не убежишь, так то.
— Очень глупо, Марран, — сказал он сам себе запёкшимися губами. — Глупее исхода не придумал бы и мельник Хант!
Он рассчитывал, что мощные спины растеряются хоть на минуту и выпустят жертву. Не тут-то было — один из парней накрутил девчонкины волосы на мосластый кулак, а другой неторопливо поднялся, подтянул ш…
Не веря своему счастью, я отступил вглубь комнаты. Пичуга, немного приободрившись, втащила в номер ведро с водой и щётку на длинной ручке.
— А теперь к господину герцогу вернётся его сила! Да свершится!
— Да приглядывай за этим, как бы ни стянул чего…
Заплетаются слабеющие ноги, отказываются служить ему, по-прежнему ухоженному, упитанному. Его накрывает тень — тень ТОГО, что гонится по пятам. Тёмная, густая, парализующая ужасом тень.
Руал снова заколотил в ворота — просто так, безнадёжно.
На высоком балконе в покоях герцогини маячила фигура затворницы.
Девушка тем временем пересекла двор, направилась было к парадной двери — но потом, поколебавшись, повернула в сторону кухни. Ильмарранен, одержимый весёлым куражом, последовал за ней. Дверь кухни ост…
Я молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.
Руал понял. Эта разгадка сулила спасение. Карты замелькали в его руках, как спицы бешено несущегося колеса.
— Да нет, я понимаю, такого парня, как ты, даже змея подколодная не бросит… Тогда что ж?
Чего же я стал? Идти… Факел трясётся в руке. Зачем было смотреть мне в глаза? Что за сила, что за чудовищные побуждения движут вами, мои соплеменники? Существа, подобные мне?
Старик тем временем приостановился, тряхнул рукой с колоколом и вытянул другую руку вперёд, будто указывая кому-то на девочку.
— Мои сограждане, надеюсь, оценили уже мою скромность и честность… — журчал мэр.
Справиться с оцепенением. Успокоить трясущиеся пальцы. Факел — в кольцо на каменной стене. Руки должны быть свободными, вот так.
Ночь накануне вкусного зрелища он провёл в яме, в затхлом каменном мешке.
— Пустите на ночь честного и доброго путника, — сказал Руал, стараясь казаться как можно честнее и добрее.
Бездна отозвалась шорохом, похожим на отдалённые аплодисменты.
— А правда, что вы когда-то остановили чуму?
Он хотел провести пальцем по её изящно изогнутой спинке — но не посмел. Высвободил её осторожно из беспорядочной толпы дурно пахнущих флаконов, посадил себе на ладонь… Она уселась просто и удобно.
— Марран… — сказал тогда Легиар, и тоска в его голосе была страшнее, чем Эстова ненависть, — что ж ты так поторопился? Предавать, так сразу обоих?
Мысли его переметнулись к сегодняшнему дню — он вспомнил о потере лошади. Конечно, повредивший ногу жеребец не смог бы продолжать путь немедленно, как этого хотелось Руалу, и всё же лошадь — это капи…
Помолчали. Тихонько, как бы вполсилы, поскрипывал сверчок.
Ильмарранена ввели в зал сразу после мошенника-торговца, приговорённого к публичной порке. Угрюмый стражник поставил Руала перед судьёй, вернее, перед его тусклой лысиной, ибо вершитель правосудия ка…
Не успел барон завершить свою ехидную тираду, как крылышко индюшки вспорхнуло с моей тарелки, сделало круг почёта вокруг стола, капнуло соусом на приживалку и впихнулось в мой разинутый рот. Ларт, по…
Время шло, я отдыхал от утренних трудов, радовался предстоящему путешествию и разглядывал давно и до мелочей знакомую переднюю мрачноватого Лартова дома.
— Расскажи, Гаран, — сказала женщина пожилому.
— Ну зачем мне это надо? — оттопыривал губу мальчишка. — Ты из меня лекаря хочешь сделать? Да я пару заклинаний ляпну, и какой лекарь со мной сравнится?
…До чего тёплым был золотой песок на речном берегу, под обрывом! В песке этом ползали, обуянные азартом, двое подростков, а между ними — на утрамбованном пятачке — разворачивалось муравьиное сражение…
Он вздохнул и вдруг положил мне руку на плечо. Я замер — это было второй раз в жизни.
— Однако, господин барон, учитывая неоднозначность ситуации…
РЕШАЕТ САДОВНИК. САДОВНИК МУДР И СПРАВЕДЛИВ.
И он взялся — и ощутил, как вместо ледяного холода ржавое железо отозвалось горячечным теплом.
Да, это был добрый знакомец Орвин, исхудавший, с ещё более ввалившимися и ещё более воспалёнными глазами, понурый, опустошённый. И куда девался тот сумасшедший напор, с которым он явился в наш дом тр…
— Вот так так! — воскликнул он, в то же время решительно пресекая её слабую попытку высвободить руку. — Да вы ведь тоже страдаете от любви!
— Как?! — переспросили его слушательницы в один голос.
— Спасибо, — медленно сказал Руал. — Вы меня спасли, оказывается…
Как он пройдёт в тонкий вырез на медальоне? Станет маленьким, как муравей? Или медальон вырастет, и щель в нём окажется воротами? Ну, попадёт он к Маррану, и дальше что?
— Да, дружище… — пробормотал странный гость. — Не очень-то удачно… А дело, собственно, в том…
Вдова горестно покачала головой и проводила его до ворот. Так он и запомнил её — печальная, одинокая пчела, глядящая ему вслед, прикрываясь ладонью от солнца.
Теперь он с трудом мог в это поверить — так тянула его земля.
— Мы ведь на его территории… Может, он не любит, чтобы чужие приходили и колдовали у него под носом?
Скрипели кости на ветру, будто пытаясь сдвинуть телегу с места.
— Мир тебе, — сказал Ларт, обращаясь к могиле, — Ты меня должен был помнить… Орлан. Я Легиар. Я шёл к тебе, но опоздал.
— Молодой человек решился! — обрадовался зазывала. — Подойди ближе, дружок, и бросай посильней!
Стало относительно тихо. Руал повернулся лицом к сараю. Ему показалось, что он уже когда-то делал это. «Слушайте чародея»… Руала охватил страх перед неудачей. Он закусил губу, пытаясь не вспоминать л…
— Э-э-э… мне очень приятно, собственно, я имел в виду…
Камень тяжело грохнулся о доски, и доски эти тут же вспыхнули. Камень, одетый пламенем, подскочил как мячик и ухнул в ров. Вода зашипела, и всё исчезло — мост снова стоял пустой и тёмный.
— Да их-то бояться нечего! На случай встречи с великаном надо иметь при себе немного табака — великаны не переносят табачного запаха.
Из дальней комнаты выглянула маленькая Гарра — в длинной ночной сорочке, с голыми детскими руками, босиком.
Ларт вдруг нагнулся, поднял камень и, размахнувшись, запустил его на мост.
— Это мой дом, — хрипло сказал мальчишка. — Всё, что в доме, принадлежит мне, и здесь могила моего Учителя. Что вам надо?
— Погодите, — хрипло сказал Ильмарранен. — Так и быть, согласен…
Почуяв твёрдую почву, я осмелился подняться.
— Карты знают, — тонко улыбнулся Ильмарранен.
— Ты что-нибудь понял? Кто господствует — Великий Волшебник или его Замок?
— Идёмте! — громогласно предложил Ильмарранен зажатому в кулаке жуку.
…Порыв ледяного ветра подёрнул воду рябью.
Хозяин сделал вид, что ничего значительного не произошло, но всю ночь не давал мне спать, расхаживая по комнате.
— Ну, посмейся… Самое время нам посмеяться… Светлое небо, да Легиар прощал тебе то, что никому на свете не прощал! Господин Бальтазарр Эст, это мрачное чудовище — и играл с тобой на равных! И как выш…
Но Ларт не стал заходить домой. Он забыл, что людям положено есть, пить и спать. Как потерянный, он бросил поводья, сошёл с дороги и побрёл по траве, всматриваясь во что-то у себя под ногами.
— За что я его держу? — угрюмо спросил себя Ларт.
Внутри было совершенно темно и неожиданно просторно. Ларт двинулся вперёд в полном мраке, а я вцепился в него двумя руками, как в самое ценное своё сокровище. Щель у нас за спинами с грохотом сомкнул…
— Я ухожу, — с сожалением сказал Руал. — Послезавтра. Или через два дня.
— И всё к новым… А в подарок невесте приносит… Букет из дохлых гадюк. Подарочек…
…Далеко-далеко отсюда черноволосая женщина не сводила глаз с капелек крови на белой салфетке.
— Чем стоять столбом, подай-ка плед… Вон он, на кресле…
— То один, а то с кем-то… С разными людьми.
— А Обри сказал, что на мне женится. Ужас, что было! Только Обри и не подумал сдаваться. Он младший… Старик на стенку лез. И первый раз в жизни вышло не по его воле… Выгнал он Обри из дому, выгнал и …
Небо низкое, такое, что, кажется, лежит у тебя на плечах. Небо давит и не даёт разогнуться. Сбросить!
Он шагал по главной улице посёлка, держа перед собой жука на вытянутой ладони. Все живущие по соседству девчонки, девицы и даже солидные хозяйки ринулись поливать цветы в палисадниках или развешивать…
Стало тихо. Выл ветер за толстыми стенами да трещали дрова в камине. Ларт смотрел в огонь.
Голова замерла, наконец, глаза последний раз дёрнулись и остановились. И в этом страдальческом, мёртвом, изуродованном лице Руал узнал — себя.
За моей спиной, там, в глубине гостиной, маячила в полумраке тёмная человеческая фигура.