Все цитаты из книги «Преемник»
В голове моей не осталось ни одной мысли; отирая Алану, я потянула на себя тяжёлую створку ворот — и тут только заметила, что на всадниках красно-белые мундиры стражи. Озноб сменился горячим потом: н…
— Добрый юноша, — продребезжала я надтреснутым голоском. — Подскажи бедной глупой старухе, что за прекрасный господин только что разговаривал с тобой?
— А Привратник станет ей слугой и наместником, — пробормотал он.
— Нехорошо, господа… Торг свершился, соблюдём же благородство…
Лезвие ножа в костре. Ремень, перетянувший ногу до полного онемения. Какие-то перепуганные женщины; отец оборвал их причитания одним хлёстким коротким словом. А матери тогда не было на берегу — она ж…
Он долго мялся и мучился — но, как я и предполагала, прятаться под маской не захотел; это ведь только игра, объяснил он, будто оправдываясь. В игре Фагирра не тот мерзавец, каким он был в жизни — это…
Холодно. Всем холодно, и все знают, почему. Только остатки совести не позволяют Флобастеру назвать вещи своими именами и при всех сообщить мне, кто я такая; Бариан, может быть, и вступился бы — если …
Такое его предположение заставило меня сперва оторопеть, а потом и возмутиться: слёзы? Господин Луар, видимо, до сих пор не пришёл в себя, иначе откуда взяться столь странному вопросу? Не было никаки…
Он опустил воспалённые веки. Перед глазами тут же возникла дорога — замёрзшая, с клочьями ржавой травы по обочинам, со стаями ворон, кружащихся в воздухе, как хлопья копоти; всякий раз, засыпая на жё…
— То, что ты несёшь этому миру, — спросил он медленно, — это ночь?
Луар сидел, марая дорогой ковёр мокрыми дорожными сапогами. Теперь он ощутил, как гудит спина, как горит обветренное до мяса лицо, как саднят чёрные губы. Перед глазами у него безостановочно прыгала …
— Ну добро, — подвёл итог Флобастер. — Пусть поживёт денёк-другой, ладно, потеснимся… А потом пусть в стражу нанимается, что ли… А сейчас давай-давай, скоро публика соберётся, а Муха, щенок, с перепо…
Впрочем, прочая публика уже давно надрывала животы. Приличный господин позабыл о приличиях, да так, что ненароком пустил ветры. Сразу же вслед за этим он побагровел, как роза, и воровато огляделся — …
Только в отдалении, у городской стены, стояли в густой тени трое или четверо угрюмых мужчин. Глядели, сузив холодные глаза, на одинокую фигуру в сером плаще и слушали сбивчивые объяснения кладбищенск…
«Полковнику Соллю радостей и побед. Пусть дни его…» — Эгерт пробежал глазами обычные вежливые строки. «Сообщаю господину полковнику, что после внезапного его отбытия гарнизон оказался обезглавленным,…
Мне было всё равно. Я разучилась бояться, радоваться и злиться.
Молча забравшись в свою повозку, я переоделась, напялив накладной бюст, и вовсю нарумянила щёки. Флобастер, следивший за мной глазами на затылке, дал Мухе знак — тот объявил «Фарс о рогатом муже».
— Господин Луар съехал. Вы что ж… Не знаете?
Пять дней я пробыла в доме Солля, и за всё это время он не сказал мне ни «да», ни «нет». Ни разу не согласился ехать со мной в город, к Луару — и ни разу не отказал мне в моей настойчивой просьбе. Я …
Дочь. Алана порой казалась мне существом ещё более непостижимым и страшным, нежели Тория. Перед рассветом мне представлялись всякие ужасы — девочка одичала и потеряла разум, утратила человеческое, те…
На лице её проступило недоумение; пытаясь разгадать мои слова, она сама на минуту поверила, что её страхи относятся именно к лодке.
— Это чего, сопляк? Мне на горбу тянуть, да, паскудник?
— Откуда у тебя столько денег? — потрясённо спросил кто-то; кажется, это была Гезина, я не разобрала, мне было всё равно; я думала, о том, что Флобастер не простил меня перед смертью. А если и прости…
Мальчик опустил глаза. В ведре у его ног дробилось солнце: «Не могу»…
Завсегдатаи радостно приветствовали старых знакомцев, случайные путники настороженно оглядывались по сторонам — однако первым делом каждый вошедший спешил к камину, чтобы жадно протянуть озябшие руки…
Резко откинувшись назад, Сова ударил Солля ногами.
Луар молча его разглядывал. Мяснику было лет пятьдесят; его широкие ладони носили следы тяжёлой работы, но лицо вовсе не казалось тупым и равнодушным, какими, по мнению Луара, должны были быть лица в…
— Значит, Луар теперь — настоящий мужчина? И ты оценила его по достоинству?
А ведь он ревнует, подумала я с удивлением. Он предъявляет на меня права — тот, кто всегда был для меня единственным мужчиной, облачённым властью. Он не злоупотреблял ею — но он ею обладал, он и мною…
Он получил своё прозвище чуть ли не вместе с именем — мать говорила, что у этого ребёнка характер, как весенний день: солнце-тучи…
Над дорогой стояло облако, похожее на безвольную, мертво повисшую руку. Из небесной ладони выскользнула и теперь моталась по небу чёрная птица.
Его вяло царапнуло беспокойство. Тория одна… Тория…
От лейтенанта Ваора, явившегося с докладом, несло, как из винного погреба; встретившись глазами со старым знакомым Ансином, Эгерт почёл за благо притвориться пьяным.
Страдая и злясь, я шла рядом с его стременем; наконец он нахмурился и сказал, что теперь он поедет быстро. До Каваррена неблизкий путь…
Луару обрадовались и позвали с собой; солнце упало за горизонт, сразу сделалось невыносимо холодно — однако разгорячённая вином компания не унывала, торопясь вслед за щуплым проводником. Луар ехал сб…
Оставалось снова сложить руки и в ужасе ждать неизбежного. Сидя у землянки, на солнечной стороне, я бездумно водила прутиком по песку, сбивала с пути огромных, как крысы, серых муравьёв, и перед глаз…
Вооружённый до зубов отряд, возглавляемый полковником Эгертом Соллем, подобен был обезумевшему льву, который гоняется за шершнем.
Мне, вероятно, покровительствует небо. Господин Блондин шёл мне навстречу с каким-то мальчишкой чуть постарше меня. Мальчишка сиял, как надраенный чайник; я посторонилась, давая им дорогу — но мой ку…
— Это человек Совы… Старый плут раскопал-таки свои тайники и добыл, что мне нужно… Я назначил встречу.
«Полковнику Соллю радостей и побед». Несколько обычных парадных строк Эгерт пропустил, не задумываясь. Потом взгляд его споткнулся, и тщательно выведенные буквы расплылись.
Рука его скользнула за пазуху. Луар шагнул вперёд, как пьяный, которого толкнули в спину. На жёсткой ладони старика лежала золотая пластинка со сложным фигурным вырезом.
…Его руки были без костей. Мягкие и прохладные, будто тесто, белые холёные ладони. Этими руками он тащил её по изощрённому лабиринту пытки; она не знала, что коснётся её тела в следующую секунду — об…
За её юбку прятался застенчивый малыш с лукавыми чёрными глазами. Лохматый пёс у ворот не рычал, а только скалился — однако цепь натянулась, как струна.
Кто-то уже сложил ему руки. Он лежал на полу, горделиво вскинув голову, не желая и не пытаясь скрывать перерезанное горло. Глаза его не желали закрываться — холодно смотрели в синеющее через разорван…
Тория ничего не испытала. Разве что чуть-чуть облегчение — теперь обо всём этом можно будет забыть…
Теперь ты взрослый, сказал Фагирра. Теперь ты пришёл туда, куда я всю жизнь мечтал добраться. Теперь ты — преемник мне; я желал стать Привратником и совершал ради этого кровавые глупости, но Пришелец…
— Конечно, — поспешно отозвался Луар, довольный и обеспокоенный одновременно.
Лицо Фагирры. Пылающая жаровня. Прикосновение холодных ладоней… Было? Не было? Ей казалось, что она вспоминает — но то было воспоминание бреда…
Ступеньки под его ногами стонали, повторяя одно и то же непонятное словосочетание, не то жалобу, не то угрозу. Прорицатель…
— Я помню о своём долге, — медленно проговорил Эгерт. — И явлюсь в гарнизон так скоро, — он криво усмехнулся, — как только позволят мне… дела необычайной важности.
Он напрягся, вслушиваясь до боли в ушах. Там, за дверью, ему померещились шаги. Тихие и неторопливые; он вспомнил, как ступали по полу подземной темницы мягкие сапоги Фагирры. Ненужное воспоминание.
Он зажмурился. Медальон больно впился в судорожно стиснутую ладонь.
Я смотрела на его лицо будто с высоты птичьего полёта. Пологие холмы, два серых озера и запах дыма… И я оставила всё, что любила, да так и не дождалась прощения…
Там, в её комнате, остался наполовину полный флакон… Будь проклята её слабость.
Несгибаемый полковник Солль, ещё недавно бестрепетно кидавшийся на голую сталь, казался теперь растерянным и близоруким. От былого бешеного напора не осталось и следа; даже жест, которым он велел отр…
— Когда один камень срывается с вершины… Всегда остаётся надежда, что он угодит в яму. И лавины не будет. Мы надеемся. Всегда.
— Я не знаю… Тут была копия… А оригинал у госпожи Тории в кабинете, я не знаю… А копия тут была…
Квартал прошёл в молчании — он шёл, я семенила, приноравливаясь к его широким шагам, и всё ещё не хотела верить. Опять. Всё это уже было однажды… Он вернулся из Каваррена строгий и отчуждённый — но т…
И ведь он видел раньше. Видел — и не желал понимать, откуда те приступы глухого беспокойства, которые он давил под пятой своего безусловного заслуженного счастья…
У южан очень большая труппа. Человек десять, не меньше. Вряд ли они обрадуются пришелице, чужачке, конкурентке…
Царство смерти. Чтобы остановить смерть, надо убивать во множестве, и лучше сейчас, иначе случится площадь с шеренгой виселиц…
Вот камни, говорил он себе, не отрывая взгляда от обледеневшей мостовой. Город, камни и лёд. Сейчас повернуть направо, гостиница «Медные врата»…
Потом ему сделалось лучше. Ведя коня на поводу, он медленно двинулся через площадь — туда, где по бокам высокой лестницы застыли в величественных позах железная змея и деревянная обезьяна.
Он смеялся, запрокинув голову и ударяясь затылком о топчан; Эгерт стоял над ним, сжимая в руках клещи, хватая спёртый воздух ртом.
Дети по очереди швыряли костью в частокол из щепок — пухлый мальчишка был точнее и удачливее всех, брат его всё время заступал за линию, а девчонка всякий раз шумно уличала его. Маленький пацанёнок з…
Зрачки её расширились. Она увидела на столе за моей спиной раскрытое Луаяново сочинение.
Солль почувствовал, как внутри него нарастает страх, железной лапой сжимает горло, оборачивается почти что паникой.
Сова хрипел; с каждым хрипом у него в груди будто лопались пузыри. Зачем он врёт?! Ведь это ложь, теперь, ткнувшись лицом в мокрые ладони, Солль понимал это яснее ясного. Ложь — и отвратительный удуш…
Приходили гонцы из университета — горничная растерянно сообщила им, что госпожа Тория больна и не может принять их. Господин ректор прислал слугу, чтобы специально справиться — а не нужны ли госпоже …
— Солль. У меня есть основания думать, что рассудок твоего сына помутился. Что именно он, твой сын, будучи повреждён в уме, совершает те ужасные злодеяния, которые держат в страхе весь город.
Солль шевельнулся. Напряжённые плечи опустились ещё ниже; медленно, через силу, он повернулся — не прямо к Тории, а как-то скованно, боком.
— Он… Взял лошадь из конюшни и денег из ящика… Он взял дорожный плащ… И он, госпожа, поехал в Каваррен…
— Я. Отучу тебя. Забираться в щели. Ползучая тварь.
— Она огорчится, — сказал Луар задумчиво.
Он ощутил мгновенное головокружение. Опустился на колени; не глядя протянул руку — в его ладонь немилосердно впилась потревоженная пчела.
Два факела, укреплённые в железных кольцах, давали даже больше света, чем хотелось бы Соллю. Жаровня на трёх ногах подмигивала красным; у стены стояли кресло с подлокотниками и низкая круглая табурет…
Она стояла у меня над головой. Поблёскивал золотом тиснёный корешок. Только руку протяни.
Солль, кричали благодарные горожане. Слава Соллю, слава, слава…
В этот момент отец вздрогнул и поднял голову.
Он чувствовал себя мучительно тяжёлым. Как лава. Половицы стонали и прогибались под его шагами; дверь отворилась прежде, чем он коснулся бронзовой ручки, и, делая шаг, он знал уже и расположение комн…
Эгерт не любил подземелий. Кто их, впрочем, любит — наверняка не узники, годами гниющие в каменных мешках либо неделями дожидающиеся пыток… А Солль слишком хорошо помнил, как шёл этим коридором в соп…
Он отыскал среди палачова имущества кожаные рукавицы — засаленные, неоднократно бывавшие в деле; при мысли, что придётся сунуть в них руки, его жестоко передёрнуло.
Луар снова пожал плечами, повернулся и двинулся в темноту; парализованный, в одночасье растерявший и храбрость и волю Эгерт смотрел, как он вскакивает в седло.
Я знала, как мучится бедняга из-за истории с галантерейщиком и последовавшими за ней тратами. Хорошо бы визит Солля-младшего не обернулся новой бедой.
Наконец Сова тяжело перевалился через борт, покосился на Солля сузившимся глазом и завозился на дне, устраиваясь; Солль вытолкнул лодку на чистую воду и, зашипев от боли, забрался на корму.
Она снова кивнула — слова Эгерта скользнули мимо её сознания. Она смотрела, как он шагает через порог, как светлые волосы на затылке касаются ворота куртки, как закрывается за его спиной тяжёлая двер…
Кивнув обомлевшему сыну, повернулась и пошла, ведя рукой по стене. Горничная присела, забившись в угол.
— Собственно… Сова. Да, Сова… Но, Эгерт, Сова всё-таки там, за стенами… А здесь…
— Вы тонко шутите, ваше сиятельство… Представляю, как смеялась бы моя мать!
Слуга помог ему раздеться, и на радушном лице его понемногу проступили страх и замешательство; Луар увидел себя в большом, до пола, зеркале — обветренное лицо, чёрные запёкшиеся губы, лихорадочный бл…
— Господин бургомистр! — голос Луара резанул по ушам его самого, бургомистр дёрнулся, не услышав привычного «сиятельства», и рука с колокольчиком ослабла. — К сожалению, причина, по которой вы так бл…
— Хорошо, — он вздохнул и поставил меня на пол. — Тебе потребовалось мужество, чтобы сказать мне всё это. Теперь я тоже… проявлю мужество. Сядь…
Ему не хватило мужества, чтобы произнести проклятое имя Фагирры, но ещё страшнее оказалось вымолвить вслух имя Луара.
— А откуда ты всё это знаешь? — спросила я не без иронии.
Ладони мои вспотели. Осторожно, чтобы, упаси небо, не повредить ни странички, я принялась искать главу о великом и безумном старце. Таких совпадений не бывает — какое отношение безумный старец может …
Эгертова рука наконец не выдержала тяжести и медленно опустилась.
— Да… Это… Вот так. Он душит цепью… Без выгоды. Надо полагать, у него своеобразная… страсть, что ли… К противоестественным деяниям…
Я не поняла. Яблоко пахло — терпко, головокружительно, как пахнет в конце зимы хорошее, долго дремавшее в соломе осеннее яблоко.
…Нет, он не касался её. Все допросы подряд он просиживал в высоком кресле с удобными подлокотниками, и только один раз, отослав палача…
— Солль… Мы медлили, и эта новая загубленная жизнь… На нашей совести. Больше ни дня. Или ты берёшь Луара — или я его возьму… Это хуже, но раз ты ранен…
Не могу сказать точно, сколько разбойников насчитывалось в ту пору в лагере, — мне показалось, что их тьма, страшно много, и что все они поглядывают на меня алчно, как змей на воробьёнка. Впрочем, их…
Эгерт врезался в схватку всё глубже и глубже — не отдавая себе отчёта, он лез прямиком на клинки. Он ловил своим телом смертоносные острия, и подспудная тяга к самоубийству, со стороны казавшаяся неч…
Камушек с дырочкой, тусклая монетка и круглая пряжка, кажется, от плаща. Память? Талисман? И это он таскал при себе, как святыню? Святыня — у Совы?!
Скромно пропустив беседующих господ, я долго и задумчиво глядела им в спины — в это время мои ноги, о которых я напрочь забыла, помялись-помялись да и двинулись вслед, так что когда я опомнилась нако…
Это путешествие напоминало Луару тот давний бред. И ещё почему-то представлялось красное яблоко, упавшее в реку и медленно плывущее по течению — полупритопленное, яркое, с дерзким хвостиком над повер…
— Что? — прошептал Луар почти против воли.
Ворсинки распрямлялись, как распрямляется трава. Как зелёный луг, где тьма стрекоз, где бродят вверх-вниз красные с чёрным жучки, где так приятно лежать на спине, раскинув руки, глядя в облака…
Предпринимать что-либо было уже поздно — Муха вытащил бутылку на пустой стол посреди харчевни, и зрители подбадривали его солёными шуточками. Я уныло смотрела, как маленький мерзавец воюет с пробкой,…
Лейтенант не удостоил его ответом; каменщик старался держаться подальше от им же проделанной дыры, и Луар скоро понял, почему.
Безмолвие. По ту сторону медальона не было свечей, там…
Он катался по сену. Он вопил что-то неразборчивое, сбежались люди со светильниками, сквозь шум в ушах он слышал сбивчивое: падучая… падучая… кончается… И он действительно бился с пеной у рта — ему ка…
У него не было оружия, чтобы покончить с собой.
Я не помнила, как очутилась на улице. «Ежели угнаться»… Надоела благородному господину очередная девочка-игрушка, вот он и избавился просто и дёшево…
Жалобно звякало оконное стекло под порывами холодного ветра. Луар вспомнил свою бешеную скачку — и изумился. Ледяной ветер в лицо… Постоялые дворы… Вот он приехал. Вот.
— Если за это время случится новое убийство…
— Здесь есть только господин Актан… Может быть, вы перепутали имя?
Я замедлила шаг, и в глазах моих стыли слёзы. Вместо того, чтобы заступиться… Из-за денег? Из-за этой проклятой скидки?
— Мора не бывает чуть-чуть. Мор приходит либо нет, двадцать лет назад мой дед декан Луаян изгнал Мор и поплатился за это жизнью…
Ночной патруль видел человека в плаще. Тот не откликнулся на приказ остановиться и исчез, будто провалившись сквозь землю; в качестве трофея лейтенант Ваор доставил полковнику Соллю обрывок цепи. Раз…
Тория стояла, придерживаясь рукой за портьеру; лицо её оставалось вполне спокойным, но обман разрушали глаза — красные, как у горничной, и напряжённые, как у Танталь.
В её маленькой голове мой облик прочно вязался со словом «представление».
Я улыбнулась. Добрые деревенские ребята давали мне денег за «пшак». Я подходила к первому попавшемуся и предлагала «пшакнуть» за медную монетку; тот долго маялся — но любопытство брало верх, и я пока…
— Я?! Помилуй, деточка, я уж восемьдесят лет как всё помню! Актриса его сманила, и ведь так себе актриска, ни рожи ни кожи…
И ещё — он понял, что рядом с медальоном находится некто, с кем неминуемо придётся встретиться.
Не он выбирал дорогу — дорога выбирала его сама, и он почти не удивился, оказавшись перед массивной дверью из позеленевшей бронзы. Засов на двери был взломан, и у Луара не было причин, оправдавших бы…
Шпаги снова скрестились, на этот раз Луар оказался в обороне; рассекая воздух, на него надвигалась размазанная в движении сталь, и, отразив несколько ударов, он просто испугался — как пугался в детст…
«И воцарится, и… плачьте, живущие… И Привратник станет ей слугой и наместником»…
— Так и ты ж собирался служить, — Сова усмехнулся. — Я тебя сопляком помню… Господин тобой как чуркой игрался. А мог бы и плащом одарить — так побоялся ты, полковник, обгадился, сбёг… Ничего-о… — и а…
А когда-то он носил мальчика на руках. Ночи напролёт…
Повинуясь его жесту, я водворилась обратно в кресло. Он прошёлся по комнате, прислушиваясь к каким-то своим мыслям. Остановился напротив меня; я заёрзала и встала.
Он спас меня из застенка, именуемого приютом для обедневших девиц благородного сословия — спас совершенно бескорыстно, он ведь тогда не знал, что, выйдя на подмостки, я принесу немалый доход ему и тр…
Рядом горел огонь — но Луар поёжился, как от холода. Зачем — Мор? Он впустил его своими руками, отдал приказ — чего ради? Ради одной большой могилы?!
В кулак ко мне непостижимым образом попала тёплая золотая монетка. Его совершенные губы двигались, он обращался ко мне — ко мне! — а я не слышала слов.
Вещь, которая умирает. Так сказал старик, умевший запускать по воде прыгающие камушки. Именно так — «вещь, которая умирает. Вместе с нами. Вместе с миром»…
Луар стоял посреди площади, и весенний ветер покачивал его, как деревце.
— Эге, — сказал Луар равнодушно. — Пожалуй, и гореть не будет, — и он сунул в проём зажжённый факел.
Он зажал себе рот и в ужасе огляделся по сторонам; из лавки доносился приветливый голос мальчика, беседующего с покупателем.
— Конечно… — он зевнул в темноте, — бе…ри…
Он очнулся. Он снова был собой, то есть вполне взрослым ублюдком, и в глазах учёных юношей отражалась не умильная симпатия — страх в них отражался, угрюмый страх; а ведь я страшен, подумал он удовлет…
Пробка вылетела наконец, зрители зааплодировали, а Муха выплюнул штопор. Теперь предстояло самое интересное; горлышко до половины скрылось в Мухиной глотке, он задрал голову, с видимым усилием опроки…
Патруль проводил Луара до самых ворот. Высокий дом Соллей сиял огнями, как именинный пирог.
Что-то глухо проговорила Тория; мне почудилось имя Луаяна.
Она бродила по дому, прислушиваясь к себе, слыша в себе нерождённого Луара — и не замечала ни одышливой, расхворавшейся няньки, ни забившейся в угол одичавшей дочери, ни развала и запустения, прочно …
Он не сводил с меня глаз. Напряжённых, вопросительных, даже испуганных — но уж никак не похотливых. Что-что, а похоть я чуяла за версту.
Старик преобразился, покрывшись вдруг белым седым волосом, отчего голова его сделалась похожа на выдолбленную изнутри луну; чёрные глазки этого нового старика сверлили, как два буравчика — но на дне …
Он стоял рядом — усталое немолодое лицо с холодными щелями прищуренных серо-голубых глаз, капюшон, небрежно откинутый на плечи.
Солль круто повернулся. Взгляд его встретился со взглядом Совы, и разбойник, кажется, на секунду смутился.
Девчонке не сказали, куда и зачем идём. Капризная, с вечно надутыми губами, с неизменным отвращением на круглом лице, Алана то и дело пыталась выдернуть ладонь из нянькиной руки. Хныча и бормоча, она…
Успокоившись, наконец, он подловил руку противника в слишком широком выпаде и, захватив его оружие движением собственного клинка, вырвал неприятельскую шпагу и швырнул себе под ноги. В ту же секунду …
Солль передвинул кресло подальше и сел, положив руки на подлокотники. Палач принялся отбирать инструменты. Солль не глядел в его сторону; слушая отвратительный лязг, он вспомнил задумчивые глаза судь…
Ко Дню Премноголикования мы готовили «Игру о храбром Оллале и несчастной Розе». Несчастную Розу играла, конечно, не я, а Гезина; ей полагалось произнести большой монолог, обращённый к её возлюбленном…
Первый посетитель наклонился к самому моему уху. От него несло, как из парфюмерной лавки, где на полу лежат с десяток неухоженных мокрых псов.
— Не побрезгуй, Бариан… Я задолжал. За тот спектакль… Ты помнишь. Самый главный спектакль в моей жизни. Прими. Купи лошадей.
— Ты что, с ума сошла? — выдохнул он. — Столько света… Заметят…
Луар как орудие рока. Эта мысль выдавливала из меня жалкую, кривую ухмылку. Поделом вору и мука; я действительно находила странное удовольствие от полной и окончательной глубины своего падения. Подел…
— Я спрашиваю, — холодно процедил Луар, — ты — Сова?!
Я осеклась. Вот это оговорка, Светлое Небо… За такие оговорки сразу язык долой. Калёными щипцами.
На дне полно узловатых корней. Так легко наступить на острое, поранить, замутить и без того мутную воду твоей, девочка, кровью…
Хромая и со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, Солль добрался до лодки и нашёл на дне её рыбацкую сетку и моток верёвки. Вернувшись к Сове, он с натугой перевернул тяжёлое тело на бок и с…
— Я понимаю… — он снова криво усмехнулся. — Но ты-то… Зачем?
Дочитав список до конца, Луар не поленился взять чистый лист бумаги и аккуратно выписать в столбик имена и возможные ориентиры: как и где искать. Двадцать лет — это не двести лет. Кто-то да уцелел.
Под ногами чавкала вода. Вода проступала сквозь слой травы — рыжей, полусгнившей, вперемешку с ярко-зелёной, новорождённой. Луар смотрел под ноги — на человека он пока не смотрел; все его силы шли на…
Лихорадочно горящие глаза сверлили лейтенанта всё время, пока, растерянный и смятенный, он докладывал внезапно вернувшемуся начальству о положении вещей.
Тем временем талые ручьи выливались из подворотен и впадали в мутные уличные потоки, а вода в каменном городском канале поднялась под самый горбатый мостик. Воробьи орали от счастья, Флобастер всё ча…
Почему он всё-таки разбил своё Зеркало? Страшно, или стыдно, или не на что смотреть?
В глотке моей давно уже пересохло, и потому я ухитрилась только жалобно улыбнуться.
— Его время изменилось, — медленно сказал старик. — Но каждую секунду он помнит…
Я тихо охнула. Рядом — «Старец Лаш, великий и безумный»…
Внутри него захлопнулась некая дверца: запрещено. Не сейчас, в самом деле… Не думать…
Почти двадцать лет. День в день. Девятнадцать с лишним лет…
Я оскорблённо хмыкнула — мол, лёгких путей не ищем и в тонкостях разбираемся.
Луар постоял, разглядывая враз постаревшее, серое морщинистое лицо; потом вздохнул, попрощался и вышел прочь, кивнув от двери удивлённому мальчику.
Мой синий от холода кулак врезался Гезине в подбородок.
— Я сказал, — обронил Луар. Отвернулся, в полной тишине поднялся в свою комнату, упал на постель и проспал до петухов.
…Напротив пьянствовала компания из трёх крепких лохматых бородачей. Старуха с раздвоенным подбородком нехотя цедила что-то из кружки; Луар повёл плечами, только сейчас почувствовав некую брезгливость…
Я тихо разозлилась. Вот ведь куда головы работают у бывалых людей; я-то, выходит, мотылёк вроде Луара, о наследстве и не подумала, мне несчастной семьи жалко…
— Про мальчишку. Всё. Когда, зачем, о чём…
Я вышла во двор, выдернула из плашки топор и довольно метко тюкнула им по полену; деревяшка раскололась и лезвие топора увязло в щели. Благородное орудие труда теперь напоминало в моих руках кота с ч…
Солдаты спешились; руки мои лежали на плечах Аланы. Девчонка мёртвой хваткой вцепилась мне в юбку.
…Под утро мне приснился приют. Это был один и тот же повторяющийся сон — серый потолок над серыми рядами коек, длинное, как серая лента, лицо старшей наставницы: «А подите-ка сюда, любезная девица!» …
Всю жизнь его награждали ни за что и ни за что наказывали… От него ждали не того, что получалось потом. После давних потрясений его жизни текли, переливаясь одна в одну, без неожиданностей, ровно, ка…
— Господин… Она говорит… что это важно… Что она…
В детской тонко, навзрыд заплакала Алана.
Из щели за печкой настороженно показались тараканьи усы.
Впрочем, все слёзы уже выплаканы; если я не собираюсь замуж за лакея и не спешу становиться краснощёкой хуторянкой, если я всерьёз решила побороться с судьбой за этого парня… Или с парнем — против су…
— Декан мой дед, — сказал Луар в сводчатый потолок. — Вы думаете, он был бы против?
Подойти к тайнику оказалось ещё труднее, нежели шагнуть в пролом навстречу запаху и темноте. Но теперь у его страха не было свидетелей — и потому Луар позволил себе искусать до крови без того запёкши…
…Луар поднял глаза. Вместо облаков был высокий сводчатый потолок. На потолке снова лежали тени — его и отца…
Разорённая гостиная произвела на лейтенанта сильное впечатление. Слуга, сопровождающий его, качался от усталости; кто знает, что ожидал увидеть юноша в кабинете Солля. Однако навстречу ему поднялся и…
Молчание. Где-то там, на лестнице, переминались стражники — сопели и покашливали, тихо позвякивая оружием.
Склоняясь над сундуком, я прятала за деловым тоном внезапно возникшую неловкость, а Луар стоял за моей спиной и размеренно, глухо повторял своё «да». Потом замолчал.
Как и я, он украл у судьбы эти несколько часов. Как и мне, ему трудно и больно было возвращался к действительности. На секунду мне показалось, что он — это я и есть.
Луар в задумчивости подобрал с пола упавший белый листок и смастерил кораблик. Края бумаги должны идеально совпадать — иначе судёнышко получится кривобокое… Ох, как ругала его когда-то мать — бумага …
Однажды я видела издали Торию Солль — измождённая и постаревшая, она странным образом сохранила свою красоту; теперь это была красота покойницы, положенной во гроб. Она шла в свой университет, и спин…
— Он не вернётся? — женщина смотрела вдаль. Слова её казались не то вопросом, не то приговором.
Дверь. В конце длинного коридора между падающих теней. Там…
Он возвёл глаза к небу, вернее, к потолку. Для него «любовь» была всего лишь сюжетом трагедии… да и фарса тоже. И я его понимала, потому что всю сознательную жизнь преспокойно прожила с таким же точн…
Потом он увидел низкий потолок, и под ним круглощёкого старика с набором игл для татуировки, и свою собственную руку, лежащую перед ним на столе; рукав был поддёрнут до локтя, рука лежала расслабленн…
Я сидела в углу, жевала невыносимо костистую рыбу и равнодушно смотрела, как заключаются пари. Этот трюк гораздо старше самого Мухи, странно, что его здесь не знают; Муха выучился ему недавно — но за…
Изнутри дом выглядел ещё хуже, нежели снаружи; в помещениях для слуг царила грязь и паутина, поражаясь всё больше и больше, я несколько раз несмело окликнула воображаемого сторожа — когда глаз мой ул…
Они расступились — хмурый Бариан, злой Флобастер, нахохленный Муха; Гезина что-то пробормотала вслед. Луар протянул мне руку, и, опёршись на неё, я спрыгнула на землю, едва не подвернув окоченевшую н…
В эту секунду он на миг понял Фагирру. Понял всех на свете палачей — как сладостно оборвать эту ухмылку. Как сладко оборвать это грязное торжество, не отыграться, так хоть отомстить… И не важно, что …
Она подошла к дверям библиотеки. Отступила, вернулась; каменные лица с барельефов смотрели в пространство такими же, как у неё, отрешёнными глазами. Поклонился встречный студент; замешкался, будто же…
Слова Флобастера висели надо мной, как рок. «Он оставит тебя и забудет»; первая часть пророчества сбылась с изумительной быстротой.
Последняя летняя ящерица. Зелёный зверёк с лукавыми бусинками глаз. Изящная спинка, роскошный длинный хвост. Кокетливо склонённая чешуйчатая голова.
Разумная мысль, вот только я не могла подарить судьбе ни ночи. Ни часа. Ни секунды. Он уедет — а ведь он твёрдо решил уехать! — и тогда у меня останется сколько угодно времени, чтобы плакать и вспоми…
Он был уже не юноша — он был зрелый мужчина, исступлённо-нежный, умеющий любить и бережно и страстно — и даже медальон у него на голой шее, пластинка, постоянно попадавшая между нами, не мешала мне. …
Весь вечер я мучительно сочиняла эту короткую фразу. Весь вечер я боялась вообразить, каким сделается лицо Флобастера; однако в переулке было темно — и потому я так его и не увидела.
Он накрыл медальон ладонью. Представил его во всех подробностях чистым, без единого пятнышка… Отнял руку. Ржавчина не исчезла — кажется, её стало больше.
— Я не знаю, — сказал Солль хрипло. — Я не знаю, где Луар.
— …Да кому другому рассказывай — в старину! Вон, у меня вепри, так это же гром небесный… …твоих поросяток дюжину собьёт…
Тяжёлый молот был обёрнут мешковиной, но удары о камень всё равно разносились по ночной площади, пугая весенних котов и тревожа покой окрестных жителей. Лейтенант стражи нервничал; Луар стоял поодаль…
— Не поминал бы, — хмуро посоветовал мужчина, точивший брусом узкую лопату. — Не поминал бы вслух, беду накличешь…
— Помрёт ведь, девонька, — сказала она однажды, подперев щёку опухшим кулаком. Я быстро глянула на примостившуюся в углу Алану; девочка казалась равнодушной.
Мальчишка всхлипнул. Белесая головёнка, россыпь веснушек на пухленькой детской физиономии.
Поймав мой взгляд, девочка нырнула в своё укрытие; выронив топор, я подобралась к развешенному для просушки белью и стянула с верёвки широкий, цветастый нянькин платок.
А он сын Фагирры и ищет след Фагирры. Ищет его в самых тёмных и смрадных уголках, давайте, давайте его осуждать… Любопытно всё-таки, если б мой собственный отец, которого я, кстати, тоже не помню, ес…
До сих пор неизвестно, почему Флобастер переменил своё решение и чем он купил попечительницу приюта. Деньгами? Вряд ли. Он пробыл в её кабинете весь вечер — а глубокой ночью, явившись в спальню и под…
Пламя облизывало его палец с двух сторон, чтобы затем сойтись в единый огонёк и устремиться к потолку.
Улыбка моя погасла. Я не удержалась и вздохнула — Солль обернулся от окна, за которым всё так же лилась вода. Мы встретились глазами, и я поняла, что всё, о чём я умолчала, ясно ему как день.
Зелёные травяные пятна на коленях замшевых штанишек. Вот оно — застывший мир, в котором сын не растёт. Никто никогда не узнает, чей он сын… И она, Тория, не догадается. И его сапожки всегда будут впо…
— Иногда мне кажется, что мне уже всё равно, — старик поднял лицо к непрерывно меняющемуся небу. — Я уже всё видел… Теперь пришёл ты. И просишь вещь, которая… умирает. Вместе с нами. Вместе с миром. …
Нянька уверяла, что госпожа ничего уже не понимает — но я-то видела, что моё появление не прошло для неё незамеченным. Где бы я ни находилась и что бы ни делала — призрак Тории Солль наблюдал за мной…
Ох, как надоели эти патетические фразы. Гибель мира… Тогда он не сможет вот так сидеть и смотреть на море — но он так и так не сможет, пора и честь знать, не бессмертный же он, в самом деле…
— Зачем? — спросил Луар шёпотом. — Мор… Эта колоссальная могила… Зачем?
Что они знали? Зачем им нужен был Амулет Прорицателя — им, уже тогда решившимся устроить «окончание времён» и призвавшим для этого Чёрный Мор?
…И Алана тоже чувствовала — а потому была непривычно тиха и покладиста; все мы сидели, плотно прижавшись друг к другу.
Нечего пялиться, сказал Луар. Я думал, что магия поможет мне — фитюлюшки, как говаривала моя старая нянька. Фитюлюшки, зря надеялся, из меня такой же маг, как из этой крысы… То есть, конечно, зарабат…
Зарешетченое окно доносило звуки и запахи площади; Луар прошёл мимо, стремясь за своим провожатым. Минута — и перед лицом его оказалась стена тяжёлого бархата, и от густого духа благовоний закружилас…
Луар поёжился. Здесь дозволенные мысли вплотную смыкались с недозволенными — ведь заточение его матери, обвинение и суд над ней никак нельзя приписать молве. Сам он — живое тому свидетельство…
…Какой бы безразмерно долгой не была жизнь — стоит ли тратить её на бросание камушков с моста? Даже если мост здорово смахивает на вечность, горбатую вечность с широкими перилами и замшелым брюхом. С…
— Утоли плотскую потребность, — серьёзно попросил Эгерт. — Твоя плоть голодна, потому что почти не завтракала. Я пришёл, потому что знал — жену надо кормить вкусно и вовремя, только тогда она…
— Ничего этого скоро не будет, — сказал Луар.
Луар ничего не понял. Он решил, что так и надо; где-то там в глубинах сознания у него отпечатались мои же глупые слова про «всё просто», «картошку и шпинат». От мысли, что такое сокровенное для меня …
Пальцы мои уже возились с застёжкой плаща. Не испачкать, подумала я вяло, и бросила плащ на спинку кресла.
Луар устало отодвинул с дороги суетливого служителя — старичка в пыльном кафтане, того самого, что так любил красоваться на круглом университетском балконе, вытряхивая пыль из шёлковых географических…
— Как же… Затем и приставлены… Кого ищет юноша?
Развернулась и ушла, волоча плащ по мостовой и проклиная свой глупый, неожиданный, абсолютно бесполезный авантюризм.
— О ком это? — спросила я потеряно. Буквы вдруг слились перед моими глазами.
Он не пытался подняться, зато рядом сидел на корточках оборвыш лет десяти и сосредоточенно шарил в поисках кошелька. «Стража!» — рявкнула я страшным голосом, воришка растворился в мокрой темноте, а я…
Весло угодило Эгерту выше колена; на мгновение он потерял способность видеть и соображать, и после секундного провала в памяти обнаружил, что лежит на спине, что высоко-высоко в синем небе парит голо…
Нянька поколебалась — и неохотно протянула мне поднос.
— Вот что, — голос его звучал холодно и ровно, как он того и хотел. — Вот что, Ишта…
А потом на полянке с остатками солнца оба увидели птицу с хохолком. Такую пёструю незнакомую птицу… Губы матери шевельнулись: «Удод».
Отца. Мир не излечился, мир вывихнулся окончательно — и утвердился в этом противоестественном положении.
Луар перевёл дыхание и крепко, крепко стиснул твёрдое плечо стоящего перед ним человека.
Повинуясь собственному приказу, я рывком поднялась с подгнившей бочки, брошенной кем-то посреди проходного двора. Одёрнула юбку; решительно двинулась вперёд — и только через два квартала сообразила, …
Тогда Луар переступил порог и захлопнул дверь перед самым служительским носом.
…Она купала его в дубовом корыте, розовая рука хватала деревянную лодочку и тянула в рот — на радость единственному зубу… На воде дробилось солнце — рваными бликами, кругами… А над водой то и дело за…
— Я — тварь? — крикнула я сквозь эти непрошеные, унижающие меня слёзы. — Я от своего сына не отрекалась!
— Да, — устало кивнула нянька. — Бедное дитё… Уж лучше в приюте, чем… так.
Эгерт проследил, плотно ли закрыта железная створка; вернулся, прошёлся вокруг треноги, стараясь не глядеть на Сову. Сейчас тот снова убедился в его, Солля, уязвимости: полковник желает знать — и не …
Факел затрещал снова, предостерегая в последний раз: в темноте ты не найдёшь обратного пути…
— Заинтересованный свидетель… — он умело выделил слово «заинтересованный».
— Ты вряд ли его остановишь, — сказал он всё так же рассеянно. — Но попытаться стоит.
Жёлтые цветы пахли чуть различимо. Золотые чашечки с коричневыми комочками пчёл, а по краям, там, где жёлтый ковёр смыкался с зелёно-коричневым покровом земли — там могила Фагирры была похожа на ржав…
Южане уступили нам очередь, махнув Флобастеру рукой: начинайте, мол.
Она не уточняла, кто такие «все они». Все они знают, что она отреклась от сына; может быть, им известно, почему она это сделала. Той девчонке-комедиантке, невесть как оказавшейся на её пути, наверняк…
Я молча сидела в углу, прикидывая, кто не выдержит первым. И, конечно, не ошиблась.
Три дня город радовался и пьянствовал; на четвёртый день к победителю Соллю явился с визитом городской судья.
Меня он не заметил. Я стояла за углом, привалившись к стене, потому что ноги мои враз ослабели.
Она помнила свои слова. Она даже была талантлива — тем ученическим талантом, который сперва надо разглядеть, а уж потом он разовьётся. Она двигалась, как деревянная кукла, но все эти острые локти-пле…
— Ты доволен, Луар? — спросила я шёпотом.
Наверное, надо было обернуться — но он стоял, опустив голову, а перед глазами без остановки неслась навязчивая лента дороги, пучки пожухлой травы, голые стволы, голые поля, бесконечные, будто намалёв…
— Господин Эгерт… Гонцы… Снова господа стражники, послание…
(Ты не понимаешь. Перед тобой прекрасный храм — а ты считаешь мокриц под ногами. Потому ты глуп, потому ты не сумел.)
Луар сидел ко мне боком, неловко подобрав ноги, скрючившись и глядя в одну точку. Ему было невыносимо тяжело и стыдно, может быть, мне стоило оставить его в покое и уйти — но я почему-то не уходила.
— Пойдём-ка, — меня волокли прочь. Сил сопротивляться не было — парализованная ужасом, я покорно переставляла ноги, когда позади меня ругань Михара переросла в отчаянный крик, и крик оборвался тонким…
— Ты можешь ходить? Сильно хромаешь? Пошли кого-нибудь. Хочешь — я всё сделаю сам… Но это надо сделать, Эгерт.
Солнце, красное, как колесо. Мать возвращается домой, и солнце лежит у неё на голове, будто красный поднос. Тонкие руки, тонкие пальцы, белые и холодные, запах зимы и свежести, и — «погоди, простудиш…
Снова смешок. Ему показалось, что, перейдя почти на бег, он всё равно не трогается с места, висит над землёй, как медуза в толще вод, и тень его, маленькая и чёрная, приклеилась к дороге…
Торию, мать Луара, я видела мельком — очень красивая и, по-моему, очень высокомерная женщина. По одному только взгляду, брошенному Соллем на жену, с уверенностью можно было определить, что все дамочк…
— Цена господина Солля? — вкрадчиво осведомился один из посетителей.
— За оградой, — отозвался старичок глухо. И добавил что-то — я не расслышала.
Но на этот раз он не был слепым. Чувство, приведшее его к парому в этот день и в эту минуту, казалось более зрячим, нежели чьи угодно глаза; он знал, что так будет, — и всё же успел удивиться.
Я готова была поклясться, что он с трудом вспомнил моё имя.
Я содрогнулась. Темница и пыточная камера. И тот человек, кровный отец Луара: «Где же? Где Амулет?»
Третьим лицом Ордена, после Магистра и Фагирры, был некий Каара, «хранитель святыни». Против его имени стояла одна только пометка «верен до безумия». Любопытно, подумал Луар, кому именно верен — само…
Все четверо его товарищей отвели глаза и громко засопели.
— Как тебе спектакль? — в голосе его скользнули покровительственные нотки. Он будто радовался за меня — как же, наконец-то сподобилась поглядеть на настоящее искусство…
— Как бы хуже не было, — нянька в задумчивости покачала головой.
— Хорошо, — сказал Хаар, облизывая узкие губы. — Плащик. Получишь. Что потом?
Пророчество Флобастера сбывалось скоро и неотвратимо. Теперь я была предоставлена самой себе, и единственный возможный путь вёл в трактирные служанки, «мыть заплёванный пол».
…В круглой чашке стояла вода. По самый край. Он жадно отхлебнул, расплескал, облил рубашку; содрогнулся. Наверное, от холода.
Все собрались в одной повозке, наглухо зашторив полог. К подносу с углями жадно тянулись пять пар рук — одна только я сидела в углу, сунув ладони под мышки, мрачная, нарочито одинокая.
Из всех ролей будущей пантомимы он выбрал, конечно, роль своего отца; мне пришлось долго объяснять ему, что так, к сожалению, не делается — благородные герои пантомимы скрывают лица под ещё более бла…
Я возмутилась уже по-настоящему. Что значит — смею?! Это родной отец, вы же с ним и словом не перемолвились, ничего не прояснено, и, если госпожа Солль, возможно, не совсем здорова — то тем более важ…
Ого, ещё как в силах. Одна большая измена… или перемена. Одно и то же. Изменивший… Изменяющий… Небо, сохрани мой разум. Ты, Сила, помоги мне…
— Нет, Эгерт… Я не заставлю тебя долго мучиться и гадать про себя, зачем я пришёл… Тяжёлые времена, дружище. Хуже, чем… тогда. Я боюсь… что принёс тебе злые вести, и буду делать тебе больно. Ты готов?
Он явно не бродил неприкаянно — он шёл к какой-то хорошо известной ему цели; его ноги были почти вдвое длиннее моих — но у меня зато было упрямство, какое Луару и не снилось.
— Ай, пазаву дровожорку… Такая га-алодная, са-ажрёт ваши дра-ава, хрям-хрям-хрям…
Противоположный берег не желал приближаться. Раз или два ему показалось, что он видит над водой голову плывущего впереди человека; потом он захлебнулся, закашлялся и едва смог справиться с дыханием. …
Скрипнув зубами, я крепко взяла лежащего под мышки — светлое небо, что за день сегодня! — и подтащила ближе к свету. Ноги его безвольно проехались по илистой луже — мне померещилось, что я нашла и тя…
Не отдавая себе отчёта, он снова сунул руку за пазуху. Ему показалось, что медальон пульсирует в ладони, хотя, скорее всего, это пульсировала в жилах собственная Луарова кровь.
В его комнате было непривычно, неестественно чисто. Далла убирает каждый день… Да и некому мять постель, марать половицы и разбрасывать где попало вещи и книги.
— Тот сумасшедший старик, — сказал он хрипло. — Он…
— Проклинаю, — прохрипела Тория, и из запретных глубин памяти всплыла улыбка Фагирры, улыбка, подсвеченная огнём жаровни. — Проклинаю… До конца… С глаз… Навеки… Ублюдок… Проклинаю!!
— Милейшая, — обратилась я к ней, — вы слыхали когда-нибудь о господине по имени Эгерт Солль?
— Уже десяток жертв, — сказал бургомистр глухо. — Ты скажешь — это дело судьи… Да, это его дело. Его люди ищут… Но я хочу, чтобы ты знал.
На секунду оставив старика, стражники поспешили поприветствовать господина полковника; Луаров отец ответил, не сбавляя шага. Скоро старик и стражники остались позади.
Снова воцарилось молчание. Собеседники смотрели друг на друга поверх необъятного, заваленного бумагами стола.
— Да вот… Что вселяется… Дух отца… В ребёнка, рождённого после его смерти…
— Да ты это, — в голосе его обозначилось нечто, похожее на удивление. — Да я тебя, что ли, видел?
— А разбойников ты не боишься? — спросила я, когда поля закончились и над головой закачались ветки.
По потолку всё смелее полз рассвет; простучали по коридору чьи-то шаги, и на площади тонко завёл детский голос: «Молоко-о»…
— Я не решил… — продолжал он медленно. — Ты — другое дело… Попытайся.
Не помню, что я ему говорила. Утешения обязаны быть бессмысленными — тогда они особенно эффективны.
Странное, незнакомое чувство явилось и ушло без остатка — но нежность всё равно осталась. И тогда он дал себе клятву. Он поклялся, что будет защищать свою маму до смерти — даже если для этого придётс…
Он настороженно пытался понять, вру я или нет; наконец, поверив, устало вздохнул и расслабился.
Читать я выучилась по старинной азбуке — на каждой странице там были картинки, любую из которых можно было рассматривать часами. Азбука погибла зимой в печи — и я не плакала, потому что на какое-то в…
Стражники запарились. Остановились, вытирая пот; служитель ожидал сбоку, и в руках у него шевелилась цепь — будто сама шевелилась, как гадюка.
Вы зовёте меня. Я чувствую всех вас, но Дверь — Дверь уже отперта. И ржавый засов не задвинуть назад… И Ты, который на самом деле я, уже делаешь свой первый шаг — войти и воцариться…
Просмоленный мешочек он обещал себе вскрыть только в городе. Читать то, что вполне может считаться завещанием, на глазах Совы и выводка разбойников представлялось ему глупым и неестественным; теперь,…
— Что смеёшься? — спросила я своим голосом, опуская руки. — Без дров ведь останемся… Как кашу варить будем?
— Лёг спать, — я уложила деревянного солдата поперёк стола. — Он устал. Я тоже. А ты?
Парень, впрочем, остался; худощавый такой, вполне симпатичный парень, немножко сутулый; он проводил экипаж глазами, потом повернулся и медленно двинулся в противоположную сторону.
— Как же так? — спросил он, едва шевеля губами. — Тебе ведь нужен маг, лишённый могущества? Маг и не маг? Я?
Он кинулся в комнату матери, изо всех сил надеясь на чудо, на разъяснение, на то, что странные и страшные события последних дней ещё можно повернуть вспять.
Амулет под рубашкой был горячий. Теперь он был точно горячий, он жёг, Луар застонал и протянул руку, чтобы вытащить медальон из-за пазухи — но рука так и опустилась, не дотянувшись.
— Да вот как раз сегодня ночью… Девочка. Десять лет.
(Всё изменится, Руал. Только ты останешься прежним. По старой памяти… Хоть вряд ли это тебя обрадует. Тяжело быть прежним в мире, который меняется.)
Она молчала, смотрела затравленно и не знала, чего от него ожидать.
Тория медленно кивнула — так, будто слуга просил её о двухдневном отпуске.
— Бумаги дорого стоят, — холодно сообщил Луар.
— Я пришёл за своей вещью, — глухо сказал Луар. — У вас есть то, что принадлежит мне.
Кольцо, подумал он со странным чувством. Кольцо замыкается… Только я уже не тот. Просто страшно подумать, до чего я стал не тот…
— Э… Ты, это… — один из сотоварищей круглоглазого хотел, по-видимому, ответить, но не нашёл подходящих слов.
— Погоди, — я прислонила Муху к стене. Он тут же сполз на мостовую — в грязь, не пригасив тем не менее лучезарной пьяной улыбки.
Осветились заплесневелые стены, потолок, поросший известковыми сосульками, коридор, длинный, как кишка. Факел пригас — но всё же не угас вовсе, и Луар удовлетворённо кивнул.
Мне показалось, что тут-то голос её чуть переменился.
Поразительно. Старик не узнал Луара. Эти, из Ордена Лаш, узнавали немедленно — а старая университетская крыса так оплошала. Не узнать сына Тории, мальчика, который рос на твоих, старичок, глазах… Вид…
За День Премноголикования мы заработали столько, сколько не зарабатывали за целую ярмарочную неделю. Играли допоздна, играли при факелах, Муха взмок, бегая с тарелкой, а весёлые монеты звенели и звен…
— А что… Он… В чём он-то виноват? Он что, не любил вас, как мать? Он что, не верил вам? Он что, отвечает за…
За дверью деканова кабинета ходили и шептались; не вставая с кресла, Луар потянулся к чернильнице на краю стола, задел её кончиками пальцев и сбросил на пол.
На мгновение я похолодела от суеверного ужаса — а Луар ли это? Не призрак ли погибшего на большой дороге паренька, такой повзрослевший, равнодушный призрак?
— Э… — промямлил он испуганно. — Как-как?!
Далла удивлённо смотрела на нас с нижней лестничной площадки. Кролики радуются жизни… но если уж лис повадился, то завтра может быть чья угодно очередь. Кролики-то все одинаковы… А люди подчас не мог…
— Луар… — я приподнялась на локте. — Коли ты Прорицатель, то должен заглядывать в будущее! Погляди… а мальчика… назовём Эгертом.
…Тогда он не боялся за отца. Он знал, что отец его победит…
(Ты поймёшь и оценишь. Ты для этого рождён. Предначертание.)
Сова смотрел устало и мрачно. Во взгляде его не было ни тени смирения — атаман не собирался сдаваться.
— Сорвутся… — блаженно выдохнула Тория в его смеющиеся глаза.
— А полковник-то куда отправился? — озабоченно поинтересовался Флобастер.
Я осадила сама себя — а что, если бы Солль рассказал мне об огнедышащем драконе? Тогда первый же встречный путник явился бы мне в чешуе и дыме?
Побросав корзины, мы выбрали себе оружие на куче хвороста. Алана имела неплохое представление о том, как фехтуют — во всяком случае она знала об этом больше, чем я. Раздухарившись, она выкрикивала ос…
Он поморщился. Слишком много хлама накопилось в памяти за последние сто лет.
Пристанищем труппе служил теперь «Соломенный щит». Пересчитав заработанные деньги, Флобастер довольно крякнул.
— Убийца носит плащ, в точности такой же, как носили служители Ордена Лаш… Ты прекрасно помнишь.
— Нет… Я… не я… — причитал лекарский сын. Я сжала зубы и с ледяным лицом обернулась.
— Как бы справиться у нотариуса, — бормотал тем временем Флобастер. — Писца подкупить, что ли… Вызывала дама Солль нотариуса или нет?
Трактирщик поклонился; Луар спрятал кошелёк и устало опустил голову на руки. Спать… Интересно, а если то, что приснилось в ту ночь, было правдой, то почему он так равнодушен? Такая малость после всег…
— За «Единорога» мало дали, — продолжал бормотать Муха. — А сейчас ржут — так раскошелятся… Хоть бы немножко… покрыть… расходы-то…
Луар прерывисто вздохнул. Потупился, изучая мокрицу на влажном камне перил.
Наконец, замыкал процессию полковник Эгерт Солль. Толпа впала в экстаз.
Никто не остановил Луара, когда поздним вечером он явился в Университет. Чей-то взгляд неотрывно следовал за ним во время всего пути по тёмным коридорам — однако на этот раз никто не отважился встать…
Так оно и случилось. В один из дивных весенних дней Гезина и крепыш отправились гулять за город, а веснушчатый парнишка остался один переживать своё горе.
— Прости, Эгерт… Я не хотел никого обидеть… Значит, Сове осталось топтать землю считанные дни, да?
Сова не отвечал. На дне его глаз светилась победа.
И ещё. Я попрошу его раздобыть для меня эту книгу — «О магах». Я не успела прочесть ни о Первом прорицателе, ни о безумном Лаш — а теперь мне почему-то казалось, что это очень важно, что обязательно …
— …И в этот момент заклятие упало, Танталь. И шрам исчез… И всё стало… хорошо. Потому что… Эти клещи, у них рукояти заточенные… В грудь. Потому что у меня не было другого оружия, а у него был отравле…
Рука его встретила снег. Пустой снег; сложный узор мерцающей снежной крупы.
Сова завозился, рывком попытался освободиться, зарычал от боли; с третьей попытки тяжело поднялся, пошатнулся и едва не рухнул снова.
Даже мы маленько ошалели — а мы ведь странствующие актёры, а не сборище деревенских сироток, случались на нашем веку и праздники и карнавалы. Богат был город, богат и доволен собой — ливрейные лакеи …
Ворота были прикрыты, но не заперты. Мимоходом я подумала, что в нынешние неспокойные времена сторожу следует быть осторожнее.
— Тебе действительно интересно, почему? — его прозрачные глаза оказались совсем рядом. — А как по-твоему… Мир действительно так плох?
я войду. я войду! кто бы ни был… ты играешь не с огнём даже, а… не шути. скорее, Луар
Он снова покачал тяжёлой головой. Снаружи рванул ветер, и пламя свечи заколебалось.
Лакей снова поклонился — напомаженная деревянная кукла. Луару сделалось смешно; вернее, это отстранённому наблюдателю стало смешно, юный же господин Луар с неподвижным как лёд лицом проследовал в зан…
— Любезная комедиантка любопытна? — осведомилась Луарова мать. Она говорила тихо — и в шелестящем голосе её мне послышался звук скользящей по камню змеиной чешуи. — Любезная комедиантка решила, что т…
Люди, явившиеся к Башне, открывшие её ворота и взявшиеся ломать кладку, произвели на несчастного старика большое впечатление — он кинулся к офицеру, что-то невнятно объясняя, выкрикивая бессвязные сл…
— Танталь… Пойди к ней. Пойди, а я не могу… Пожалуйста.
Закрывая лицо рукавом, он брёл в густых слоях слежавшегося воздуха, обходя тухлые лужи и пятна плесени. Коридоры двоились и троились, круглые ступени ложились веером, приглашая подняться; он двигался…
Как далеко он уехал? Сколько перекрёстков на большой дороге, сколько раз он мог свернуть?!
Из кабинета пахло травами. Пылью, книгами, ещё чем-то трудноназываемым, Луар был уверен, что слышал этот запах раньше…
— Ломайте дверь, — шёпотом приказал Эгерт.
…Тем временем праздник шёл своим чередом.
Луар потянулся рукой, коснулся уголка её губ — запёкшихся, как у него самого. Оттянул уголок вниз — лицо сделалось обиженным, трагическим и смешным одновременно.
Но отступившие было мрачные мысли явились снова; входя во двор, я до мелочей вспомнила и расположение повозок, и смех гостей, и последовательность пьес, и неудачный дебют Луара… Или такой дебют вправ…
(Тебе просто его не достать. Ты силён, но не всесилен.)
— Да, — медленно сказал Тория. — Конечно, ты права.
Луар молчал. Он мог бы сказать, что отец его умнее и лучше, что ему, сыну, никогда и ни в чём не сравняться с великолепным отцом, — но он молчал, опасаясь насмешки.
В полумраке плавали язычки свечей. Луар поднялся по лестнице, помнившей первые шаги его отца и похороны его деда. В лицо ударил пьяный, нестройный шум, Луар захотел назад — но двигался вслед за слуго…
Первый шаг оказался трудным — но ни лейтенант, ни каменщик, ни даже безумный старик не смогли бы заметить его колебания. Луар справился с собой не легко, но быстро; даже у декана Луаяна не было такой…
Луар стоял, привалившись спиной к стволу. Сторож ни за какие деньги не желал ухаживать за могилой — Луар сам очистил от прошлогодней листвы чуть заметный неогороженный холмик.
Он говорил что-то о Двери, о Пришедшем Извне, о надвигающемся конце света; нечто подобное пророчили, кажется, воины Лаш — «окончание времён». Слова Скитальца звучали как страшная сказка для непослушн…
Я втянула голову в плечи, глядя в пол и устало думая, что вот он, конец моей миссии, которая позорно провалилась, и теперь предстоит обратный путь с «пшаканьем», дождём и холодными ночами, и вместо Л…
Он долго смотрел на меня сверху вниз. Потом наклонился, ухватил жёсткими пальцами под мышки — у меня даже дух перехватило. Поднял с колен и поднял над полом, будто котёнка; лицо моё оказалось вровень…
И ещё. Я почему-то решила, что разрешение бургомистра у нас почти что в кармане.
— Помрёт, — с прерывистым вздохом повторила нянька. — А я… Прости меня, дуру. Я уж думаю… Не мучиться бы ей. Сразу бы…
Каждое утро, когда тёплые лучи, когда тёплые губы, когда рука, откидывающая занавеску… Каждый вечер, когда костёр во дворе, когда книги и лампа, голоса, жёлтый свет твоих окон… И всё это…
На расположение городской стражи обрушилось бедствие, сравнимое разве что с давней осадой. Полковник Солль, когда-то исчезнувший без предупреждения и сгинувший затем в далёком Каваррене, начальник ст…
Сова… Сова являлся к нему ночью, Сова обнимал за плечи Луара, Сова смеялся и поигрывал обрывком цепи; вокруг свечки кружились ночные бабочки, огромные и чёрные, лупоглазые, как совы…
В камине с треском лопнула деревянная плашка.
Тория молчала. Молчание жило во всём доме — густое и вязкое, как смола.
— Господин кого-то ищет? — спросила женщина. Услыхав её голос, он вздрогнул.
— Я, наверное, не так сказал… Малыш, нельзя до старости жить детством. Хм… Старость твоя далеко, конечно, но пора выбирать…
Даже измученный, даже раненный — а чуть напряжённая посадка его выдавала рану, — Солль оставался потрясающе красив. Победа наложила на его благородное лицо некий царственный отблеск — впечатлительные…
Он содрал с меня плащ. Молча, страшно сопя, рванул вверх подол мокрого платья.
Зеркальный зал. Чёрное пространство без границ, дробящееся и продолжающееся на сотнях запылённых граней. Плывущие в пространстве огоньки; некоторое время Луар стоял, покачивая факелом и вдыхая особен…
Впрочем, орда приходила раз — почему бы ей не прийти снова?
— Господин Эгерт, — сказала я шёпотом, — может быть, не надо?
— Не говори ерунды, — мать его, госпожа Тория, казалась воплощением бесстрастности. — Спектакль тут ни при чём. Отцу понравился спектакль. У него просто закружилась голова, такое бывало и раньше, нуж…
Его совершенно не заботило, что в свидетелях этого приглашения-приказа оказалась вся труппа, что героиня покраснела как томат, её наперсница на миг задержала дыхание, комик возвёл глаза к небу, громи…
На лице судьи написано было сомнение — однако, некоторое время посмотрев Эгерту в глаза, он медленно, через силу кивнул.
А почему ты до сих пор не здесь? Столько раз являлся? И никто не открыл?
Я стояла над ним, опустив руки. Рёбра мои вздымались и опадали, как весла каторжной галеры.
— И вас мы тоже будем ждать, — сказала женщина.
Нянька возилась на кухне — одно время я слышала её вздохи да грохот посуды. Потом в доме сделалось тихо; ещё спустя минуту старуха появилась в дверях чёрного хода, и выражение её лица заставило меня …
Я стиснула зубы, и на секунду его лицо скрылось из глаз, отгороженное от меня скользящим полотном. Потом я снова увидела его довольный растянутый рот, и сорочка была уже у меня в руках.
Медальон покачивался на его груди. Я не могла оторвать взгляда от фигурного отверстия в центре его.
Визит матери в библиотеку ненадолго выбил Луара из колеи — но только ненадолго. Он понемногу учился управлять своими мыслями; на некоторые из них был наложен запрет, и Луар не сразу, но научился ему …
В большом обеденном зале завели нестройную, но дружную и громкую песню.
Из покосившегося домика выполз сторож; ещё издали Луар позвенел ему кошельком с монетами, и повадки старичка враз помолодели.
— Это… игра! Это… ты… Я чем-то… оскорбил его, я не должен был…
Он глянул на меня хмуро и укоризненно. Отвернулся.
— Как ты думаешь… — начал он. Я, привыкшая было к его молчанию, так дёрнулась, что рука моя чуть не соскользнула с его локтя. Уши мои тут же вспыхнули: надо же так бездарно выдать свой страх!
— Ты кто такой, скотина? — рявкнул в землянке Сова. Я невольно содрогнулась.
Глаза его расширились. Лицо оставалось свирепым, но глаза сделались как блюдца, и смотрел он на мои голые ноги.
От неожиданности я лишилась дара речи. Хаар смотрел неотрывно, как змея; служанка споро приняла со стола пустую посуду. Предводитель южан присел, изящно забросив ногу на ногу.
…Знает ли кто-нибудь, кроме него? Знает ли, что случится, если её впустить?..
Но он уже не мог остановиться. Слова текли из него пополам со слезами.
Шкурка потрескивала, сворачиваясь, как в огне; через несколько минут среди цепей лежала только щепотка пепла. За окном быстрее, чем следовало, собиралась гроза.
Тория солгала сыну — может быть, первый раз в жизни. Никогда у Эгерта Солля не кружилась голова.
Луар не снизошёл до сколько-нибудь тёплого прощания. Мне хотелось, закусив губу, съездить ему по физиономии — и это после всего, что было ночью!
Он привычно говорил «я», а не «мы». Он постоянно наслаждался собственным здесь присутствием; я с нежностью вспомнила Флобастера — а тиран же был… скупердяй… самодур…
И сразу после этого затих и бой — разбойники отступили, оставив на поле боя несколько убитых неудачников; стражники, потерявшие шестерых, не решились их преследовать — тем более, что команды на то та…
Посреди комнаты уже никого не было. Только запах горелого мяса. Отвратительный запах.
— Впрочем, как хочешь, — Тория опустила голову. — Иди.
В первое мгновение она, кажется, не узнала брата.
Даже старикашка-ректор вплетал в общий хохот своё дребезжащее «хи-хи». Невыразительная компания горожан сразу сделалась обаятельной и милой; профессорские жёны порозовели, а сами профессора казались …
Она содрогнулась. Протянула руку, чтобы остановить — и тогда только опомнилась. Бред. Нет никакого пруда; то было летом, когда смеялся Эгерт…
На мгновение Луар нахмурился. Ему показалось, что он уже видел этого человека и вот именно с цепочкой — только не удавалось вспомнить, где и когда…
Он вскочил, разбрасывая подушки; заметался, накинул халат, открыл матери дверь.
— А, любезный талант… Расцветающий талант нашёл наконец, где пустить корешки… Так, милая? Или ты попросту гуляешь?
За окном бледно полыхнула молния. Гром ударил глухо и с опозданием — будто неповоротливый хозяин гоняет на кухне таракана, и деревянный башмак его бьёт в то место, где усатая тварь была секунду назад…
После смерти матери дядюшка заточил меня в приют. Из приюта меня вызволил Флобастер.
— Это бесполезно, — признался Луар со вздохом.
Медальон, Амулет Прорицателя, золотая вещь… Бурая вещь. Скрытая ржавчиной пластинка. Самое дорогое, что…
Он не переменился с тех самых пор, когда пятилетний Луар глотал слёзы за сундуком, потому что его любимую вещь, тайную игрушку отдавали в чужие руки — в длинные сухие руки этого вот старика. И отец, …
Ветер покачивал закреплённые над дверью декоративные медные створки. «Врата» считались приличной гостиницей; некоторое время Луар с интересом изучал склонённую макушку ливрейного лакея. Нет, не надо …
…А отец его был уже несколько лет как мёртв. И камень с его могилы пригодился в катапульту…
По столу тянулась длинная дорожка горящих свечей; огоньки трепетали от неслышного смеха и неслышных выкриков. Небо, растерянно подумал Луар. Зачем всё. Зачем я пришёл… Где я. Зачем.
В доме спала Алана. Спала старая нянька, спали гости, друзья, такие милые вчера и такие ненужные теперь. Эгерт ушёл, после его ухода у Тории не осталось друзей; даже на утро после смерти отца Тория н…
И я тоже билась о свою плёнку. Все мы бились о свою плёнку, пытаясь прорваться туда, где был сейчас он; наши души расшибали себе голову, подобно мухе перед закрытым окном.
И Луар шагнул через кладку — потому что на самом деле ворота были свободны и распахнуты, и изнутри доносились голоса.
— Ты же не дура, — сказал он на этот раз почти нежно.
На другой день я, отягощённая думами, шлёпала посреди двора мыльным бельём; Алана, молчаливая и сосредоточенная, пускала здесь же, в корыте, деревянную лодочку. Под моими руками рождался пенистый што…
На том праздник и закончился. Гости попытались смыть неприятный осадок остатками вина, так их, пьяненьких, и уложили спать, благо комнат в доме было в достатке. Нас тоже хотели пригласить в дом — но …
— Пусть будут лекции. Сегодня. Пусть твои студенты бледнеют от зависти к твоему мужу… Я ухожу, Тор.
— Как — мешки? — спросил Михар дрожащим голосом. — Вам один мешок положен, а лошадь — моя… Что я без лошади, а? Работа же…
Он вдруг улыбнулся — спокойно и открыто, и у Эгерта полегчало на душе.
Эгерт заперся в своём кабинете — там и ел, и спал, и проводил бессонные ночи над потёртой картой. Время от времени ему являлись с донесениями специально посланные шпионы — сведения приходили скудные …
— Про какого мальчишку? — глаза Совы насмехались. — Имечко пожалте, полковник, мальчишек много было для разных надобностей… — он ухмыльнулся так отвратительно, что Эгерта чуть не стошнило.
— Сынок, — сказал наконец полковник Солль. Маленький камушек вырвался из его руки и утонул в канале, оставив на поверхности тонкое расходящееся кольцо. — Ты сегодня очень хорошо фехтовал.
Его снова передёрнуло. И тело его, и разум помнили пережитый когда-то ужас.
Стражники роптали. Стражники скрежетали зубами и переглядывались, даже лейтенант Ваор, боявшийся Солля как огня, осмелился на некое подобие бунта: как же… след же… хутор же… Господин полковник, да ви…
— Сова — это моё дело, почтеннейший. Можете поверить, что поимка его — дело нескольких дней.
— Один мешок! — голос возмущённого Михара сорвался в писк. — Один, и больше не дам!
— После смерти моего деда Амулет перешёл… к моей матери.
Он снимал комнату неподалёку от площади и наружу выходил редко — я ухитрилась увидеть его всего лишь два раза, хоть и провела в подворотне напротив несколько долгих дней.
Удивительно, но от крика его Эгерту стало легче; он даже подумал деловито, что до конца разговора следует и ему позволить себе нечто подобное — тогда у сидящих в кордегардии останется в памяти не «су…
Служанка принесла горячее мясо в горшочках и баклажку кислого вина; Флобастер кивнул мне и с урчаньем принялся за трапезу. Мне на секунду захотелось поверить, что вот мы поедим, вытрем губы и так же …
Меня передёрнуло. Нет, этого спесивого богатенького шута никак нельзя сравнить с Фагиррой… И потом, меня ведь не пытали. Меня не приводили в подземелье, где греются в жаровне красные раскалённые крюч…
— Эгерт, что случилось у вас в семье? — негромко спросил судья.
Танталь… Нет, я ничего не скажу тебе. Ты знаешь сама.
Это плащ его отца. Это всё, что от него осталось…
В эту самую секунду Луар понял, что всё это правда. Отец не шутит и не разыгрывает, каждое слово даётся ему с болью, он ломает сейчас тот героический образ, который давно сложился в воображении Луара…
— Вы знаете, бургомистр, — отозвался Эгерт после паузы. — Здесь все про меня знают.
Тория молча кивнула. Эгерт дома, значит, всё можно поправить. Эгерт не разбился, упав с лошади, не стал жертвой ночных бродяг и не потерял рассудок, как подумалось ей в одну из чёрных минут ожидания.…
Он ощутил неприятный холодок под сердцем. А кто знает? А вдруг?..
Он собирался меня попрекнуть. Хотел напомнить, из какой дыры меня вытащил и что впоследствии для меня сделал. Я всем ему обязана, и это правда, тут не поспоришь, тут нечего возразить. Он хотел присты…
Реакция Луара на этот невинный, вскользь обронённый вопрос подтвердила наши самые худшие опасения. Парня перекосило, как от боли; он отвернулся к стене и пробормотал что-то совершенно невнятное.
Тория беззвучно вскрикнула. Эгерт. Он сидел, как сидел обычно Эгерт — та же поза, те же падающие на глаза светлые пряди…
Он оцепенел; наверное, ему было бы легче, если б я сунула его руку прямиком в горящую печку. Ладонь была холодная, как рыбий плавник; мне сделалось жаль бедного мальчика.
Слово возникло в моей потрёпанной памяти, когда перед самым закрытием ворот мы — полуживая лошадь и её покрытая синяками всадница — вернулись в город.
— Ну я же… Но я же не могу не идти!.. Я же не волен над собой… Я же…
Неизвестная вина сделалась теперь явной. Нарядив Луара в плащ с капюшоном — традиционную одежду служителей Лаш — я невольно спровоцировала узнавание. Эгерт Солль узнал в сыне ненавистного Фагирру, и …
— Господин Солль… Я приехала, чтобы… Луар.
Днями напролёт она просиживала за огромным столом, глядя перед собой и ни о чём не думая. Всякий, кто проходил в такие часы под дверью её кабинета, невольно понижал голос и поднимался на цыпочки — бу…
Имени последнего прорицателя — Орвина — в старой книге вообще не было; зато о нём много и тепло писал декан Луаян. Луар пробежал глазами раздел об Орвине, задержавшись только в одном месте — месте ег…
Он шёл коридорами, безошибочно выбирая правильный путь, а служитель, бормоча и посапывая, трусил следом. Встречные студенты недоумённо заглядывали Луару в лицо, кто-то удивлённо вскидывал брови, кто-…
— Нет, — слабо сказала мать. — Нет, мальчик… Нет… Иди.
Я неслась сквозь захламлённые коридоры, заглядывая в пустые пыльные комнаты; в кухне, пропахшей кислым, стоял на столе накрытый крышкой горшок с подгоревшей кашей. Кто-то должен здесь быть, бормотала…
Конечно, на языке моём гроздьями висели вопросы — но я мужественно сдерживалась, помня, что доверие Луара — как чужая кошка. Она, может быть, и подойдёт — но только если сидеть тихо и делать равнодуш…
— Уходи! — вопила я, захлёбываясь своим отчаянием. — Уходи, ты, ублюдок! Ты всем приносишь несчастье, зачем ты родился на свет, убирайся!
Луар остановился, оглядываясь; вспомнив об укрытии, я юркнула за выступ городской стены. Впрочем, Луар всё равно бы меня не заметил ему было «не до того».
Гезина и Муха помогли Луару облачиться в широкий серый плащ с капюшоном, благо такой нашёлся у нас в сундуках. Никто не знал точно, похож ли Луаров наряд на облачение служителей священного привидения…
А нянька тоже была в своём роде умалишённой. Она повелась на своей преданности; любая другая давно бы либо бросила всё и всех — это в худшем случае — либо увезла бы девчонку в город и там бы решала д…
Мы лежали в душной темноте, разомлевшие и счастливые, как два сытых, раскалённых солнцем удава. Где-то в углу деликатно поскрёбывала мышь; сквозь щель полога пробивался тусклый отсвет прогоревшего ка…
— Ничего, — бодро решила я, — не в росте дело… Ну, теперь смотри. Жила-была принцесса, красивая-прекрасивая… И её похитил…
— …Слава полка, честь полка, гордость полка…
Наконец, я стала думать о Тории Солль. О страшной и непостижимой женщине, обожавшей своего мужа и сына и в одночасье лишившейся того и другого. И это после тех страшных испытаний в молодости — казало…
И тогда я предложила сюжет. Луар заморгал, пытаясь удержать расплывающийся в улыбке рот, ещё чуть помялся — и согласился.
Надо было спросить, был ли он в Каваррене и говорил ли с отцом, но слова не шли с языка. Нельзя так напрямик спрашивать… Он же понимает, чего я жду, какого ответа…
Но придёт и весна, которой он, старик, скорее всего не увидит.
— Ты… Ты чего, не плачь… Ты, что ли, есть хочешь?
Луар молчал. Почему-то захотелось спрятаться.
Наконец, Муха объявил короткий перерыв; публика осталась на местах, веселясь и попивая вино, а за кулисами развернулась лихорадочная подготовка к действу, которое должно было стать гвоздём программы.
Лейтенант нахмурился, решая, наказать ли меня за наглость или согласиться на мои условия.
Никогда раньше я не бывала здесь. Тропка тянулась узкая, но уверенная и протоптанная; вскоре впереди показалось некое подобие железной ограды, и я поняла, что попала на кладбище.