Все цитаты из книги «Семеро Тайных»
С травы, где был расстелен роскошный ковер, поднялся невысокий сухой человек с начисто выбритой головой. Был он смуглый, как горшок из старой глины, на чисто выбритых щеках блестела синева, глаза был…
С колдунами что-то странное, он еще раз скользнул по ним взглядом. Вроде бы их стало меньше... Так и есть! В помещении на него с застывшими улыбками, полными ожидания каких-то событий, смотрят Беркут…
Медведь — хозяин леса, но не царь зверей, не царь всех лесов, степей, пустынь и гор... и все потому, что раньше Медведя родилась его непомерная лень. Он это знает, с этим свыкся и сжился, сам может р…
Он пробормотал слово, Колоксай отпрянул, когда на колени шлепнулся крупный уже зажаренный гусь. Еще горячий, из раздутого брюха выглядывали коричневые яблоки. Колоксай отдернул ладони, гусь тяжело ск…
Он замычал, ударил себя по лбу кулаком. В глазах заблистали искры. Умнее не стал, а может, и стал, подумал же, что не только он во всем виноват, может быть, виноваты еще и те, кто убивает, поджигает,…
— Она где-то могла пробиться на поверхность. Или кто-то знал, где копать. Быстрее принесите березовой коры... лучше со столетней березы, лист папоротника и ветку омелы!
Олег, словно очнувшись от глубокого обморока, начал ощупывать бока. У волчовки оторвало петли, а с плеча свисал обрывок веревки от заплечного мешка. Исхудавшее за время перелета лицо болезненно дерну…
Росомаха — зверь, с которым ни один охотник не связывается по своей воле. Росомаха, как никто, охраняет свою землю, ревниво следит за всеми чужаками, что проходят через его территории, и не терпит те…
По телу пробежал озноб. Внутри застыло, словно внутренности превратились в глыбы льда. Он чувствовал, как страшный вихрь высасывает жизненные силы, в глазах потемнело. Челюсти стиснулись до боли в ви…
— Мне не надо так спешить, как тебе. Я могу разобраться в твоих таблицах, вычислить жизни и будущее каждого из людей... Ну, каждый меня не интересует, но я смогу видеть те звезды, что движут королями…
— Да зачем мне необычные? Мне бы сгрести ее и... Свадьба — это множество оберток, а мне бы добраться до жемчужинки внутри! Пойдем, я сам отве-ду тебя в палаты близь моих, а по дороге... а потом и за …
Олег задержал дыхание, ожидая сильного толчка, но в лицо ударила волна воздуха, по уху царапнуло жесткими крыльями, и с оглушительным хлопаньем, словно на плетень собиралась взлететь толстая курица, …
— Я ничего не сказал!.. Мне вообще не нравится... править. Я редко считаю себя правым, вправе... Да еще правило в руки!.. Без меня!
— А куда? — повторил Колоксай с бесконечным терпением. — Куда мы едем?
— Когда так говорят, то ждут только похвал себе любимому, красивому, умному, замечательному... Ладно, вот тебе правда. Когда колдун набирает учеников, то он вовсе не думает передавать им знания. По к…
— Ты прав, доблестный Колоксай... Ты юн, я знаю, насколько ты юн на самом деле, но ты уже постиг грязное умение править людьми. Это простые витязи могут позволить себе роскошь быть честными... даже к…
— Еды, — прохрипел он. — Любой! Пусть даже со стола бедняка... За всех, черт бы вас побрал...
Он подполз к краю, глаза безуспешно пытались проникнуть взглядом в черноту. Когда в небе зажглись облака, он уже заглушил боль. Хотя руки и ноги дрожали от слабости, перевалился через край, медленно …
Перун поднялся во весь исполинский рост, свирепый и могучий, грудь как наковальня, синие как небо глаза уперлись в волхва как два острых копья. Он взял меч обеими руками, взглядом провел оценивающе л…
— На языке первых людей любые горы звались бескидами. Так что Бескиды можешь встретить где угодно...
— Мы все не такие, какими нас видят, — сказал он неуклюже, умолк, потому что даже самому не все казалось понятно, почему себя видишь так, а другие тебя зрят иначе, ждут от тебя чего-то. — Может быть,…
Во дворце им отвели роскошнейшие покои, прислали десятка два слуг, дабы увеселяли и все такое. Олег не стал уточнять, зачем им прислали еще, отыскал Миш. Царица сидела в тронном зале в окружении деся…
Наверху металась и пищала крохотная тень, теперь он слышал намного лучше, не только писк, но и массу оттенков, но жилистые лапы мощно толкнулись, крылья сами по себе оперлись о вязкий воздух, толкнул…
Свет шел оранжево-красный, факелы потрескивали, распространяя запах горящей смолы, хвои. Тяжелые капли шлепали на пол, там вспыхивали красные чадные огоньки.
Олег остался стоять, только прислонился к стене, чтобы никто не попытался зайти сзади. Магия не страшна, почует сразу и ответит... так ответит, что мало не покажется. Они это знают, и если попробуют,…
Он с трудом распрямил спину, в позвоночнике за-трещало. Он перекосился от боли во всем теле, но удержался в распрямленном облике, когда плечи широки, грудь выпукла, а по рукам видно, что умеют держат…
— С чего бы, — буркнул Олег. — Меня ему не поднять.
— Мне... чтобы понять... понадобилось семьсот лет...
— Ты прав. Конечно, может сделать не все... но очень много.
Костяшки заболели. Он покосился на кулаки, с холодком понял, что в самом деле пытался метнуть огонь, но во всем теле не осталось ни капли магии. Если маги догадаются, что он сейчас беззащитен...
Скорлупа Беркута отстояла от купола Хакамы на три шага, ближе нельзя, магические силы соприкоснутся, начнут перетекать одна в другую, купола где-то станут впятеро толще, а где-то истончатся до кленов…
Она вскрикнула, а он снова поднял руку, чуть сместил в сторону, и она по его сузившимся нечеловечески зеленым глазам поняла, что сейчас огненный таран пробьет стену леса и ворвется в ее город...
— А я не могу и не буду ждать! Мне уже двадцать весен... да нет, больше, а что я умею? И ничего не сделал!.. Так и тридцать когда-нибудь стукнет, совсем старость, а я буду ходить и просить, чтобы раз…
Из воды прямо у ног Олега со всех сторон поднялись огромные крючковатые лапы. Пальцы коснулись пояса, вода блестела на страшных когтях, тут же опустились обратно.
— Кто собирается ранить другого, должен быть готов к тому, что ему сломают руку с ножом. Ты готов?
— Да что это я... Кто ж видит себя со стороны, ежели не перед зеркалом, а в полете?.. Добро пожаловать, человек с красными волосами. Тебе много и удивительно везло. Я слышал от могучей волшебницы Хак…
— Даже и не по-человечьи, — добавил Олег.
— Ты его гость?.. У Горнила горе, но он такой, тебе не покажет, чтобы не огорчать.
Расщелина с высоты походила на толстую раскормленную змею. Голова и хвост, истончаясь, исчезали в барханах, он сложил крылья, страшновато падать головой вниз, но пересилил себя и растопырился только …
— Ты дал слово, — напомнила она с вызовом.
— Они не живут в неволе, — ответил Олег уязвленно. Он красиво вспрыгнул, сжал бока коленями, конь послушно повернулся. — В неволе редко протягивают дольше суток.
— Гость, — буркнул Олег. — Меня зовут Олег. Я тоже чародей, только еще... необученный.
— Нет, та гора... была с раздвоенной, — уточнил он, осторожно подбирая слова, ибо не представлял, во что превратилась после их ухода, а врать не хотелось. — А зал ее... был весь красным, с летучими м…
— Можно подумать, ты поступила бы не так!
Олег шел из сумрака раздавленный и униженный, впереди ширился сверкающий выход в солнечный день, но в глазах было темно, а вдогонку раздавался злорадный хохот бога войны.
Он осекся, вспомнив героя, который с братьями строил башню до небес и чем это кончилось.
Голубка, пронеслось в голове. Голубка освободила шлем! Жаждущий крови бог, уже в нетерпении облаченный в боевые доспехи, наконец-то ухватил шлем и с мечом наперевес вскочил на боевую колесницу. Быть …
— Но это... это всего лишь букашки! Насекомые! А там люди!
— А кто говорил, что я не колдун, а варвар?
Он не смог бы сказать, час или год пробирались бегом по щели, но вдруг жар сменился свежестью. Впереди блеснуло, он на подгибающихся ногах вывалился на широкую каменную равнину. В спину ударило, он у…
Руки сами задвигались, он ощутил сильный удар в плечо, кольнуло в бок, на него набрасывались с острым железом, а он двигался как можно быстрее, пока в руке не хрустнули тонкие кости, а другая рука не…
От зеркала он оторвался, когда в голове послышался предостерегающий звон. В глазах потемнело, видел только пугающую черноту, а редкие звездочки гасли...
— Сейчас меня больше волнуют таблицы, ибо с ними я смогу видеть судьбы людей, влиять на них. А это власть, абсолютная власть!.. А жизнь... Мне даже до старости далеко, а уж до смерти... С такой власт…
— Слушайте меня вы... ленивые толстые твари! Вы, по своей тупости, вежливость и нежелание спорить принимаете за слабость, но здесь вы ошиблись!.. Вы меня разозлили, твари!.. Да-да, твари, а не могучи…
— Люди здесь не злые, — сказал Горнило за трапезой. — Просто наш город стоит вдали от дорог, здесь все друг друга знают. Когда-то его основали две семьи, что решили выбрать эту долину для жилья, пото…
— Я ж говорю, — ответил Олег тоскливо, — что иногда важнее загасить... или воздержаться от огня. Но это, как я вижу, слишком сложно для тебя. Зато для меня еще сложнее. Я тоже хочу много и сразу... Л…
— Спугнули, — предположил он. — Как сейчас помню, мой сосед хотел почесаться, вскинул руку... ну и спугнул.
Олег промолчал, ибо трудно прожить до старости и не стать подозрительным, недоверчивым ко всем и всему.
— Верю-верю, — сказал чародей загадочно, и снова Олег не мог понять, верит в самом деле или просто успокаивает. — Ты еще прост, как лесной дрозд, а вот когда наволхвишься... Так чем же ты напугал ста…
Старший опасливо посмотрел на всадников, те смотрели вдаль и делали вид, что родились глухими.
Сверху упала тень. Олег вскинул голову, отшатнулся. С синего неба на него падал вчерашний сокол. Клюв раскрыт в грозном клекоте, когти выпустил, уже готов вцепиться...
— Что там? — спросил Беркут настороженно. Он сделал движение подняться, закряхтел, поморщился и остался в кресле.
За его спиной прокатился ропот, богатыри смотрели на княжну и бояр с осуждением. В глазах были вызов и надежда, что их оскорбят и дадут возможность искупать мечи в теплой крови, вдохнуть сладкий запа…
Качаясь и хватаясь за стену, он неверными шагами потащил себя к древнему входу. Мелькнула вялая мысль, что сейчас его забодает даже заяц, сил только держаться на ногах, да и то, если не по ступенькам…
— Я слышал, — сказал Олег с поклоном, — что ты, великий, отыскал путь, как сделать людей счастливыми...
— Мою, — повторил он раздельно. — В которой я пришел. Из волчьей шкуры. Не этих серых... что как зайцы шныряют по полям, овец режут, а из шкуры настоящего волка...
— Да, — согласился Олег, против очевидного не поспоришь, — но ты же слышал, это и есть наверняка сама Миш. А ты помнишь ее старшую сестру?
— Есть, — ответила женщина ясным чистым го-лосом. — Меня зовут Минакиш, я хозяйка этих гор. Ты это знаешь, красноголовый. И ты видел, где я была.
Волхв был грустен, зеленые колдовские глаза не отрывались от оранжевых язычков огня. Крупные багровые угли светились изнутри, там что-то бегало, исчезало, появлялось, выстреливало короткими острыми, …
Беркут и Ковакко переглянулись, а Хакама, косясь на них, прошептала заклятие. Пленка зеленого огня разом прорвалась, в комнату из обоих окон ввалились двое. Один не удержался, растянулся с хриплым кр…
— Когда я был совсем мал, к моей матери пришли боги. Как водится, с подарками, а кроме того, спросили нас, троих братьев: какую жизнь хотим прожить — длинную и спокойную или же бурную, полную подвиго…
Молодая, очень стройная, даже грациозная, хотя, присмотревшись, Олег уже не назвал бы ее юной девушкой, как решил с первого взгляда. Волосы держала на диво короткими, настолько короткими, что у него,…
Колоксай охнул снова, затем ахнул. Олег засопел громче. Под парой упругих чаш у девушки оказались еще две, чуть поменьше, но такие же упругие, торчащие, с вызывающе оттопыренными кончиками посреди кр…
Даже записи на листах делал лишь потому, что хотел сохранить самые важные заклинания, самые дивные случаи, не полагаясь на память. Лишь на третьи сутки все же разгадал смысл значков, ужаснулся, тороп…
— Да? — промурлыкала она. — Погоди, еще другие не прибыли...
— Слезай с коня, — пригласил Олег, — узнаешь.
Девушка была в самом деле легкая, как мотылек, стройная и гибкая, глаза смеялись, а щеки от быстрой скачки разрумянились, как наливные яблочки. Когда улыбнулась, зубки блеснули такие белые, ровные и …
— Могучий Беркут, Хакама пригласила еще с десяток колдунов... из самых сильных, но ты же знаешь этих трусов! Вряд ли кто прибудет еще. Но мы и трое стоим немало, верно?
— То, что так долго крепилось, — ответил благоразумный Короед, — в одночасье... тем более в одномигье не снимешь. А он заметит сразу, что скорлупа тает. Тут же шарахнет со всей дури!
— Конечно, не на войну, — решила она. — На войну готовятся задолго. Но куда так спешно?.. Заедь, отдохни, повеселись. И твоему спутнику будет нескучно.
— Да не в степи, здесь нам защита мой длинный меч...
Сердце колотилось бурно. Просто повезло, что оказался в тени, не заметили, не отвели глаз, как всем остальным. И еще повезло, что даже не попытался против магии магией, что он может, пень лесной, а в…
Из темной чащи по-прежнему несло угрозой, которую он ощутил еще там, в вихре. Из-за которой и вломился в этот лес. Сцепив зубы, нагнул голову и пошел в ту сторону.
— Сел. Сел, весей, деревень... Откуда простой люд таскает зерно, гонит скот, везет рыбу, дрова из ближайшего леса... Но я что-то не вижу...
«Впрочем, — подумал он хмуро, — как и мне не войти ни к одному из числа сильнейших. Хотя кто знает... Где-то есть неведомые земли, а там иные чародеи, иное колдовство».
— Мы не псы, — буркнул Олег, не оборачиваясь. — Мы если гавкнем, то гавкнем. Вон вся гора гавкнулась.
— Едва... — просипел Олег, он тоже жадно хватал воздух. — Едва... но мешок жаль... там две книги...
— Он стер с лица земли Автанбора только за то, что тот его за глаза назвал болваном. А Грибоеда уничтожил вообще просто так... Если же ты его обидела хоть взглядом, он придет. И спросит за все.
— Вам же важен какой-то залог? — сказал Олег просто. — Я родился двадцать три года тому в седьмой день весны в тот миг, когда солнце выглянуло из-за виднокрая. Вот здесь.
— Все еще, — ответил Колоксай со вздохом.
— Ты счастливец, — повторила она. Голос ее менялся от удивленно-восторженного к холодному, расчетливому, от которого у него по спине пробежали мурашки. — Но тебе повезло настолько крупно, что ты исче…
А когда он отыскал это заклятие, разом возвращающее его к началу, он закричал как смертельно раненный зверь и выкрикнул Слово еще раз. Горы дрогнули, раздался оглушающий грохот, словно рушился весь м…
Он поперхнулся, только сейчас заметив, что уже давно глотает голодную слюну. За эти бесплодные годы ни разу не ел досыта, отощал, волчовка как на пугале, кости торчат, одни мослы, уже от ветра шатает…
Освобожденный зверь метнулся в лес. Олег проводил завистливым взглядом. Хотя нет, там надо уединяться, когда наберет мешок, а лучше два, разных разностей, что не поместятся и не уложатся в голо-ве, а…
Сейчас он все же, как ни прикидывайся волхвом, выглядел воином на тропе подвигов. Железные браслеты хмуро поблескивают,
Переступив через копошащееся, он замедленно вступил в сени, роскошные, увешанные коврами и головами убитых зверей. Не давая глазам привыкнуть, толкнул единственную дверь.
Короткий топорик за поясом был только у чернобородого, и Олег окинул его оценивающим взглядом. Мудрец крепко сбит, со зверской рожей, кулаки как у великана, грудь словно сорокаведерная бочка.
— Это все... дурость... — донесся голос, непонятно, мужской или женский, слова доходили искаженные, то едва слышным ревом, то истончаясь до комариного писка. — Если даже... случайность...
— А что толку?.. Он уйдет за едой, мы разбежимся, а если он вернется?.. Сотрет с лица земли эту башню, одной Хакаме его не удержать. А потом отыщет и нас.
— Разве ты волхв? — гаркнул Колоксай. — Все в небо смотрят, своей дури не зрят, на ровном месте спотыкаются! А ты куда смотришь?
Земля откликнулась стуком под конскими копытами. Небо на востоке стало оранжевым, цвета расплавленного золота. Сперва грозно блистало, как огромный щит, разгорались и медленно тускнели узкие, как кли…
— Да будет вам дорога... нет, легка не будет, но хотя бы, хотя бы...
За спиной мелькнула тень, острые коготки вцепились в голое плечо. Олег зашипел и непроизвольно смахнул крылатого зверька на пол. Тот успел расправить крылья над самым полом, мелькнул и пропал в тени,…
Потом все перестало двигаться, только колыхалось, и он сообразил, что это тяжело вздымается его грудь, а свист и хрипы рвутся из него самого. Все помещение в корчме устлано обломками и упавшими людьм…
По телу прошла холодная волна. Стены пронеслись мимо, грохнула, ударившись о стену, дверь. Он вылетел во двор, залитый ярким солнцем так, что словно вбежал прямо в солнце.
— Я могу сказать истину, — ответил Олег. — Даже не одну, а, скажем, четыре. Но ты должен пообещать, что когда услышишь их, то не причинишь мне вреда и позволишь идти своей дорогой.
Он быстро посмотрел на башню, в груди стало жарко, запекло, яростная мощь жгла, но он еще чуть помедлил, все ли колдуны там, покончить со всеми разом, и наконец выплеснул всю ослепляющую ярость в еди…
— Какую правду? — спросила непонимающе, ее серые глаза впились в него с такой настойчивостью, что в самом деле могла бы рассмотреть в нем того, кто ширял над ночными облаками. — Разве ты... это не ты?
Скорлупа исчезла! Невидимый таран уперся во второй слой. Хакама не успела укрепить слабое место, как снова по ушам резко щелкнуло, острая боль стегнула уже не только в зубы, но защемила глаза. Непрои…
Затем он услышал стон, хриплый и нечеловеческий. Поток колючего льда разом оборвался. Но тело тряхнуло, выгнуло дугой. Стон повторился, его стон, затем он услышал голоса, с трудом поднял тяжелые веки.
Его пальцы уже осторожно подняли гуся, не по-волшебному тяжелого, ноздри затрепетали, как занавеска на ветру.
Женщина легко обогнула стол, простое недлинное платье легко облегало ее стройную фигуру, волосы коротко подстрижены, улыбка простая и до того бесхитростная, что по спине Олега побежали предостерегающ…
— Так вот где изюминка зарыта!.. Из Леса, говоришь? Плечи широки, в руках мощь, а двигаешься как рысь... Да, жить в лесу — видеть смерть на носу. Из вас выживают только такие вот, крупные да быстрые.…
Россоха быстро взглянул в сторону хозяйки башни. На ее губах улыбка застыла как примороженная.
— Да, — согласился Олег, — я в женихи не подхожу.
— Да нет ее, не скоро вернется!.. Пользуйся, аспид. Чтоб ты подавилси...
Вместо бугристых горных хребтов наползла зеленая равнина, Змей пошел по дуге вниз. Олег вскоре отличал леса от степи и, когда показалось пятнышко с крохотными ровными квадратиками, послал Змея к земл…
— В какой одежке теперь, — сказал он понимающе. — Так?
Прочесал горы, а когда, кроме трех десятков колдунов, что не могут пальцы сосчитать на одной руке, не увидел ничего стоящего, пошел над лесами и долами к югу.
— Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить по земле, петь свои песни...
Он удалился в глубину сада, стараясь отгородиться от любых взоров толстыми стволами деревьев, зарослями цветущих кустарников, но неотступно чувствовал прикосновение к коже похожего на холодный и остр…
Он тряхнул головой, отгоняя глупое видение. Как дураку Таргитаю уже начинает мерещиться черт знает что, это не спина большой ящерицы, а горная цепь, уже старая, с покатыми горами, сглаженными ветрами…
На лесной тропке впереди безбоязненно стоял высокий сутуловатый человек, длинные седые волосы на плечах, серебряная борода до пояса, одет в простую белую рубаху, такие же белые портки, сапоги стоптан…
Зимородок от неожиданности присела, но мощная рука человека, оказавшегося чародеем, не дала позорно завалиться на спину, бессовестно задирая юбку на потеху множества молодых и немолодых мужчин.
Конь всхрапывал на скаку, тяжелая грива мерно вздымалась, как волны морского прибоя. Пурпурные глаза уставились на застывшего на обочине дороги человека. Олег видел, что конь начинает брать вправо, с…
— А ты посмотри на себя, — посоветовал Ковакко. — Из тебя мудрец как из моего... гм...
— Или сотен, — проговорил Олег, но сердце радостно прыгало, как заяц весной.
— Но ты же сказала, — заметил он осторожно, — что никто из чародеев не смог...
Она молча указала глазами на виднокрай. Красный горбик медленно шел вниз, оставался лишь самый краешек.
Непонятная ярость жгла изнутри, а кровь вскипела и жгла внутренности. Тело дрожало, жадно вбирая солнечный свет, накапливая... а может, это не солнечный свет, но что-то накапливалось, мышцы твердели,…
Второй раз очнулся от холода. Вокруг было черно, а когда решился приоткрыть глаз, рядом отсвечивала лунными бликами каменная плита. Воздух был холодный, но с оттенком странной гари, словно запахи гор…
— Эй, — сказал он громко, — есть здесь кто-нибудь?
Из-за далекого виднокрая, он никогда не видел, чтобы край земли оказался так далеко, поднялся сверкающий, как раскаленная поковка боевого топора, краешек солнца. Багровый свет перешел в алый, а тот н…
— Я никого не считаю сильнее... но если тебе нужен другой колдун... то ты его отыщешь за тремя реками к северу... Он ушел далеко под землю, чтобы ничто не отвлекало от... ха-ха!.. мудрых мыслей, как …
— Да, но если это знать, если это помнить, то можно...
С этой стороны к башне вела дорожка прямая, но очень узкая, двум всадникам не разъехаться. Забор по обе стороны из толстых кольев, кое-где чувствуются с той стороны ступени, из-за зубьев можно по гол…
В лицо упруго давил встречный ветер, мир двигался навстречу быстро, только огромная синяя чаша неба оставалась неподвижной. Колоксай держался на огромном жеребце, как закрепленная поверх седла каменн…
— В чем дело? — осведомился он холодно. — Не потому ли, что твоему носу трудно без запахов навоза, гнили, помоев, старого прелого сена, прокислых щей? Или же потому, что туда дальше ехать?
Он сел, спиной прислонился к стене. Рядом от основания и к вершине просматривалась трещина. Уже не шире волоса. Промедли чуть, оттуда выплеснулись бы тонкие красные струи. Волосы волхва слиплись и по…
В стене появилось серое пятно. Тени двигались, медленно возникли шорохи, наконец выросла человеческая фигура, налилась очертаниями. Хакама узнала Сосику, хотя его лицо все еще оставалось в тени.
— Тоже волхв, — ответил Олег. — И тоже вольный, только мало что умеющий. Зовут меня Олегом, я простой человек из дикого дремучего Леса...
Она уже кивнула, но глаза волхва были такие умоляющие, непонимающие, что она едва ли впервые в жизни вдруг ощутила потребность сказать в самом деле правду, хотя не видела острой необходимости. Или же…
Его конь ступил на первую ступеньку, нервно всхрапнул, но пошел, пошел. По лестнице все же не так страшно, как переступать через страшных кусачих муравьев.
На дороге позади пусто. Справа и слева — тоже. Высоко в синеве неба удалось различить жаворонка. Стук сердца и хрип в груди заглушают его верещание, но и с небес вроде бы ничего не грозит...
— А всяк жалуется то на нехватку денег, то на плохой меч, то на слабого коня, даже на собствен-ную лень... но никто еще не жаловался на нехватку мозгов! А вон и худу-у-ущщий, голодный, тощщий...
— Сейчас взгляну, — ответил Россоха. — Пора...
— Ты, зрю, совсем молод, а со старшими так вежественно... Откель такой?
Поверхность болота оставалась долго недвижимой. На него с недоумением смотрели жабы, тритоны, даже протеи. Гнилая вода поднялась до пояса, в сапоги что-то забралось скользкое и мерзкое, копошилось, у…
— Здравствуй, Перун, — проговорил Олег с трудом. — Ты все точишь это чудовище... хотя лезвие и так острее бритвы.
По Лесу не ходят, а бегают, но они трое привычно бегали и по Степи, в Горах, в Долине, а теперь он несся по горячему песку под сжигающим солнцем, сперва очень быстро, потом перешел на ровный бег, под…
В толпе весело орали, пихались, тыкали пальцами в небо. Сокол, расставив зубчатые, как листья папоротника, крылья, снизился по крутой дуге, внезапно пролетел над толпой совсем низко. Олег увидел устр…
Наконец зверек снялся в воздух, но не улетел, а сделал круг над головой Олега и снова плюхнулся на плечо. Глаза сверкали, он беспрерывно верещал, белые зубки блестели хищно, во рту было красно, как в…
Зябко передернул плечами, заставил себя двигаться, но теперь остро почувствовал, что на нем ничего, кроме распахнутой на груди волчовки, портков из грубо выделанной кожи и стоптанных сапог. Ни лат, н…
— Ты просто прекрасен! — верещал голосок восторженно. — Ты оставайся тем, волосатым! Какие крылья! Каков клюв!.. А когти, когти?.. Ты — прекрасен!
Он тупо уставился на быстро приближающийся смерч. Не сразу сообразил, что это он вызвал, а если не он, то это горячее сердце подмяло под себя мозги и возопило о крови и сладком отмщении за Колоксая, …
В ее руке блеснул спрятанный в рукаве узкий длинный кинжал. Лицо ее стало светлым и прекрасным. Глаза сияли как утренние звезды. Олег прыгнул, пытаясь перехватить руку с ножом, но лезвие уже сместило…
Из окон башни магическая скорлупа, незримая для простого народа, блестела лиловыми искорками. Она накрывала башню куполом, легким и почти прозрачным, похожим на пузырь из пленки молодого бычка, но в …
— Хакама, — повторил Олег. Добавил, защищаясь: — Вообще-то она очень хорошая. И умная.
Воздух был странно морозный. Колоксай, который взмок от страха, закашлялся, когда вдохнул слишком глубоко. Горы возвышались так, что остальные вершинки остались далеко внизу. Отсюда это выглядело так…
— Купцы бывают разные, — ответил Горнило. — Правда, мой был довольно богатым... Ты ешь, не стесняйся! Я молод и силен, завтра должен перековать тройку коней, так что будут и хлеб, и сыр!
— А как иначе? — спросил Миротверд, что-то в его голосе насторожило Олега, он всмотрелся в старого управителя и вдруг понял, что этот угрюмый и невеселый человек не просто умен, а мудр, очень мудр...…
— Сказать что, сказать каждый горазд. Особенно про себя... Но мудрость без дела мертва. А он, когда застал жену с другим мужиком, тому дал по роже, а жене свернул шею. Когда спросили, почему не наобо…
— И почему ты решил, — сказал он зло, избегая называть вторгшегося по имени, — что это свершил этот человек из Леса? Мне он показался простоватым дурнем.
«Трус я подлый, — подумал он с раскаянием. — Всего боюсь, но из этого всего нет страшнее откровенного разговора с женщиной. Мужчине дать в лоб могу, мозгами раскинет на полдвора, но как объяснить это…
На середине круга повалились два огромных окровавленных куска. Меч Колоксая прорубил железный шлем как тонкую ткань, рассек череп, развалил не только грудь до пояса, но рассек окованный железными бля…
Заколебавшись, не погубить бы Змея, он застыл неподвижно, а Змей, которому дали свободу выбора, понесся как ящерица, виляя не только хвостом, но и всем телом, проскользнул между острыми пеньками, бух…
Ветер легонько шевелил его волосы, редкие и прозрачные. Он весь был прозрачен, он истаивал, как тонкая пластинка льда на жарком солнце.
Колоксай, судя по его озадаченному виду, наконец заметил, что к башне тянутся красные цепочки. Кони шли в сторонке, башня медленно вырастала, а цепочки расширились до ручейков. Красноголовые муравьи …
В доме вроде бы скрипнули ставни. Ему почудился внимательный взгляд, затем ощущение исчезло, он снова висел, не касаясь дна, в полном одиночестве, угрюмый и озябший.
— Но как я могу взять шлем, когда она там птенцов высиживает!
С ним что-то происходит, каждая жилка трясется, в тело вливаются неведомые силы, он смутно ощущал их мощь, хотелось то плакать, то визжать по-детски, без причины наворачивались слезы, уже потерял вся…
Всадники догнали, загородили дорогу. Следом подъехала открытая повозка, возчик рывком натянул вожжи. Кони захрапели и остановились, роняя пену. Из повозки на Олега смотрел грузный человек, которого н…
Автанбор и Сладоцвет держались ниже травы тише воды, даже к окнам подошли, когда остальные колдуны попадали в кресла без сил, шумно дышали, старательно набирая магической мощи из пространства.
Гридень сбегал к коням, вернулся с длинным арканом. Торопясь, ему надели петлю на пояс, Миро-тверд зажег факел, а гридень начал опускаться в подземное хранилище.
Хакама, напряженная, как тетива на луке, неспешно обходила гостей, стараясь держать пальцы на виду, не колдует, улыбалась, про красноволосого волхва почти забыла, ибо в ее башне самые сильные, самые …
— Да-да, — сказала она угасшим голосом. Судя по ее глазам, которые воровато отвела в сторону, она что-то замыслила. — Как скажешь!
Кожа ее была чиста как мрамор, живот блестел, словно только что умащенный дорогими маслами, талию охватывал не по-женски широкий и грубый ремень с металлическими бляхами, те со странными знаками, от …
— А что такое верблюд? — спросил колдун подозрительно.
На нем скрестились два десятка пар глаз, настороженных и недружелюбных. Олег как можно смиреннее приблизился к трону. Миш напряглась, их взгляды скрестились. Несколько мгновений она ломала его, пусти…
— Это... это убийство!.. Пусть он наденет доспехи!
А зачем, отвечает обычно Жаба. Мне и так хорошо. А царю от всех отгавкиваться, шкуру беречь, царь всегда виноват, на царя всех собак вешают...
Наконец деревья начали медленно и торжественно расступаться. В просветы между стволами блеснул яркий свет. Мир открылся умытый, сверкающий, уже не зеленый сверху донизу: верхняя половина мира из темн…
Мужик взревел, схватил наглеца за края волчовки. Олег не двигался, мускулистая рука напряглась. Мужик покраснел от натуги, затем кулак левой руки метнулся в лицо Олега.
— Для себя лично вы готовы потерпеть неудобство. Даже такое непомерное, как видеть друг друга! А вот для спасения мира, для всех людей на свете вы не дадите себе даже пальчик прищемить. Так?
— Ты в самом деле была молодой девушкой?.. Гм... Оставайся в этой личине. Так ты краше.
— Благодарю за честь, — сказал Олег. — Я уже вижу, что не всякую дверь откроешь, а откроешь, то либо по рогам получишь, либо кукиш поднесут... Но ломиться в двери надо. Иначе уж точно ничего не получ…
Он жадно смотрел, как она откинула крышку ларца. Оттуда блеснул голубоватый свет, заиграл на потолке лиловыми и оранжевыми бликами. Она медленно погрузила пальцы в ларец, свет померк, в нем появились…
Длинный чуб на бритой голове колебался как змея, что никак не выберет место, где ужалить. В левом ухе блистало золотое кольцо с кроваво-красным камнем.
— Что это означает? — воскликнул он дрогнувшим голосом.
— А кто ж еще полезет на башню, как кот на дерево? Простому человеку звезды ни к чему.
Его руки медленно отламывали куски хлеба, бережно подбирали крошки. Последним куском вытер миску, подчищая еще горячие капельки жира. Оставался еще кусок мяса, последний. Его оставил напоследок, на с…
Но все-таки, все-таки... Что-то я извлек. Если даже не понял, почему не дать птахе пинка, то все же могу высчитать, сколько не будет войны... Две недели на высиживание, недели две кормить в гнезде, а…
— Научиться смирению, — ответил мудрец. Он с сомнением оглядел Олега, его широкие плечи, пудовые кулаки. — Смирение — это победа над собой, над своими звериными привычками! Нам дано многое, а вот сми…
— Да, ты силен, если сумел так смести горы Автанбора, а затем пройти Стальные Стены могучего Сладоцвета. Кстати, как тебе это удалось?
Ноги с усилием переступали шаг за шагом, он наконец остановился у края плиты, что в высоту достигала ему до пояса.
Олег неслышно подошел к окну. Железные прутья толщиной в палец, каждый кован искусно, лепестки из металла, набухшие почки... Многое сумел передать умелец кузнец, жаль, что за пару лет все равно все и…
— Да иногда случается и проще. Как-то, помню, иду мимо кустов, а там: фю-фю-фю... фю-фю-фю-фю... фю-фю-фю-фю... Я метнул туда камень, смотрю: лису пришиб!
— Я ж говорю, — признался Олег смиренно, — для меня великая честь просто побывать там. Может быть, это и будет мое самое великое деяние? Может быть, мне потом всю жизнь не слезать с печи! Зато буду п…
Он стиснул зубы с такой силой, что заломило в висках. Глаза застлало пеленой гнева. Как охотно все прибегают к силе, даже вот такие нежные и хрупкие знают, что сила решает все!
Хакама инстинктивно собрала и бросила магическую мощь в пленку, это оказалось странно легко, а когда оглянулась в недоумении, увидела закушенную губу Беркута, напряженное лицо Россохи, их губы двигал…
В голове пульсировала боль, тело задубело. Он старался не потерять сознания и рассудка, мысленно повторил Словцо Лечения, тело как в огне, с трудом пошевелил губами, повторил... Чуть затихло. Совсем …
Блеснуло лезвие. Холоп был быстр, очень быстр. Если бы Олег родился не в лесу, а в этом городе, то нож бы вонзился под левое ребро, а длинное узкое лезвие вошло бы в сердце.
— Словно бы что-то... кто-то пытался... Нет, я не знаю, как его найти, как увидеть, но я попытаюсь... почему-то мне кажется, что попытаться надо бы...
Исполинская башня словно бы вздрогнула. Свет исчез, умчавшись на другой край мира. Автанбор, оцепенев, смотрел вслед огненному тарану. Он успел вздохнуть с облегчением, вроде бы ничего не стряслось, …
Свет впереди время от времени заслоняла широкая в плечах фигура, но свет ширился во все стороны, и когда Колоксай догнал Олега, тот уже входил в огромный зал, вырубленный в горе. Это была пещера, но …
Когда поднялся выходить, краем глаза увидел, как трое прибывших ухватили молодую женщину. Один уже сорвал верхнюю часть платья, она кричала и обливалась слезами, а ее лапали, щупали, мяли, грубо хват…
Его шатало, когда он уходил, волосы сзади подсвечивало гигантское багровое пламя. На краде из двух сотен дубов сжигали тело Колоксая и его верной жены Зимородка, затем скачки и стрельба из лука, побе…
Далеко впереди и внизу показалась широкая каменная плита. Ровная и гладкая, в отвесной стене чернел вход. Летящий впереди красный конь, чья грива сливалась с распущенными волосами волхва, с разбегу п…
Башня вычленилась резко и неожиданно, словно раньше скрывалась за радужной водяной пылью. Олег вздрогнул, а чуткий, как конь, Змей тут же повернул крылья так, что ветер засвистел и завыл, скручиваясь…
— Ни в коем случае, — испугался Олег. — Мудрости ищу. Мне бы мудреца настоящего найти, поучиться!
Зев расширился, впереди тьма, только стены по бокам, грубые, не тронутые рукой человека. Олег заставил себя шагнуть во тьму еще дальше. Стены отступили, на миг стало совсем темно, но... впереди засве…
Он намеревался исчезнуть как можно незаметнее, уже смутно догадываясь, что хоть и ученый вроде, а дурак редкостный, кто же отпустит героя без пира в его честь, и тут же знатные бояре, пока воевода сг…
Олег смотрел на ее задумчиво прикушенную губу затаив дыхание. То, что он повторял одно и то же, выглядит как твердость, как несгибаемая мужская дурость, именуемая уверенностью в своих силах, на самом…
— Так ты еще и грамотный? — спросила она с беспокойством. В серых глазах появилась задумчивость, княжна прикусила губку, на лбу безуспешно подвигалась кожа, пытаясь собраться в складки, потом чудесны…
Молодые смотрели настороженно, враждебно. Олег чувствовал их ощупывающие взоры. Его пока что во внимание не принимали, но Колоксая возненавидели сразу и крепко. Чересчур красив, просто непристойно дл…
В окна светили сто тысяч солнц, но в помещении оставался полумрак, и когда там повисла слабо светящаяся точка, Россоха сразу насторожился.
— Не знал? Пожалуй, пора тебе пообщаться и с такими. Может быть, дурь пройдет. Если же нет, то тебя начнут принимать серьезно.
— Сестра за сестру не отвечает, — возразил Колоксай горячо. — А что опасна... Конечно, простолюдинка не опасна, но разве я не рожден для битв и опасностей?
— Я видел, как сокол дважды почти садился на него, — заторопился тот, выстреливая слова, как горошины из переспелого стручка. — Я не стал ждать, промедление могло дорого стоить...
Самых знатных размещали в главном дворце, остальных расселяли в домиках прислуги, что по роскоши превосходили княжеские терема иных государей. В конюшнях было тесно, коней запоздавших гостей разводил…
Раскаленный воздух ворвался в легкие как кипящая смола. Олег задохнулся, ощутил, что сейчас умрет, сгорит в своей ярости, такой недостойной мудреца, присущей только диким воинам...
Сам Беркут уже сдвинулся в сторону, правая рука за спиной. Глаза лесного колдуна цепкие, внимательные, но едва встретился взглядом с Олегом, веки тут же опустил, пряча взгляд.
Его вынесло на площадь, где уже наполовину было заполнено пестрой галдящей толпой. Далеко впереди ворота детинца распахнуты, там белеет свежеоструганными досками высокий помост. Верх помоста застлан …
Это и много больше, если не научится владеть собой. Из-за спины Мрака хорошо бурчать на кровожадность оборотня, свысока посмеиваться над дуростью певца, который ведом дурацкими чувствами, а вот он, в…
— Это твоя гибель, — повторил Олег. — И, боюсь, не простая.
— Да. Но просто воды, но не простой, а той... старой. Допотопной, скажем так.
Башня раздвинулась, вблизи не такая невесомая, знакомое основание из тяжелых каменных глыб, ворота все так же распахнуты, здесь красные струи муравьев сливаются в шуршащую реку, тащат добычу, соломин…
— Повернул в его теле потоки крови. От головы к сердцу. И от ног. Волны сшиблись, а сердце не из железа... Он еще жив. В городе, где искусные лекари, его могли бы спасти.
— Так-так, — сказал Олег поспешно. — Просто обвал помог.
— Каждый из вас заботился о своем племени, — процедил Олег зло. — О своем народе! Крепит его мощь, блюдет интересы, заботится о здоровье, помогает с дождями... Это достойно мага... но только простого…
Змей летел ниже облаков, здесь теплее. Внизу среди зелени синели жилки рек, голубые глаза озер, и когда блеснул огонек, Олег невольно зацепился взглядом, начал всматриваться. Змей, повинуясь чувствен…
Солнце уже опустилось, темные тени на земле слились, покрыли там, внизу, сумерками, а здесь, в башне, Жемчужина освещала все помещение радостным трепещущим светом.
— За сговор, — процедил Олег ненавидяще. — Старый седобородый козел!.. Да, я привык в Лесу чтить стариков, но не все старики заслуживают почтения. Ты и другие... вы кучка драчливых детей, что деретес…
Трещина была уже не в трех шагах, а начиналась почти от правого локтя. Он пугливо отполз, страшась за-глянуть за оскаленный край красного, как залитого кровью, гранита. Солнечные искорки прыгали по с…
— Значит, — протянул Короед ошеломленно, — на свете есть и другие... Может быть, даже сильнее?.. Ну, сильнее вряд ли, не поверю. Но вот чтобы всех свести в одну кучу... Это ты загнул, брат.
— Скажи только... Почему? Почему ты предпочитаешь Жемчужине мои таблицы?
Олег скрепя сердце выждал, когда чудовище бухнется брюхом оземь, слез по чешуйкам, чувствуя, что теперь до конца жизни не отмоется от въевшегося пепла и запаха гари.
— А я не терзалась? — спросила она сдавленно. — А меня не распинали мои страхи? Разве он не распял мою любовь?.. Нет, волхв, я не пойду с тобой.
— Брось, — прервал Колоксай, морщась, — ты вышел не на брань, а на двобой. Еще раз повтори, готов ли ты, чтобы не сказали, что вышел неготовым, что у тебя болел бок или сломался меч!
— Так можно спугнуть муху, но не сокола. Нет, он трижды тебя выбирал и отпрядывал трижды...
Прямоугольник входа показался темным на фоне яркого света там, во дворе, и когда кони проехали под аркой, всадники попали в сверкающее великолепие, ибо все пространство двора было вымощено плитами из…
Его короткие руки с перепонками между пальцев задвигались, кваканье стало громче. По всему помещению потек запах гнили, лягушек, тины и разлагающихся рыб. За окном коротко блеснуло. Радужные отблески…
— Аист принес? — спросил Олег, он безуспешно искал пути, как спустить натянутую тетиву, никого не задев.
Медленно выдвинулся остров не остров, птица пошла по длинной дуге вниз, а превратившийся в ледышку Олег закрыл глаза, чувствуя себя дураком, что не рискнул на перелет в вихре. Вот-вот руки разожмутся…
— Жилище как жилище. Только зимой вода снизу подступает, весной по стенам плесень, летом из-за сырого воздуха всегда мокрый, а осенью из каждой щели белые черви лезут...
Колоксай шел, не отрывая влюбленного взора от царственной Миш. Пару раз споткнулся на ровном месте, Миш брезгливо оттопырила губу. Бояре заметили чужаков, один из старых кивнул крупному молодому вели…
Звезды в самом деле сошлись необычно. Впервые в башне Хакамы в стене свет разросся, там трепетало зеленое пламя, предвещая проход другого колдуна через магические двери. Хакама, бледная и натянутая, …
— Вставай, жаба. Или подождешь, когда прижгу огнем?
Он замер, заклятие застыло на губах, ибо стряслось то, что не могло произойти: мир сотряс грохот, затрещал пол под ногами, а стена, где только что высвечивалось пятно с гнусной рожей Боровика, задрож…
Ночь прошла в сладком угаре, но к утру он едва сдерживал злость, глядя на спелых девок, что приводили ему как телок на случку к племенному бычку. Пугливые, покорные, они одинаково покорно раздевались…
На стол бухнулось расписное блюдо, на нем истекал вкусным соком туго зажаренный гусь, весь коричневый, с твердой, как тонкая льдинка, корочкой, но горячий, в ноздри ударила волна ароматного запаха. Г…
Перун всмотрелся в его умное лицо, изможденное долгим бдением за мудрыми книгами. Неожиданно губы бога войны изогнулись в злой победной усмешке.
Больнее всего в спине. Не сразу вспомнил, что с ним, никогда еще не был так близко от гибели по своей же дурости. Вихрь вызвать непросто, но еще не проще управлять им, постоянно подпитывать силой, а …
Он сглотнул слюну, как зверь, едва не опрокинул, хватал обеими руками еще горячие тушки, разрывал, обжигая пальцы, жадно вгрызался, глотал куски мяса как волк и, лишь ощутив тяжесть в желудке, начал …
— Давай садись, рассказывай, кто ты и что ты. Раз такое про жуков знаешь... Хотя убей меня гром, не понимаю, откуда?
— Глупый вопрос, признаю... Он там, в горах?
— Что нужно делать? — вырвалось у него нетерпеливое.
— Тогда скажи ты, — предложил Олег ядовито.
— Никогда больше не вторгайся ко мне! Иначе я отучу, сам слепец, никогда больше не раскроешь глаз!
Беркут хмыкнул так гадко, что Олег поперхнулся, умолк.
— Ну учудил... Ты ж, наверное, один такой на всем белом свете!
— Ого, — сказал он как можно небрежнее, с натужной веселостью. — Так это же целая вечность!.. Если человек за один миг перед смертью успевает прожить всю жизнь, то что можно за пятнадцать шагов?
— Да, — ответил он скромно. — Только что оттуда.
— Теперь понимаю, почему он тебя отправил ко мне! Да еще так поспешно.
— Владычица... прости, не знаю, как тебя здесь величают, мне от тебя нужен совсем пустячок.
Змей ломился через встречную бурю, как брошенный новенькой катапультой валун. Ветер свистел, под ногами Олега костяные пластинки терлись и скрипели одна о другую. Он скрючился, изо всех сил напрягал …
— Не подобает даже царю разговаривать с мудрецами свысока. Я догнал тебя, чтобы ты растолковал мне значение своего предсказания. Я уже видел за свою короткую жизнь... еще больше слышал, что пророчест…
— Это мы не знаем. Он чаще всего зрит нелепости, которые ни подтвердить, ни опровергнуть никто не может. Как и он сам. Но я согласен с Россохой, надо вступить с ним в переговоры.
— Да, ты видишь совсем не так, как все мы. Ты единственный из всего этого царства, кто смотрел правильно... Несчастный.
— Я бы так не мог, — признался он виновато.
— Долго ли, говорю, мы тебя все трое ждать будем?
— Ребенок... — повторил голос, в нем прозвучало слабое удивление. — А уже старик... Много же тебе выпало...
Остальные шары прошли мимо, село и так горит, но всадники перестали гоняться за поселянами, в страхе и недоумении поскакали к пригорку. Военачальники полыхали, будто облитые горючей смолой, и Олег с …
Он спрыгнул, погрузившись в горячий песок почти до колен. Верблюд стоял рядом мохнатый и надменный, его широко расставленные копыта удерживали толстую тушу с той же легкостью, с какой вода держит огр…
— Хакама, я ставлю свою скорлупу поверх твоей!
— Что доброго в вечном ученичестве? — сказал он вслух и понял, что оправдывается. — Когда-то надо остановиться и начинать перестраивать мир... Иначе пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут! Уже дв…
Ноги лося выдерживали, Олег дважды тыкался лицом в твердые рога, разбил лоб и разодрал губу. Наконец, когда после долгой бешеной скачки вдали замаячили хатки уже не из бревен, а глиняные, он понял, ч…
— На рассвете вспыхнет страшная кровопролитная война всех против всех. Три года не было войны, подумать только!.. Говорят, Перун вроде бы получил где-то рану, залечивал, потому не до войн было... За …
— Если я каждому холопу будет ставить терем, то мое царство быстро пойдет прахом.
Он бегом метнулся в дальний угол. Там в пламени вечного факела блистала толстая дверь, перегораживая доступ в другую пещеру, поменьше, с которой он когда-то начал обживаться в этой горе.
Красный конь, который раньше был под волхвом, разбежался и, на этот раз без падения с края плиты, взмыл в воздух. Под Колоксаем нервно подрагивали тугие мышцы, конь храпел, уши прядали. Колоксай вздр…
— А разве я сказала, что хочу участвовать в вашей безумной затее?
На остатках магической мощи направил кокон вниз. Сквозь темно-красную пелену в глазах успел увидеть степь с редкими островками леса, до гор еще далеко, но не дотянет, не дотянет...
Олег проводил его долгим взглядом, двор качался, а перед глазами плыло. В теле была такая слабость, что на ощупь отыскал край лавки, опустился как куль с отрубями. Можно бы попробовать дождь, но по в…
Князь Коло, которого в этих краях угодливо звали Колоксаем, царем Коло, со смутным раздражением смотрел на высокую фигуру молодого мужчины, которому бы в доспехах и с мечом в руке впереди конницы...
Их догоняла на красивой гнедой лошади молодая девушка. Ее золотые волосы растрепались по ветру, только на лбу их прижимала голубая лента. Ветер теребил конскую гриву, всадница пригнулась, лошадь несл…
— Ладно, всего обслюнявил. Так ты все еще в женихах?
— Ты конечно же столько не проживешь. Уже потому, что решился на такую глупость.
Он стиснул зубы, не усиливая мощь заклятия, а уменьшая, ибо ярость рвалась из груди настолько ослепляющая, что он готов был выть, кататься по земле, царапаться и кусаться, а испепеляющим огнем сжечь …
Страх ударил в голову, ломая застывшие льдинки в теле. Острая боль пошла от висков, заломило челюсти. Грудь трещала, словно превратилась в каменную плиту, по которой бьют молотами. В глазах снова пот…
— Откуда я знаю, что думают или что ведают другие колдуны? Чародеи редко встречаются. Почти не дружат. И никогда не вступают в браки. Друг с другом, естественно.
— Этого не может быть! Великий Сосику не мог ошибиться! Я не поверю, что его звездные карты неверны!
— Он мечтает согреться! Сейчас я ему помогу...
— Да ладно, — буркнул Мрак. — Ты ж видишь, с какой высоты брякнулся! Все равно бы убился.
Он уже спешно бормотал странно щелкающие для колдунов равнин слова, вздымал руки и приглаживал ладонями незримые стены.
— Я не волхв, мне понимать нечего. А такие вещи, как честь, слава, отвага, — не понимаются, а чувствуются!
Он снова вспомнил о войне, мир померк, и только сейчас кровь участила бег, дыхание стало хриплым, а тело ощутило усталость.
Палаты постепенно наполнялись как запахами кушаний, так и ароматами от женских притираний, травяных настоев и душистых мазей.
Перебирал долго, поднимался мыслью все выше, в сознании проносились светящиеся точки, шарики, огоньки, чаще всего оранжевые, но дважды проплыли лиловые, вытянутые как гусеницы. Олег, не раскрывая гла…
Колдуны вжались в глубину кресел. Их трясло, глаза вылезали из орбит. По полу тяжело протопали широкие ступни, оставляя кровавые следы. Цепочка протянулась в дальний угол, где вода в широкой бадье за…
— Красиво?.. Эх, не понимаешь. Надо бы тебя убить прямо сейчас... ты без спросу вторгся в мою обитель, этого достаточно для смерти любого, будь он царем или чародеем... но я ценю мужество... пусть да…
У ворот двое гридней дрались на кольях. Вокруг собралось с десяток зевак, подбадривали, вскрикивали при каждом удачном ударе, а оба парня, молодые и налитые здоровой нерастраченной силой, бились осте…
Все еще обессиленный, достал свитки Сосику. Долго всматривался в значки, линии, поднимал взор к небу, звезды все равно там, хоть и незримые из-за нещадного слепящего света, но память услужливо подска…
Он судорожно перевел дух, повернул голову, чтобы смотреть другим глазом, приходится то одним, то другим, такие уж теперь у него глаза, птичьи, от ужаса и странного восторга перья встопорщились, а из …
— А у меня и над башней... грифы и грифоны. Все чародеи мира не смогут...
— Да не я, — ответил Олег с неловкостью. — Я в рыбу не умею.
— Ни одной дороги, — обронил Колоксай медленно, — ни одной тропки... в самом деле красиво! Всегда мечтал о таком. Но как обойтись без простых селян, которые подвозят в крепость зерно, лес, гонят скот…
Бедная девушка тут же в слезах напрыгнет на зеркало, что же в ней такого, ведь даже на уродинах женятся, неужто она такое страшилище, но кони ж не пугаются, да и люди говорят, что не страхолюдина, не…
— Война, мор, даже конец света... это все наших рук дело. При чем тут небо?
С невероятным усилием поднял руки и потер глаза. В красном тумане вспыхивали молнии, затем поплыли пятна с желтыми гнилыми краями.
— Я рад, что все выяснилось. Но уберите плети!.. Я при чем, если это летало надо мной? Не село же...
Перун на миг вскинул глаза на сверкающее лезвие, затем смерил расстояние до шеи волхва. Олег видел по взгляду бога войны, что лезвие с легкостью рассечет его на две половинки, даже ощутил смертельный…
— Если бы можно было... На миг снять защиту! Я бы сам достал его огнем. Или Стрелой Заката.
— За что и прибью, — сказал Олег, — как только встречу!
— Я не знаю, что там было, — ответил Олег как можно беспечнее, но в груди наливалось тяжелым и горячим, словно туда залили расплавленное олово, — но я знаю, что там сейчас... Стальные Стены, говорите…
— Да нет, — пропищал голосок, — это тебе только чудится.
«Таргитай бы орал и кувыркался от восторга, — мелькнула тоскливая мысль, — а я все трушу. Неужели признак ума прежде всего в трусости? Неужели только дураки храбрые, а мудрец трус?»
— Если миром начнут править колдуны, — сказал он вслух, стараясь выговорить слова вслух как можно четче, чтобы услышать и закрепить в голове, — если перестанут воевать...
— Что за счастливый огонь! — воскликнул Колоксай.
— Черт, недоучка, — выругался Олег. — Да если бы недоучка, а то вовсе неучка!..
Солнце высунулось краешком, но по ровной степи яркий луч сразу стрельнул в лицо, запрыгал красными пятнами под плотно зажмуренными веками. Он повернул голову прямо навстречу солнцу, пятна сменились п…
— Она права. Если бы хотела, то задала бы задачку полегче.
Мышцы, получив приток сил, подрагивали в готовности. Сердце стучало сильно и мощно. Он чувствовал себя снова готовым в путь, в бой.
— Нет. Но я расскажу один грустный случай... Видишь ли, я живу на этом свете давно, очень давно...
Дурость, конечно, пронеслась в голове злая мысль. Не силой же заставлять такое?
Олег пошел вслед за Перуном, глаза расширились, он смотрел, но не понимал.
Он сделал вид, что отступает еще, меч метнулся острием вперед, как копье. Противник успел парировать удар, и острие попало не в грудь, а намного ниже.
Дворец стоял посреди зеленой долины, нетронутая трава вздымала зеленые стебли прямо от ворот, красные маки как капли крови усеяли всю долину. Кустарник тянулся причудливыми петлями, а в его разрывах …
Глаза Миротверда как привязанные повернулись к оставшимся сокровищам на ладони. Из груди вырвался тяжелый вздох.
— Дурак он, — объяснил Олег. — Сказано, пернатое... Откуда ему знать, что мне не до женитьбы?
Уже заалел на востоке небосвод, но понять угрозу не мог. С каждым часом, а теперь с каждым мгновением там накапливалось нечто враждебное, огромное, наливалось злой мощью.
Рвануло с такой силой, что желудок рухнул вниз, кровь ушла в ноги. Он ощутил себя таким тяжелым, что опустился на корточки, но страшная тяжесть расплющивала, он чувствовал себя жуком под твердой подо…
— Чудесно! — воскликнула юная госпожа. Она вспорхнула в кресло, на длинных ногах блестели жемчужины воды. — Давай сюда!
— Сосику, — продолжил Ковакко уважительно, — единственный, кто догадался... а потом и сумел отыскать связь между всем живущим на земле и звездами, морем, лесом, горами...
— Подчинение, — ответил Сосику неспешно. В глазах блеснула насмешка. — Легко подчиняться более сильному, это могут и волки. А вот суметь заставить себя подчиниться более слабому... С виду более слабо…
— Там, где была цветущая долина... ты ее хорошо помнишь, теперь куча горячих камней. От них сейчас только жар, словно только что насыпали углей из небесного горна! Если знаешь, кто способен на это, с…
— Муж мой и повелитель! — воскликнула она в великом удивлении. — Ты ведь ехал к нам... или не к нам? Почему миновал свои владения?
Голос его был сильный, злой, легко перекрыл шум, даже крики разносчиков на близком базаре. Все взгляды уставились на этого красноголового чужака, молодого, но с таким суровым лицом, что каждый дал бы…
— Говори, говори! Только бы сейчас спасти, а за месяц многое можно свершить.
Олег перехватил чуть выше, снова треск, кровь брызнула тонкими струйками, а когда отпустил, холоп, шатаясь, попятился, держа сломанную руку на весу, подвывая от ужаса. Кровь хлестала, чвиркала тонким…
Колоксай улыбнулся, глаза смотрели на Олега с любовью и надеждой. В этот миг тени слились и покрыли весь мир. Выждав чуть, Олег ласково провел ладонью по неподвижному лицу, надвинул веки, но губ не к…
Кровь хлестала освобожденно, выбрызгивала горячими красными струями, растекалась по серым плитам, заполняя впадинки, и все хлестала и хлестала, словно в краснощеком богатыре ее скопилось озеро. Толпа…
— Но мы помнили эти слова двадцать пять лет, — сказал старик. — Повторяли их, удивляясь черствости отца, обделившего собственного сына, но не заметили второй смысл, более важный... Почему? Да потому,…
— А я иду, слышу в кустах: фрю-фрю... хрясь-хрясь, тю-тю-тю...мня-мня-мня...чавк-чавк-чавк... фю-фю-фю-фю-фю-фю...шмя-шмя-шмя...шмя-шмя-шмя... шмя-шмя-шмя-шмя-шмя-шмя... э-э-э... о чем это я?
Россоха вдруг смутился, глаза опустились к полу, словно искали мышиную норку. И без того сморщенное лицо съежилось, как яблоко в огне костра.
Тело Олега пронзила судорога. Он закричал, боль страшная, суставы выворачивало, он чувствовал треск связок, острые ножи вонзились в тело со всех сторон. В животе разгорелся огонь, словно туда насыпал…
Трещины и провалы цвели красными и коричневыми пятнами. Из-за них поселяне начинают рассказывать о битвах горных великанов. Сами скалы красиво и грозно блистали красными жилками в граните, оранжевыми…
— Во-о-он там за деревом ручеек! Можешь остудить, заодно и помоешься.
— Мир тесен, — ответил Мрак серьезно. — Ты уже стукался головой о его стены!
— Мудрый Короед несколько красуется... Если с ним откажется разговаривать простолюдин, тому доживать век жабой. А то и вовсе как вот нас сейчас... в пыль!
— Да, но он знает глубинную магию, в которой несведущ даже я. Конечно, я знаю другую, более сильную, но вдруг именно глубинной можно остановить этого варвара?
— Ты-то как можешь помнить? — удивился Россоха. — Ты ж из Леса!
Колоксай вздрогнул, пальцы на кубке судорожно сжались. Все услышали скрежет сминаемого металла. Затем пальцы разжались, кубок замедленно выпал, ударился о колено, отскочил и покатился по каменным пли…
Сквозь толпу протолкались гридни, в середке тащили щуплого старика, плешивого, с длинной бородой, заткнутой за пояс. Его стоптанные сапоги почти не касались мраморных плит.
Миротверд захохотал, словно Олег пошутил, хотя лицо этого молодого волхва было невеселое.
— По одежке встречают, коли рожа крива. А ему-то зачем? Мужчина должон быть страшный, лохматый и потный.
— Все смертно, — ответил Олег мирно. — Даже бессмертные боги. Меня зовут Олег, я младший волхв, что вознамерился достигнуть мудрости побольше. Но одни мне отказывают, другие перебрасывают друг другу …
Камень под ногами пошел ровный, словно его сгладили за века тяжелые мужские сапоги. Зажав не только волю, но и всего себя в кулак, он переставлял ноги, приближался шаг за шагом к тому страшному, что …
— Россоха, — сказал он, — не тяни... Довольно! Что делаешь — делай.
— Милый мой Зимородок... Прости, но меня зовет вдаль что-то очень могучее. Я не могу противиться этому зову.
— Какие поединки, — пробормотал он, — какие мечи... Здесь правит женщина. Значит, и ответ должен быть женским... Без железа. А то и без крови вовсе... Хотя за последнее я бы голову не положил. Даже п…
Ворон — мудрая птица, но мудрая не по научению, а по своей сути, изначально мудрая и понимающая. Про людей-Воронов говорят язвительно, что головной мозг им ни к чему, спинного довольно, но шутка бого…
Мир покачнулся перед ее глазами. Когда зрение очистилось, она рассмотрела, что башню окружает ее скорлупа, а дальше по степи расходятся семь выжженных кругов, где земля спеклась в отвратительную нозд…
— Таких не остановит даже Ящер, — добавил воевода. Он опустил ладонь на раскаленный лоб Колоксая, озабоченно покачал головой. При таком жаре он испекал на углях костра рябчиков, однако грудь витязя б…
— Она укажет, — сказал Короед. — Но остался один пустяк, который пока одолеть некому... да-да, некому.
— Мне чуется, что мы не успеваем... А солнце почему-то двигается к закату быстрее, чем обычно.
— Говори, но быстро. А рожу твою грибью видеть не желаю.
— Да, — согласился он с осторожностью, — ее узнать будет трудно. Она сказала, что ты сможешь сообщить...
— Как в таком крохотном тельце помещается такая ярость?
— Как же тебе удается? Ты, судя по всему, прошел немало. А не бывает, чтобы пройти и не подраться. Даже труса бьют. Может быть, даже чаще. И злее.
— Спасибо. Но разве вы рисковали? На моем месте даже злой дух отблагодарил бы спасителей.
— В добрый путь, — сказал он. — Но задумал ты, вижу по глазам, страшное. Я не к этой мысли тебя подталкивал.
— Негоже так говорить молодой девице, — огрызнулся Олег. — Если ты, конечно, в самом деле молодая и непорочная, как говоришь.
— Не всей, — признался Олег, — только самому краешку. Краешку краешка!
«От Мрака разбегались собаки, — подумал Олег несчастливо, — потому что видели в нем огромного волка, а от меня разве что куры...»
Олег упал на теплый камень, от удара на миг потемнело в глазах, а когда снова посветлело, он уже был в человечьей личине.
Песчаная гора загораживала весь мир, и, оглянувшись, он увидел сотни и тысячи этих песчаных гор, одинаковых, округленных, похожих на застывшие волны золотого океана. От них несло сухим жаром, он чувс…
На ладони блистали золотые монеты и драгоценный камень немыслимой чистоты! Монеты были странные, четырехугольные, но толстые, с непонятными знаками, камень походил на рубин, но только походил, от руб…
— Пусть сообщники, — поправилась она, такая же чувствительная к словам, как и все маги. — Но сейчас все здесь заинтересованы в жизни и здоровье другого. Пусть это впервые, но это случилось... ибо чем…
В помещении было влажно и жарко, как в натопленной бане. Хакама захлебывалась, грудь жадно прогоняла нечистый воздух через легкие. В узкие окна вливались жалкие струйки, тут же тонули, ибо восьмеро м…
Ноги Колоксая тряслись, как камышинки в бурю. Только бы не соскользнуть в полете, коленями не удержит и щепочку, а у этих коней бока крутые, на широкие груди смотреть страшно. Не убиться страшно, а п…
— Вот и хорошо, — одобрил колдун, но в его тоне звучало сомнение. — Он в самом деле натворил столько бед, что всяк имеет право очистить землю от этого негодяя...
— Если, говорю, основание не вросло в землю, — пояснил Олег. Ярость еще пищала и дергалась в глубине существа, но он загнал поглубже, перекрыл выходы, а голос держал ровным и даже холодноватым. — Но …
— Мелкому, — уточнил Олег. Снова взглянул на небо. — А то и вовсе пройдет стороной.
Все ждали, не решаясь сказать слово или сделать движение. Зимородок с усилием приподняла голову, руки ее все еще обхватывали грудь Колоксая.
— Хуже смеси не бывает, — признался Россоха. — Но я все-таки не верю... Что еще?
— Здесь владения княжны, — напомнил старый воевода сурово, — и никто не волен! Даже ты, Крутогор...
Колоксай удивился, но тоже поднялся, выпрямился с достоинством, хотя живот упорно выпячивался, позоря мужественного витязя. Хызр смотрел на них с печальной улыбкой родителя, который и рад бы удержать…
— Это хорошо, — сказал Олег с великим облегчением, — что ты это... освобождал, завоевывал... э-э... примучивал к дани. Это хорошо.
— Эх ты... А как же в Лесу переговариваться?
Внезапно край заискрился, блеснуло. Он поспешно опустил голову, пряча глаза от солнца. Выходит, он опускается уже полдня? То-то руки онемели, ноги трясутся. Каким бы мудрецом Магабхана ни был, но что…
Беркут скептически выпячивал губу, Хакама же, напротив, одобрительно кивнула. Гордость не позволяет побитому чародею признаваться в поражении, но поддержку примет с радостью. А четыре пары кулаков лу…
Дверь вылетела с петель, снесенная мощным ударом. Колоксай выскочил как ярый тур, в глазах ярость и отвага, голый до пояса, мышцы блестят, весь в буграх мускулов, руки развел в стороны, как для схват…
Если бы так же и с людьми, мелькнула злая мысль. Вошел в их головы, заставил жить как надо... Эх, не получится. И потому, что не знает, как надо, и еще потому, что в головы людей зайти не так просто,…
— Взгляни вот в это зеркало... — проговорил колдун напряженным голосом. — Что зришь?
Лекарь медленно поднял голову. Глаза стали удивленными и обиженными.
— Ты богатырь, — сказал Крутогор решительно, — но и меня не в капусте нашли!
— Может быть, — ответил Хызр спокойно. — А может быть, тебе довелось пережить много, а есть чуткие души, которым не надо повторять даже дважды, хотя всем долбится одно и то же на протяжении всей жизн…
— И вспоминает, — сказала она с нажимом в голосе. — Вспоминает, кого оставил! И теперь видит, что потерял...
— Надеюсь, она погибла сразу, — сказал он сурово. — Хоть и хотела... но все-таки красивая! А на красивую даже пес не гавкнет.
В глазах багровый свет сменился темным. Он ощутил резкую боль, словно в глазные яблоки воткнули по ножу. Колени подогнулись, сбоку навалилось горячее, сыпучее. Гаснущим сознанием он понял, что скатил…
Но приходит время, и кокон лопается, молодой жук выползает из земли, расправляет крылышки...
— Не помню. Мысль приходит, как и откровение, странными путями... Словом, открылось, что запасы старой воды на небесах кончились. Потому Род решил заменить всю воду на земле на другую, которая будет …
Голос его был полон укоризны. Олег нахмурился, у него начинают перехватывать инициативу, вскочил, а Россоха невольно отметил, с какой легкостью измученный варвар из сидячего положения перешел в почти…
— Ни черта не зрю. Дымится как раз вон с той стороны! Там в небо гора плюется камнями. А с этой только ветер.
— Скажи... только правду!.. Если бы Колоксай был со мной... ты бы пошла с нами?
— Да только как узнать, кто там осиротел...
Спина Колоксая на миг пошла буграми мускулов, но те разом исчезли, как волны в лесном озере.
Олег с недоумением озирался. На болоте внезапно стало тихо. Жабы попрыгали в воду, а что потрусливее, сползли в грязь тихонько, стараясь не брызнуть, не выдать себя плеском, забились под самые глубок…
Его глаза не отрывались от чудесного комка света в ее руках. Узкие лучики просвечивали между пальцами, а плоть светилась нежным розовым светом, внутри которой темнели тонкие, как у птички, косточки.
— Что ты мог понять, — ответил Боровик надменно, но Олегу послышалось в голосе колдуна смущение. — Ты, горный червяк...
— Да какая вам разница, — возразил Таргитай, который всегда был за справедливость. — Лишь бы люди были хорошие!
Одежда на прежнем месте, он ударился о горячий песок, застонал, кожа как ошпаренная, закашлялся, мог бы запихивать эту драгоценность и не в самую глотку, поднялся в личине человека, сразу чувствуя се…
— По всем человеческим законам, — сказал колдун, — его надо бы наказать. Зуб за зуб, смерть за смерть. Ты смог бы его... скажем... умертвить?
Створки распахнутых ворот вросли в землю. Олег перевел дух. Благодатные края, если не запирают даже на ночь! Значит, здесь мудрость произрастает вольготно, не отвлекаясь на дурацкие воинские забавы.
— Спасибо, — ответил он. — В самом деле — спасибо.
Едва ли не самый большой трус на свете, Кузнечик признается в этом только самым близким, а для всех других это беспечное и веселое существо, которому все дается легко, без усилий, которое легко сходи…
— У меня мудрые воеводы. И многоопытные советники.
— Да черт с нею, — сказал он, морщась, все-таки спер, хоть у царя тащить вроде бы даже почетно, — этой справедливостью! Если, как говорит Мрак, сперва решать, с какой ноги сороконожке... Когда-нибудь…
Медведь на зависть многим зверям и птицам лютую зиму спит в теплой берлоге, что говорит о его великом уме и умении устраиваться... если уж это ему сильно потребуется.
— Потому, — ответил Колоксай убежденно. — На этом держится все управление, все договорами между князьями и царями!
— Вот моя хижина, — ответил старик. — Воспользуйтесь моим кровом на эту ночь. Хотя скажу сразу: тайны, увы, нет. Простое любопытство.
— Не понимаю, — согласился Олег. — За этим ли шли?
— Ее гибкость подобно веревке из шелка, — заметил он.
Он судорожно глотнул, по горлу пробежала струйка зловонной жижи. Выплюнул с отвращением и, высунувшись повыше, с жадностью хватил раскрытым ртом воздух, хоть и наполненный запахом гниения водяных рас…
— Или они все невидимы, — сказал Колоксай, — или же...
— Ты прав. Еще как ранить! И я это собираюсь сделать.
Дважды он видел вдали между барханов мелькающие головы антилоп, один раз мелькнул мохнатый горб. Олег заорал, торопливо выкрикнул все подходящие по случаю заклятия, а когда бегом обогнул песчаную гор…
Когда самая верхняя ступенька слилась с полом, конь задышал чаще и заторопился. Голова Олега поднялась над полом, он мгновенно рассмотрел широкий зал, каменные стены, все пусто, если не считать стола…
— Попробовать убедить... Глупо? Но что-то же надо делать?
— Да шугнул бы эту... заразу. Яйца на хрен, а шлем на голову. Ну, сполоснул бы, если успела нагадить. Только и делов!
— Да так... Я бы тоже не стал забрызгивать свой порог.
Княгиня деловито распоряжалась, к ней подбегали управляющие, бояре, сотники, но чувствовалось, что она умеет править умело и уверенно. Однако Олег то и дело ловил на себе ее взоры, то застенчивые, то…
Он быстро взглянул в ее насмешливое лицо.
— И никакие силы на свете, — сказал он еще более хриплым сдавленным голосом, — не заставят меня отказаться от тебя!
— Ого, какая стать. Из каких голодных краев?
Бояре недовольно загомонили, как рассерженные гуси. Миш на миг замялась, Олег снова ощутил легкий холодок, теперь словно бы уже во внутренностях. Он напряг мышцы, на миг ощутил, как будто защемил чей…
Небо медленно темнело, наливалось синевой, что перешла в фиолетовый оттенок. Звезды высыпали непривычно яркие и в таком количестве, что луна совсем ни к чему, но она тоже всплыла медленно и неспешно,…
А стоит ли? Если написано: ударь... А если было бы написано: бейся головой в стену?.. Или прыгай с обрыва на камни?
— Вам не придется решать, — ответил Автанбор, не поворачивая головы, — не придется решать, что делать, когда он уйдет...
— Ты права, пресветлая... э-э... Тем более, что звериных следов не найдено. То ли сразу улетели, то ли обернулись кем, но двое мужчин забиты так, словно по ним долго били бревном. У одного рука выдер…
С каждой ступенькой чувствовал напряжение и растущую вражду. Ноги тяжелели, хотя раньше мог бы оленем взбежать на вершину десятка таких башен, не сбившись с дыхания. Меч не бросил, с лезвия продолжал…
— Я проклинаю ту женщину, ради которой ты оставишь меня! Да настигнет ее смерть от руки собственного сына!..
— Быстрее ответствуй, — прорычал он люто. — Где она?
— Почему нет? — возразила она. — Так выбирали. И не только в нашем княжестве! Удачно выбирали. Но я сейчас выбирала не князя, а всего лишь мужа. Но... будь ты проклят, и будь проклят этот сокол, не с…
— Не слушаете, — сказал он горько. — Как драчливые селяне... только о том, как сдачи... Прав или не прав, но главное — дать сдачи! Как мне убедить? Как?
— Я не хочу, чтобы миром двигали, — сказал он медленно, — те люди, которые им движут сейчас...
Олегу да еще Беркуту послышался новый свист меча, глухой удар железа по живой плоти, но тут тело Автанбора тяжело грохнуло на пол, руки все еще сжимали отрубленную голову. Кровь хлестала бурно, красн…
— Не знаю, но ведь ты волхв? Я хочу, чтобы она стала моей женой. Я согласен умереть в первую же ночь, но чтоб успеть взять ее за руку, смотреть глаза в глаза, сказать все, что у меня на сердце... А т…
— Я пришел, — сообщил Олег. — Почему зовете царя князем?
— Да, — возразила она убежденно. Румяные щеки на глазах теряли цвет, бледнели. В глазах блеснули слезы, а голос внезапно задрожал: — Мой повелитель, я не виновата, что не могу зачать твоего ребенка!.…
Беркут непонимающе хмыкал, а Хакама загадочно улыбалась. Дряхлый старец страшится, что не успеет добраться до своей башни, вон, спешно роется, в его пальцах блеснул свет, это Жемчужина, вот что-то ше…
Она переложила Жемчужину из ладони в ладонь, любуясь переливами внутреннего света. Отблески играли на ее чистом милом личике.
— Благородный воин и великий маг! — вскричал старец. — Пощади, мы сдаемся на твою милость, твое великодушие!.. Покорно просим пожаловать в эту башню... что теперь твоя.
Жаб ценят за их золотые души, что укрыты невзрачными шкурками, но сами Жабы неохотно сходятся с людьми, ибо душа не одежка, ее еще рассмотреть надо!
— Если я упаду, то и тебя потащу. Даже если ты грохнешься сверху...
— Ты из другого теста, — буркнул Олег. — Или глины. А то и вовсе не глины, а дерева. Или металла.
— Та же беда со всеми, — вздохнул Миротверд.
Колоксай обвел палату орлиным взором. Круглые глаза хищно всматривались в гостей, и все эти удельные князья, независимые, поспешно вздергивали кубки. Вино плескало через края, но они ловили его взгля…
— Лучше не шуметь, — сказал Олег. — Песни не горланить, кусты не ломать. Если поймают, шкуру сдерут.
На Олега пахнуло жаром. Воздух быстро пропитывался запахом горелой шерсти. Фигура хозяина стала крупнее, красные полосы забегали по всему телу, расцветили халат и волосы, что уже встали дыбом. Глубок…
— Мелкий, — объяснил Мрак, — но глубокий. Я однажды в таком вот такую щуку поймал!
— Для сына купца ты живешь небогато, — заметил Олег.
— Щели глубокие, — ответил первый негромко, — подняться легче легкого.
— У меня не только стены, но и земля на версту вокруг моей башни!..
За столами шло непрерывное веселье, все ели и пили так, словно в своих землях голодают, от пестроты и ярких цветов сворачивало скулы, но серого пятнышка нигде не было.
— Братан, не помирай!.. Только не помирай!.. Я ж нечаянно...
— А может, — предложил Колоксай без всякой надежды, — и тебе коня? Какая разница, где мыслить? К тому же на коне мыслить труднее, а значит — мелкие проскочат, а крупную мыслю заметишь. Да и когда сил…
— Да-да, мудрый! Ты говоришь божественные вещи! Научи меня...
— Вот-вот! Что я говорил? Чуть не так, сразу в рыло. Да, из тебя будет еще тот мудрец!.. Ты даже не подумал, что стоит тебе только шелохнуть пальцем или губой... стоит мне только заподозрить, что ты …
Он уже видел широко распахнутые ворота, оттуда из зеленого простора взъезжали тяжело груженные телеги. Стражи ворот заспорили с возчиками о мыте, Олег решил было, что его уход останется незамеченным.…
— Нет, запах стряпни тоже... Тарх, мы пошли.
В трех шагах вода забурлила. Ковакко поднялся по грудь, могучий и широкий, как корыто для свиней. По блестящему телу сбегали коричневые струйки ила, но глаза сразу уставились на Олега с холодной враж…
Беркут встал, походил взад-вперед. Колдуны посматривали то на него, то на грозного пришельца, как отнесется, звероватый колдун вышагивает так, что оказывается почти за спиной волхва с зелеными глазам…
— Не нужно? Или ты хочешь сказать, что я ничего не могу тебе дать?
— У меня уже есть целый мир. А если я что-то могу улучшить, я тут же улучшаю... Зачем мне уходить от него?
— Да-да, — согласился Миротверд. — Это был не простой правитель, а могучий и богатый. И что же?
— Я просто волхв. — Он поклонился. — Зовут меня Олег. Я прослышал, что только ты знаешь о хранилище древней воды где-то глубоко под горами.
Широко расставив ноги, Олег угрюмо рассматривал башню Хакамы. Она уже не казалась точеной, изящной, а когда западная часть неба стала наливаться пурпуром, вовсе стала похожа на вбитый в тело земли ог…
— Потому, — согласилась она. Глаза ее смеялись. — А первый раз — из любопытства... Скорее даже из-за твоего мужественного спутника. Кстати, где он?.. А сейчас — из-за этого крупного чудовища с крылья…
— Да-да... Пожалуйте в дом... Ах, что я... Девушки, бегите в палаты, быстро приберите. Пусть Твердохлеб приготовит стол для гостей.
Он чувствовал, как, все еще не остыв от нелепой стычки, снова начинает злиться. Должны бы заметить, иначе как приходят зеленщики, молочники? В такой башне колдун не один! Он уже ругался в голос, когд…
— Они что, сговорились? Все только и думают, как с глаз долой. Да так, чтоб состарился, пока только в один конец... Впрочем, еще Россоха сказал, что все колдуны одинаковые.
— Есть здесь кто-нибудь?.. Или можно зажигать лес?
Она слушала несколько отстраненно, ибо рядом устраивался в своем кресле Колоксай, все видели, что отныне он здесь князь, царь. И — единственный, кто будет отдавать приказы, повелевать и править.
— Ты что с помешанным разговариваешь?.. Если он Бруснильду не знает, тогда и своего имени не помнит!
— Благодарствую, — сказал он с облегчением. — Я вижу, тебя здесь боятся. Кто ты?
По этому запаху он понял, сколько здесь человек, почему так напряжены мускулы, что затевают и даже кто куда прыгнет.
На полу остались трое, наконец один зашевелился, приподнялся на дрожащих руках. Изо рта и разбитого лица текли красные струйки. Он закашлялся, на пол посыпались мелкие камешки, что раньше были зубами…
И только смутное предчувствие, что Колоксай выживет, что свадьбе быть, заставило его пойти на сделку с царицей.
— Я слышал о тебе, великий, — сказал он наконец дрогнувшим голосом. — Прости... Я думал, что...
— Он еще и сказал, — ответил Олег снова кратко.
Он шел, как ему казалось, быстро, но дальний лес так и оставался там, а когда он оглянулся, стены города едва-едва отдалились, словно он все это время перебирал ногами на месте.
Колоксай огляделся, куда же сесть, но за спиной уже возникли два стула. Он опустился, ноги с осторожностью держал под стулом, если исчезнет, то не опрокинуться бы на спину, нелепо задирая ноги.
— Знаешь ведь, — удивился Олег, словно могучий витязь в самом деле мог не знать в силу занятости царскими делами. — Чего спрашиваешь?
— Что? — переспросил Олег тоскливо. — Что не так? Что дивного, когда человек стремится стать колдуном?
— Если ты едешь на войну, то пусть моя любовь будет тебе щитом!.. Если же едешь к другой женщине... то пусть на нее обрушится мое проклятие!
Задний двор тоже полон челяди, режут скот для пира, но хоть нет княжны или воеводы, Олег бегом пронесся к забору, прыгнул, ухватился, перебросил себя на ту сторону, на улице что-то шарахнулось, загре…
Внезапно словно что-то сломилось в напряженном теле юной Бруснильды. На лице появился испуг, Олег даже отшатнулся, когда она с детским криком бросилась ему на грудь. Ее тонкие нежные руки обхватили е…
Его с треском понесло сквозь зелень, листья, царапало, наконец он ухватился за толстую ветвь. Та с треском переломилась, но уже не несся к земле как падающий с небес камень, ухватился за следующую, п…