Даже записи на листах делал лишь потому, что хотел сохранить самые важные заклинания, самые дивные случаи, не полагаясь на память. Лишь на третьи сутки все же разгадал смысл значков, ужаснулся, торопливо заполнил листы до конца, осторожно попил воды из баклажки...
В окнах второго поверха вместо служанок уже стояли гридни с колчанами стрел за плечами. Олег услышал скрип натягиваемых луков. Дружинники медлили, неверящими глазами смотрели на то, что осталось от их вожака. Гридни выставили копья, к ним подбегали все новые и новые, окружали, голоса стали громче, свирепее.
Ветер легонько шевелил его волосы, редкие и прозрачные. Он весь был прозрачен, он истаивал, как тонкая пластинка льда на жарком солнце.
— Он приходил к Сладоцвету. Никто бы не узнал, но Сладоцвет поспешил рассказать сразу же после его ухода о дурне, что хочет объединить всех самых сильных колдунов, чтобы сделать... ха-ха... счастливыми всех людей...
С этой стороны улочка оказалась перегорожена стеной из бревен в два ряда. Из башенок сюда можно метать камни и стрелы, тупичок явно для засады, и Олег, потоптавшись раздосадованно, потащился обратно. Дурак, не сообразил сразу, что если к князю следует подходить только спереди, к волхву — справа, то к колдуну надо заходить обязательно слева. Исключение только женщины, их надо бояться со всех сторон.
Из-за далекого виднокрая, он никогда не видел, чтобы край земли оказался так далеко, поднялся сверкающий, как раскаленная поковка боевого топора, краешек солнца. Багровый свет перешел в алый, а тот начал быстро сменяться оранжевым.