Он подполз к краю, глаза безуспешно пытались проникнуть взглядом в черноту. Когда в небе зажглись облака, он уже заглушил боль. Хотя руки и ноги дрожали от слабости, перевалился через край, медленно начал ощупывать ногами выступы.
— Он живет в тридесятом царстве, — сказал Ковакко мечтательно, голос стал тише. — В сказочно красивом месте. Хоть и не болото, конечно. В самой красивой долине... в самом цветущем месте этой долины... у него чудесный сад... Там даже озеро! Лет через сорок могло бы стать прекрасным болотом, но пока что простое озеро. И ни зверь, ни человек, по молчаливому уговору, не нарушают покой мудреца, который никому не вредит, а всем желает только блага. К нему часто приезжают другие мудрецы, ведут степенные и неспешные беседы. Он всем рад... но тебе туда не стоит, парень.
— Ты угадал правильно, — сказал Олег так, словно разговор и не прерывался. — Ты ведь почти бессмертен... по крайней мере, в бою. Так зачем тебе дети?
— А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть, и есть. Но узнать, где сейчас бог, зримо немногим из высших чародеев. Либо самим богам... ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?
По пальцам побежал горячий сок. Глаза стали отсутствующими, а на лбу собрались морщинки, словно пробовал припомнить, не исчезало ли с его княжеского стола вот так же во время пира что-нибудь особенное.
Не понимая, что делает, он барахтался, скрылся с головой, вынырнул, снова погрузился, а когда голова его показалась в третий раз, последний, как чувствовал он, пальцы зацепились за твердое, гладкое, покрытое слизью.