Все цитаты из книги «Инквизитор»
До уродца был десяток шагов. Солдат встал в стойку, отвел меч вниз и чуть в сторону. Ждал. Огромное пузо колыхалось из стороны в сторону на каждом шагу, так и манило ткнуть прямым уколом с выпада, но…
— Мне нужна горячая вода, — опять перебил его солдат, — чистые тряпки, мне нужен кузнец и врач.
— За деньгу твою страдают, — крикнул вслед ему солдат и пришпорил коня.
— Тогда мне остаётся вас только пожалеть. — С улыбкой сказал Волков.
— Хочешь заработать пару крейцеров? — Спросил солдат, разглядывая ее.
— Ни пфеннига больше, — отрезал солдат. — Сиди там и смотри в оба. И что бы денег тебе на десять дней хватило.
— Найди Агнес, скажи, что беру её с собой, тихонько уведи её и ждите нас на восточной дороге у моста, знаешь, где это?
Потом Волков что-то выпил, а потом монахи и Ёган перенесли его в холодную келью. Солдат все никак не мог заснуть, а рана все болела.
Ворота открылись, и солдат въехал во внутренний двор монастыря. Толстый монах закрыл за ними ворота.
— Тогда поспешим, — солдат пришпорил коня.
— Я знаю — знаю, я сейчас, не об этом. Я вижу, вы из тех гордецов, что второй раз просить не будут, поэтому повторяю, можете просить меня, о чем хотите. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь в…
Когда солнце село его конь вдруг захромал. Захромал на ровном месте.
— Так, кто тебе это сказал? — Спросил солдат, хватая мужика за грудки.
— Я варю пиво, но его мало, большую часть беру у мужиков. И колбасу, и хлеб, и капусту. И все это они не дают мне бесплатно. И овес не родится в яслях, за него я тоже плачу мужикам. И девки, господин…
И тут вурдалак снова завизжал, да так, что один из стоявших перед солдатом стражников бросил копьё, закрылся руками, как будто руки могли защитить от визга, кинулся бежать по болоту. Визгом этой твар…
— Это… — Она стала помогать Ёгану надевать на Волкова бригантину. — Это нехорошие люди.
— Вы не видели главных, — снова повторил мальчишка.
— Ну, чего ты, дурень? Успокойся. — Говорил солдат, всматриваясь в темноту. — Нет никого уже, отстал он.
— Мне-то не ведомо господин. — Отвечала девочка.
Франческа с гордым видом несла кувшин через двор. Она все видела и откровенно улыбалась, а сержант и стражники смотрели ему в след. Сержант тяжело вздохнул, соболезновал.
— Пол крейцера с человека? — удивился Волков.
— Ты только гляди, чтобы там тебя не зарезали, а то вдруг, поймут, что ты мои глаза в трактире.
— Вы, наверное, были во многих сражениях и битвах? — Спросил мальчишка с придыханием и благоговением.
— Да знаю я, — вдруг громко и раздраженно произнес Волков. — В письме написано, — он быстро достал бумагу, — что на мельнице. «Сопляк узнал про мельницу, предупредите человека с мельницы», — снова пр…
— Позавчера к ночи, в трактир пришёл убогий, и принёс трактирщику бумагу.
— Барон, — солдат не стал садиться в кресло, — я должен выяснить, кто написал это письмо, а завтра рано поутру я должен быть в аббатстве. Извините, — Волков поклонился.
Посыпаясь, Агнес долго молилась, потом ела — много и жадно, всё, что не дадут, иногда тихо разговаривала с коннетаблем, который задавал ей только один вопрос: как найти вурдалака?
— Как всегда, господин, — отвечал сержант Удо.
— Один процент годовых. Без ущерба при расторжении раньше срока.
— Я буду в приёмном покое, — чуть не на ходу крикнул Ипполит. — Я вам там всё объясню.
— Господа, — рявкнул Волков, — расступитесь.
— В таком случае, я буду вынужден сделать запрос вашему нотариусу, вы уж извините, но пару недель вам придется подождать, прежде чем вы вступите во владение трактиром.
— Всем. Первым рассказал паломникам, но они не верили, говорили, что сказки, но проверить не захотели, хотя я предлагал им подняться к нам на перевал. Они предлагали молиться побольше, я уже думал, ч…
— Вот и я об этом, — подтвердил свои слова Ёган, жестом указывая на неё, — одно слово припадочная. — И разъяснил. — Дура же!
— Как правило… Корпорации, роты, набираются в одной местности, там все друг друга знают, а зачастую еще и родственники. Ротмистры за этим следили, чтобы родственники всегда свое получали. Чтобы офице…
— Всё верно, — кивал епископ, — всё верно. Только сейчас он не многолюден, там чума. Чума ушла из земли Ребенрее ещё зимой, пошла на север, а там задержалась. Они живут по Лиденгофскому праву, поэтом…
— Тут можно сгинуть, брат, — сказал он коню. — Исчезнуть, как будто и не было. Два, три дезертира с арбалетом — и все. Даже костей не найдут. Да и кто искать-то будет?
Женщина говорила спокойно и твердо. Перечить ей было бы не вежливо.
— Трактирщик, эй, ты, чертов трактирщик, а ну пива, новому бойцу славного капитана Блоха, — заорал на всю таверну краснощекий военный, сидевший по правую руку от одноглазого сержанта.
— Да, я дурак, — сказал солдат, — умный бы давно раскусил вас. И уехал бы. Вы бесчестный человек, барон!
— А что за важную персону вы ждёте? — Волкова едва ощутимо кольнула иголка ревности. Он сам этого не ожидал.
— Стойте, бежит за нами кто-то. Рукой машет.
— Фон Тиллер, вы можете продолжать? — Спросил его один из своих.
Они спустились в залу, ужин, действительно, был уже готов, и стол был уже накрыт. Солдат с удивлением увидел блюдо, которого здесь не должно было быть.
— Так вы мне скажете, кто это? — Спросил солдат, обращаясь к госпоже Анне. — Это не любопытство. Мне нужно знать, с кем мы воюем.
— Встал уже, — сказал Ёган, идя к двери и отпирая её.
— Если б знал — сказал, — отвечал Волков и крикнул Ёгану: — Неси ка арбалет! Хочу болты новые проверить.
— Отворяйте, дьяволы, а то запалю хибару, — орал солдат, ещё сильнее стуча каблуком в дверь.
— На вас, на вас, а потом и на меня. — Говорил Ёган, сооружая постель монаху на полу.
— А-а-а! — Заорал фон Тиллер и повалился на брусчатку двора, со звоном роняя меч.
— Как же не сделали! Вы же убили любимца принца Карла, и принц Конрад этому очень рад. А что бы принц Карл узнал, как радуется принц Конрад, принц Конрад произведёт вас в рыцари. От чего принц Карл б…
— Он возвращается с рассветом. Один раз нёс что-то.
— Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится, — затараторила девочка, — речёт Господи заступник мой, прибежище моё…
— Видимо я, барон не любит такую деятельность.
— Мы на это надеемся, тем более, что мы ходим сегодня же покинуть ваши гостеприимные места, — говорил Кранц.
— А со всех мест, — отвечал священник. — Вот эта девочка с хутора, что у водной мельницы. А вот эти с малой Рютте, все трое. А вот этот крестьянин, так он вообще жил рядом с церковью. А вот эта девиц…
— Что, честь дамы? — барон уже откровенно злился.
Волков опробовал и новые болты с серебряными наконечниками, они почти не отличались от обычных. Глядя на него, Ёган и стражники тихо восхищались его умением стрелять точно в цель, совсем в нее не цел…
— И что, в конюшне мест нет? — спросил солдат.
Волков только плюнул с досады, и все поехали обратно в замок.
— Да рахобы и шваль мне без интереса, — объяснял Сыч.
— А сколько из них на барщине, а сколько на оброке?
— Значит глазомер, и понятие о расстоянии имеешь.
Никогда в жизни ничего подобного с ним не случалось. Его награждали и одаривали, перед строем, его хвалили, ставили в пример, ему присваивали звания, но вот такого общего признания он никогда не доби…
— Стекло говорит, что вы и во сне, и наяву алчите госпожу Хедвигу, — сказала Агнес.
Стражники, шлепая по грязи и лужам, подбежали. Это были не молодые уже мужики, прожившие жизнь с копьем в руке и со шлемом на голове. Усатые, худощавые, но крепкие.
— Не врал бы ты — никаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь… Ладно, я не про это.
— Ну, раз так, — нагловато заявил юноша, — то и денег вы не получите. Как говорится, нет подписи — нет золота.
— Потому, что скоро я получу рыцарский статус, и вам придётся стать женой ничтожества.
— А в сторону, в бок, — командовал монах, — так не болит?
— И что ж со мной никто попрощаться-то не захотел?
— Да ни за что. Давай посидим, пивка выпьем.
Волков поехал в замок и вдруг понял, что его жизнь изменилась. В замок ехал совсем не тот солдат, что ещё недавно въезжал в Малую Рютте. Не тот солдат встречал молодого коннетабля, который вот— вот п…
— Так виселица занята! Там людоед сейчас висит.
— А-ха-ха! — Радостно подпрыгнул барон, он был с этим, кажется, согласен. — Так что там было? Расскажете?
— И тебе, брат-солдат, здравым быть. — Отвечал тот, кто был в кожаной рубахе с заметным южным акценттом.
— Холоп управляющего три раза в трактир прибегал. Три раза какие-то бумаги приносил. Соллон бумаги жидку отдал, бумаги, думаю, ценные.
— Все, мы уже зашиваем, — продолжал монах. — А потом я дам вам сонных капель. Ночевать будете тут, а завтра посмотрим, что будет с раной.
«Мой господин сдерёт с тебя кожу», — донеслось до солдата. А он даже не смог понять, слышал ли он это или ему показалось.
— Я не посылала, господин, — почти стонала повариха.
— Конечно, все время воруют. Все воруют. До уборной дойти некогда, все следить приходится.
Волков ещё не знал наверняка, нужно ли будет ему искать расположения этой особы или просто выкинуть письмо, уж больно он не доверял, теперь всем этим синьорам. Пока он не решил, пока он просто уезжал…
— И за что же? — язвительно улыбался Авенир. — За то, что я не дал вам тридцать пять талеров?
Прошло уже много времени и много листов, прежде, чем с делами старосты было покончено, и бухгалтер, наконец, перешел к тому, что интересовало солдата, к делам управляющего Соллона.
— Назовитесь ему, — повелительно сказал серьезный голос кому-то.
Он уже в открытую смотрел на окна госпожи Хедвиги, и кричал именно туда.
— Что за дурь? Я же не девица. Я, что, до монастыря один не доеду?
— Вы их боялись, — продолжал Волков, он даже улыбался, ему снова было легко, — вы боялись своего сынка и свою доченьку, поэтому и обещали мне рыцарское достоинство, своё золото, руку дочери и деревню…
Девушка посмотрела на него настороженно и с подозрением.
Все, все не нравилось солдату в этом человеке. Он всегда с презрением относился к менестрелям, арлекинам, жонглерам, балаганщикам и всему подобному сброду, а этому, белозубому, он и вовсе готов был в…
А солдат повалился в свои роскошные перины. И начал, было, думать о прекрасной дочери барона, о своём феоде, о лошадях, которых можно будет разводить на лугах, что лежат вдоль дороги и реки. Но долго…
Волков поманил Брунхильду пальцем. Девица тут же встала и гордо пошла к нему, не быстро, чтобы не подумали, что бежала-спотыкалась, авось не рвань кабацкая. Она чуть улыбаясь. Собирала на себя взгляд…
— Не извольте сомневаться, господин коннетабль, — убедительно обещал трактирщик.
Он вдруг обернулся и негромко заговорил, но говорил он так, что служанка сразу затихла, словно подавилась криком своим.
— Он тикает! — Кричала баба, та, что во время драки лежала около очага и подвывала от страха. Волков видел ее. — Вон он! — Она указывала пальцем.
— Если вы не передумали, барон, с чего передумывать мне? — Отвечал Волков.
— Спите, добрые люди, — басом успокаивал сержант.
Но Волков его уже не слушал. Он глядел на приближающего сержанта и думал о том, будет ли он говорить с ним сидя на коне, или все-таки слезет.
Франческа сидела на камнях посреди двора, платье разодрано, руки вывернуты и стянуты натуго сзади веревкой. Сама растрёпана, на зверя похожа, и со всей ненавистью глядит только на солдата. Вокруг неё…
— Да уж три мили, как не Рютте. Это земли Розенфельдов, — отвечал сержант.
Наконец, кто-то отпер засовы и открыл дверь. На пороге стоял хозяин с лампой и его батрак с топором.
— Он опасен, господин барон, серьезно опасен.
— А ещё десятка монет барона у вас нет? Склад нужно построить. У нас всего один склад в замке, да и тот маленький. Нужен хороший склад, возы через нас в монастырь идут днём и ночью, товары тут перева…
Отпирать особо и не пришлось. Ёган просто поднял петлю и откинул крышку. Все попытались заглянуть в ларец одновременно. Ёган светил лампой, а сержант факелом. В ларце все увидела красивую синюю барха…
— В арбалетчики тебя тоже не возьмут. Потому что эти мерзавцы о себе слишком большого мнения. Абы кого со стороны не принимают. Да и арбалет простой ты натянуть не сможешь, а на арбалет с ключом нужн…
— Кстати, коннетабль, а вы будете в кольчуге? — Спросил фон Плезендорф.
— Нет, бригантину давай, — отвечал Волков спокойно и, глядя на госпожу Анну, спросил: — Так что это за разбойники?
— А сколько лет нужно чтобы научиться мечом… Ну, как вы.
Так и начался добрый обед, перешедший в ужин.
— Слушай меня, болван, нужно просто кинуть в него топор и всё. — Говорил Волков тихо, что бы другие не слышали. — Просто кинешь в него, отвлечёшь внимание. Нужно будет отвлечь его. Понял?
Может быть, в лицо своему убийце. К нему снова пришло, подзабытое уже, чувство войны. Чувство стояния в строю, когда вот-вот люди стоящие справа и слева от тебя заорут, загремят латами и оружием и дв…
Он пошёл на двор, даже не глянув на покойника, что лежал на столе. Это было уже не его дело. Франческа украла его деньги, так что ждать барона не было нужды. Его снова посетило чувство, которое прихо…
— Господин коннетабль серьезен как никогда, — ответил солдат.
— Не помню. Может, в чунях, может, в деревяшках. Но не босой точно.
Есть Волков уже хотел. Из горшка обворожительно пахло курицей, чесноком и травами, а бульон был такой густой и чесночный, что его можно было использовать как клей. Сев на лавку, он стал, есть, жадно …
А у Волкова не было сил даже ответить ему.
— Видел, только никогда не покупал. А это что? Пряники, — он достал большой квадратный пряник, — леденцы и сахар не покупал, их разве укупишь? А вот пряники покупал. А что тут написано?
— Что ещё за гости? Откуда? — недоверчиво спросил Волков.
— Мы с ним слишком мягко, — сквозь зубы отвечал солдат. — Надо было ему язык отрезать, но сегодня я очень милосерден. Потому что скоро меня посвятят в рыцари, и я не хочу омрачать праздник дерьмом и …
Еще совсем недавно господин, управляющий Соллон, был похож на богатого землевладельца. Его камзол цвета горчицы с пышными рукавами и с разрезами на алой подкладке, штаны с буфами, бархатный берет, ли…
Они сели за стол, где тут же появился трактирщик.
— А вон там лошадь наша дохлая была, — вдруг вспомнил Ёган. — Помните ее?
— Никому ты ничего не принесешь, — сказал мордатый стражник уже без ухмылки, — мы всё заберем и всё сами посчитаем.
— Зад у нее волшебный, у нас один мужик говорил, что дал бы крейцер, если б она позволила хоть один палец ей в зад засунуть.
— Муж? — Госпожа словно осеклась, голос её уже не звучал грозно.
— Книги разные, пращуры наши были мудры. Философы были, геометры, богословы, ботаники.
А солдат тёр подбородок, чуть улыбался и, садясь на коня, думал, как было бы неплохо, если бы фрау Анна поднялась к нему в башню, и это увидала бы белокурая дочь барона. Да, это было бы действительно…
Епископ, видимо, наелся, он лениво ковырял ложкой взбитые сливки с ягодами. Теперь он не казался солдату истеричным барином. Солдат видел, что перед ним сидит тонкий интриган, мастер политики, обмана…
— Она убийца, она напала на вашу жену и сына. Неужто вы её отпустите? — Удивлялся солдат, но он начинал понимать, что доводы его бессильны.
— А сержант поутру взял жаровню и поехал в трактир воров ловить, — сказал Ёган, подавая полотенце.
— Мне известны люди, знающие толк в подобных делах. Сами они юристы, оценщики и бухгалтера. Они оценивают стоимость поместий при закладах и при продажах земли, и посему сведущи во всех тонкостях.
— И даже, наоборот, с кое-кого мы сами можем собрать. — Вставил краснощекий и довольный собой отхлебнул пива. — А бабы, — добавил он, — тот же булочник должен еще и кормить свою бабу. А ты никому нич…
Тут же был небольшой стол, на столе стоял кувшин с водой и канделябр с двумя свечами. На стенах висели старые, ветхие гобелены, которые колыхал сквозняк. В стене был маленький камин, рядом с которым …
У входа в зал было позволено стоять старостам деревень и лучшим из мужиков с их женами. Также без спроса в зал пролезла придворная челядь, и даже кто-то из мастеровых, что жили в Рютте, узнав о суде,…
— Сначала вроде как укусит, а кровь им пить самим не даёт. Даёт только трупы за собой доедать, — отвечал за сержанта монах, так как тот, только открыл рот и молчал, обдумывая ответ, — но это я так за…
— А расписка у вас имеется? — Поинтересовался юноша ехидно.
— Надеетесь, что проживёте тихую жизнь? После того как стали героем? Думаете, вам дадут тихо прожить? Только если сбежите куда-нибудь, где вас не знают. Но ведь вы сбегать не собираетесь, я слышал, ч…
— Да? — солдат проявил интерес. — Видит Бог, я бы не отказался от помощи.
— Да, — злобно сказала девушка. — Видела я, как он ему ногой на поясницу наступил и за ногу его дернул, а поясница хрустнула, а упырь моего брата закинул на плечо, — девушка всхлипнула. — А он еще жи…
— Я много где был. Сейчас порядка нигде нету. Война столько лет идет, да и чума еще.
Как только вы получите рыцарское достоинство, я сам отволоку Хедвигу под алтарь, как бы она не царапалась, как бы не бранилась…
— Будешь теперь Яро Фольков, вот. — Он, видимо, остался довольный своей придумкой. — Звучит, а?
— Значит так, Авенир, ты говорил, что тридцать пять талеров для тебя большие деньги, а сам накупил расписок у этого вора почитай на двести. Думаю, что и тридцать пять найдёшь, найдёшь и отдашь… Через…
«Из него вышел бы неплохой солдат, — подумал он, — из крестьян всегда солдаты получаются лучше, чем из городских».
Барон упал в кресло, схватил кубок, часть вина расплескал, а остальное выпил и ударил об стол кубком так, что он погнулся.
— За детьми фрау Анны? — Догадался солдат.
— Жгите её, господин, — кричали люди, — в пекло её. Пусть летит к своему сатане!
— А… на ручках бороться хотите? — Обрадовался Ёган. — Ну, давайте.
А служанка меж тем взяла полотенце и госпожа подола ей ногу. Франческа её насухо вытерла и вдруг… склонилась к ней и поцеловала. Да она поцеловала ногу госпожи, а госпожа, как ни в чём не бывало, под…
— Так вот, знай, вонючая амбарная крыса, — заговорил Волков прямо ему в лицо. — Все, что взято в бою, принадлежит взявшему, вне зависимости от того, на чьей земле это было. На земле барона или на зем…
А солнце разгоняло туман, светило не через облачка, не лучиком, а жарило во всю мощь солнцем уходящего лета. Оно осветило мерзкое, запущенное, старое кладбище, разогнало туман, а заодно и мрачное пре…
— Сейчас, о звезды моего сердца! — Звонким и чистым голосом отвечал менестрель. — Сейчас я буду вам петь.
— То есть, — продолжил господин с бородой, — все документы и контракт подписывать будете вы?
— Ну, через плечо глянул, а она сидит на меня бельмо своё таращит.
— А чего это задохлая? Добрая была скотина. Знаешь сколько я с нее мяса взял?!
Отличный ужин, разговоры, ни слова о погибших детях, кофе, серебряная посуда, что это красивая, благородная и богатая женщина может хотеть от солдата-простолюдина? Волков был высок ростом, малорослых…
Стояла, смотрела на него своими косыми глазками. Не боялась, не волновалась, она и вправду всё знала, она и вправду была умной.
— Вы с Господом? Обговорили? — Священник улыбался. — И что решили?
— Господин, это не кошка наблевала, никакая кошка столько не наблюёт. — Ёган не закрывал дверь, стоял, таращился на пол у двери.
— Ну, что с вами случилось? — Спросил он, усаживаясь на край кровати.
— Похоже на то, — сказал старый воин, — арбалет им не понравился.
— Ты не посмеешь, — она уже кричала, кидаясь следом за ним.
Монах делал вид, что молится. Его костлявые пальцы в оловянных перстнях перебирали четки. На самом деле он не молился, он внимательно следил за солдатом. Густав Адольф фон Филленбург, епископ Вильбур…
— Холопы, почему без стука? Кто позволил?
— Держаться надо от них подальше — вот, что я скажу. Ведьмы — они бабы очень паскудные, а наши так особенно.
— Лаз тут, — сообщил он, — в подпол. А я слышу, вроде зовет кто-то. — Повернулся к Ёгану и добавил: — лампу давай.
— Тот стол занят, господин, важными людьми.
— Слыхал, он с трёх сторон окружён водами Эрзе, двое ворот, окованных железом, шесть хороших башен. Город огромен, стены новые. Еретики два раза подходили к нему, один раз даже взялись осаждать, да н…
— А вот зато барону легко, живи, не хочу.
Волков встал и поклонился в ответ. Женщина с ребенком ушли.
— Вот и молодец, — сказал одноглазый, доставая из сумки бумагу. — Вот, твой контракт. Как тебя звать, парень? Нужно внести сюда свое имя.
— А кого ж ему искать? — Пережевывал фасоль слуга.
— Это как? — Недоуменно уставился Волков на Сыча.
— Не пугай меня, свиноед гойский, ублюдок.
— Утром на заре. Велела седлать свою лошадь, ей оседлали, и она выехала со двора, а за стеной её ждал какой-то человек верхом.
Не слушая ни уговоров, ни разговоров, кое-как, одевшись, она кинулась прочь из покоев.
— Болван! Я солдат, а не благородный. Большую часть жизни я прожил в палатке. Спал на земле, и даже на снегу, и в грязи. Половину своей жизни я провел в осадах. Либо ломал стены, либо сидел за стенам…
Епископ усмехнулся и посмотрел на монаха, а тот скептически поджал губы.
— И то верно, — Сыч поскрёб небритый подбородок, — а может барыня только трактирщику доверяет. Или боится, что проследить смогут.
Они вошли в темный, огромный зал. На стенах горели лампы, но это не добавляло света, потолка солдат не видел. В узкие окна без стёкол кроме дождя ничего не проникало. Какой-то свет давали два подсвеч…
— Сюрко? Да кроме нашего сержанта Удо сюрко больше никто не носит. И зачем мне подушка?
— Я твоих девок оплачивать не буду, — произнёс солдат зло, — Ёган дай дураку двадцать крейцеров.
— Не знаю, сколько потребуется. Может, месяц, может, больше. В общем, будут жить у тебя.
— Я тут! — Донесся из-под пола приглушенный детский голос.
— Трупы доедать, — Ёган поморщился и передёрнул плечами, — фу…
— Хватит, — сказал солдат, — ни кого ты не проклянёшь, проклятые проклясть не могут.
— Ну, тогда читай, что в книге твоей написано.
Они уселись за стол, слуга подвинул стулья госпоже, а потом и солдату.
— Был, господин. Кони кормлены и ваш, и ихние. Все седла и уздечки я сюда принес.
— С этим ничего вам делать не нужно, только вот пришлые стали занимать пустые дома. Я пытался с ними говорить — так слушать ничего не хотят. Ещё и лаются.
Баронесса с благодарностью поглядела на коннетабля.
— Писать то не писали, а вот приходить проведать — приходили. Много кто приходил.
— Зачем? — В голосе девушки слышалась насмешка, — тебе, что, нужно кружева нашить, или сделать укладку волос как у меня?
— Нет, я ехал в закрытой повозке до самого замка.
— Жидок их прочел, и под рубаху спрятал, к сердцу прижал.
— Да с чего вы взяли, что я вообще справлюсь?
Он заскочил в донжон, где на кухне нашел Ёгана и сержанта, приказал сержанту собрать людей, чтобы осмотреть водяную мельницу, а Ёгану приказал принести ему какой-нибудь еды в его покои, сам пошел пов…
— Нет, монсеньор, — ответил солдат. — Матушка привела меня в лоно истинной Церкви.
— Что вам и вашим друзьям здесь нужно? — спросил Волков.
— Вижу то я не очень хорошо, но вас я не спутаю ни с кем из местных.
Солдат чуть растерялся и, думая, как ответить, молчал, и сержант с управляющим молчали.
— Серебро на железно нипочем не ляжет само, на наконечнике придется ребра насекать.
Монах перелистнул страницу и снова начал читать.
— Ну, что ж, послушаю этого ангела. Неси пиво.
— Это за что еще столько денег? — Удивился Волков, — можно подумать, я тут на серебре ем. Его пиво — это помои. Он его бесплатно должен разливать.
— Еще раз сравнишь меня с барыней — получишь по заду, а рука у меня тяжелая. Неси молоко и постели постель.
— Ну, значит, не удавится, дай ему пять крейцеров, а если начнет ныть, напомни ему, что он арбалет хотел у меня украсть.
— Вы про лицо или про руку? — Барон показал правую руку, она тоже была заметно искалечена. Пальцы были ломаны, а на указательном не было ногтя. — Лицо — это турнирные забавы молодости, а рука — это В…
Он получил страшный удар в грудь. Стилет улетел в темноту, а сам солдат сполз по стене и улегся в лужу.
— Фолькоф, какого дьявола, что за балаган?
— Нет, не будет урожая, не будет, — рассуждал Ёган. — Даже рожь с такими дождями не поднимется.
— Моя фамилия Фолькоф, и это я коннетабль Рютте.
— Прикуси-ка язык, — сказал Волков. — Разговорилась.
— А вы, из каких Гиршей? — Спросил управляющий, откладывая бумагу. — Из тех, что из Креденбурга? Или из тех, кто из Байронгоффа?
— А почему вы пришли, когда меня не было?
— Да, — сказал молодой монах задумчиво, — видно, что то недоброе увидала сия женщина в шаре.
— «Да я то что?» — Передразнила Агнес и пнула его в ногу, выбежала из конюшни, забыв свои деревянные башмачки.
— Да вы просто не видели главных, — заявил мальчишка.
— Меня убьют, тебя повесят, — абсолютно спокойно ответил Волков.
Ему очень не хотелось ночевать в мокром лесу. Совсем не хотелось.
— Это ж вы, мерзавцы, побежали первыми, — кричал он, указывая на солдата кривым пальцем без ногтя.
— Командует он, — зло шипел староста. — Ишь… Как будто это его вотчина. — И уже громче добавил: — А платить? Платить-то кто будет? Яму то выкопать крейцер будет, да попу за отпой три кейцера.
— Оглохли? — Сурово спросил Волков. — Отвечай ты. — Он ткнул пальцем в ближайшего мужика. — Без попа хоронить собрались?
— Эх, — сказал Ёган, — вот это девка, у нас в деревне на нее все мужики облизываются.
Рыцари стояли чернее тучи, ничего ему не отвечали. А зеваки подходили сё ближе, и барон с сержантом подошли. Они поняли, о чём говорил Волоков.
— В чем дело? — Видя замешательство среди людей, рявкнул солдат. — В чём дело?
— Кажется, Клаус нашел лежбище холерного мужика, во всяком случае, следы нашел. Я собрал людей, чтобы убить его или поймать.
Как узнали дворовые о том, что привезли ведьму — Волков не знал. Но пока та валялась в телеге, сбежалась почти вся дворня. Глядели с испугом, как стражники, не шибко церемрнясь, волокут ведьму в подв…
И вдруг, облизав губы, словно съела что-то вкусное, открыла свой беззубый рот и последними зубами вцепилась в раскаленное железо кочерги. Волков так растерялся, что ничего не мог поделать, даже кочер…
— Так кто из вас коннетабль? — Снова спросил кожаный.
Солдат продолжал молча смотреть на него, поигрывая плетью. А сержанту, видимо, нечего было добавить. Стоял, молчал. Все, а народу вокруг было не мало, притихли, ждали, чем закончатся молчаливые гляде…
— Я уже писал о вас епископу, а епископ упоминал про вас курфюрсту-архиепископу. Тот сказал, что вы достойны награды за дела свои. Запомните сын мой, и друг мой, если предложение местных нобилей вам …
Сам при этом поглаживал эфес. И тут, прямо из тьмы, на них выскочил конь, с храпом пронесся мимо. Всё, что мог понять Волков, — это то, что Ёгана на нем не было.
— О! К дьяволу. Не думаю, что они все врут. — Конечно, барон не собирался сидеть тут целый день.
— Черта с два от него дождешься, это баронесса прислала, — сказал солдат, садясь на кровать. — Поставь кувшин и помоги снять сапоги — мокрые насквозь.
— Ну, вы старый вояка, с вами опасно связываться, — Волков налил вина себе и барону. — Возможно, он просто решил быть благоразумным.
— Да, а у Клауса еще рогатина. А вы что, сомневаетесь во мне? — Чуть обиделся барон.
— Так бывает, — философски заметил солдат.
— Ну, хорошо, — кивнул Волков и сказал Ёгану: — Запрягай телегу, в телеге поеду, но коня не расседлывай. В поводу пойдет.
— Что, старая, испугалась? — Спросил солдат, подходя к ней. — Видать, не ждала, а, говорят, ведьмы — ведуньи, наперед все знают.
— Ну, что, Фольков? Вы еще не передумали жениться на моей дочери? Наш уговор в силе?
— Ты мне бригантину почистил? — напомнил ему солдат.
— Ага, — Ёган встал, пошел за трактирщиком, бесцеремонно подталкивая его в спину. — Давай-давай.
— Я видел, как ты облегчаться и кинулся задом в дверь. — Заметил солдат Сычу.
Монах, переписывавший книгу, недалеко от них, неодобрительно посмотрел в их сторону.
— Это наши соседи, некоторые приехали с жёнами и детьми.
— А для кого же? — Испуганно спросил Ёган.
— Подождите, господин коннетабль, прошу вас, умоляю, нам надо разобраться. — Он продолжал держаться за край стола.
— А я конюх. Этому коню пять лет. Смотри сюда: все зубы целы. — Он показал зубы коня. — Всю жизнь в стойле стоял, не надрывался. Не ранен, не болен, хорошо кован. Отличная выездка. С умом будешь торг…
— У меня нет таких денег, — вдруг твердо сказал трактирщик. — И вряд ли когда-нибудь будут.
— Уж воняет, господин, — сказал мальчишка и потащил животное вниз.
За трактиром стилет они не нашли: мусор, помои, кости, обломки бочек и ящиков, больше ничего.
— Да, я кину топор в вурдалака, господин.
Спал он плохо, ломило ногу всю ночь, приходилось ворочаться, что бы найти положение, в котором нога не болит. Дождался утра, а утор выдалось дождливым. Серый свет, едва проник в окно, как в дверь пос…
— Я ловкач? Вот уже не считал себя таковым.
— Я б тоже дал бы крейцер, я вот думаю, — начал было Ёган.
— Хорошо, — сказал Волков, хотя ничего хорошего в этом не было, он был уверен, что любой из этих господ неплохо стреляет. А Крнкль, наверное, лучший из них.
— Бабье оружие — это ты про яд говорила, которым ты меня отравить хотела?
— Так, где же вы их видели? — Спросил барон, принимаясь за зайца.
— Жалко женщину. — Сказал Ёган. — У нее месяца три назад пропала дочь.
— Последние дела мои не принесли мне того, что я заслужил. Синьоры охотно обещают, но неохотно выполняют обещания.
— Да что вы! Господи, ты меня услышал! Вы даже не представляете, как я рад. Я молил об этом Господа каждый день. У нас, конечно, был коннетабль. Вы же его знали?
— Сержант, — солдат остановился, кивнул на дверь.
— Ну, значит, оброк возьмут или на барщину лишний раз погонят, — не сдавался мужик.
— Нет, господин, я не бедный, и за вчерашний день заработал талер, но такое бывает очень нечасто, господин, у меня большая семья и больные родственники в городе, им нужен уход, а доктора, господин? В…
— Поздравляю вас с очередным успехом, господин коннетабль. Да, да, с очередным успехом. Мы все вами восхищены.
— Не упирайся, Авенир, это только усложнит дело, пошли по-хорошему, кузнец уже тебя заждался.
— Вон оно как! — Удивлённо сказал сержант. — Поздравляю вас, господин коннетабль.
— Хватит. Пол талера это щедро. И еще три дня работы.
— Мы польщены, господин барон, — улыбался магистр.
— Ну, место, подходящее для вурдалака, — сказал солдат. — Но ни единого следа.
— Доброго здравия вам, господин коннетабль.
Пока она это все говорила, боль, на удивление, прошла, нога почти не болела.
«Стены толстые, но не высокие, локтей двадцать. Башен нет, рва нет. Ворота дубовые, на железной петле, но петли в кладке ходят. Три-четыре удара бревном — ворота вывалятся, хотя останутся целыми. Две…
— Запомни то, что ты сейчас сказала, — ответил Волков.
— Помилосердствуйте, я с ним за одним столом столько лет просидел.
— Да? — С недоверием спросил мальчик, глядя на барона.
— Не знаю. Благородным всегда чего-то не хватает. То земель, то денег.
— Вам не стоит утруждать себя, ваши слова я передам барону сам, и мне почему-то кажется, что он захочет проверить, так же остер ваш меч, как ваш язык.
— Не знаю. Может, меченосец? — Робко проговорил мальчик.
— Как кого? Коннетабля и его людей, которых дезертиры порубили. Весь народ на похороны пошел. Думают, раз коннетабля хоронят, то кормить будут.
— Не ври Авенир, говори честно, она поднималась с ним в комнаты?
— Да, псалмы она запоминает. Может, и грамоту осилит. И счету научи. Она хвалилась, что умная. Может, оно и так.
— На животе панцирь. Шаг вперед, удар в левую ляжку, закрылся щитом, шаг назад. Шаг вперед, удар в пах, закрылся щитом, шаг назад.
— Пойдемте? — Сказал коннетабль. Его едва заметно потрясывало от волнения.
— Я его сам видел, так же, как и вас. Конь его почуял и понес, я сам чуть кости не переломал. А что, вам про него уже что-то говорили?
— Найдёшь деньги, пересчитаешь, принесёшь сюда.
— Мое дальнейшее пребывание тут, бросит тень на вашу честь. Я должен ехать.
— Баллада о прекрасной любви славного рыцаря Рудольфуса.
— Рука, левая рука еще не до конца зажила.
— Ну ладно, — сказал конюх, подошел к кобылке, осенив себя святым знамением, взял ее под уздцы и повел к выходу из конюшни: — А что коннетаблю то сказать?
— Да, — мужики закивали. — Соллон, Соллон.
— Ты знаешь управляющего Соллона? — Спросил солдат у купца.
— Ну, ежели желаете, чтобы следующий управляющий вас обворовывал точно также, можете быть милосердным.
И в это мгновение Волков понял две вещи: во-первых, Стефан знал про яд, а во-вторых, коннетаблю очень повезло, что он не повесил Сыча.
Из сумрака зала шаркающей походкой старика пришел слуга.
— Темень, — сказал сержант, — пока не рассветет, мы даже следов на дороге не увидим.
— Ищите. От чердака до подвала все осмотреть.
— Съездим в Рютте, посмотрим, как у аудиторов идет дела.
— Не бейте его, господин. Коли нельзя в него глядеть, я и не буду. А коли понадобится — я в него гляну и все увижу, пусть цел будет.
— Ты мне это уже говорил, — отвечал Волков, подходя к костру, — если таких, как ты, слушать — зло победит. Впрочем, ладно, послушаю тебя.
Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда.
— Ух, — восхитился стражник. — Два из ста шестидесяти!
— Ну, хоть тучки разлетелись. Теперь видать, куда ехать. — Говорил Ёган. — Близко уже. Вон, уже и огонечек видно, что у харчевни висит.
— Барон, придите в себя, они приехали сюда меня убить и убьют, не сейчас так после.
Он сделал знак бабе, и та, чуть не бегом, кинулась на кухню. И через мгновенье вернулась обратно, бережно, на двух руках, неся стилет.
— То есть, ты тут решаешь, кого на кладбище хоронить, а кого на помойку выбрасывать? То есть, ты тут решаешь, кого надо отпевать, а кто еретик поганый или изверг отлученный?
— В донжоне? — Удивился солдат. — А почему не в покоях?
— Хех, он, видите ли, видел медведя на ярмарке. А я их убивал. Я убил двух медведей на ежегодной охоте герцога, и убил их именно этим копьем. Клаус не даст соврать. Вот спросите его.
Он положил бумагу перед бароном и попросил почесть.
Солдат осмотрелся, еще одна голая женщина лежала на полу между лавкой и столом. Над ней, за столом, сидел длинноволосый дезертир. Он был бос, и свои босые ноги поставил прямо на женщину. Еще один дез…
— Нет, — возразил солдат, — мы все его поймали, мы все молодцы. Все участники получат награду. Слышишь, уродец?
Все-таки, Волков думал о смерти ведьмы, ел и думал. Думая про неё, он вспомнил про ларец. И пока кухарка приносила ему кусок пирога с требухой после жареной свинины, он приказал Ёгану принести ларец …
Волков не без удивления смотрел на огромного седеющего мужа с усами, воина в кольчуге и при мече, в начищенном шлеме и не верил, что это говорит он.
Ёган знал, что Волков очень бережёт своих коней. И зря их гонять не любит, но сейчас солдат торопился, и пускал коня в бодрую рысь. Что было причиной торопливости, слуга не знал, а спросить не решалс…
— Много было у него денег, — сказал управляющий Крутец, заканчивая счет и записывая цифру в большую книгу.
— Обещаете? — Задорно крикнул кто-то из юнцов. — Господа, слышали? Он обещает!
— Да как она снять-то его смогла, — не верил солдат. — Может, кто помогал ей?
— Глядеть в него мне смысла нет, ничего я там не увижу.
— Да, вы правы, вы правы, мне надо успокоиться.
— Нет, не знаете. Шесть или семь лет назад… Да нет, восемь… Да, восемь лет назад, когда к ней сватался очень знатный человек… Вы знаете, она уже в свои пятнадцать лет была красавицей. Так вот, она за…
Давно, давно он не испытывал таких ощущений: тепло, мягко, сытно, ничего не болит, и не нужно в ночь и в дождь заступать в караул. Вот так и жили благородные. Так жили обладатели гербов. Он думал, ес…
— Только за счет рыбы, раков, нутрий и живу, а раков не кушаю, шибко дорогие, либо барону, либо в трактир везу. А на деньги хлеб детям покупаю. Раки нам не по карману, господин.
— Не забывайте: он еще хотел отравить меня, а отравил мальчишку.
Он вытряс деньги на стол перед Волковым. Денег было немного, но кроме денег там было золотое кольцо. Тяжелое, с красным камнем. А еще там был клочок хорошей бумаги.
— Где шел, где бежал, коней-то не дали нам сегодня, а Клаус велел побыстрее вам доложить.
— Расходитесь, — сказал им солдат, — дел, что ли нету?
— Ах, вот о чем. Отец мой, я солдат. Убивать моя профессия. Двадцать лет мне за это деньги платили. И все попы меня каждый раз на это благословляли. Это мое доброе дело. Так мне говорили мои капеллан…
Ёган затянул на нем пояс и вставил в ножны меч.
— Это все лживые свиньи! — Крикнул бывший управляющий. — Они ненавидят мен за то, что я им не давал воровать и лениться!
— Говорят, что она была это… того… — Он перешел на шепот, — дети ее были детьми старого графа.
— Вам все равно, а холоп ваш таращится, а монах украдкой глядит, словно ворует. Вроде не смотрит, не смотрит, да и зыркнет.
— В чумной город, да ещё живущий по Лиденгофскому праву, где, скорее всего, не выносят благородных, и где часть жителей еретики, и мне придётся туда ехать? Что ж мне нужно там сделать? Умереть?
— Ты что монах, никак с нами собрался? — на правах хозяина спросил Сыч. — А монастырь свой бросишь что ли? В расстриги подашься?
— Ага, еще и седло взял. И, скорее всего, взял черного жеребца. Самого дорогого. Да, точно. Вороново взял. — Радостно сообщил Ёган. — Любой бы в его возрасте захотел бы по деревне на таком коне проех…
— И вам хорошего дня, добрые господа, — отвечал Волков, приложив руку к груди и чуть поклонившись. Он остановил коня в пяти-шести шагах от них.
— Фолькоф, оставьте выстрел за собой, — продолжал барон, всё ещё задыхаясь. — Не стреляйте.
— Этот Гирш смеялся над вами и нагло себя вел, и предлагал вам самому искать какого-то Авенира, чтобы долг вернуть. Когда спален трактир — он этого Авенира из-под земли найдет, чтобы деньги вернуть. …
— Так и я о том же, — согласился сержант, — я его рублю, а кровищи то и нету, только жижа желтая течет. Нелюдь…
— Тихо вы, куда больной рукой машете? Надо вам ее забинтовать. Сейчас позавтракаете — забинтую.
— Вот стремя, ногу давайте. Куда мы в такую темень-то? Я уж думал, мы сегодня тут переночуем.
— А как же! Есть лодка, есть. У местного мельника. Только маленькая она, вас перевезет, а коня не перевезет.
— Здравствуйте, вы, видимо, тот рыцарь, который сражался с моим мальчиком с дезертирами.
— Доброго дня вам, господин, да благословенны будьте.
— Не знаю. — Сказал барон с радостью. — Надеюсь, что так.
— Склеп? — удивленно спросил Волков, — А разве это слово, — он ткнул пальцем в записку, — не «мельница»?
— Чего молчишь? Про Соллона то сразу всё выложил, а тут замолчал.
«Барон так долго не продержится, — думал солдат, глядя на кипу бумаг в руках бухгалтера, — заснет хоть и трезвый».
В замке, он зашел в донжон, где на первом этаже, между сложенных мешков и бочек, за длинным столом на длинных лавках, коротали время стражники. Сержант был тут же.
— Отлично, пусть едут. Начинайте работать.
Солдату было стыдно, но нога разболелась так, что сесть на коня он сам не смог бы.
— Ага, — кивнул мужик. — В миле от замка.
— Ваш будущий муж, — громко сказал солдат, подходя ближе.
Солдат подошел к нему, сел рядом и положил перед ним письмо от графа.
— Вот, предупреждал же тебя, дурака, — сказал Волков.
— Я Яков, сын хозяина мельницы. Вы были у нас и сестру мою из подвала ведьма достали.
— А я все-таки считаю, что господин Крутец молод для столь ответственной должности, — сказал нотариус Деркшнайдер.
— Всё, поехали, — приказал солдат, и все двинулись в Рютте.
— Вижу, пьяный вы. Ладно, завтра приду, — она собралась уходить.
Солдат понял, что аудиенция закончилась, поклонился и вышел. Сразу решил пойти к лекарю. Старшего лекаря не было, и его принял юный брат Ипполит. Он смотрел и плечо, и ногу и остался доволен состояни…
— Ну, ты сам этого хотел, — сказал Волков и потянул меч.
— Так что, биться будем, — спросил стражник, что шёл к воротам.
— Так с мужиками поехал лес смотреть. У трактира оказался каменный фундамент. Немного леса хорошего и трактир будет лучше старого.
— Двое, — тихо сказал госпожа Анна. — Всего двое, но и они старики. Их сюда прислал старый граф десять лет назад.
— Экселенц, не нужно. Нельзя так. У вас и для мужика рука тяжела. Не пойму, как она от первой оплеухи выжила.
— Молодец, сразу видно — человек дела, — он одну за другой выложил на стол перед парнем четыре новеньких серебряных монеты, — гляди, какие красивые талеры. Отчеканены на монетном дворе курфюрста Пенн…
— Нет, я почти местный. Мой отец был с востока.
— Госпожа? — удивился солдат. — А второй кто был? Неужто барон?
— И куда холоп пошёл? Знаешь? — Спросил солдат.
— Ну, здесь подожди, раз в конюшне места нет, а я пойду, гляну, что там за певец.
— Все ли вам нравится у нас, господин? — Спросил трактирщик, елейно улыбаясь.
— Точно. Днем и ночью коршуна-ворона ждет. Говорит, что он силы большой. Она боится, что ее господин с коршуном-вороном не совладает.
— Так убежала, а денег не взяла. Деньга при нас осталась.
Сидение в подвале очень меняет людей. Староста позвякивал кандалами, шмыгал носом, был сер лицом и изможден, и ни капли былой спеси в нем не было.
Всё, что он мог теперь сделать, так это просто сложить руки на груди. Он даже не молился, он не смотрел по сторонам. Он смотрел только на Кранкля.
— Так молодому графу пятнадцать лет, он с дружками своими паскудными охотится, пьет да девок портит. А барон наш так просто пьет. Не до того им.
— Куда же вы? — Засмеялся ламбрией в коже.
Дорога была не близкой, Солдат гнал коня, что бы до темна, проехать как можно больше. А сам думал и думал. Как бы, не мечтал он о дочери барона, а про госпожу Анну, никогда не забывал. И теперь он га…
Теплый ветер рвал тучи, иногда на минуту появлялось синее небо. Дождя не было вовсе. Волков ехал мимо замка госпожи Анны. Конечно, это был не замок, в военном понимании этого слова. Слишком низкая и …
— Приду, маэстро. — Отвечал молодой солдат.
Ёган принес поднос, солдат сбросил еду вместе с кувшином на землю и потряс подносом перед носом кухарки.
— Да. Найди там ее управляющего Томаса и скажи ему, чтоб вызывал из города людей для аудита, скажи, чтобы ехали быстрее. Скажи, что господин барон заплатит сорок монет.
— Держи. Слушай внимательно, не знаю, как всё сложится, но если кровососа удастся вытащить на свет, ты должен кинуть топор в него.
— Повесьте её, господин! Нехай ногами подрыгает! Нас потешит!
— Арбалет? — переспросил фон Плезендорф. И презрительно фыркнул, — Арбалет оружие черни.
— Что значит, такой как я? — спросил Волков, укладываясь на перину.
— И кого же из нас вы видите управляющим?
— Что?! — Заорал Соллон. — Да как вы смеете?! Я для вас делал все, что мог! Я делал для вас все!
— Сливки. Попробуйте, это просто взбитые сливки.
— Все одно несправедливо все устроено, — упрямствовал Ёган.
Два стражника барона, что охраняли Клауса, были весьма не веселы. Промокли насквозь, и, видимо, за глаза проклинали коннетабля, который дает такие глупые задания, но в лицо коннетаблю только вздыхали…
Он повернулся и пошел к своей лошади, стараясь не хромать. На выезде из замка он остановился, когда увидел Ёгана. Тот подбежал к нему, был радостен.
— А-а, — догадался усач, — солдатскому ремеслу.
— Не удавится, у него еще два сына есть и две дочери. И еще трактир. Кто ж от такого богатства удавится?
— Бабка моя. Всегда, когда кто-то из детей убьется, она и кровь, и боль заговаривала.
Старый рыцарь летел за уродцем с копьём наперевес, как на турнире и уже у болота, у зарослей рогоза, в рост человека, нагнал его. И со всего маху, как положено, вогнал копьё в поясницу людоеду, так ч…
— Готов биться об заклад, — настоял молодой управляющий.
— Хорошо, — управляющий встал, — я сейчас принесу их.
— Я… я не знаю… не знаю я где Соллон… — стал подвывать трактирщик, распаляясь, — Кто вы такой? — Он уставился на Волкова своими глазами, чуть на выкат. — Зачем вы сюда приехали, вот зачем? Что вам от…
— Да? — Хозяин харчевни чуть растерялся. — Ну а…
— Ну, раз так — отвечу. Спрашивайте господа.
— Я ваш господин, — продолжал вурдалак, и орать и приближаться, — повелеваю вам — убейте чужака.
— Сгниете в подвале, — закончил Волков и приказал стражнику: — На место его.
— Ну, раз просто для разговора, то пошла в кабак я, потому что папаша мой за муж хотел меня выдать, за слюнявого. Да не пошла я, уж лучше тут на спине работать, чем об коровьи дойки всю жизнь руки ло…
— Значит нельзя уйти? — не унимался мальчик. — Мне надоело!
— Нет, что за глупости, Авенир, то было деловое предложение, ты мог его отвергнуть, а мог и принять, это был твой личный выбор.
— Господин, если надо — я могу в стекло глянуть.
В донжоне на первом этаже было тепло. Управляющий Крутец велел разжечь очаг. Он и Волков сидели за столом. Приезжему они присесть не предложили. Богато одетый молодой человек лет девятнадцати стоял н…
— Вон тот меня ножом ткнул, — он указал на одного из дезертиров.
— Крейцер, — произнёс Крутец, — трактирщик берёт пол крейцера в день с человека за то, что разрешает спать на полу вповалку.
— Так на заре, — хныкал купец. — Час до вас шел.
— Вы мерзавец, Фольков! — Орал барон. — Какого черта?! Какого черта, почему вы сразу не рассказали мне об том?!
— Это примерно пятьдесят коров. — Прикинул Волков.
— А чего же ему не знать-то? Ему ж поминалку приносят, а он себе их в книгу записывает, скрипит себе пером.
— А раньше он был упитанный, мельник-то. С мужиками говорил — через губу не переплевывал… А сейчас-то истощал. И спесь-то прежняя послетела.
— А ты, женишок, так и вовсе в любви клялся, а сам бежать…
— Господин, — мялся трактирщик. — Я не заработал четыре талеры за день. Выручка и правда вчера была большая и почти дотянулся до четырех таллеров, но господин забывает, что это был день выступления л…
— Наш трактирщик. Авенир бен Азар. Его трактир прямо напротив церкви.
— А разве он умеет? — искренне удивился барон.
— Еретики говорят — чья земля — того и вера.
— Как что? Прочитать хотел. Мне отец говорил, что всегда нужно читать, прежде чем подписывать.
— Ну, что ж, — Ёган подъехал к семье и, не слезая с лошади, дал старшему четверть хлеба. — Держи, поделись с малыми.
— Что ж, буду чаще ходить без доспеха. Хотя без него чувствую себя не очень уютно.
— Урок? И что ж это был за урок? — вкладывая в голос угрозу, спрашивал фон Ленц. — В чём суть урока?
— Хватит болтать, — произнес Волков. И, обращаясь к слуге госпожи Анны, сказал: — Передай госпоже, мы будем.
— Пусть говорит! — Загалдели посетители, которые стали собирать вокруг их стола.
— Приданное, леном не считается, значит, я буду свободен от сеньората. — Сказал солдат.
Граф молчал. Смотрел на него неодобрительно, но слушал внимательно.
— Это рыцари ближнего круга Карла-Оттона четвёртого, курфюрста фон Ребенрее. Понимаете? — Продолжал барон. — Я немного знаю одного из них, я с ними поговорю.
— На вид крепкий. Говорю же, не боится по ночам ходить. Никогда, вроде, ночевать не оставался. Как конём ночью управляет, не ведаю. Еду никогда не брал, сыром малость балуется, да вино пьёт. Рубаха в…
— Там и замка-то нет давно никакого, — заметил Ёган.
— А ты мне за это скажешь, от кого было письмецо. Да? Скажешь? Что было в бумагах? Ну! Говори, господин, коннетабль ждёт.
— Иди спать в людскую, — произнёс солдат и вытолкнул девочку за дверь.
Потом они вышли из провонявшего горелым мясом подвала на свежий воздух. Волков поглядел вверх и увидел, что в окне госпожи Ядвиги горит свет.
— Есть место такое, — вдруг осмелился, сказал один из стражников.
— А зачем нам красные бархат? — Спросил солдат.
— Помолчи, — прервал монаха солдат, — так, что ты говоришь, настоятель тебя благословил со мной ехать?
— Так с графом, — сказал воин с седыми вислыми усами.
— Сержант едет, — закричал со стены один из дворовых мальчишек.
— Дурь, — коротко выразился барон. — Ну, раз вам так надо — идите. А мы подождем.
— Иди-ка коней седлай, — сказал Волков и вздохнул.
— Будьте добры, господин Соллон, — продолжал солдат, — прикажите убрать.
— Слушайте меня, своего господина! — Визжал людоед. — Слушайте…
— Гирши? Эта семейка ростовщиков из Креденбурга?
— Да где ж вы были то? — Чуть укоризненно спросил он. — Я вас ищу, ищу…
— Меня зовут Хельмут Рутт, я коннетабль барона фон Рютте. Прошу у вас рыцарского одолжения.
— Авенир, мне нужен ла Реньи, ты понял? Мне нужен ла Реньи.
Честно говоря, солдат и сам уже об этом подумывал. Он уже решил взять Ёгана с собой. Волков понимал, что он с одной рукой он даже коня оседлать не сможет и рассматривал Ёгана как своего слугу. И дума…
— Все, да не все, — заметил Бартезо, — заряжай, давай и целься, но не стреляй, пока не скажу.
— Тем не менее, я не получил от нее ни пфеннига.
— Это будет опрометчиво с вашей стороны, — произнёс фон Фальц, — вам отрубят голову, коннетабль, а ваших людей повесят. Всех.
— Спалим трактир и поострим лучше старого. Леса кругом много. Мужики есть. Мастеровых наймем. Поставим добрый трактир с конюшнями и амбарами, и будет стоить он нам пятьдесят талеров — максимум.
— Я здесь, господин, — донеслось из-за двери.
— К вашему, экселенц, к вашему. Только не в сам замок, туда бы его не пустили, стемнело уже. А пошёл он к башне, к самой большой.
— Так сержант ещё с ночи на пожарище, — отвечал стражник.
— Значит, врала мне вчера, когда говорила, что обо мне в шаре ничего не видела кроме ведьмы.
— Что? — солдат приподнялся на локте. — Я по-твоему душегуб?
Солдат молча снял с седла мокрый плащ, кинул его мужику через плечо, скинул мешок с доспехами на траву, морщась от боли, залез в седло.
— Надо выяснить, где шлепает, — сказал солдат.
— Мне велено дождаться ответа, — сказал гонец удивлённо.
— К вашим годам вы сохранили все передние зубы и выглядите бодрым.
— Аккуратнее, господин, вы так расшибетесь, — Ёган поймал и удержал солдата от падения.
— Мясо, что к кости прирастает, криво заросло после раны. Оттого жилу главную теребит. Оттого и боль идёт. Так будет всегда. До смерти. Со временем легче будет, но до конца никогда не отпустит. Хрома…
— Да не ведьма она, или ведьма. Чёрт её разберёт, вроде не злая она, — ответил сержант. — Старое кладбище по правую руку будет, а ее дом по левую, там она и живет, наш поп ей ближе селиться не велел.
— Если у тебя будут еще вопросы, и ты захочешь их задать, пришли сначала своего холопа, чтобы получить разрешение на это. — Холодно произнесла красавица.
— Уродец — не лось, он хуже. Расскажи, как искать будешь?
— И что всё это значит? Зачем же ты приехал тогда сюда? — Раздражался всё больше поп.
В плаще и капюшоне было жарко, поэтому, даже дрянное пиво показалось ему наслаждением, а ла Реньи запел легкую, веселую песенку, про красивую, распутную пастушку, что за пару пфеннигов готова подарит…
— Там старое кладбище, да и хибара ведьмы нашей, — отвечал мельник.
— Но ведь указом императора баронам и графам нельзя посвящать в рыцари кого либо.
— Даже не смей бояться, а уж если боишься, то не смей показывать. Понял меня?
— Женщина сразу знает, что с ним делать, — сказал монах, пытаясь не смотреть на голую девушку.
— Да, — подтвердил монах, — вы уже на всё графство знамениты.
Волков понял, что купцу главное не уступить, и поэтому уступил сам.
— К черту золото, — сказал Волков. — Говори, от кого твой сынок кривобокий письма носил?
Прочитав это, Волков молчал. Барон тоже молчал и, глядя на Волкова, улыбался.
— Верно, да вот только никакой купчишка никогда не купит меч с золотой ручкой. Зарежут купчишку за такой меч.
— В том-то и дело. — Задумчиво произнёс коннетабль. — Ладно, сейчас кое-что проверим. Ёган, дай мне арбалет.
— Пол крейцера в день пойдёт? — Спросил Волков.
— Я б не хотел говорить по этому поводу, к нашим делам это не имеет отношения.
— Вы не справедливы, сударыня, — улыбнулся солдат.
— Имеете, имеете, — заверил молодой управляющий молодого покупателя. — В землях государя нашего, императора, вы имеете право покупать все, что захотите, кроме земли.
— А я ведь тебе предлагал жизнь, — сказал солдат. — Ну, что ж, сама выбрала — гори, тварь.
— Ишь, как за деньгу то человек страдает, без памяти падает, как бы не помер, — произнёс сострадательный Ёган.
— Для этого я и пришел сюда, — смело ответил Волков.
— Дай мне семь цехинов, возместишь всё из казны, барон мне должен, но сейчас у него нет. Эта тварь, — солдат кивнул на Франческу, — его обворовала.
— Сержант, седлай коней, запрягай телегу, четырёх людей с собой берём, Сыч и монах тоже едут с нами.
Солдат вышел на улицу, там шел дождь, и было свежо. Он с удовольствием вздохнул и стал готовиться к разговору с госпожой Хедвигой. И тут он вспомнил, что госпожа вошла не через общий вход, значит, мо…
— Не-е-е, жену не брату, хворая она у меня. У нее давно пальцы крючит. Она давно в монастырь хочет уйти. Да дети у нас, хозяйство.
— Господин управляющий, эта девица будет мне надобна.
— Успокойтесь, у вас будет удар и вам придется остаться тут надолго.
— За трактирщиком следи. И за певчишкой одним. Он мне нужен.
Слуги начали носить еду. Седой Ёган распоряжался со знанием дела. Сначала принесли петуха в вине, в большой чугунной кастрюле. Петух еще кипел и невыносимо хорошо пах. Затем на стол поставили блюдо с…
Барон был пьян, весел и задорен. И солдат понял, что живым его упыря не видеть. Он вздохнул. А невдалеке, в зарослях рогоза, уныло и натужно заревел раненый упырь. Кони как с ума посходили, Волков ед…
— Они приехали, — отвечал Томас с заметной долей тревоги.
— На мельницу приехал человек, говорит, что поутру на него напал огромный желтый мужик, упырь, наверное.
Он, Ёган, сержант и четыре стражника двинулись к трактиру. До него чуть не доехали. Спешились. Одного стражника оставили с лошадьми, остальные вошли во двор трактира. Дворовый дед хотел было что-то с…
— И в харчевне в малой Рютте народ на полу спит.
— Я староста, — предупредил тот, пытаясь отодрать от себя руку солдата.
— А Гирш? — Волков не был уверен, что это хорошее дело.