— Захар досадовал, что европейцам сложно понять донецкие реалии, но что-то меняется, — пояснила она.
Батя и сам был озадачен. Он догадывался, что я чем-то известен за пределами Донецка, — но не знал, что до такой степени. Меня это устраивало: значит, он ценил меня не за какие-то прежние заслуги — а тем, каким увидел и узнал здесь.
«Саш, я не буду на всё это смотреть», — сказал Казаку.
Мы двинулись дальше, и у следующей бойницы увидели Кубань.
В ту ночь мы допили чай, или что там было, чай с коньяком, и я пошёл спать.
— Прекрасная идея, Домовой. Я с вами пойду. Там долго ползти? А то я не люблю.