Только в самом конце я сказал: мы воюем не за Россию — мы воюем за Украину, — и, кажется, всем это понравилось, сидевшие стали аплодировать, найдя каламбур удачным; разве что одна половина державших плакаты вдруг резко подняла свои листки вверх, а другая, напротив, начала поспешно их складывать вдвое или даже вчетверо и прятать в сумочки.
Я отключился и некоторое время с улыбкой смотрел на Араба.
Мы прокопали вокруг посёлка, на расстоянии двухсот-трёхсот метров, несколько линий обороны, и тем самым сократили расстояние до нашего несчастного неприятеля.
Мы проехали посёлок насквозь и стали в самом низу, за разлапистыми деревьями, — не на «круизёре» же мне выкатываться к окопам. Нас ждал заведённый «козелок».
Привет, милая. Если ты читаешь эти строки (а ты читаешь эти строки) — знай, что тебя всё равно однажды найдут. Нас всех найдут. Мы дети Господа — и как мы можем потеряться, подумай сама. Он всех нас помнит поимённо, даже если ты сменила имя. Он раздаст всем долги. Не жалей, что всего лишь четвертной. Что деньги быстро кончились. Тебе дадут ещё. Всем нам дадут ещё. Спросишь: куда так много? Ответят: «Да ладно, дочка, чего много? Бери. Открывай рот. За па-а-апу. За ма-а-аму. За того па-а-арня».
Расплачивался, и мы усаживались в машину.