Конечно, казалось. Всё было точно таким же, как прежде. Только трава была какой-то пожухлой, словно не желала здесь расти.
Он звонил раз в три, или в четыре, или в пять месяцев — всегда весёлый, всегда счастливый, всегда полный очарования и сил: без труда можно было догадаться, как он умеет влюблять и покорять, и как он умеет давить — тоже.
Только в самом конце я сказал: мы воюем не за Россию — мы воюем за Украину, — и, кажется, всем это понравилось, сидевшие стали аплодировать, найдя каламбур удачным; разве что одна половина державших плакаты вдруг резко подняла свои листки вверх, а другая, напротив, начала поспешно их складывать вдвое или даже вчетверо и прятать в сумочки.
Я отключился и некоторое время с улыбкой смотрел на Араба.
Мы прокопали вокруг посёлка, на расстоянии двухсот-трёхсот метров, несколько линий обороны, и тем самым сократили расстояние до нашего несчастного неприятеля.
Мы проехали посёлок насквозь и стали в самом низу, за разлапистыми деревьями, — не на «круизёре» же мне выкатываться к окопам. Нас ждал заведённый «козелок».