Она ползет к частоколу, оплетенному вьюном и дикой розой, цветы алеют, как кровь. Ребенок цепляется за ее руку.
– Так ты у него сама спроси, любопытная нея. Так-то оно вернее будет, чем слушать байки старого гнома!
– Пора возвращаться, – сказал он. – Нежелательно, чтобы меня здесь обнаружили.
Я часто задышала, пытаясь унять разболевшееся сердце.
– Кто? Да никто. Сам ушел. Бросил все и ушел. Два века в Хаос не возвращался.
Я открыла глаза, с растерянностью рассматривая забравшегося под ель Шайдера. Он сидел рядом и хмурился.