– Ништо, не пузырься. Давай на закорки мне, за шею зацепись.
Долго сомневаться не пришлось. В темноте заморгал красновато-желтым светом фонарь. Значит, Павловская!
– Но справится ли она? После того несчастья ее подводит память, и я боюсь…
Конечно, Гелю искренне интересовала судьба милейшего Григория Вильгельмовича. Но еще она надеялась разузнать хоть что-нибудь о Щуре.
– У меня от… от шума голова закружилась… Можно мне побыть одной? Пять минут? Пожалуйста…
Перед Григорием Вильгельмовичем все равно было стыдно, и Геля заторопилась уходить.