Долго сомневаться не пришлось. В темноте заморгал красновато-желтым светом фонарь. Значит, Павловская!
– Но справится ли она? После того несчастья ее подводит память, и я боюсь…
Конечно, Гелю искренне интересовала судьба милейшего Григория Вильгельмовича. Но еще она надеялась разузнать хоть что-нибудь о Щуре.
– У меня от… от шума голова закружилась… Можно мне побыть одной? Пять минут? Пожалуйста…
Перед Григорием Вильгельмовичем все равно было стыдно, и Геля заторопилась уходить.
– Как так – напрасно? Советница пакостить покуда не посмеет, нет резону ей светиться. Да дите еще у них вырвали! Глядишь, пристроим в хорошее место – будет жить. Разве ж плохо?