Конечно, Гелю искренне интересовала судьба милейшего Григория Вильгельмовича. Но еще она надеялась разузнать хоть что-нибудь о Щуре.
– У меня от… от шума голова закружилась… Можно мне побыть одной? Пять минут? Пожалуйста…
Перед Григорием Вильгельмовичем все равно было стыдно, и Геля заторопилась уходить.
– Как так – напрасно? Советница пакостить покуда не посмеет, нет резону ей светиться. Да дите еще у них вырвали! Глядишь, пристроим в хорошее место – будет жить. Разве ж плохо?
– Нет, – мягко сказала Аглая Тихоновна, поставила стакан на прикроватный столик и принялась расшнуровывать Гелины ботиночки. – Не сердись на папу, хорошо? Честное имя для него очень много значит.
Принесли чай в стаканах с подстаканниками (как в поезде), и хозяин кабинета стал потчевать Гелю лакричными леденцами, которые та незаметно рассовывала по карманам, – отведать это лакомство, воняющее пилюльками, она не согласилась бы даже из симпатии к милейшему доктору Гильденштерну.