В четырнадцать, собираясь дать отцу слово, я чуть было сдуру не произнес: «Всегда ночевать дома». Слава богу, отец умнее меня, и переформулировал клятву по-другому: «Спать дома по возможности» и поставил граничное условие: «До конца июня последнего школьного года», то есть этого. Тоже весьма жесткое ограничение, без его ясно выраженного разрешения я не мог ни с ребятами в поход сходить (а он не позволил ни разу), ни куда-то надолго отлучиться. Лишь однажды за все два года он согласился отпустить на трехдневную экскурсию в Екатеринодар, и то класс кроме педагогов сопровождали Вершинин и Коняев, полностью похоронив все надежды оторваться вдали от родителей.