– Поняла, – кивнула Христ, принимая оплату, – Ну что, Колокольчик, давай прощаться?
– Мы уже много лет друг друга знаем, и я не стану заострять внимание, что ты сейчас нарушила основную заповедь наемников – не лезть в душу, – от этих слов повеяло холодом, – Все мы тут не святые. Но ты еще ошиблась почти в каждом утверждении. И друг, и брат, и побратим – всё вместе. А остальное тебе знать незачем, – мужчина поднялся, давая понять, что разговор окончен, – Так подумай насчет чего-нибудь простенького, иначе потеряем пацана. А мне бы этого не хотелось.
– Олег, займись! – отдал он распоряжение, отворачиваясь к столу. От заступившего свет гвардейца ожидал удара под дых, но меня всего лишь заковали в наручники и стреножили. Со стоном наконец-то выпрямил неестественно напряженную спину.
– Да. Веру в любовь, – зло отозвался я на ее вопрос, – Не находила?
– Как раз почему, я тебе легко объясню: сейчас ты во всей империи единственный, кто может открыто выступить против цесаревича. Вспомни – во сколько у нас венценосцы присягу произносят?
Но что-то я отвлекся, когда передо мной стоят вопросы поважнее будущего предположительного смущения.