— Ну, что уставился? — донеслось из-за стальной морды. — Коня говорящего не видел?
К холму скакали тысячи степняков, и богатырь понял — это конец. Стрелы будут литься дождем, пока их обоих не утыкают, как ежей. Хорошо налететь со свистом на сотню печенегов из засады, отбить полон, разогнать поганых по оврагам да прибить тех, кто не успеет убежать. Но тысячу стрел не отбить мечом и щитом не отгородиться.
— Пусть так, зато я за ними не гнался. Пусть пьяница, да только, видит бог, и ты сам помнишь, бывало, у нас сутками маковой росинки во рту не было. Я ли за него на Рубеже не стоял? Я ли ему языки неверные не покорял? За данью не ездил? Через совесть свою не переступал?
— Что, воевода, решил на коне потешиться? — спросил Улеб.
— Хитер Калин, — помрачнел Илья, — он, собака, лучшее войско напоследок приберегает.
— Что стоишь? Иди. Другого ничего не скажу.