— Пусть так, зато я за ними не гнался. Пусть пьяница, да только, видит бог, и ты сам помнишь, бывало, у нас сутками маковой росинки во рту не было. Я ли за него на Рубеже не стоял? Я ли ему языки неверные не покорял? За данью не ездил? Через совесть свою не переступал?
— Что, воевода, решил на коне потешиться? — спросил Улеб.
— Хитер Калин, — помрачнел Илья, — он, собака, лучшее войско напоследок приберегает.
— Что стоишь? Иди. Другого ничего не скажу.
— Своей головой подумай, — ответил вместо попа Соловей, уже одевший кожаную поддоспешную рубаху.
— Лют, говоришь? — Улеб, казалось, не обиделся совсем. — А ты видел, боярин, как полон гонят?