– А какие они? – быстро спросила Прасковья, заалев щеками, но не отрывая от Мишки большущих синих глаз.
Дав должную оценку судну и экипажу в санитарной инспекции порта, я счёл себя вполне удовлетворённым, и великодушно простил их, ̶з̶л̶о̶б̶н̶о̶ ̶у̶х̶м̶ы̶л̶я̶я̶с̶ь̶ забыв напрочь.»
Давит! Давит жара, духота и осязаемая всей кожей безнадёга. Атмосфера самая гнетущая, мрачная — несмотря на пылающий над головой безжалостный свет.
На Приморском бульваре щедро расплатился полтинником, не запрашивая сдачи.
Мерзость. Неуважение к себе и нам. Ноги эти, вечно немытые перхотные волосы, затянутые в сальный пучок на макушке. Перхоть на воротнике и плечах, запах пота.
– Иешуа Га-Ноцри, – представился он с благожелательной улыбкой на обрамлённом каштановой бородкой славянском лице.