– Немножечко на перспективу? – подымает бровь дядя Фима, облизывая пальцы, пока не видит почти культурная супруга.
- Ну и с наследством так же – перезапутанно до того, что и целый кагал раввинов сходу не разберёт, - продолжила тётя Песя, на ходу доставая ключи, - потому наследники и решили сдавать пока комнаты, штоб никому.
— Шо ж вы морочите мине то место, где спина переходит в жопу! — возмутился он, – Сразу надо было говорить не ваше замечательное имя, но и чей вы кого! Футбол, говорите? А в чём таки моя выгода, помимо траты родных денег на неродных детей?
– Щёки надутые и через посредничество всё, потому как цензура и антисемитизм? – осторожно подхватил я его путанные мысли.
Вот так идёшь, и всё кажется, што за углом – век этак двенадцатый, а может и вовсе – библейские времена. И выйдет какой-нибудь Илия навстречу, и устремит навстречу очи гневные, и скажет…
– Ой, этот Карузо! – всплёскиваю руками, – Столько шума – хороший певец, хороший певец! А он и фальшивит, и картавит!