— Присаживайтесь, панночка Евдокия, — генерал-губернатор указал на роскошное низкое кресло, выглядевшее весьма-таки жестким. — Признаюсь, удивлен… мы рассчитывали, что панна Модеста пришлет… иное доверенное лицо.
— Сравнили, — фыркнула Габрисия. — Где княгиня Верховецка, а где… подкозельска…
— Вы не подумайте, панна злодейка, я тоже девица… вот вам крест! — и Себастьян с преогромным наслаждением отметил, как от этого креста, весьма, надо полагать, искреннего, хоть прежде ненаследный князь в Вотанавы храмы разве что на праздник заглядывал, демона перекосило. — У меня и амулетик есть! Дядечка повесил, чтоб, значит, честь девичью понадежней сберечь!
— Ты не умрешь, дорогая. Не так много осталось тех, кто отмечен Его благодатью… не бойся. Просто воспользуйся своим даром… — голос Клементины звучал мягко.
Аполлон от матушкиной похвалы зарумянился, взор потупил, ресницами взмахнул.
— Как ты думаешь, — она смотрит с жалостью, от которой хочется выть. — Папа слышал?