Аня, видимо, почувствовала, что смотрю я на неё как-то не по-детски и подалась назад, сложила руки на груди. Ух ты, какая! Типа «закрылась». Сейчас тон сменит.
— Нет. Мы же взрослые люди. Если я не справлюсь, ты скажешь, что хочешь получить долг — и получишь. Или же ты решишь, что не должен его получать. Я не знаю, что ты решишь. Впрочем, это не важно — я не проиграю. Так что, пари?
Гоша, бледный, недоумевающий, топтался рядом. Во взглядах, которые он бросал на меня, я видел ставшую непоколебимой веру. Теперь он даже не сомневался, что вчера я рассказал ему правду. Потому что вот так себя вести подросток в тринадцать лет не мог просто по определению. По крайней мере, подросток с моей биографией.
Добивая вторую сигарету, я наклонился вперёд. Странно было на улице с остановившимся временем. Не холодно. И не тепло. Как в космосе, наверное, где атмосферы нет и, как следствие, температуры. Только тут дышать можно было.
— Здоро́во, подранок, — пожал я ему руку. — Как оно в целом?
— Семён у аппарата, — буркнул я в трубку.