Добивая вторую сигарету, я наклонился вперёд. Странно было на улице с остановившимся временем. Не холодно. И не тепло. Как в космосе, наверное, где атмосферы нет и, как следствие, температуры. Только тут дышать можно было.
— Здоро́во, подранок, — пожал я ему руку. — Как оно в целом?
— Семён у аппарата, — буркнул я в трубку.
— Ты её бросаешь, что ли? — В тоне сквозило презрение.
— Да странный ты. Дай-ка дёрнуть. — Я протянул ему пачку; дядя Петя, матерясь, выудил влажными пальцами сигарету и, прикурив, продолжил: — Тут обычно суицидники рыдают, истерят. Ну, я их по стандартной процедуре и пускаю.
К месту я шёл кружным путём — через Игнатьева. Он двинулся мне навстречу.