А потом Ломакин сказал, что завтра рано вставать.
Письмо было на русском, и Рамона загнала его в переводчик.
«Не война, а идиотизм и порнография», – вспомнил Леха слова Ломакина.
– Так это ваша пила, comrade? Что же вы сразу не сказали? – обрадовался лейтенант. Его подчиненные старательно делали каменные лица. – Да проезжайте уже, ради бога!
«Избушка» дала длинную очередь, чуть-чуть поверх пикапов, самую малость, и немного повела стволами.
– Вот ты зануда! Мне надо вернуться в лабораторию так же, как ушла, – вломиться и диктовать свою волю. И восстановить там порядок. Кое-кого придется убить, к сожалению. Но это я сама, не волнуйся. Одолжу у тебя эту пукалку, ты же не откажешь…