Гендельсон вскрикнул от святотатства. На лице проступило отвращение. Глухой стук странно громко разнесся по всем залам, пошел гулять эхом по удаленным помещениям. Мне послушался очень далекий не то грохот, не то раскат грома, а Гендельсон побледнел и сказал дрожащим голосом, что это рычание чудовищного зверя Угерлы.
— А вам, сэр Ричард, я желаю, — чтобы вам не приходилось искать зелье Зухры.
Гендельсон ликующе заорал, ибо лицо мое было бесстрастное, лицо героя, а второй раз заорал, когда в дальнем конце коридора послышался болезненный вскрик, а молот вернулся, окруженный оранжевым сиянием.
Я уловил намек, пожал в неловкости плечами.
— Что шкура… была бы душа цела… Да будь благословенна Дева Мария… Да святится имя Твое, Любимая…