В словах следователя не было ни угрозы, ни каких‑то особых обещаний, только всепоглощающая усталость.
Константин открыл глаза и посмотрел в лицо врачу–кардиологу, который в свою очередь взирал на монарха с выражением тоскливого и безнадёжного отчаяния.
Кривая игла, зажатая в иглодержателе, сновала, как ткацкий челнок, стягивая края раны. Тяжелый случай пневмоторакса с шоком — редкое исключение из правила «первично — не шить!». Впрочем, лёгкие случаи к нему просто не попадали. Либо особо сложные, либо те, кто уже шагнул на ту сторону и числился среди живых по ошибке.
— «Балтийцы$1 — это вещь, — мечтательно протянул старший. – Чудесные машины.
— Я подвезу, — пообещал Поволоцкий, предупредительно подавая ей руку, помогая сесть обратно.
В голосе несчастного не осталось ничего человеческого, но слова, что были произносимы им, не оставляли ни тени сомнения – кто выкрикивает хриплые, захлёбывающиеся фразы.