– Любо, любо! – зашевелились пирующие, берясь за кубки, чаши и кубки. Заботливые руки холопа вложили большой сосуд из чеканного серебра в пальцы Басарги еще до того, как тот успел опечалиться тем, что своего места за столом все же не имеет.
На некоторое время Евгений даже забыл о причинах своего первоначального интереса к этому делу, прикидывая в голове так и этак возможные варианты.
Леонтьев опустился в кресло, заглянул в оставшуюся на память коробку от тома с «Делом».
Князья, знатные черемисские и марийские вожди наперебой клялись мудрому и решительному повелителю в вечной верности и готовности на любые лишения во исполнение его воли…
Из постели, уже после одиннадцати, Женю вытащил щекотный кисловато-хлебный запах. Завернувшись в одеяло, он выглянул на кухню и обнаружил гостью в халате и с полотенцем на голове, колдующую возле плиты.
Басарга, чуть придя в себя от такой московской бесшабашности, торопливо перекрестился и стал пробираться дальше, выискивая глазами человека, хоть немного менее хмельного и разухабистого. Вскоре он заметил сидящего на берегу рва паренька в овечьем зипуне, без шапки и с окровавленным лицом. Похоже, бедолага неудачно скатился с горки: не устоял на ногах, приложился лицом то ли ко льду, то ли к ограждению и теперь пытался снегом пристудить разбитый нос.