Из постели, уже после одиннадцати, Женю вытащил щекотный кисловато-хлебный запах. Завернувшись в одеяло, он выглянул на кухню и обнаружил гостью в халате и с полотенцем на голове, колдующую возле плиты.
Басарга, чуть придя в себя от такой московской бесшабашности, торопливо перекрестился и стал пробираться дальше, выискивая глазами человека, хоть немного менее хмельного и разухабистого. Вскоре он заметил сидящего на берегу рва паренька в овечьем зипуне, без шапки и с окровавленным лицом. Похоже, бедолага неудачно скатился с горки: не устоял на ногах, приложился лицом то ли ко льду, то ли к ограждению и теперь пытался снегом пристудить разбитый нос.
В публике поднялось два десятка нетерпеливых рук. Сенсация разнеслась по городу, и актовый зал заполнялся на глазах. Сцена окрыляла Фреда. Его спектакль одновременно отдавал театральщиной и сказительством, смесью едва прикрытой исповеди и инсценировки. Свет прожекторов смывал с него злобу и уныние последних лет.
— Все это так давно, — сказал Элайя, смущенный упоминанием об этом периоде.
Она выдала тот же ответ учителю французского языка, который делал инсценировку придуманного учениками шуточного спектакля. С тем же упорством она отказала и мадам Барбе, которая ставила хореографические миниатюры.
Благодарю Николаса Пиледжи и Геральда Шура. Не говоря о Жан-Юге и Фабрисе