Как только Гарри показался из двери, раздался визг и вопли: ГАРРИ! Это ж Поттер, это ж ПОТТЕР! Рон! Эрмиона!
— Что вы имеете в виду? — спросил он у тёти Мюриэль. — Кто говорит, что его сестра была сквибом? Я думал, он болела.
Эрмиона так и извернулась — взглянуть на Гарри. Никто из них не решился ничего сказать перед Финеасом Нигеллусом, который наконец сумел найти выход.
— Вы не забудете мне писать? — тут же спросил Альбус у родителей, ухватившись за мгновения без брата.
— А ты не думаешь о том, что у Волдеморта Годрикова Лощина под наблюдением? — спросила Эрмиона. — Он вполне может ожидать, что ты вернешься туда, посетить могилы родителей, как только станешь волен идти, куда хочешь.
Замок был пуст. Проходя по нему в одиночестве, он чувствовал себя призраком, словно уже умер. Рамы портретов по-прежнему оставались без своих обитателей; замок неестественно и мрачно застыл, словно вся оставшаяся в нём живая кровь стеклась в Большом Зале, где лежали мёртвые и собрались скорбящие.