Хмурое, грубоватое лицо Пожирателя странно сочеталось с его великолепной разлетающейся мантией, богато расшитой золотой нитью. Кое-кто из толпы у лифтов льстиво поздоровался: — Доброе утро, Яксли! — Яксли не обратил на них внимания.
С рёвом он поднялся на лапах: Гарри скорчился, изо всех сил цепляясь за иззубренную чешую, и тут крылья развернулись, расшвыривая визжащих гоблинов, как кегли, и дракон взлетел. Гарри, Рон и Эрмиона, распластавшиеся на его спине, чуть не задели о потолок, когда дракон спикировал к проходу, а преследовавшие его гоблины швыряли кинжалы, отскакивавшие от драконьих боков.
— Я должен был его узнать, в ночь, когда умер Дамблдор, он там был, — сказал Гарри. Он ногой перевернул того Пожирателя, что потемнее; глаза Пожирателя метались, глядя то на Гарри, то на Рона, то на Эрмиону.
— Хагрид! — звал Гарри, изо всех сил цепляясь за мотоцикл. — Хагрид… Ассио Хагрид!
— Ага, понимаю, — сказал Рон, сжимая ей руку. — Но знаешь, что бы он нам сказал, будь он здесь?
Всё, конец: Гарри не видел и не слышал, где Волдеморт; краем глаза он заметил Пожирателя Смерти, уносящегося прочь с дороги, и услышал: — Авада…