— Приветик! — сказал знакомый голос, когда он вышел назад из шатра и обнаружил во главе очереди Тонкс и Люпина. По такому случаю Тонкс обернулась блондинкой. — Артур сказал мне, что ты единственный кучерявый. Прошу прощения за прошлый вечер, — добавила она шёпотом, когда Гарри повёл их по проходу между стульями. — Министерство сейчас — антиоборетневая выставка, и мы подумали, что наше присутствие не добавит тебе ихних симпатий.
Хмурое, грубоватое лицо Пожирателя странно сочеталось с его великолепной разлетающейся мантией, богато расшитой золотой нитью. Кое-кто из толпы у лифтов льстиво поздоровался: — Доброе утро, Яксли! — Яксли не обратил на них внимания.
С рёвом он поднялся на лапах: Гарри скорчился, изо всех сил цепляясь за иззубренную чешую, и тут крылья развернулись, расшвыривая визжащих гоблинов, как кегли, и дракон взлетел. Гарри, Рон и Эрмиона, распластавшиеся на его спине, чуть не задели о потолок, когда дракон спикировал к проходу, а преследовавшие его гоблины швыряли кинжалы, отскакивавшие от драконьих боков.
— Я должен был его узнать, в ночь, когда умер Дамблдор, он там был, — сказал Гарри. Он ногой перевернул того Пожирателя, что потемнее; глаза Пожирателя метались, глядя то на Гарри, то на Рона, то на Эрмиону.
— Хагрид! — звал Гарри, изо всех сил цепляясь за мотоцикл. — Хагрид… Ассио Хагрид!