Яксли подождал, но Волдеморт не заговорил, и он продолжил: — Долиш, аурор, проболтался, что Поттера не будут перемещать до тридцатого числа, до последней ночи перед тем, как мальчишке будет семнадцать.
Гарри, Рон и Эрмиона поспешили прямо к противоположному берегу. Озеро, похоже, не было глубоким. Скоро им пришлось не столько плыть, сколько пробиваться сквозь водоросли и грязь, и, наконец, они повалились, промокшие, задыхающиеся, обессилевшие, на скользкую траву.
Первого сентября народу на площади собралось больше, чем когда-либо. Полдюжины людей в длинных плащах стояли молча и настороженно, как всегда, не сводя глаз с одиннадцатого и тринадцатого домов, но то, чего они ждали, по-прежнему оставалось неуловимым. Наступал вечер, впервые за последние недели неожиданно пролившийся прохладным дождём, и тут произошёл один из тех непонятных случаев, когда наблюдатели, похоже, увидели что-то интересное. Человек с перекошенным лицом показал пальцем, и тот, кто был ближе всех к нему, приземистый и бледный, подался вперед, но в следующее мгновение они вновь расслабились в прежнем бездействии, с видом расстроенным и разочарованным.
— Боюсь, что не понимаю, о чём ты говоришь. Это как-то связано с палочками?
Гарри и прочих подняли и пинками погнали по широким каменным ступеням в зал с портретами на стенах.
— Миссис… мисс… Багшот? — спросил он, и его голос слегка дрогнул. — Кто это?