В плотно укупореной банке лежало сердце. Оно ритмично сокращалось.
— А я подошла тогда и грудью, помнишь, оперлась о руку твою. Ты ее на поручне держала. Думаю, если уберет, значит пустой номер.
Кедрин повернулся и зашагал вслед за ним.
Другая баба заплакала, закрыв лицо руками. Белобрысый сынишка ткнулся в ее зеленую юбку, заревел.
С трудом отлепив зад от горшка, Алексеев встал. В горшке желтела моча.
— Говорим, говорим, — отозвался Дубцов. — Ну так, что ж делать, Сергей Алексаныч?