— Говорим, говорим, — отозвался Дубцов. — Ну так, что ж делать, Сергей Алексаныч?
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — проговорил Гусев.
Плывёт Нева, отсвечивая сталью. На пьедестале — Крузенштерн литой.
Солнце над зерном неслышно всходит. Возле пашни, умеряя прыть, поезда на цыпочках проходят, чтоб его до срока не будить.
Вместе дерева из земли торчал низенький пень.
— Есть… де… ло… доблести… и… и ге… ройства, — прочитал лейтенант, затягиваясь, — тебя как зовут?