– Мадемуазель Баюшева, мадемуазель Голицына, изволите ли вы быть свидетелями слов уважаемого верховного судьи? – Вежливо обратился Черниговский к девушкам.
– Не туши костер бензином, слышал такую поговорку? – Нервно донесся голос бывшего князя. – И бочками с авиатопливом это делать не надо! Подумать только, решит он проблему! – Крутил он набалдашник трости в руках.
– До последнего не отключали последний передатчик. Почти двадцать лет прошло с тех пор. – Посмотрел я на небо.
– Тогда пойдем и вместе задавим этот бунт.
– А ты – что? – Заложив руки за спину, чуть повернулся старый князь, чтобы краем глаза наблюдать за внуком.
Да, свобода не ограничивалась одной комнатой – в ее распоряжении было целое здание: двенадцать этажей, все кабинеты, комнаты, помещения. Но знать, что за окном всегда будет один из четырех столичных видов, а за порог нельзя ступить и шага. Сила запрета – не в том, что можно, а в том, чего нельзя.