Да, свобода не ограничивалась одной комнатой – в ее распоряжении было целое здание: двенадцать этажей, все кабинеты, комнаты, помещения. Но знать, что за окном всегда будет один из четырех столичных видов, а за порог нельзя ступить и шага. Сила запрета – не в том, что можно, а в том, чего нельзя.
– Вы бы и в остальные камеры наведались, все дела бы раскрыли, – поддакнул я.
Главный врач, нервно расхаживающий за дверью, лично сопроводил драгоценного клиента к выходу – по счастью, уловив изменения и не донимая бесполезными звуками своего голоса.
Я демонстративно огляделся на целые стены и тихое небо.
– Да как можно, господа!.. – Возмущались уже слабым голосом под утро.
– Ставлю задачу – изображать скорбный вид, распространять весть о скорой моей смерти. Поставить свечи за упокой.