– До последнего не отключали последний передатчик. Почти двадцать лет прошло с тех пор. – Посмотрел я на небо.
– Тогда пойдем и вместе задавим этот бунт.
– А ты – что? – Заложив руки за спину, чуть повернулся старый князь, чтобы краем глаза наблюдать за внуком.
Да, свобода не ограничивалась одной комнатой – в ее распоряжении было целое здание: двенадцать этажей, все кабинеты, комнаты, помещения. Но знать, что за окном всегда будет один из четырех столичных видов, а за порог нельзя ступить и шага. Сила запрета – не в том, что можно, а в том, чего нельзя.
– Вы бы и в остальные камеры наведались, все дела бы раскрыли, – поддакнул я.
Главный врач, нервно расхаживающий за дверью, лично сопроводил драгоценного клиента к выходу – по счастью, уловив изменения и не донимая бесполезными звуками своего голоса.