Все цитаты из книги «Музы дождливого парка»
Не сейчас. Сейчас куда более полезным и важным может оказаться осмотр павильона. Собственно говоря, с него и следовало начать визит в поместье, но уж больно заполошным выдался день.
Стараниями друга Арсений полночи разбирался с досье на внуков Наты Стрельниковой. Одна, самая тонкая, папка интересовала его больше других, но, увы, хранящейся в ней информации оказалось слишком мало…
— Нашел. — Старик повертел в руке непрозрачный пластиковый пакет. Долго же он его искал. И искал ли? Не он ли тот невидимка, что прятался за окном. Он или Марта? Кто из них двоих?
— Уже пять. — Сердце больно кольнуло, а во рту снова стало горько, только на сей раз не от кофе, а от сигареты. — Максима больше нет…
— Уходим, Грим! — Арсений встал, аккуратно расправил лоскутное, совершенно негламурное покрывало. Со спинки кровати, прямо под руку спланировал шелковый платок. От платка едва ощутимо пахло духами Ма…
— Для тебя. Ты же видишь, оставаться со мной опасно.
— Как фанера над Парижем… — пропела Верочка.
— Живая, кажется. — Лицо Макса двоится и даже троится, от этого голова кругом. Надо попробовать сесть.
По крови родная… Знает Зинаида, куда бить, чтоб больнее было. Может, и не нарочно, да только от этого не легче. И ведь не объяснишь, в себе все приходится держать: и про ту ночь, и про другую… Родная…
Путь к процедурному кабинету лежал мимо палаты профессора. Арсений подумал, что как-то бестолково оборвался их странный разговор, уже намерился было войти, когда дверь палаты открылась сама. Санитарк…
— Я все сделаю, Савва. — Губ касается стылое дыхание, у прощального поцелуя Лалы вкус тлена. — Рано или поздно… А ты будь проклят! Ты и твои музы!
— Звонил. Телефон отключен. Специально, наверное, отключила. — Лысый покачал головой, спросил растерянно: — Что делать будем?
— В таком случае что ты здесь делаешь, Арсений?
Слезы были горячими. Они прочерчивали на щеках огненные дорожки, а потом замерзали, превращаясь в маленькие соленые льдинки. Озноб становился все сильнее, переходя из дрожи в пляску святого Вита. А т…
— Арсений! — Лысый уже не шептал, орал во всю глотку. — Да возьми ж ты телефон! Что там у вас происходит?
Кофе горчил. От этой почти хинной горечи не спасали ни три ложки сахара, ни плитка швейцарского шоколада. Ната оставила чашку, поймав настороженный взгляд домработницы Зинаиды, раздраженно взмахнула …
— Не нужно. — У нее едва хватило сил, чтобы растянуть губы в улыбке. — Просто голова что-то закружилась.
— Где ты был? — Облегчение разлилось по телу теплой волной, больше она не одна во вселенной. Верный Аким где-то рядом.
Он и в самом деле не помнил. Вернее, помнил, но далеко не все…
— А порепетировать?! — Лысый аккуратно пристроил в углу елку, поцеловал в щеку Марту, потрепал за ухом радостно и нетерпеливо поскуливающего Грима. — Вот мы сегодня проведем генеральную репетицию, по…
— Почему же на кладбище? — удивился незнакомец. — В парке, на летней сцене. Мы любим с Гримом иногда прогуляться по ночному парку.
Отвечать не обязательно, достаточно кивка головы. Они обе уже привыкли к такому общению, они уже почти забыли, как было раньше. Так проще и безболезненнее.
— Вы мне не верите. — Она не спрашивала, она констатировала факт. Столько времени потрачено впустую…
— Хоть бы спросила, что с Эдиком, — обиженно буркнула Верочка.
— Буду. — Только сейчас она поняла, как сильно устала за эту безумную ночь. Устала и проголодалась. — Кофе и что-нибудь поесть.
— Да, очередной заказ. — Ната понимающе кивнула, а потом сказала совсем уж невпопад: — Прощай, Савва.
— Да не смотрел я, темень кругом! Ты сама потом взглянешь, хорошо?
В подтверждение слов хозяина собака Баскервилей выразительно клацнула зубами. Верочка снова взвизгнула. Анастасия поморщилась, словно от боли, а Зинаида буркнула себе под нос что-то одобрительное. По…
— Как скажешь. — Крысолов привычно пожал плечами, но даже желтые стекла шутовских очков не смогли скрыть досаду в его взгляде.
…Гипс — покорный материал, с готовностью принимающий любые формы, оживающий под руками. Лучше бы мрамор, но времени нет, Анна дала ему только неделю, и нужно спешить. Мрамор подождет. Сейчас главное …
— Арсений Гуляев. — Он перехватил тонкие запястья, отстранился, не отталкивая, но и не подпуская ближе, заглянул в совершенно трезвые, не затуманенные страстью глаза. — Меня зовут Арсений Гуляев. А к…
Верочка сидела на кровати, вытирая слезы и поплывшую косметику краем покрывала. Вид у нее был совершенно несчастный, и Арсений начал сомневаться: а хорошая ли она охотница? Сомневался, но предпочитал…
— Грим, назад! — Требовательный окрик слился с ее испуганным воплем. — Назад! Я кому сказал?!
— Лысый, я ж не на войну! — А вот сейчас друг улыбнулся весело и азартно. Войны ему не хватает! Войны не хватает, а пистолетик брать не желает. — И с отпечатками не тяни, если надо, приплати спецу за…
— Он ведь не всегда таким был? — Догадка вспыхнула в голове яркой молнией. — Не всегда их видел?
Эрато облегченно вздохнула. Эвтерпа многозначительно хмыкнула. Каллиопа улыбнулась ободряюще, а Терпсихора едва заметно кивнула. Света в мастерской стало чуть больше.
— Я просила Макса… его можно было отвезти в больницу…
Арсений, прихрамывая, шел по анфиладе. После недавних гонок по пересеченной местности левая нога давала о себе знать. Может, есть смысл послушаться Селену и залечь в центр на курс реабилитации? Надо …
— Вот и посмотрим, — сказала она, выпуская облачко дыма. — Слышишь, Савва?! Я не сдамся без боя, ты меня знаешь!
Тряпичная роза оживает на озябшей ладони. От волосков, запутавшихся в ее лепестках, коже щекотно.
…Она сидела на мраморной скамейке перед усыпанной свежими цветами могилой. Аккуратная сухонькая старушка с идеальной прической и французским маникюром.
— Приплыли, — сказал он, поднимаясь на ноги.
Арсений бросил взгляд на наручные часы, удовлетворенно кивнул.
— Марта! — Наверное, нужно было осторожно и нежно, но осторожно и нежно Арсений не мог. В это страшное мгновение ему казалось, что только так, силой и криком, можно вернуть жизнь в это хрупкое тело. …
— Арсений! — Напуганная Селена ухватила его за рукав куртки, оттаскивая прочь от этого урода.
— Здравствуй, Наталья… — слова срываются с губ сизыми облачками.
— Интересное кино! — Эдик достал из кармана джинсов фляжку с коньяком, не утруждаясь поисками бокала, отпил прямо из горла. — Очень интересное…
— Так я и не скрываю! — Верочка расплылась в злорадной улыбке. — Только вот мне, курице пустоголовой, в отличие от вас, умных, долги возвращать никому не нужно. Я по средствам жила, без Парижей и лиш…
Марта подалась вперед, пытаясь расслышать, о чем речь. Какая невоспитанная девушка!
— Я не представился. — Парень протянул Марте ладонь. — Арсений, местный житель.
— Обойдусь! — отмахнулась Ната. Теперь, когда она решилась, ей стало так легко, как не было уже, наверное, лет тридцать.
Темнота больше не была кромешной, она наполнилась еще скудными, но все же красками, приобрела объем, вкус и запах. Темнота пахла полынью и горчила на губах.
А эта… Марта не стала бы с ним ни из вежливости, ни из любопытства. Плевать ей на его сверхспособности. В мире есть только один человек, который может заставить ее сделать что-то помимо собственной в…
— Секундочку! — Времени у него и в самом деле в обрез, и нет никакой гарантии, что задуманное получится.
— Как ты себя чувствуешь? — Бабушка не подошла к кровати, с порога направилась к окну. На внучку она не смотрела.
— Когда была жива Ната, все собирались в столовой к девяти утра, а теперь я не знаю.
— Зинаида! — Анастасия брезгливо поморщилась. — Хватит сырость разводить! И без того тошно!
Она поежилась, отвернулась от окна, в упор посмотрела на собеседника.
— Если хочешь, я могу попробовать еще раз.
— Ну, я готов! — Голос за спиной Марта услышала, когда остановилась напротив самой последней, четвертой, фотографии.
Эдик. Он всегда на стороне сестры, с раннего детства. Ната говорила, это оттого, что они близнецы, а у близнецов все по-особенному.
— Опыт внетелесного существования. Очень любопытно, доложу я вам, но есть некоторые сложности коммуникации. Это просто счастье, что я нашел вас, молодой человек.
Загадки! Ната любила загадывать загадки. Иногда на них удавалось найти ответ, а иногда, вот как сейчас, разгадка пряталась за туманом неведения. Все не просто так. И ее шестьдесят процентов, и фонд д…
— Иди… — В линялых глазах Прасковьи слезы обиды. — Только сорочку сейчас новую принесу. Как же ты в грязной-то?
— У вас есть для меня какая-нибудь информация? — спросила она, всматриваясь в темноту за окном.
— Не паникуй, мы уже почти приехали. Это поместье? Показывай, где этот чертов павильон.
— По пути куда? — Голос Арсения звучал глухо, но ни удивления, ни злости в нем не было.
— Домой, — повторил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Нам тут больше делать нечего.
— Я не знаю. — Он смотрел ей прямо в глаза, дерзко и с вызовом смотрел, а потом спросил: — Вы составили завещание, Ната?
— Ерунда, — буркнула Марта себе под нос. Хотела сказать громко, но в последний момент голос помимо воли упал до жалкого шепота. — Ерунда! — повторила она уже решительнее и, глубоко затянувшись сигаре…
— Дом в вашем полном распоряжении! — Ната махнула рукой. — Мое присутствие обязательно?
У нее хорошо получалось. Отреставрированный особняк наполнился антикварной мебелью и дорогими безделушками, стены украсили картины. В прибранном, избавленном от старых и больных деревьев парке, как п…
— Зачем? — Софья отошла к двери и уже оттуда, с безопасного расстояния, наблюдала за тем, как Савва занавешивает статуи простынями. — Зачем тебе они?
Арсений сунул за пазуху один из набросков, перевернул альбом и, увидев дату изготовления, надолго задумался. Выходило, что наброски сделаны совсем недавно и никак не могут принадлежать Савве Стрельни…
Эвтерпа, его муза. Ее тело такое жаркое, что больно касаться руками. И жадные, до крови, поцелуи. В ее глазах отражение его собственного безумия. А в занесенной руке его нож… Коварная, коварная муза,…
— Давно не виделись. — Арсений улыбнулся, но сердце уже чувствовало недоброе. — Что случилось?
— Замечательно! Просто великолепно! — Лысый еще раз огляделся, торопливо перекрестился, буркнул себе под нос: — Следующий раз надо святой воды взять.
Там, за спиной, не было ничего подозрительного, только чернота, кое-где прошитая лунным светом. От сердца отлегло — померещилось!
— Вот тут адрес и контактные телефоны. — Марта положила на стол визитку Наты.
— Он здесь? — Марта в раздражении дернула плечом. — Мне нужно с ним поговорить.
— Раз — и пополам?.. — Из-за кровавого тумана, плывущего перед глазами, снег казался розовым, а растерянное лицо могильщика поплыло и потеряло четкость. И аура его грязно-коричневая тоже потускнела. …
— И как его зовут? — В голосе Арсения не было интереса — одна лишь вежливость.
Да, она Снежная королева. Этому холодному миру нужна королева…
Пес сидел возле еще одной тоже запертой, но на сей раз куда более внушительной железной двери. На стене рядом с ней подмигивал тревожным красным светом дисплей с тремя рядами кнопок. Если верить цифр…
Шаги уже совсем близко, и черная тень на пороге гостиной. Стоит, ждет приглашения.
— Разумно. Только давай тогда я пойду первым. Очень, понимаешь ли, любопытно понаблюдать за тем, как они отреагируют.
Марта так злилась на саму себя, на ситуацию, в которой оказалась, что смысл сказанного дошел до нее далеко не сразу.
— Не могу. — Чтобы не разреветься, она до крови закусила губу. — Если отпущу, упадешь ты. Ты уже падал из-за меня…
— Все будет хорошо. — Все-таки он коснулся ее руки, сжал в ладони холодные пальцы и тут же отпустил. — Я скоро вернусь, обещаю!
— Ты думаешь, я специально над тобой издевался? — спросил он с вежливой улыбкой.
Все изменилось в тот самый момент, когда сил у Арсения уже не осталось. Тело Марты, всего мгновение назад беснующееся и извивающееся, вдруг обмякло, повисло тряпичной куклой. Он еще успел втащить ее …
— Говори. — Арсений потянул за ошейник, Грим послушно уселся у его ног.
— На полу лежал. — Она направила фонарик сначала на Лысого, а потом на Арсения, тихо всхлипнула.
Там же, в кармане с заветной сигаретой, нашлось пять франков — настоящее богатство, если распорядиться им с умом. Савва отсчитал три франка и украдкой, убедившись, что никому из посетителей кафе нет …
— Вроде того. — Марте вдруг стало неловко. Он, конечно, одет по-простецки, незатейливо так одет, но его одежки хотя бы чистые. А ей еще в клуб возвращаться, а потом домой с отчетом для Наты. Нате на …
Ему не было жутко, он чувствовал обиду за своих муз, за живых и за мертвых, так и не переставших быть женщинами.
— Он был твоим ровесником. У него были планы и перспективы, а ты все это уничтожила, девочка моя. Тебе больно? Надеюсь, что больно, потому что в противном случае я окончательно в тебе разочаруюсь.
— Я подозреваю вас всех, — сказал он жестко.
— А он раз — и выкарабкался! Как выкарабкивался, это отдельная история, тебе будет неинтересно. Главное, что выкарабкался! Видела, какой он был? — Лысый кивнул на фото. — А после комы начал меняться.…
— Нет, — она мотнула головой, прислушалась к тому, что говорил ей в трубке Арсений, потом ответила уже ему: — Это случилось через пару недель после несчастного случая с Натой, я помню, что ехала к не…
— Ната! — Виноватая улыбка, рассеянный взгляд и просительно протянутый серебряный поднос. — Ната, не могли бы вы отнести Лалочке кофе?
…Два отсвечивающих красным глаза смотрели на нее из темноты. Тварь, черная, как сама ночь, припала к земле, издала утробный рык. Марта попятилась, зацепилась за что-то каблуком и, нелепо взмахнув рук…
— А что там с наркотиками? — Арсений предпочел проигнорировать ее вопрос. — Эдик в самом деле приторговывал кокаином?
— Нет, переночую в поместье. Хочу проверить одну догадку.
— Кто? — спросил Арсений, растерянно оглядывая палату.
— Кто такой Аким? — Теперь Крысолов смотрел не на Марту, а на Нату. — Помнится, вы говорили, что в доме никого больше нет.
Прежде чем ответить, Крысолов закрыл окно.
В стекло ударила первая капля. Ната вздрогнула, сжала в руке портсигар.
— Это я его? — Собственная боль затихает, уходит на второй план, сил хватает доползти до парня, расстегнуть куртку, прижаться щекой к груди.
Луч карманного фонарика выхватывал из темноты уже знакомые каменные лица. Мертвые музы больше его не пугали, лишь равнодушно наблюдали за тем, что он делает. Наверное, они просто привыкли друг к друг…
Она вошла в кабинет без стука, ей вдруг показалось важным застать его врасплох. У нее получилось. Согнувшийся в три погибели перед сейфом Лысый вздрогнул, торопливо сунул что-то в карман куртки. На м…
О, что же это было за счастье — снова почувствовать давно забытое, почти утраченное! Вдохновение истовое, ненасытное, лишающее сна и спокойствия.
Лала переехала в Парнас через полгода после похорон Ниночки, и вместе с нею в доме Саввы поселилось упоительное чувство опасности. Хрустальный флакон с бесцветной, лишенной запаха жидкостью Савва наш…
Савва собирался быстро, несмотря на лихорадку и чудовищную слабость. Деньги, драгоценности Адели, документы, картины и наброски Амедео, кое-что из своих работ, только то, что можно уложить в дорожную…
Зинаида справилась бы и не с такими иродами. Во всем доме она признавала и беспрекословно подчинялась только Нате, а к Натиным внукам относилась как к капризным и несмышленым детям. Марта вышла к сто…
— Слушай, а какой он? — спросила она, входя в дверь вслед за Арсением.
Первой вспыхнула шаль цвета берлинской лазури, радостно взметнулась к небу огненной птицей, шелковыми крыльями раздувая костер еще сильнее.
— Да, вовремя вы. — Арсений смотрел на Акима внимательно и настороженно, так, словно знал о садовнике какую-то тайну.
— Да, с тех пор прошли годы, и это повторилось снова. Их потревожили, и они отомстили.
— И что же теперь делать? — За стеклом кружились редкие февральские снежинки, падали на голый асфальт и тут же исчезали без следа. Вот бы и эта его… особенность исчезла.
— У тебя есть завещание? — спросил Арсений, прерывая это затянувшееся молчание.
Вместо ответа Аким кивнул, и в молчании его Ната прочла свой смертный приговор.
— …Марта? — Голос незнакомый, немыслимым чудом прорвавшийся в ее пушистое забытье. — Марта, открой глаза!
Дом по-прежнему прикидывался спящим, на пути Арсению не встретилось ни единого человека. Это тоже хорошо, тот, кто запер Марту в погребе, не должен знать, что она жива. До поры до времени не должен. …
Спасение оказалось не в вине. Спасение и тепло принес с собой сон. Мягкий, убаюкивающий, заботливо укутывающий в пушистый шерстяной плед. Ее смерть будет пушистой…
— Я хочу, чтобы вы осмотрели дом, парк, павильон. Очень внимательно осмотрели.
— Перед тем как погиб ваш внук, в павильоне проводили какие-то работы?
— Знал. — Тяжело, опираясь на подлокотники кресла, Арсений встал, подошел к Марте. Теперь он был так близко, что она чувствовала его дыхание, но пропасть, их разделяющая, кажется, сделалась только гл…
Вход в погреб находится в кладовке, в кладовку заходят хорошо если раз в несколько дней. Дверь железная, стены толстенные. Ори не ори, никто не услышит. И холодно здесь не по-летнему. Кажется, на дис…
Вот, не стало Наты, и карточный домик родственных отношений разрушился в одно мгновение. Она вырастила их всех практически с пеленок, не делила на своих и чужих, а они от нее отказались. От нее и от …
— Вера, тебе уже из больницы позвонили, я так понимаю, — сказал он, заглядывая поверх Верочкиного плеча в комнату Марты.
— Грим их близко не подпустит, — сказал он уверенно и как можно крепче ухватил пса за ошейник.
Костер взорвался снопом искр, и окружающий мир потонул в нестерпимом сиянии…
— Добрый вечер. — Она стояла на крыльце дома, кутаясь в безразмерную вязаную кофту и поглядывая встревоженно то на наливающееся грозой небо, то на Грима, то на самого Арсения. — Ты пунктуален.
— Проверь крепление рулевого колеса. Просто посмотри, все ли с ним в порядке.
Глупец! Как можно рассчитывать на понимание чужих людей, когда собственная жена — муза! — отказывается его понимать…
Савва наблюдал за суетой жены поверх газеты, сидя в кресле-качалке на залитой июльским светом террасе.
Арсений открыл глаза из-за свербящего ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Величественная Урания смотрела на него со своего постамента, и во взгляде ее не было надежды. Ната решила, что он не справ…
— Я не знаю, что думать. Я знаю только одно: ради любого из нас она молча бы пожертвовать своей жизнью.
Марта выздоравливала медленно, несмотря на старания высококлассных специалистов, несмотря на дорогостоящее лечение. Врачи разводили руками, и только Ната знала, в чем причина. Наверное, Макс тоже дог…
— Мне тоже позвонили. Предупреждал ведь этого урода, чтобы не садился пьяным за руль. Уже сколько проблем из-за этого было! Долетался!
Наверное, ему показалось, но на прекрасном лице промелькнула тень улыбки. Ната Стрельникова дала ему еще один шанс…
Предновогодняя суета подкралась неожиданно. Наверное, живи они с Мартой в городе, то почувствовали бы приближение праздников раньше, но здесь, на даче, время текло по своим собственным законам.
— В подвале. Запускал генератор. Там неполадки, пришлось повозиться.
— А сейчас-то Марта совсем другая стала: денег у вас не просит, для мужских журналов голяком не снимается, машины по пьяной лавочке не разбивает, своим умом живет. Что ж вы с ней так-то? А, Ната Павл…
На белых плитах павильона в тихом сиянии мертвых муз Лала казалась маленькой и ничтожной, слишком незначительной для отведенной ей роли. Савва снял с безымянного пальца перстень. Свет от него больше …
Наверное, тогда она проявила душевную слабость. Возможно, нужно было уйти самой, не дожидаясь, когда ее вышвырнут. Она испугалась. Испугалась и перестала пить. Совсем, даже легкие коктейли, даже шамп…
— Не плачь. — Марта обняла ее за плечи, коснулась поцелуем седеющего виска. — Не надо плакать, Зиночка.
— Где он? — Она приехала в этот медвежий угол не ради собственного удовольствия и уж тем более не за дурацкими советами.
— Я ничего не заплатила. — Все-таки она наша в себе силы сказать правду. — У меня не хватило решимости. Я просто жила, каждую секунду своей жизни зная, что тебя больше нет.
— Зачем? — Действительно, зачем отвлекаться от Верочки, зачем искать ее, никому не нужную Марту?
…Талия смеялась звонко и задорно, смех ее колокольчиком звенел у Арсения в ушах, от смеха этого тонкие мраморные пальчики вздрагивали. Она была рада его приходу, она скучала в обществе своих мраморны…
— Как сейчас. — Арсению едва удавалось удерживать рвущегося с поводка Грима.
— А вам не нужны ноты, юноша. Вам нужна флейта.
— Нет. — Крысолов мотнул головой, и длинная челка упала ему на глаза. — Тебе нельзя появляться в своей квартире, тебе даже в комнату свою возвращаться нельзя. Все должно остаться так, как было, чтобы…
— Нормально, как видишь, — усмехнулся Арсений. — Сколько можно спрашивать? Почти три месяца прошло. Тут любая рана заживет.
Кто угодно, только не Ниночка. Кто-нибудь не столь близкий и светлый…
— Узнай все, что возможно, об этом садовнике.
Она сунула ему в руку телефон, перегнувшись через переднее сиденье, коснулась бледного лица Арсения. Жалостливая. Стопудово, жалостливая…
За окном лил дождь. Еще неделю назад стояла невыносимая жара, а теперь вот — осеннее ненастье, словно Ната забрала с собой лето.
Переживала? Это вряд ли. Просто Марта — хорошая актриса, а Лысый, при всей его проницательности, слишком доверяет женщинам.
Это было странно и дико: Марта рассказывала такие вещи, в которые даже ему, привыкшему к общению с потусторонним миром, было сложно поверить.
— А ты чего молчишь? — поняв, что незнакомца в желтых очках на время лучше оставить в покое, Анастасия переключилась на Марту. — Что ты там напела старухе перед смертью, что она вдруг так переменилас…
Голос обещает блаженство, рубиновый браслет гипнотизирует, а от разливающегося по мастерской света голова идет кругом. За этот свет Савва готов простить своей Эвтерпе все. Он уже простил…
— Ага, и ты в своем нынешнем состоянии ее защитишь? — Лысый скептически поморщился.
— У тебя есть сигареты? — Ей нужно было что-то сказать, как-то преодолеть сковавшую их обоих неловкость, начать разговор.
— Лысый передал. — Уголки губ дрогнули в слабой попытке улыбнуться, но улыбки так и не получилось.
— А что с ним может случиться, с этим обалдуем?! — Илья раздраженно хлопнул ладонью по столу. — Пить нужно меньше и дурь всякую нюхать! Тогда не будет никаких аварий!
— Так складываются обстоятельства. — Он пожал плечами, и Грим согласно рыкнул. — Тебя едва не убили в этом доме, Марта. Ты уже забыла?
— Только что. — Верочка снова взмахнула мобильником. — А ты откуда знаешь? — Ее глаза подозрительно сузились.
Все, точно по команде, уставились на Крысолова.
— А я вот как-то не очень. Если вас не затруднит, прикройте окно. С возрастом я стала чувствительной к сквознякам.
— Эй, друг! — Лысый упал на колени возле Арсения, прижался ухом к его груди. Сердце билось, но едва слышно. Такое уже однажды было. Такое едва не закончилось очень плохо.
— Думаю, Ната хотела тебя защитить. Никто не верил, что я выкарабкаюсь. Навещать бесперспективного коматозника гораздо страшнее, чем навещать его могилу. Твоя бабушка в самом деле считала, что так бу…
Музы обиделись. Савва чувствовал их боль и их ревность, но ничего не мог поделать. Живая, из плоти и крови Клио воцарилась в его сердце и в его жизни.
Несмотря на поздний час, Селена взяла трубку сразу, словно ждала звонка. А может, и ждала, она ж тоже особенная…
— Ну что, Грим, хватит нам мокнуть под дождем? — Арсений говорил нарочито громко, говорил и старался не смотреть в сторону павильона.
Воспоминания о тех давних событиях всего на мгновение выбили Арсения из колеи, но этого хватило, чтобы он проморгал появление Марты.
Марта почти сбежала по лестнице, нашарила в темноте стеллаж, взяла первую попавшуюся бутылку, прижала к груди, словно младенца. Разум шептал, что вино не поможет, что, вероятно, даже усугубит, но она…
— Что это? — Его живая муза растерянно замерла в окружении муз мертвых, уже почти заживший шрам на ее щеке вдруг налился багрянцем. — Савва, что это такое?
— Не на всех. Я просто отвлекся. Я, когда играю, немного выпадаю из реальности.
— А как так? — Лысый покосился на Марту, дежурно улыбнулся.
Рядом жалобно взвыл Грим, просунув голову между прутьями ограждения.
— Что — в первый раз? — От страха голос сделался сиплым и едва различимым, но профессор прекрасно расслышал.
— Дело твое. — Марта сунула сигареты обратно в сумку. — Я вообще-то тоже почти не курю. Только когда нервничаю.
Он замер, сутулые плечи вздрогнули, словно она только что переложила на них неподъемный груз.
— А это тайна? Если тайна, то не рассказывай.
— Я прощаю тебя, моя неразумная Мельпомена! — По щеке скатилась горячая слеза. — Надеюсь, ты меня тоже когда-нибудь простишь…
Как она уходила, Савва не видел, стоило лишь сказать «разлюбил», как Прасковья перестала существовать, исчезла, растворилась в толпе приглашенных, освободила от своего утомительного присутствия. Да и…
— Я вообще-то тоже. — Арсений виновато улыбнулся. — Я даже нот не знаю.
Ишь, какая! Не он пришел, а она его привела! Арсений успокаивающе погладил насторожившегося Грима, переступил порог ярко освещенной комнаты.
— Сейчас все говорят про фронт, про войну. Это ведь скоро закончится, да, папа?
— Пошел к черту! — Марта, не обращая внимания на предупреждающий рык пса, стряхнула с плеч чужую ладонь, встала на ноги, уперлась указательным пальцем в грудь незнакомцу: — Ты за это ответишь! Я на т…
— А ключ? — Арсений спросил, а уже потом вспомнил про отмычки Лысого. Замок тут плевый, работы на пару секунд. — Ох, толкаешь ты меня, друг, на преступление.
— Совершенно верно. Ната, а теперь могу я задать вам один вопрос?
— Глупости! Ты бесподобна, моя Каллиопа! — Ложь, такая же привычная, с каждым словом дающаяся все легче, капля за каплей отравляющая душу.
— Молоток, сестренка! — В простуженном голосе Макса гордость. Разве же теперь она сможет отказаться?!
Штерн погиб в августе. В конце сентября им принесли треугольник письма.
— И что это вы тут стоите? — В чарующем голосе — любопытство и лишь самую малость страх. — Ждете кого-то?
— Ты только держись, я что-нибудь придумаю.
— Не знаю. — Крысолов пожал плечами, небрежно стряхнул на пол насквозь мокрую куртку, коснулся ладонью лба Марты. — Мы как раз возвращались, когда увидели ее на подъездной дорожке. Мне кажется, она п…
В баре было пусто, из динамиков доносилось что-то негромкое джазовое, за стойкой дремал уже знакомый Марте бармен.
Грим ждал его на входе. При появлении Арсения он расстроенно рыкнул, осторожно, но крепко сжал челюсти на запястье, потянул куда-то в темноту.
— Вызовем. Обязательно вызовем. А пока ну-ка, Мартенок, давай к машинке!
Грим в нетерпении скреб когтями мраморные плиты, и звук этот разрывал барабанные перепонки почище, чем раскаты грома.
— Я спрашиваю: оно того стоило?! — Ната загасила недокуренную сигарету. — То, что сделал Макс, останется на его совести, но это… это, Марта, до конца твоей жизни будет с тобой. Привыкай, моя девочка!
Поудобнее перехватив озябшими пальцами бутылку, Марта сбила горлышко о край ступеньки.
— Эти? — В голосе друга послышался священный трепет.
— Мы отвлеклись, — сказала она с иезуитской улыбкой. — Илья, ты что-то говорил о темном прошлом нашего дорогого гостя.
Грим, спущенный с поводка, тут же слился с чернотой. Теперь Арсений его не видел и не слышал, но не переживал за друга. Грим не пропадет, он умный, куда умнее некоторых прямоходящих. Надо только подо…
Арсений знал, что не понадобится, но ключи на всякий случай взял, сунул в карман джинсов.
Грим, почуявший скорую работу, вскочил на лапы, принюхался.
— Вы должны заставить его уйти. Навсегда! — За окном снова громыхнуло, и белый всполох молнии отразился в мертвых глазах нарисованного Саввы, а его улыбка сделалась многозначительной.
— Глаз с нее не спускай. Хотя бы до завтра. Думаю, завтра я уже отсюда сбегу.
Точно в подтверждение слов Наты, черный бархат неба вспорола молния, где-то над парком громыхнуло — Савва всегда любил спецэффекты…
— Настька правду про тебя говорила! — Верочка мстительно улыбнулась. — Ты на всю голову больной.
— Просто, боюсь, разгадка никому не понравится. — Арсений вымученно улыбнулся, а потом добавил: — Ты прости, но мне бы поспать.
— Ты лучше. — Замирая от недозволенной нежности, Аким погладил ее по волосам. — Иди в дом, Наталья. Я все улажу.
— Я не могла. Честное слово, я старалась, но не могла, — шептала Марта, уткнувшись лицом ему в грудь.
— Марта? — То ли от холода, то ли от волнения голос вдруг охрип. — Марта, ты здесь?
— Савва, можно? — В изумрудных глазах мольба и еще что-то ускользающее. — Зинаида испекла пирожков, твоих любимых, хотела отнести, но я решила сама…
— Марта, прости, я на минутку. — Арсений виновато улыбнулся, вытащил телефон.
Грим, догадавшийся, что речь идет о нем, лениво оскалился, демонстрируя внушительные клыки.
…Лысый, уже не подросток, но еще не взрослый дядька, в строгом костюме с удивленно-растерянным выражением лица что-то вещает с ярко освещенной сцены, а рядом… Сердце замерло, пропустило удар. Марта п…
— Умер, не приходя в себя. — Ната смотрела на нее пронзительным взглядом, может, ждала слов покаяния.
— Мне понадобилось время. Даже мертвым иногда нужно время. — Она с тоской посмотрела на зажатую в его руках сигарету. — Завидую.
Савва был пьян, когда Фортуна снова явила ему свою улыбку. Амели — или Адели? — смотрела на него сияющими глазами, и сияние это оказалось таким ярким, что в непротопленной мансарде вдруг сделалось не…
Спальня Марты оказалась не заперта. Маленькая, похожая на гостиничный номер комната. Она казалась бы совершенно казенной, если бы не висящие на стенах картины. Арсений сначала подумал, что это работы…
Арсений с Гримом уехали, а Лысый, как гостеприимный хозяин, попытался развлечь гостью. Гостья развлекаться не желала. На ее лице читалось одно-единственное желание — спать! Ну, оно и к лучшему! У нег…
— Нет! — В плечи больно впились по-кошачьи острые ногти. — Нет, Савва, развод — это удар по репутации и немалые расходы.
Спускаться по наружной лестнице Арсений не стал, лишь проверил, заперта ли дверь, ведущая на смотровую площадку. Дверь была заперта, но для него это уже ровным счетом ничего не значило, он получил то…
После пикировки и выяснения, чьи адвокаты круче, страсти за столом поутихли, а наследники погрузились в задумчивое молчание. Расходились тоже молча, лишь обменявшись на прощание многозначительными вз…
— Все. Доктор уже едет. Ногу ты сломала, падая с лестницы. Запомни и не вздумай рассказывать про тот дом.
— Тут другое, сама должна понимать, не маленькая уже. Тут времени в обрез, и момент нужно подловить. Ты уверена?
— На кладбище? — Может, он и шутил, но вот голос его звучал совершенно серьезно.
Бедная девочка, как же тяжело ей приходится! Ничего, это ненадолго. Уже завтра все изменится. Ей нужно всего лишь подать Лале чашку с отравленным кофе. Она должна быть сопричастна к тому, что произой…
— За ужином! — возмущенно фыркнула породистая брюнетка, у которой сорвались связанные с Парижем планы. — Мало тебе нахапанного?
— Тошно ей! — огрызнулась домработница. — Конечно, это ж не по Парижам скакать.
— Да, мы уже решили с Натой все вопросы. — Арсений посторонился, давая садовнику дорогу. — А вы нашли лед?
— Ты охренел, паря?! — Могильщик растерянно поглядел на валяющуюся в снегу лопату. — Ты чего это размахался?! Я ж говорю — лишний рот! Тут и делов-то: раз — и пополам…
Пес в нетерпении переступил с лапы на лапу, мотнул головой.
— Хорошо здесь у вас. — Он говорил спокойно, без горечи и обиды, а в глазах горел тот самый свет, который Ната не смогла забыть все эти годы. — Ты извини, что я вот так, незваным гостем… Я только пов…
— Вы верите в ад? — вместо ответа вдруг спросил садовник.
Лала родила зимой шестьдесят второго. Савва снова стал отцом, теперь у него было две дочери. Лала назвала девочку Тамарой и едва ли не сразу после родов передала ее на руки няни. Ребенок интересовал …
— Спасибо, я сама. — Марта вежливо, но холодно отстранилась. — Ты нужен Нате, а я могу дойти до библиотеки и без посторонней помощи.
— Оставайся, Аким. — Рукавом блузки она вытерла мокрое от слез лицо. — Только, пожалуйста, сделай для меня еще одну вещь.
— Что? — спросила Марта одними губами. Не смогла не спросить, так силен был пережитый ужас.
— Да ладно! — Лысый хлопнул себя по коленям. — Призрак?
Сердце сдавило болью, Ната застонала, беспомощно и бездумно зашарила руками по укрытым пледом коленям.
Марта замахнулась в тот самый момент, когда парень протянул ей руку. Она целилась прямо в полыхающие огнем глаза твари, но не попала. Темнота взорвалась яростным рыком, а на палке, всего в нескольких…
— Ты гениальный скульптор, Савва. Они как живые…
— А, кстати, где она? — Илья потер сизый от щетины подбородок.
— А его убили? — спросил Арсений. Ему бы не задавать вопросов, ему бы сесть за руль и предаться мечтам о горячей ванне, камине и белом вине, но как можно пройти мимо Снежной королевы! Особенно когда …
— Грим, подожди! Дай осмотреться! — Арсений включил фонарик.
— Подожди! — Крысолов оказался рядом так быстро, что Марта и глазом моргнуть не успела, крепко, но не больно сжал запястье. — Тебе сейчас не стоит ходить к себе. — Он смотрел на нее рассеянным взгляд…
«Арсений, вы представить себе не можете, как больно мне писать эти строки, но, уверяю вас, я нахожусь в здравом уме и трезвой памяти. Моя внучка — чудовище, но в этом есть доля и моей вины. Моя вина,…
— Не волнуйся, солнышко! — Волчий оскал Штерна сменила отеческая улыбка. — Только не волнуйся…
Он мог бы жить королем даже в обстреливаемой фашистами Москве. Нужно было только продать хотя бы один из набросков Модильяни. Савва знал, к кому обратиться в случае крайней нужды. Может быть… только …
Договорить он не успел, дверь в палату распахнулась, впуская внутрь постовую медсестру Альбину Ивановну, женщину в равной мере добрую и хамоватую.
— У него в самом деле нет никаких родственников. Я узнавала. — Селена тоже подошла к окну, прижалась лбом к стеклу, замерла, всматриваясь во что-то, Арсению невидимое.
— Это странно. — Она заправила за ухо длинную челку и посмотрела на Арсения сияющими глазами. — Я думала, это прошло и больше не вернется. Я вчера даже не надеялась… просто хотела помочь.
Когда капли крови, такие же прозрачные и яркие, как рубины в ее любимом браслете, упали на белоснежную грудь Адели, она не закричала, лишь по-кошачьи выгнула спину. Музы бывают так хитры и изворотлив…
— Что-то ты побледнела, подруга, — сказал он озабоченно. — Может, водички?
— Видишь, Марточка, ты пустое место даже для таких, как наш новый родственник. — Анастасия неспешно облизнула пурпурные губы, и Марта удивилась, что язык у нее самый обыкновенный, а не по-змеиному ра…
— В том, что тебе действительно нужна моя помощь.
— Как показывает практика, не намного больше…
— Маму и Макса. Макс нашел тайник деда, он часто бывал в павильоне, музам это не нравилось. После того как с Максом случилось несчастье, Ната приказала закрыть выход в обсерваторию, в павильон больше…
Она могла не отвечать, любому другому она не ответила бы, но этому мальчишке, Крысолову, вдруг захотелось все рассказать.
Под руку с утробным рыком поднырнул Грим. Арсений едва успел поймать его за ошейник.
— Верочка, иди к себе. — Он не стал церемониться, сдернул рыдающую девушку с кровати, подтолкнул к двери. — Спокойной ночи!
— В таком случае еще один вопрос, вы говорили, что павильон не запирается, а как насчет обсерватории?
— Зинаида. — Ната многозначительно побарабанила пальцами по портсигару.
— Он опасен. — Когда Ната снова заговорила, голос ее был совершенно спокоен. — Для всех нас и для вас в том числе. Я говорила, что при жизни Савва увлекался мистицизмом? Мне кажется, его сил и тайных…
— Ага! Такая банальность — мертвые люди! — Лысый осторожно, бочком, приблизился к Гриму, сказал заискивающе: — Ты от нас далеко не отходи, Гримушка! На тебя теперь одна надежда…
— Я велел тебе сидеть дома! — Арсений и сам не знал, какое из двух чувств, его одолевающих, сильнее: облегчение или злость. — Почему ты не отвечала на звонки?
— Он исполнял просьбу моей покойной бабушки. Так мы и познакомились. Я не думала, что ему может грозить опасность.
— А мы подождем. — Арсений обвел взглядом батарею бутылок за спиной Лысого, попросил доверительным шепотом: — Кофе сваришь?
Глупый… Глупый и отчаянный. Он думает, что сумеет ее защитить, думает, что она достойна его защиты. А единственное, чего она достойна, — это презрения. Марта крепко зажмурилась, собираясь с силами. П…
— Почему? — Марта попыталась высвободиться, но он так и не разжал пальцев. Тонкие, музыкальные, но до чего же крепкие…
— Ей было очень больно, ей даже кололи наркотики, чтобы обезболить. — Марта словно и не расслышала его сарказма. — Когда врач спросил, как она упала, Ната долго не отвечала.
Селены не было целый час. Лысый извелся в ожидании новостей. Что чувствовала Марта, было не понять. Сидела неподвижно, как статуя, смотрела в одну точку, думала о чем-то. Лысый ее не трогал, да ему и…
— Крысолов, — сказала Марта после недолгих колебаний. Сказала и тут же поняла, как дико и нелепо звучит это имя. Да и разве ж это имя?! Кличка, мерзкая кличка… — Человека, которого я ищу, зовут Крысо…
— Сам же просил, чтобы сегодня тебя не беспокоили. — Лысый пожал плечами. — А у барышни черная метка. И заметь, барышня очень настойчивая.
— Ага, пятый партнер, и снова недобросовестный! — парировала Зинаида. — И вы его в пятый раз выручили.
Тесть выслушал Савву с многозначительной усмешкой, этому солдафону были неведомы терзания души, долг перед родиной он воспринимал слишком буквально. Савва злился на себя, ненавидел Штерна, нарочно не…
— С протезом, повязкой и в дождевике? — переспросил Арсений и посмотрел на Марту поверх своих идиотских желтых очков.
Грим черной молнией сорвался с места, с утробным рыком замер у двери.
— К черту расходы! Я очень богатый человек!
Ответить Арсений не успел, вместо него заговорил молчавший до того Илья.
По-настоящему страшно Марте стало, когда из виду пропали огни клуба. Вот, кажется, только что весело мигали за спиной, а тут исчезли, словно и не было никакого клуба. И темнота сделалась вдруг совсем…
— Нет, Анна, это Терпсихора, моя мертвая муза.
Последнее прикосновение к остывающей щеке — запоздалая ласка и запоздалая благодарность. Он знает, как исправить свою ошибку, как вымолить прощение у мертвой музы.
Просидев ночь напролет за бутылкой коньяка и душевными разговорами, они наконец пришли к консенсусу. Дело с музами нужно довести до конца. Ну и что, что музы эти самые обыкновенные мраморные статуи! …
Эти три года были волнительными и невероятно плодотворными. Савва шел в гору! И если творческим ростом он был обязан Анне, то карьерный рост обеспечивал всесильный Штерн.
— Горит, — бросила она в трубку, отворачиваясь от окна. — Спасибо, Аким.
— Разве? А по-моему, все совершенно законно. — Арсений рассеянно пожал плечами.
У него сегодня славный вечер, все хотят с ним поговорить.
Она слушала молча, слушала и менялась в лице — конечно, шутка ли — узнать, что твой брательник загремел в реанимацию! А когда заговорила, Лысый ее не узнал, так сильно она побледнела.
Под тяжелыми шагами заскрипели дубовые половицы, в коридор вышел Илья. Выглядел он почти так же свежо, как и его сестрица, даже одет был не по-домашнему, а вполне официально — в джемпер и светлые брю…
— А ты сошла с ума? — поинтересовался он, доставая из футляра флейту.
— Не нужно суетиться. Все будет нормально. Лучше вон за ней, — Арсений кивнул в сторону сидящей у камина Марты, — присматривай. Захочет куда уехать, не отпускай. В крайнем случае езжай вместе с ней.
Ната нашла яд в шкафчике рабочего стола Саввы. Пузырек, тщательно завернутый в кусок холстины, не был подписан, но она почти не сомневалась, что внутри.
Обещания… Тяжело верить обещаниям, когда на чаше весов твое здоровье, если не жизнь. Но что делать, когда на другой чаше — душевное спокойствие любимой женщины?
Не нужно было оставлять ее одну! К черту важность и конфиденциальность! Марта должна была находиться с ним. Уже ни на что не надеясь, Арсений набрал наизусть выученный номер, всмотрелся в утопающий в…
— Не нужно, Саввушка, сама дойду. — Прасковья улыбнулась, и на мгновение, всего на мгновение, ее лицо сделалось прежним, таким, каким Савва любил его много лет назад — молодым и страстным. Вот такой …
От Наты шел свет, тот самый, который не могла дать Лала, но во взгляде изумрудно-зеленых глаз Савва не видел ничего, кроме вежливого равнодушия. Ната была замужем и любила своего мужа. Ната любила, а…
— Погодите! — Верочка беспокойно заерзала на подлокотнике. — Может, кто-нибудь все-таки объяснит нам, что происходит?
— Зинаида! — Ната хлопнула ладонью по столу с такой силой, что серебряная ложечка на тончайшем фарфоровом блюдце тихо звякнула. — Зинаида, ты домработница или нянька моя? — спросила она уже спокойнее.
— Я разберусь, — пообещал он мраморной Урании. — Теперь я просто обязан разобраться.
— На втором этаже что-то вроде домашней обсерватории, с мощным телескопом и выходом на крышу. Я была аспиранткой кафедры небесной механики и гравиметрии астрономического института. Давно, очень давно…
— Еще пять минут, господа! Нет еще одного наследника.
— О гримах. Это из средневековых европейских легенд… Существа, принимающие облик черной собаки с красными глазами, обитающие на кладбищах. Они являются смертным в ненастную погоду у разрытых могил. Э…
Сигареты чуть отсырели, Марте пришлось постараться, чтобы раскурить одну из них.
…Мельпомена. Глаза устало прикрыты тяжелыми веками, нос с горбинкой, гордый профиль грузинской царицы, надменный разворот головы, черная волна волос до самой поясницы. Презрительная, высокомерная, со…
Она ошиблась насчет платы. Как же сильно она ошиблась!
— А все про то же! Илья, когда проворовался…
Непонятным оставалось только одно. Тогда, в далеком восемьдесят четвертом, Ната наверняка знала, кого нанимает на работу. Знала и не побоялась мести. Что это, чувство вины или холодный расчет? Хорошо…
— В поместье твое, вот куда! — рявкнул он, а потом сказал уже спокойнее: — Там случилось что-то. Они там с Гримом какой-то арт-объект изучали? Какой арт-объект, Марта?
Луч карманного фонарика, такого же незаменимого инструмента в его нелегком деле, как и флейта, заметался по павильону, выхватывая из темноты то одну, то другую женскую фигуру. В этом зыбком и неверно…
— Ты думаешь, кто-то из внуков мог попытаться ускорить ход событий? — осторожно поинтересовался Арсений.
А то, что погост старый и непопулярный, это даже хорошо. Свежих могил здесь совсем немного, не придется отвлекаться на общение с другими усопшими. Арсений снял залитые дождем очки, расчехлил флейту. …
— Ну вот, настойчивая барышня с черной меткой, намеренная идти до конца. Вот я и сказал…
— А что случилось-то у вас там, в этом вашем Парнасе? — Лысый спросил, не особо рассчитывая на ответ. Бывали такие дела, в которые Арсений его не посвящал, говорил, что ради его же блага.
Дом спал. Или не спал, а притворялся спящим. Поскрипывал паркетинами, шелестел сквозняками, потрескивал догорающими в камине дровами. Она не пошла в столовую, знала, что Зинаида не оставит на ночь ст…
— Он разбился, — сказала, заикаясь. — Я спала, а телефон зазвонил. Эдик такой… он может звонить даже среди ночи, я привыкла. Не хотела отвечать, а он снова позвонил… А это не он, а они… — Она спрятал…
— Да? А в чем именно? — Арсений оставался спокоен, но пальцы его с силой сжали подлокотники кресла.
Руки Марты беспомощно и бестолково заскользили по его спине, пальцы, ломая ногти, зацепились за ремень джинсов, но эти жалкие попытки могли лишь задержать, а не предотвратить падение.
— Кто это? — Лицо Марты было непроницаемым.
— Автомобильная авария. Сел за руль пьяный, на совершенно ровной трассе слетел в кювет. Ты бы видел, какой там был тормозной путь.
У их поцелуя был горький вкус полынной настойки, болезненный и солоноватый от прикушенной Адели губы. Этим горько-соленым поцелуем она снова вернула его к жизни. Его новая муза. Его Эвтерпа.
— А вы что делаете? — Арсений замедлил шаг, здоровой рукой поудобнее перехватил трость. — Кто это у вас?
А этот звонкий, с капризными нотками голос Верочки. Только она может быть вот такой по-детски требовательной и бескомпромиссной.
— Ну, глупости — это не мой профиль. — Он улыбнулся, щелкнул брелоком сигнализации. — Приятно было познакомиться, Марта!
— Я сначала проверю ее машину, а потом поднимусь на второй этаж.
— Ты уже видел? — Голос звучал почти спокойно, почти нормально.
— В другой раз, — сказал Арсений шепотом, хотя сам уже прекрасно понимал, что никакого другого раза не будет. — Мы не станем мешать личное с профессиональным.
— В дождевике, — машинально поправила Марта, а потом добавила, понизив голос до шепота: — Я хотела знать, что он за человек.
Арсений шагнул прочь от муз, смахнул выступивший на лбу пот, зажмурился, прогоняя видения. Что же он имеет? Восемь статуй, в семи из которых есть что-то необычное, вполне вероятно, мистическое, но со…
— Думаешь, спряталась? — Арсений шагнул следом, даже позвал несколько раз Марту по имени. Не потому, что надеялся найти ее в этом продовольственном царстве, а просто чтобы сделать оскорбленному Гриму…
Пес снова потянул носом пахнущий грозой воздух, громко чихнул и замотал головой — понимай как знаешь.
Дымная диадема, такая же, как у Марты и у остальных наследников, нервно дернулась, поплыла, утратила четкость. Всего на мгновение, но Арсению этого хватило, Верочкино кукольное лицо сделалось настоящ…
— Меня убить хотели. — Ей вдруг стало обидно из-за этой его отстраненности, точно и не с ним она… Точно и не было вообще ничего.
— Душно здесь… — Марта замолчала, сдернула с шеи шарф, огляделась, словно не совсем понимая, где находится. — Арсений, давай выйдем на воздух.
— Мы просто посмотрим. — Арсений взмахнул платком перед Гримом. — Нюхай, друг, запоминай. Мы ее найдем и пойдем спать. А дальше хоть трава не расти. Да?
— Ната, вы тут? — Собственный голос показался чужим, заполошным эхом заметался в замкнутом пространстве павильона. Ответом ему стал не то шепот, не то шорох, не то просто дуновение ветра.
Хреновый из него обманщик. Значит, вовсе там и не ерунда. А это, может, даже и хорошо. Мужику без бабы жить не сладко, особенно когда работа такая тяжелая, как у Крысолова. А девчонка на первый взгля…
Сонную тишину дома разбудили тяжелые шаги. Странно. Походка Акима по-стариковски шаркающая, у Марты каблуки, Крысолов ходит почти неслышно. Еще один незваный гость?..
Скрип-скрип… Уже и шагов не слышно, только это поскрипывание. Может, и нет никого, может, просто рассохся паркет, а она, старая дура, выдумывает себе бог весть что.
— Мне плевать на репутацию. — Марта дернула плечом. — Просто я подумала, что будет разумнее, если о наших… — она запнулась, — о нашем деловом партнерстве до поры до времени не будут знать.
— Он запомнит, — вместо Крысолова ответил Лысый и растянул губы в вежливой улыбке.
Наверное, Савва смолчал бы, вернулся в постель и сделал вид, что ничего не заметил. Он мог простить Адели измену, но не смог простить поругания своего труда. Эти двое, голые, рычащие, необузданные, п…
— Эй, друган, у вас с ней что-то намечается? — Вопрос был нескромный, но многолетняя дружба давала право. Да и интуиция… Не у одного только Крысолова интуиция, Лысый в людишках, пожалуй, даже получше…
— Бабка… — Марта не смогла удержаться. Уговаривала себя, настраивалась, а вот — не смогла. — Когда-то ты называла Нату любимой бабушкой.
— А садовник? — Арсений затряс головой, прогоняя наваждение.
Когда Арсений с Лысым вышли наконец из больницы, была уже глубокая ночь. Грим, увидев хозяина, вместо того чтобы на радостях навалиться всем весом, тихо рыкнул, деликатно ткнулся мордой в колени Арсе…
— Кто ты? — жадные губы покусывают мочку уха. — Откуда ты взялся, Арсений? — Острые коготки царапают спину. — Откуда?..
— До означенного времени остается еще десять минут. — Нотариус, добродушного вида толстяк, был невозмутим и беспристрастен.
— Аким — наш садовник. У него золотые руки, поэтому, если у кого-то что-то ломается, все бегут к нему. — Ната отложила портсигар. — И он не живет в доме.
Прежде чем ответить, Марта порылась в сумке, достала сигареты и, уже прикурив, запоздало вспомнила о вежливости.
— Я не вру. — В ее голосе послышалась обида. — Я не понимаю.
— Зинаида, угомонись! — Она хлопнула ладонью по столу, и ручка снова скатилась на самый край. — Не нужно мне лекарство. Знаешь что, ты мне лучше чая липового сделай и принеси варенья.
…Роза изрядно поблекла за эти годы, но на ладони Саввы, казалось, ожила и расправила лепестки. И гранатовый браслет приветственно и радостно защелкал бусинами. Почти так же, как когда-то на запястье …
— Призрак Мережко, я думаю. Зацепился он за эту свою книгу и не хочет уходить. Так бывает, когда в этом мире остаются важные нерешенные дела.
— Ты знаешь, где он может быть? — Надежда, уже почти угасшая, вспыхнула с новой силой.
Вино было белым. Она не могла видеть в темноте, но достаточно долго прожила под одной крышей с Натой, чтобы разбираться в нюансах вкуса. Белое… А хотелось красного, как кровь, чтобы согреться. Почему…
На следующий день Стрельников продал один из набросков Амедео. Не ради себя, ради своей новой музы. Софье нужны были лекарства и хорошее питание. Этот рыжий, точно солнечный день, свет не должен пога…
— Это не работа. — Она стояла, скрестив руки на груди, из-под красного платка воинственно выбивалась рыжая прядь. — Это колдовство! Савва, я не хочу…
— Врешь. — Не особо заботясь о том, смотрит Марта или нет, Арсений потянулся за джинсами, спросил безо всякой надежды на ответ: — Почему ты мне все время врешь?
…Клио. Рыжие кудри, веснушки на молочной коже, шрам на щеке и зеленая лента в волосах. Недобрый прищур, многозначительно поджатые губы. Демон в теле ангела. Клио встретила его холодом и презрением, н…
— На первом этаже была мастерская Саввы. Ну, не совсем мастерская, скорее место для уединения. Иногда он любил там работать, временами задерживался допоздна. Он всегда относился к ним как-то по-особе…
Марта сделала глубокий вдох, мысленно досчитала до пяти. Понимаешь ли, он не в настроении! Ната тоже уже который день не в настроении. И уж если выбирать из двух зол, то этот чумовой Крысолов при люб…
— В официальной биографии упоминаются только шесть жен. — А он подготовился к их встрече. Это хорошо.
Снежная королева оттаивала, с ресниц исчез иней, волосы сделались влажными и чуть потемнели, но красок не прибавилось. Все такая же белая кожа, губы в синеву… И аура побледнела, почти померкла. Он по…
Старый парк жил своей особой невидимой жизнью, шуршал листвой, вскрикивал испуганными птичьими голосами, похрустывал опавшими ветками.
— Скоро Новый год, — сказала Ната задумчиво. — Я хочу сделать Марте подарок.
Тварь раздраженно клацнула зубами прямо перед Мартиным лицом и отскочила к ногам незнакомца. Собака! Огромная черная псина! Высоченная, тяжеленная, ростом, наверное, с годовалого теленка. Короткошерс…
— …Да ты не дрейфь, Мартенок! Я ж тут, с тобой, я ж подстрахую, если что.
— Надо думать, что людей со способностями медиумов не так и много, а мне посчастливилось повстречаться с вами буквально сразу после смерти. Думаю, это большая удача.
Она нервничала. Нервничала с того самого дня, когда Ната тоном, не терпящим возражений, велела ей найти этого чертова Крысолова. Ната редко просила о чем бы то ни было, но уж если просила, то просьба…
— Мой! — Смуглые руки обвились вокруг его шеи, и терпкий аромат снова защекотал ноздри. — Теперь мой навеки.
Нет! Быть такого не может! Анна не такая, Анна сильная и самоотверженная. Она просто устала и расстроилась. Ей нужно отдохнуть. И все у них будет хорошо. Она отдохнет и поймет, что он прав…
Из разбитого окна потянуло гарью, по полу зазмеилась поземка, сделалось невыносимо холодно. Савва зажигал буржуйку, только лишь когда оставался в мастерской на ночь — экономил дрова. Днем согревался …
Анна жалобно вскрикнула, Савва болезненно поморщился, словно это над ним сейчас глумились двое подонков, для надежности досчитал до десяти и лишь после этого шагнул в непроглядную черноту подворотни.
Да, Макс знал толк в экстриме. Экстрим был его религией и смыслом жизни. И он сомневался в том, что Марта справится с собственными демонами…
— Узнала? — Чужого лица коснулась родная, почти забытая улыбка. — А я все гадал, узнаешь ли…
Вынужденная мера! Без света она ему не нужна. Без света ему самому долго не протянуть…
— Я тоже знаю. — Он улыбнулся, расцепил кольцо ее рук, отошел к окну. Грим, лежащий у двери, одобрительно рыкнул. — Иди к себе, Верочка.
Арсений вздрогнул от неожиданности, скосил глаза в сторону. Покойный коллекционер Мережко, одетый в некогда щегольское, а сейчас старое, вышедшее из моды пальто, с умилением смотрел на кладбищенскую …
— Я слышала твой голос. Сначала голос, а потом звук флейты. Это было во мне, да? Она была во мне?!
Все изменилось солнечным октябрьским утром восемьдесят четвертого года. Воздух сладко пах умирающими на кострах кленовыми листьями. А еще неубранные листья обреченно шуршали под ногами, когда Ната пр…
— Похоже, ничего, — Арсений пожал плечами. — Никого из них не сразило наповал твое появление.
Сколько раз она мысленно представляла себе эту беседу, сколько раз прокручивала в голове слова, которые скажет Крысолову, а сейчас вот растерялась.
Банный халат был рассчитан на Крысолова и Марте оказался велик, но надевать свои отсыревшие, пропахшие вином вещи не хотелось. Как не хотелось вот так, сразу, возвращаться в комнату.
— Это банальность, конечно, но передайте, что я его очень люблю. Там, в тайнике, много разного, если захочет, пусть продает. Только флейта… юноша, это инструмент моего отца, он был замечательный флей…
В голове зашумело, перед глазами поплыло. Чтобы не упасть, Савва схватился за подоконник, поранил ладонь осколком, зашипел сквозь стиснутые зубы.
— Не за что. — Арсений улыбнулся, но улыбка его была настороженной, а во взгляде читалась неудовлетворенность. — Послушай, если уж у нас ночь признаний, ты больше ничего не хочешь мне рассказать? Вид…
Почувствовавший перемену в настроении хозяина, Грим поднырнул под ладонь, потерся носом о колено, заглянул в глаза совершенно человеческим взглядом.
— А у тебя есть сердце, лапа моя? — огрызнулся Илья. Он с задумчивой сосредоточенностью изучал свой экземпляр завещания и даже голову на сестру не поднял.
— Глухие? — Задумчивая многозначительность в его голосе Марте очень не понравилась, гораздо больше, чем грозный рык его пса.
— Душно-то как! — Она окинула палату зорким оком. Под ее строгим взглядом профессор втянул голову в плечи и, вскочив со стула, бочком протиснулся в полуоткрытую дверь. — Гуляев, что стоишь? А ну, мар…
— Машину не берите, — послышалось ей вслед, — на машине там не проедете.
Шкатулка из почерневшего от времени дерева, полная удивительных и непостижимых вещей. Вещей, наполненных жизнью и воспоминаниями. Шкатулка была дорога Савве Стрельникову, дорога до такой степени, что…
— Грим, останься с Лысым. — Арсений кивнул, присел рядом со старушкой, сказал вежливо: — Добрый вечер! А меня вот…
Она все понимала про систему, она была умной девочкой — его Урания, его будущая супруга. И она умела быть благодарной.
— Не знаю… — Носком туфли Марта поддела опавший лист. — Не уверена.
— Пошли вон! — Его разъяренный рев стал приказом к действию. — Пошли вон, пока я вас не убил! — И почти сразу встревоженное: — Девушка, с вами все в порядке?
— Я Верочка. — Алых губ коснулась фальшивая улыбка, на фарфоровых щеках заиграл румянец. — Ты же знаешь.
— Зачем же в другой раз? — Красные отсветы вместо нормальных человеческих глаз ее нервировали, делали злой и нетерпимой. А может, и не отсветы вовсе, а то, что чертов Крысолов так и не появился. — Я …
— Это ты! — Он смотрел в черные провалы глаз женщины, которая еще совсем недавно была Мартой. — Ты их всех убивала!
Обсерватория! Вот куда они попали — в обсерваторию Наты. Как-то не так представлял себе Арсений телескоп. В его понимании телескоп — это такая подзорная труба на треноге. А тут настоящая махина! И не…
Он играл на флейте! Самонадеянный мальчишка, начитавшийся всяких шаманских книжек и возомнивший себя бог весть кем!
— До чего ж ты упрямая, Марта! — Левой рукой он пытался одновременно гладить радостно поскуливающего Грима и придерживать поврежденную правую. Он даже пробовал улыбаться, но получалось у него не слиш…
— Ехать надо. — Лысый отчаянно мотнул головой.
— Все? Очухалась? — Голос доносился откуда-то сверху. Чтобы разглядеть говорившего, Марте пришлось запрокинуть голову.
Она замерла, пытаясь понять, чего в голосе больше, насмешки или угрозы. Интуиция вопила, что с последней их встречи Крысолов изменился, что от прежней его бесшабашности не осталось и следа, но разум …
Грим ткнулся в ладонь влажным носом, вопросительно заглянул в глаза.
— Закрыто ведь. — Арсений подергал за ручку. — Думаешь, она станет запираться в кладовке?
— Доброе утро, страна! — Арсений похлопал по стойке, пес радостно рыкнул.
— Забрал, не волнуйся. Она в машине. А зачем тебе понадобилась флейта?
Кто-то воровал его жизнь. Кто-то нагло и бесцеремонно пользовался его телом, навыками и талантами, чтобы подвести Наталью к последней черте. Осталось лишь найти того, кто способен на такое злодейство.
— Аким! У меня гость. — Из-за всех этих неприятностей со светом она почти забыла про Крысолова. — Молодой человек с собакой. Возможно, ты увидишь его в парке.
Автомобиль катился по темной аллее. Проезжая мимо павильона, Арсений не удержался, сбавил скорость. Яркий электрический свет выплескивался из павильона в темноту парка, разбавляя ее, делая чуть менее…
Они поженились в феврале. Прасковья желала венчаться, но Савва отказался, так же как отказался от пышного празднования в одном из модных московских ресторанов. Ветры перемен, казалось, усмирили свою …
Анна понимала его, как никто другой, никогда не жаловалась, не донимала ревностью и глупыми бабьими расспросами, когда он задерживался в своей мастерской до поздней ночи. Ради него она отказалась от …
Арсений снял очки, посмотрел на наследников другим, уже профессиональным взглядом. Посмотрел и мысленно чертыхнулся: у каждого из них имелась метка. Дымно-серый нимб вплетался в ауру каждого. Как у М…
— Он был настоящей сволочью. — По изборожденному морщинами лицу пробежала рябь. — Он сдох, но даже сейчас не оставляет Наталью в покое.
Звонкий перестук каблучков — это Ната уложила девочек спать. Она всегда очень аккуратна и обязательна — его будущая жена, его Урания.
От них исходил свет! От этих давно забытых, чудом не уничтоженных, годами пылящихся на самом дне деревянной шкатулки безделушек исходил свет, которым когда-то щедро одаривали Савву их хозяйки. Малень…
Синие глаза в обрамлении угольных ресниц смотрели на нее очень внимательно. И даже не на нее саму, а на что-то поверх ее головы. Верочка продолжала щебетать и хихикать, но Крысолов ее больше не слуша…
В темноте августовской ночи клуб сиял разноцветными огнями, словно новогодняя елка. Даже как-то дико: кругом на десятки километров ни единой живой души, едешь себе по пустынной автостраде, привыкаешь…
Холодно? Да как же холодно, если с него пот градом?! Это из-за работы. Во время работы он не обращает внимания на мелкие житейские неудобства, в мире существует только он, его оживающее творение и пр…
Она не успела ответить. Внизу, на первом этаже павильона, вдруг что-то громыхнуло: раз, потом другой. Мельпомена вздрогнула, диким взглядом обвела смотровую площадку.
В парке хозяйничала буря: ветер гнал по дорожкам сорванные листья и невесть откуда взявшийся мусор, деревья гнулись едва не до земли, стонали и поскрипывали, дождь лил сплошной стеной, заполняя собой…
Впереди, в чаще, что-то громко ухнуло, и Мартино сердце тут же тоже ухнуло в пятки. Опрометчиво, ох, как опрометчиво шататься посреди ночи не пойми где! Дрожащими руками она нашарила на дне сумочки с…
— Ты будешь Мельпоменой! — Савва перекатился на живот, подмял под себя задыхающуюся Лалу.
Селена новости не обрадовалась, но за пять лет дружбы Арсения она изучила достаточно хорошо, чтобы понимать: от задуманного он не отступится.
Аким едва удержался от того, чтобы не пнуть поверженного врага, остановился в самый последний момент, испугался, что такой недостойной местью уподобится тому, кого ненавидел все эти годы.
— Не нужно «Скорую». — Сердце все еще сжимала чья-то невидимая рука, но дышать уже стало легче. Она не сдастся без боя! Не доставит ему такого удовольствия. — Когда ты это нашел?
— А теперь приблудной кошке Марте переходит шестьдесят процентов всего состояния, — закончил за нее Эдик. — Приблудной кошке — почти все наши денежки, а какому-то шелудивому псу — дедов фонд!
Грим мягко, но многозначительно сжал челюсти на его запястье, потянул за собой. Значит, нашел.
— Я только посмотрю. — Савва вытер окровавленную ладонь о кусок ветоши, под недовольный ропот своих ревнивых муз направился к двери.
Профессор пришел к Арсению за два дня до выписки, вошел без стука, уселся на стул у окна, посмотрел виновато и просительно.
Это Анастасия. Она всегда требовала, чтобы к ней обращались официально — Анастасия. Бывают такие женщины, которые с рождения чувствуют себя королевами и от окружающих ждут соответствующего отношения.…
— Ты помогла. Таблетки не помогли, а ты помогла. — Арсений замолчал, не решаясь попросить о главном, о том, ради чего выложил на тумбочку шоколадку.
— Она хотела довести Нату до самоубийства? — Арсений уже знал ответ, но ему было важно услышать, что скажет Марта.
Звонила Селена, и, если принять во внимание, что на дворе уже ночь, а Селена никогда не тревожит его без нужды, стряслось что-то серьезное…
— Ненормальная! Истеричка… — Опасливо косясь на Зинаиду, Анастасия обошла кресло Ильи, стала за его спиной, положив ладони на кожаную спинку.
— Марта! Марта, ты меня слышишь? Не поддавайся!
— Да, я понимаю. — Арсений не понимал ровным счетом ничего, но каким-то шестым чувством знал: флейта — это очень важно!
— Я буду у себя. — Марта не обращалась ни к кому конкретно. Она, так же как и сама Ната, смотрела в темноту за окном. — Если понадоблюсь, позови.
Наверное, так ей было легче сохранить лицо. Возможно, только так удавалось сохранить веру в незыблемость ее мира, мира красивых женщин. Отказать такой, как она, был в силах только ущербный мужчина. Т…
— Пошел к черту! — Марта не стала даже оборачиваться, со всей силы хлопнула тяжелой дубовой дверью. Дышать сразу стало легче, хотя бетонная глыба тревог и сомнений, обрушившаяся ей на плечи после сме…
— Сколько? — спросила Марта, хотя по-хорошему ей бы не вопросы задавать, а уносить ноги от этого сумасшедшего.
Клиентов терять не хотелось, друзья уже привыкли жить если не на широкую ногу, то уж точно не отказывать себе в маленьких человеческих радостях. А имидж… над имиджем Арсений как-то не особенно задумы…
— Прощай, Наталья. — Аким поежился под порывом ветра, поднял воротник изношенного пальто. — Пойду я…
— Зачем тебе? — Адели морщится, бусины в гранатовом браслете брезгливо щелкают.
Ей нужно сказать «к черту!» и прыгнуть грудью на горизонт. Такая мелочь…
Он уже оделся. Сидел на аккуратно заправленной кровати с видом в одинаковой мере виноватым и сосредоточенным. Странное дело, с зачесанными назад чуть влажными волосами, без желтых очков, с густым нез…
Он колебался. Даже когда его худая, похожая на птичью лапу ладонь потянулась к холстине, на лице читались сомнение и страх.
Она тоже о многом не думала. Не хотела верить, предпочитала закрывать глаза, а теперь поздно. Каменный двойник полностью готов, и это значит, что обратный отсчет уже запущен. И запустил его не ее мер…
— Павильон, — ответила она быстро, почти без колебаний.
Он ответил не сразу, какое-то время возился с ошейником своего пса, на Марту не смотрел, а когда наконец посмотрел, лицо его не выражало ровным счетом ничего: ни удивления, ни интереса, ни даже задум…
— Подготовился. — Крысолов кивнул. — Ваши кредиторы тоже подготовились. Бумаги вот-вот окажутся в суде.
— Я знаю. Теперь я многое вижу совершенно в ином свете. Иногда даже возраст не страхует от ошибок. Я затем и пришла, чтобы исправить свои ошибки. Вы готовы мне помочь? — Ее голос дрогнул. — Это будет…
— А по внешнему виду и не скажешь. Точно все нормально?
— Тебе же некуда идти, Аким, — сказала Ната шепотом. — Оставайся…
— Я разберусь, — пообещал Илья, выбираясь из-за стола. — Я со всеми вами разберусь! — Он погрозил пальцем сначала Крысолову, а потом Марте.
Арсений не знал. Слишком незначительным был его опыт общения с другим миром. Безобидный коллекционер Мережко оставался пока единственным, с кем Арсению довелось контактировать более-менее тесно.
Она бы, пожалуй, и выпила. Иногда, вот в таких дурацких и совершенно непросчитываемых ситуациях, ей хотелось отдаться на волю случая, ослабить удила и послать к черту всесильную Нату вместе с остальн…
На его лице, нескладном, чуть ассиметричном, читалась задумчивость, и Ната расценила ее как добрый знак.
— Никаких нырков и кульбитов… — Собственный голос кажется чужим, механическим. Скорее бы уже, сил нет…
— О ком? — Арсений опасливо покосился на собаку.
…На тонком запястье Эвтерпы — гранатовый браслет, а полные губы кривит презрительная улыбка, но ей приятны его прикосновения. Мертвая Эвтерпа до сих пор помнит сладость мужских поцелуев.
— Ты же сама его описала: одноглазый дядька с протезом, в плаще.
— Не забуду, не волнуйтесь, — пообещал Арсений и тут же добавил, стараясь перекричать ветер: — Селена, я уже иду!
В ответ пес обиженно фыркнул, посмотрел на хозяина с укором, неспешно потрусил между рядами провианта.
— В павильоне… Он ее почти доделал… Аким, она едва ли не живее меня! Ты веришь?
Это несправедливо! Ната в свои пятьдесят выглядела как тридцатипятилетняя, а он вынужден довольствоваться теми жалкими крохами, которыми делятся с ним музы. Он не может так жить! Зачем ему нужен ее б…
Наивная! Она до сих пор считает, что человека, общающегося с призраками, можно еще чем-то удивить…
Она ошиблась. Ошиблась во всех своих страшных предположениях. Действительность оказалась еще страшнее. Теперь, стоя на пороге в иной мир, Ната наверняка знала, с кем играла в смертельную игру. Как жа…
— А если я попрошу вас о помощи? — Была в этом мальчишке сила, и совершенно немальчишеская мудрость тоже была, а ей сейчас, как никогда, нужна помощь.
Крысолов, не глядя, сунул визитку в карман джинсов, натянул куртку и кепку, зажал под мышкой флейту. Пес, снова придремавший у его ног, вскочил, тряхнул башкой и грозно клацнул зубами.
— Ну, это только завтра. Ночью мои информаторы спят. А с Мартой как быть? Присматривать дальше?
Можешь мне поверить… Марта научилась не доверять никому, даже самым близким. Так с какой стати ей верить чужаку?!
— Сволочи! — Анастасия раздраженно дернула обнаженным плечом, едва не споткнувшись об дремлющего у камина пса, выскочила из столовой.
Все-таки зря Крысолов отказался от пистолета. Похоже, в этом деле с оружием поспокойнее будет. К тому же с ним дама, которую нужно охранять.
— Того, что ты теперь один из нас, что тебя тоже могут попытаться…
— Ну, ты ведь особенный, ты видишь больше остальных смертных.
Вопросы, вопросы… Как же она могла прожить столько лет под одной крышей с человеком и не задуматься о том, какие тайны хранит его прошлое?! Она жила как зачарованная, жила и ничего не замечала.
— Какая досада, — сказала Адели, вытирая лезвие ножа о край юбки. — Ночной Париж так опасен! Бедная, бедная Амели…
Сколько раз он уже пожалел, что поддался глупейшему душевному порыву, что благополучной Франции предпочел Россию, которую уже и вспоминал-то с трудом.
— Все в порядке, — сказал Арсений не то самому себе, не то растянувшемуся у двери Гриму. — Первая медицинская помощь не должна быть приятной.
— Она там. — Марта отступила на шаг, словно даже находиться рядом с колонной ей было неприятно.
— О том, что ты есть, я узнала только сегодня, увидела фотографии в кабинете Лысого, он рассказал…
— С ним будет все в порядке? — Она цеплялась за надежду, как утопающий цепляется за спасательный круг.
— Там никого нет. — Бледных губ коснулась горькая усмешка. — Никого, кроме них, но они никому не смогут причинить вреда.
— Я верю. — Он верил, он как никто другой знал, на что способен Савва Стрельников. — Как ты это сделала?
— Ах, мне нужно в Париж! — истерично рассмеялась Верочка. — Ах, мне скучно в этом вашем захолустье! А Париж, оказывается, дырка от бублика!
— Меня можете называть Натой. Не люблю лишних церемоний. Кстати, о церемониях! — Ната обернулась, посмотрела на внучку. — Марта, я отпустила Зинаиду. Будь любезна, завари нам с Арсением чаю.
— Макс! — Крик вырывается изо рта облачком пара. — Макс, может, ему еще можно помочь! Может, «Скорую» вызвать!