Дорога, как и раньше, была прямой, как натянутая струна, и упиралась в отвесный склон, обрезанный, будто ножом, уходя под полукруглую арку.
– Приехали! – воскликнул Кузьмич, отвлекая меня от витанья в высших сферах.
Мы запаслись соляркой и двинулись на юг. Там джунгли разрастались еще пуще, чем на наших родных берегах, а жара поднялась такая, что хоть яичницу жарь на броне. Потянулась пустыня, берег выдался к востоку, так что приморский хребет растаял на горизонте, зато Меридианный как бы приблизился, «выходя» на сушу.
Пятачок, крутясь и посверкивая, улетел – и резко ударил об пол, впечатываясь в упругое рубчатое покрытие.
Понад крышами маячила возвышенность, на которой крепко сидело довольно нелепое сооружение то в два, то в три этажа, с башенками по углам и обнесенное высоким забором.
Измученный сонмом вопросов, я заснул под утро, отчего и встал в мрачном настроении.