А меж тем привратник ворота распахнул, тогда они и уехали. Даже слова на прощанье ему не кинули. Спасибо не сказали. А он и рад был, закрыл за ними ворота и пошёл, шёл он к себе, согнувшись с болью в пояснице, вспоминал мешок с деньгами и молился, чтобы эти бабы страшные не вернулись никогда.
– Общество хочет знать, что ожидает жён и юного писаря?
– Самый ходовой – хмель, в Эйдене за него хорошую цену дают. А если ещё севернее спустится – так ещё больше получишь.
– Поехали, проверим, что за пекарь, а этот, – кавалер кивнул на бандита, – пусть малость отживеет – тогда опять с ним поговорим.
– Да помилуй Бог. – Только и смог ответить Клаус Венкшоффер, глядя, как трактирщик к воротам уже бегом бежит.
– Ах, ты ж, вот крыса, – орал Сыч раздосадовано и прыгнул бы, да плавать не умел. Смотрел, свесившись с борта.