– Мне можно одеться, господин?– Всхлипывала вдова?
Но что ему за дело до того. Сейчас он волновался снова, словно лекарь не давал ему капель. Слава Богу, ждать ему долго не пришлось. В зале было тихо, как ангел в нем появилась благочестивая Анхен.
– А чего ж ты дурень не сходил на базар?– Начал цепляется к нему Сыч.– Лежал, либо – отдыхал.
– Да не знаю я, велено мне было ехать на север, а она с телегами еще куда-то подалась, сундуки повезла.
– И не смотрите на меня так, вон на баб своих так смотрите,– зло говорил кавалер,– если бы не они, нас тут не было бы.
– Прощает она, – кавалер невесело усмехнулся, ему через неделю нужно будет жалование людям Брюнхвальда платить, и уж они его не простят, да за постой в таверне, деньги нужны, монахи то жрут, как не в себя, он вздохнул и сказал,– навет есть большой грех и преступление. Клеветников надобно покарать!